После развода. Не предал, а разлюбил (СИ)

Глава 2

Богдан

— Ты улыбаешься? — искренне изумляется Виолетта, едва проходит в мой кабинет. Часто моргает и сощуривается. — Ты улыбаешься, — констатирует ошеломленно. — Я сейчас.

Она выходит, так и не сообщив цель визита, но возвращается буквально через минуту, держа под локоть Сергея, начальника безопасности. Отличный мужик, к слову. На сегодняшний день — один из немногих, с кем я общаюсь с удовольствием. Один из немногих, кто не оставил в тяжелое время и протянул руку помощи.

— Посмотри на него, — продолжает паясничать Виола. — Мне не кажется? Он в самом деле улыбается?

— Не уверен, — бормочет Сергей, быстро подключившись к увлекательной только для этих двоих забаве. Скрещиваю руки под грудью и сталкиваю брови у переносицы. — Показалось, — уверенно заключает Сергей.

— Черт, я же видела, — досадливо цокает языком Виолетта.

— На выход, — приказываю хмуро. — Не вынуждайте меня звать охрану.

Виолетта сдается первой. Весело фыркает, с явно читаем удовольствием окидывает меня взглядом и выходит.

— А я бы посмотрел на смельчака, который посмеет тягаться со мной, — заявляет внушительных габаритов Сергей, и улыбку уже не прячу я. — Я так же выгляжу после секса.

— Ты почти не улыбаешься.

— Я женат, — флегматично пожимает плечами.

Плотнее смыкаю губы, но сдаюсь и, опустив голову, беззвучно ржу.

— Это фиаско, мужик. Так быть не должно.

— Смысл брака не в частом сексе. Смысл брака в любви. В отношениях. Кому я рассказываю? — хмыкает и проходит, закрывая за собой дверь. — Что у тебя?

— Вчера был очень странный день, — припоминаю, зависнув взглядом на пустой стене. — Я дважды был сконфужен. По-крупному. И виной тому одна и та же женщина.

— Так-так, поподробнее, — садится на стул напротив меня.

— Ничего того, о чем ты успел подумать.

— Кажется, в коридоре намечается драка, — вытягивается в струну и немного поворачивает голову в сторону воображаемого звука. Звучит, на первый взгляд, абсурдно, но факт в том, что я его не для красоты нанял. Очень полезный человек в команде. — Прости, дружище, долг зовет. — Я хмыкаю, а его взгляд становится укоризненным. — Это ж самое интересное. Выкладывай.

— Ну, начнем с того, что у меня встал.

— Где это шампанское, когда оно так нужно! — вопрошает с надрывом и поднимает раскрытые ладони к небесам.

— На массаже, — добавляю кисло. — Который длился два часа.

— Вот черт, — тихо ржет, взявшись двумя пальцами за переносицу.

— Виолетта удружила. Сходи, сходи, тебе надо, я уже записала…

— Куда без нее, — качает головой Сергей. — Что там за массаж такой?

— Да, в общем-то, обычный, — пожимаю плечами. — Только массажистка уронила под стол какую-то херню и полезла доставать. Второй день ее задница перед глазами стоит.

— Второй день стоит — это уже повод обратиться к врачу, друг.

— Не поверишь, обратился. По ее же настоянию.

— Объясняй быстрее, я такого уже додумал…

— А как же интрига? — ухмыляюсь. — Ладно, в общем, разговор зашел про ногу. И она закинула мысль, что у меня травма, как у футболиста. Из чего следует, что за решением нужно обращаться к спортивному врачу.

— Звучит логично, — удивляется не меньше моего вчера.

— Слушай дальше. Она еще и ФИО врача выдала, мол, гений. Я поспрашивал, мужик в самом деле хорош, но есть нюанс — принципиально работает только в спорте. А меня так задрала уже эта боль, достал его номер, позвонил. Так и так, есть такая проблема. Он сразу в отказ, я без задней мысли — я по рекомендации от хорошего человека. И тут второй косяк — понятия не имею, как ее зовут. А он спрашивает и ждет ответа. Пришлось сказать, что от массажистки. Он так ржал, что я пожалел, что вообще заморочился.

— И?

— И завтра операция, — заканчиваю с улыбкой. — В тот же день меня принял в своей клинике, все обследования сделал, завтра с утра натощак, кровь еще сдать.

