После развода. Не предал, а разлюбил (СИ)

Глава 6

Все было как в кино.

Безумно дорогой ресторан с неярким освещением и тихой музыкой. Вкусный легкий ужин, приватный разговор при свечах. Прикосновения рук, обжигающие взгляды на коже. Долгий поцелуй в машине у подъезда. Нескромный вопрос, не хочу ли я пригласить его на кофе. Обещание, что все ограничится лишь кофе. А затем, едва проходим в квартиру… горячие ласки, разбросанная по полу одежда, дикая необузданная страсть, которую я не испытывала никогда. Я никогда так не горела. И никогда так не сгорала со стыда после.

Марк, все еще с одышкой, ложится на бок и опускает горячую ладонь на мой живот. Я — втягиваю его, почувствовав неловкость. Напрягаюсь так, что напрягаю его.

— В чем дело? — Марк приподнимает руку и зависает в таком положении.

— Все в порядке, — старательно улыбаюсь и натягиваю одеяло повыше, прикрывая грудь.

— Замерзла, да? — хмыкает и стирает испарину с моего лба.

— Марк… — слабо морщусь и немного отворачиваюсь.

Он падает на спину, дотягивается до светильника и добавляет мне неуверенности, включив его. А потом… потом вдруг сдергивает с меня одеяло, оставляя лежать абсолютно обнаженной.

— Марк! — злюсь, согнув ноги в коленях и прикрыв рукой грудь.

— Мне нравится то, что я вижу, — произносит вкрадчиво. — Зачем ты все портишь? — хмурится и снимает с меня же мою руку. — Ты потрясающая, Тась. У тебя соблазнительные естественные формы. — Он водит пальцами по моему телу, поднимая мурашки. — И я готов продолжить.

Успеваю только ошарашено взглянуть на него, прежде чем его губы накрывают мои. Руки становятся настойчивее, дыхание вновь срывается, и мои комплексы отступают под натиском его желания. А вот утром не знаю, радоваться или огорчаться. Вместо мужчины в своей постели я нахожу сообщение на мобильном:

«Ушел только чтобы не стеснять тебя утром. Целую».

Ничего не отвечаю. И запрещаю себе гадать, позвонить ли он когда-нибудь. Было незабываемо, мы предохранялись, а в остальном… большая девочка уже, переживу.

Неторопливо собираюсь на работу, все еще пребывая в расслабленном состоянии. У меня так давно ничего не было, что тело наивно полагает, будто ему устроили выходной. Надеюсь, сегодня будет много обертываний. В идеале — только они.

По дороге думаю о дочке. Кажется, я дала ей достаточно времени остыть, можно попробовать написать и договориться о встрече где-нибудь на нейтральной территории. Надеюсь, ей хватит ума хотя бы прилюдно не оскорблять и не обвинять меня.

Выхожу в своих мыслях, как следует шваркаю дверцей и только обратив взор на вход в салон, замечаю Марка. В руках букет прекрасных нежных роз, на этот раз алых, на губах — улыбка, в глазах — искры от радости встречи. От удовольствия видеть его мои щеки вспыхивают.

— Я этого не планировал, — говорит, едва я подхожу и принимаю букет. — Точнее, это не было целью. Надеюсь, ты не жалеешь о прошлой ночи.

— Нет, — смущенно отвожу взгляд.

— Я — тем более, — говорит то, что мне надо было услышать. Касается холодными пальцами моего лица, немного сдвигая челку, наклоняется и чувственно целует в губы. — Получилось записаться к тебе на завтра. Ничего личного.

— Вот как? — тихо смеюсь.

— Ну, почти, — лукаво сощуривает один глаз. — Без шуток, ты профи. Я на следующий же день почувствовал разницу. Но один сеанс — слишком мало.

— Конечно, нужен курс. И ограничить физические нагрузки.

— Тут ничего обещать не могу, — понижает голос и говорит с легкой хрипотцой, притягивая меня за талию. — Ты умеешь кататься на коньках? — спрашивает вдруг, а я от неожиданности прыскаю. — Нет, намекал я не на это, — смеется Марк. — Так что? На счет коньков.

— Скорее нет, чем да. Я вполне могу на них стоять, а что до остального…

— С остальным разберемся, — целует в губы и отстраняется. — Мне надо бежать. До завтра.

— До завтра…

Только взглядом его до машины провожаю. Вспышка. Был и нет, точно привиделся. Интересно, как долго он еще будет появляться в моей жизни? Как быстро ему наскучит эта связь? Почему-то сомнений в том, что все непременно закончится и не пройдет для меня бесследно, нет ни единого. Только бы не влюбиться… только бы не потерять голову…

Зависаю над экраном мобильного в комнате отдыха, когда приезжает Надя.

— Ты рано, — удивляется подруга.

— Проснулась пораньше и больше не уснула, не обнаружив в постеле мужчину, с которым засыпала, — отвечаю задумчиво, не поднимая головы.

— Да ладно⁈ — выпаливает на то с радостью, не то с гневом. — Поясни, а? — канючит, выпрашивая свежие сплетни. Когда рассказываю, растекается по стулу. — Слушай, ну, молодец. Могло бы быть неловко. Считай, первое свидание… не рановато ты, ну…

— Ноги раздвинула? — хмыкаю.

— Раскрыла объятия, — ехидничает Надя, но смотрит с тревогой.

Пожимаю плечами.

— Сегодня тем же вопросом задавалась, собирая свои вещи по квартире.

— Ого, — брякает и героически сдерживает улыбку. — Прям вот так?

— Прям как никогда раньше, Надь, — вздыхаю и откидываюсь на стуле. — Помоги написать сообщение Юльке. Доброе утро — как-то тупо. Как дела — еще тупее.

— Все, что ты напишешь первой — тупо, — хмурится Надя. — Она тебя с дерьмом смешала, даже не смей ей писать!

— Надь, — говорю с упреком.

— Что? — высоко вскидывает брови. — Вот что? Она твоя дочь, да. Лично мне это говорит только о том, что она должна проявлять хоть какое-то уважение.

— Материнское сердце все вынесет, — печально улыбаюсь. — И все стерпит. Ты же знаешь.

— Будешь позволять вытирать о себя ноги, добра не жди, — заявляет категорично. — Ей крупно повезло родиться девочкой. Пацан бы огреб родительской любви по первое число за подобное отношение. Послушай, — смягчается и и двигает свой стул поближе. Берет меня за руки и сжимает их вместе с телефоном. — Я прекрасно понимаю, что ты хочешь как можно скорее все уладить. Но не нужно унижаться, даже перед собственным ребенком. В особенности перед ней. Она этого просто не оценит. Она не скитается по друзьям и квартирам, живет с родным отцом. У нее все в порядке. Оставь это, — забирает из моих рук мобильный и перекладывает на стол. — Она тебя любит. И обязательно заскучает по вашему общению. Навязываясь, ты сделаешь только хуже.

— А если нет? — вырывается из меня загнанная боль. — Если и ей хватит любовницы?

— Никакая подружка не заменит мамы. Смени тактику. Руслану ты показала свою слабую сторону и это возымело действие. А Юльке пора показать сильную. Все, не раскисай. — Звонко целует меня в щеку и поднимается. — У тебя обертывание.

— Слава Богу, — выдуваю и раскидываю руки по сторонам, обмякая на стуле. — Ты узнала у Мирона о списке?

— Да. Он не слышал о таком, но пообещал поспрашивать у знакомых девушек.

Три дня проходят в ожидании свидания. Это невероятно глупо, но, если я не забиваю свою голову мыслями о Марке, руки тянутся к телефону, чтобы позвонить Юле. Не очень-то я согласна с Надей, но попробовать выждать стоит. Все, что делала я только усугубило ситуацию.