— Ахренеть. Как ты решился вообще? Сколько тебе сам говорил… отменная, должно быть, задница!

— Да не в заднице дело. Как-то все… как само собой разумеется, понимаешь? Причем, операция — херня. Под местной анестезией. Артроскопическая или вроде того. Просто вот так, — щелкаю пальцами. — Прогнозы хорошие, реабилитация геморройная, сразу предупредил, времени займет немало, но, черт, оно того стоит. Запарила уже эта клюка. Если избавлюсь, клянусь, я эту задницу расцелую.

— Ловлю на слове, — смеется, но недолго: из коридора в самом деле слышатся истеричный женские вопли. — А вот теперь мне реально пора, — мгновенно становится серьезным, поднимается и идет к двери. — Это — отличные новости, Богдан, — говорит, взявшись за ручку. — Уверен, все получится.

Он открывает дверь, и я слышу вопль:

— Вы самые обычные мошенники! За что вы деньги берете⁈ Чтобы убить в женщине самооценку? Я вам такую рекламу устрою, мало не покажется!

— Прошу вас, пройдемте в мой кабинет, — настаивает Виолетта. — Совершенно точно произошло недоразумение.

— Ну уж нет! — ликующе провозглашает женщина. — Вы ответите на все мои претензии прямо здесь, чтобы все слышали!

— Хорошо, без проблем. Так в чем они заключаются? Простите, я Вас совершенно не помню. Хотя у меня прекрасная память на лица, и я всегда просматриваю все анкеты. У Вас есть с собой договор?

— Договор заключала моя подруга! И за два месяца не получила ни одного звонка! Возмутительно! Вот Вы. Да-да, Вы! Посмотрите, как мужчина. Разве она не симпатичная?

— Эм-м-м… — неуверенно тянет Серега.

— Что значит эм? Что еще за эм? Вы вообще зрячий?

— Подождите, тут точно недоразумение, — заявляет Виолетта. — Я помню эту девушку. И Вы абсолютно правы, она настоящая красавица. Давайте поступим следующим образом. Я немедленно займусь вопросом. Лично.

— А Вы?..

— Владелица, — мягко говорит Виолетта.

— Что ж… я жду три дня. Три. Если дело не сдвинется с мертвой точки, я…

— Этого не понадобится. Уверяю Вас…

— Надежда.

— Надежда, я сейчас же займусь этим вопросом.

— Всего доброго, — дерзко говорит женщина. — А Вы, мистер Эм, протрите глаза.

— Не могу. Я женат, — брякает Сергей.

— Каблук, — презрительно фыркает, а вскоре ко мне вновь заглядывает давящийся смехом Сергей.

— Ты слышал? Я — каблук.

— Так ты каблук, — пожимаю плечами.

— Да, но ей-то об этом откуда знать? — закатывает глаза.

— Что там за подруга? Все печально?

— Нет, знаешь, очень даже. Я ее тоже помню. Странно. Виолетта уже пошла разбираться.

Кажется, я знаю, что там за несчастная. Поднимаюсь и иду в кабинет бывшей жены.

— Скажи мне, что речь шла не о Таисии, — произношу строго, едва открываю дверь. Странно, но имя той женщины всплыло в памяти само собой.

— Богдан, — морщится Виолетта.

— Скажи.

— Не могу я тебе этого сказать.

— Еще раз подставишь дело, на которое мы пахали годами, ради облегчения собственной совести, нашему партнерству конец, — грожу негромко, но она прекрасно знает, что свое слово я держу всегда.

Как и Серега. Вот черт… чуть смеяться не начинаю в разгар серьезного разговора. Хотя, задница в самом деле отменная. Почему бы не расцеловать, если свободна?

— Этого больше не повторится, — скупо отвечает Виолетта. — Я немедленно все исправлю. Шикарная женщина, это будет просто.

— Хватит! — вдруг повышаю голос, чего не делал уже очень давно. Виолетта вздрагивает и опускает плечи. — Я сказал тебе еще два месяца назад. Больше никаких смотрин. Поняла меня?

— Да, — отвечает шепотом и опускает голову. — Прости, я хотела как лучше. Прости…

Громко хлопаю дверью, закрываясь от ее слез. Мало того, что сама считает меня инвалидном, не способным найти себе женщину, так еще и меня приучила так думать. Эта массажистка со своими советами как нельзя кстати.