— Я на месте, — сообщает Марк, подъехав за мной ближе к вечеру. — Не спеши.

Полностью готовая к выходу, топчусь в коридоре еще три минуты. Не хочу лететь сломя голову, слишком уж сильно это попахивает отчаянием. Степенно выплываю в подъезд, держа шапку в руке, и наталкиваюсь на Марка.

— Привет, — широко улыбается и вручает мне очередной букет.

У меня все вазы заняты. Как же это приятно…

— Спасибо, — закусываю нижнюю губу и отвожу взгляд.

— Чудесно выглядишь.

Снова благодарю, теперь уже с намеком на кокетство. Еще бы! Я потратила полдня, выискивая в интернете образы для свидания на катке. Леггинсы, юбка-солнце выше колена, подчеркнуть стройные ноги, короткий пуховик поверх романтичного свитера крупной вязки. Низкий хвост, легкий естественный макияж, на который я убила полтора часа. Марк просто напялил джинсы и толстовку и остался красавцем. Что б я так жила.

— У меня для тебя кое-что есть, — говорит уже в машине. Ныряет между сиденьями и выуживает с заднего новую пару чудесных белых коньков с большим красным бантом на связанных между собой шнурках и совершенно очаровательные розовые шерстяные носочки со снежинками. — Ничего особенного, учитывая тот факт, что у меня на складе такого добра навалом, но шнуровать тебя в прокатные было бы жлобством в чистом виде. Посмотрела? Убрать коньки… — Прыскаю, а он сует все обратно на заднее сиденье, целует меня, пристегивается и трогается. — Размер подсмотрел по твоей обуви, — отмечает вскользь.

Вот оно. Главный подарок — внимание к деталям. И он такой во всем. Открывает двери, помогает устроиться в машине, подставляет локоть, когда идем по улице. Не спрашивает, нужно ли мне что-то, комфортно ли мне, а каким-то необъяснимым образом улавливает сам. Я — расстегиваю куртку, он — регулирует температуру в салоне. Я бросаю взгляд на его руки на руле, он — снимает одну и находит мою.

Слишком хорош. Слишком.

К счастью, к крытому катку подъезжаем довольно быстро, и я не успеваю развить мысль. Проходим в раздевалку, и он, извинившись, покидает меня на пару минут. Устраиваюсь на лавке с телефоном в руке, как вдруг слышу удивленный голос дочки:

— Мама? — Вскидываю голову и ищу ее взглядом. — Ты чего тут? Ты что, выслеживаешь меня?

— Я — что? — ошарашено распахиваю глаза.

— Я буквально час назад опубликовала фотку с локацией, — сердито скрещивает руки под грудью.

Ответить не успеваю. Только чудовищно расстроиться. Смотрю на нее, в глазах невольно копятся слезы. Рядом с ней неловко топчется Ярослава, и кажется, будто девушке сильно нужно в уборную, но она не решается дернуть подругу. И тут из-за рядов шкафчиков выруливает Марк.

— Нужно было перекинуться парой слов с одним человеком, — поясняет свою отлучку, садясь напротив меня на корточки. — Чуть позже расскажу. Давай помогу с коньками.

— Спасибо, — поворачиваюсь к нему, решив не отвечать на очередной выпад дочери.

— Все в порядке? — тревожится Марк, сдвигая брови к переносице.

— Меня заподозрили в шпионаже, — пытаюсь пошутить.

Марк непонимающе вертит головой и вскоре без труда узнает в замершей в паре метров от нас с приоткрытым ртом девушке мою дочь.

— Ясно, — вздыхает, расшнуровывая конек, пока я снимаю сапоги и надеваю носочки.

В ресторане я рассказывала о ней. Ну и, конечно, упомянула, что в последнее время мы не слишком-то ладим. Если честно, в деталях.

— Люди в ее возрасте отличаются категоричностью мышления, — рассуждает, зашнуровывая конек на моей ноге. — При этом зачастую не хватает личного опыта для объективной оценки ситуации.

— У тебя точно нет детей? — сощуриваюсь, а Марк тихо смеется:

— Точно. Но я наблюдал похожую ситуацию у друзей. И еще помню себя в эти годы. Мир оказался гораздо сложнее и многограннее. Теперь я искренне убежден в том, что тот, кто раскаивается, заслуживает хотя бы шанс на прощение.

Его позиция врезается стенобитным орудием в стену моей абсолютной убежденности в собственной правоте.

— Считаешь, я должна пересмотреть свое отношение к женщине, которая тайно встречалась с моим мужем, прекрасно зная о моем существовании? — тщательно формулирую обращение к мерзавке.

— Должна? — на секунду поднимает взгляд. — Нет, не думаю, что ты ей что-то должна, — хмыкает. — А вот себе… тебе, наверное, стало бы легче. Как находить общий язык с дочкой, так и в целом. Жить, — снова смотрит на меня, теперь со слабой улыбкой. — Вряд ли она мечтала однажды разбить чью-то семью. Удобно? — Заканчивает с моими коньками.

— Как родные, — улыбаюсь с благодарностью. Наклоняюсь и целую, зажав его щеки в ладонях. — Спасибо, — шепчу ему в губы.

Пока Марк надевает свои довольно потрепанные коньки, втыкаю в одну точку. Его слова… это так по-взрослому. И дочь в чем-то права. Как бы я не старалась делать вид, что мне плевать, эту девушку я презираю всей душой. И в своем разводе виню, пожалуй, сильнее Руслана. Ненавидеть его оказалось слишком сложно, я прожила с ним полжизни и вынуждена продолжать общение, а вот незнакомку — проще простого. И так удобно делать из нее корень всех бед. Но не дружить же мне с ней, в самом деле?

— Готов, — негромко сообщает Марк, но я все равно вздрагиваю. — Заморочил я тебя, — обнимает со вздохом.

— Да и конкретно, — посмеиваюсь, прижимаясь щекой к его плечу. — То, как ты рассуждаешь… я не смотрела на ситуацию ее глазами.

— Это нормально. — Целует меня в голову. — И я не навязываю свое мнение. Просто считаю, что любой конфликт нужно разбирать со всех сторон. Но это не значит, что на поверке она окажется не той, кем ты ее считаешь.

— Ты меня запутал, — морщу нос и сажусь прямо, отлипнув от него.

— Я слишком часто сталкивался с пустоголовыми девицами, единственная цель жизни которых — удачно выйти замуж, — пожимает плечами.

— Завидный жених, — фыркаю весело. Марк смеется и опускает голову, озорно поглядывая на меня исподлобья. — Успокою тебя, я совершенно не хочу замуж.

— Ты и не пустоголовая, — подмигивает и встает, протягивая мне руки. — Я говорил, что в юности занимался фигурным катанием? — лукаво ухмыляется.

— Почему это звучит как угроза? — прыскаю, поднимаясь.

— Потому что я хочу попробовать с тобой пару поддержек… — заявляет туманно. — Но сначала, вспомним азы.

Он хорошо объясняет. Показывает, направляет, страхует. Глаз с меня практически не сводит, иногда касается моего лица, приближается, как перед поцелуем, дразнит. А потом вдруг начинает кружить, подняв в воздух. Признаться, я довольно быстро переключаюсь и почти перестаю искать взглядом дочь. Много смеюсь, улыбаюсь почти беспрестанно. Ныряю в зеленый омут с головой, не позаботившись о задержке дыхания.

— Как тебе тут? — спрашивает непривычно серьезно, когда сидим в кафе со стаканчиками кофе в руках.

— Понравилось, — отвечаю без раздумий.

Как же он смотрится на льду, спасите мое сердце! Еще немного, и я втрескаюсь по уши в этот вид спорта.

— Планирую купить его, — огорошивает вдруг. — Было интересно твое мнение. Для меня это не просто бизнес-решение. Если честно, думаю, я сильно уйду в минус, — удрученно посмеивается. — Вряд ли его стали бы продавать, приноси он прибыль.

— Зачем тогда? — удивленно распахиваю глаза.

— Лед для меня — второй дом. Я давно не занимаюсь профессионально, пробиться в высшую лигу оказалось задачей невыполнимой, но страсть к этому виду спорта никуда не делась. Блажь, наверное, — ведет плечом.

— А мне кажется, у тебя все получится. С тобой это место обретет душу. Даже если сейчас оно убыточное, именно ты сможешь вывести его на новый уровень. Плюс, сократятся затраты на инвентарь, как минимум.

— М-м-м, поддержка, — смакует, прикрыв глаза. — Давно я ничего подобного не слышал.

— Почему? — Мне становится грустно.

— Родители никогда не верили в меня. С тех пор, как я пошел в спорт, рассчитывая сделать его своей карьерой. После очередного провала и злорадства от отца, я собрал вещи и ушел из дома.

— А как же прощение? — печально улыбаюсь.

— Я давал им шанс. Открыл свое дело, попытался наладить контакт. Все, что слышал — ты прогоришь через год. Все, что останется — долги. И тогда не приходи занимать, мы тебя предупреждали. Ну и все прочее.

— Мне жаль, — опускаю уголки губ.

— Мне — нет. Думаю даже, именно такое их ко мне отношение стало дополнительным стимулом пробиться.

— А другие родственники? Близкие друзья?

— Родственники есть, конечно, но все общение сводится к обязательным поздравлениям на праздники. А друзья… был один, еще со школы. Но сейчас у каждого своя жизнь. Как ты смотришь на то, чтобы заскочить в супермаркет и приготовить ужин вместе? — резко меняет тему. — Для приличного места я не одет, а к забегаловкам у меня предвзятое отношение. Я один раз так траванулся, до сих пор с содроганием вспоминаю.

— У… меня? — уточняю, сглотнув образовавшийся в горле ком.

— Я бы предложил у меня, но тебе же завтра на работу, сборы затруднительны. В ночи я тебя никуда не отпущу и не повезу. И не потому, что мне лень, — нагло подмигивает и встает, подавая мне руку. Когда принимаю, он выдергивает меня из-за стола, второй рукой обняв за спину и прижав к себе. — Сегодня ты позволишь мне остаться?

— Я тебя и в прошлый раз не гнала, — жеманно веду плечом и отвожу взгляд.

Уже глубокой ночью, скашиваю взгляд и в тусклом свете из окна вижу его не спящим, непривычно задумчивым. Лицо без маски повесы кажется совсем другим. Черты лица будто резче, болота глаз таят опасность, вселяют смутное чувство тревоги. Наверное, все дело в темах, которые мы сегодня обсуждали. Слишком важные, слишком серьезные, вскрывающие тяжелые внутренние конфликты. Слишком для, по сути, второго свидания.

— Все в порядке? — шепчу и переворачиваюсь на бок, опуская ладонь на его грудь.

Марк отмирает и переводит на меня взгляд. Улыбается, но как-то натянуто. А вот к себе прижимает довольно импульсивно, от чего моментально уходит все беспокойство.

— Я завел будильник на шесть тридцать, — бормочет мне в шею. — С утра встреча. Нужно подписать кучу бумаг и отвалить круглую сумму.

— Так рано, — мямлю тихо, млея в его объятиях.

— Так рано потому, что утром я захочу тебя снова. — Фыркаю и содрогаюсь в беззвучном смехе. — Чувствую себя подростком рядом с тобой. Я не зациклен на сексе, клянусь. Но с тобой… это что-то другое, Тась. Никто и никогда не давал мне больше, чем я получаю от тебя. Тяжело остановиться. Зачем я вообще на это пошел? — последнее чуть слышно бормочет.

— Зачем переспал со мной? — возмущенно ахаю.

— Я про каток, — конкретизирует с тихим смехом и целует в шею. — Давай спать.