К вечеру начинается мандраж и на сцену выходят сомнения. Что, если он сделает только хуже? О чем я вообще думал, согласившись на операцию по совету какой-то массажистки в спа-салоне? На хрена я вообще туда поперся?

Полночи не сплю, давлю сухими фактами. Операцию будет делать не массажистка, а опытный хирург. Рекомендации у него отменные, от разных людей, мнению которых я доверяю. Может, и не гений, но руку на аналогичных травмах набить точно успел. А хуже и без вмешательства станет, об этом мне все врачи говорили. Раньше или позже — какая разница? Буду идиотом, если хотя бы не попробую улучшить качество своей жизни.

С утра звоню Максу, хоть и не планировал ему рассказывать, пока не будет результата. И его сияющая физиономия на экране мобильного дает решающий пинок. Слова поддержки и оптимизм сына так заряжают, что на эмоциях я еду в цветочный. Покупаю красивый нейтральный букет для той самой массажистки в качестве благодарности. Поможет операция или нет — вопрос десятый, а вот что неравнодушие очень ценно, это я уяснил крепко, на личном опыте. К тому же, по пути.

Еще слишком рано, только восемь утра, салон наверняка закрыт, но я планирую оставить букет и короткую записку у входа. Надеюсь, не сопрут. Но, когда подъезжаю, замечаю свет.

«Судьба!», — воодушевляюсь и, стараясь не растянуться на корке льда, осторожно пробираюсь ко входу.

Захожу, тихо звякнув колокольчиком, но на ресепшн никто не выходит. Снова чувствую себя сконфуженным, прохожу чуть дальше и тогда слышу, как одна женщина горько рыдает, а вторая пытается успокоить ее долгим «ш-ш-ш».

— Я для этого ее растила, скажи? — причитает женщина, в которой я сразу узнаю нужную мне массажистку. И, как обычно, женский плач заставляет мое сердце болезненно сжаться. — Чтобы такое о себе выслушивать?

— Нет, конечно, нет, — нашептывает вторая.

— Я бездушная, я думаю только о себе! Всю жизнь пальцем о палец не ударила, каталась, как сыр в масле, пока ее драгоценный папочка вкалывал. А из клуба, оказывается, знаешь, почему уволилась? Потому что спуталась с одним из игроков! И якобы мне Руслан поставил условие, либо конец интрижке и этой работе, либо — нашему браку. Да я другой член в глаза не видела, кроме его! Как она смеет мне такое говорить⁈ Она! Ей семь едва исполнилось на тот момент, что она могла видеть?

— Ну ладно тебе, чего ты…

— Чего я, — судорожно всхлипывает и шмыгает носом, а я пытаюсь понять, почему продолжаю подслушивать. И остаюсь на месте. — Да ничего. Знаю прекрасно, кто все эти выводы ей в голову положил. Подружка новая, чтоб ей пусто было. Вот что она к моему ребенку привязалась, скажи? Мужа мало? Или боится, что он и ей замену подберет, мосты выстраивает? Окей, дело ее, я почему должна при этом стать плохой? Будь хорошей за свой счет, а не за мой! Это какой-то ночной кошмар, мы полдня вчера ругались, пока она оставшиеся вещи собирала, я такого наслушалась…

— Еще? — ужасается вторая.

— Казалось бы, куда уж, да? — ехидно фыркает массажистка. — Но нет. Я себя запустила. Я не крашусь, не наряжаюсь. А для кого мне наряжаться, скажи на милость, если муж постоянно на работе? Он там с другой развлекается, а я его дома в пеньюаре на голое тело жди? С прической, да макияжем!

— Абсурд…

— Наглость! Девка эта наглая и из моей малышки такую же делает! Наглую беспринципную девку! И, кстати, если ты не знала, это не муж однажды пришел и сказал мне, что у него другая. Нет, оказывается, это я ему изменила. А уж потом он начал встречаться со своей Викторией. Я. Ему. Нормальные вообще? Я не знаю, что мне делать. Просто не знаю. Любое мое слово в штыки. Все наизнанку вывернули. Я монстр. Самый настоящий монстр! Как таких вообще земля носит?

— Слушай, ну, Юлька не глупая, дай ей время, — по-прежнему тихо вещает вторая, а я отмираю и возвращаюсь к стойке.

Я явно пришелся не ко двору. Хотя, может, цветы и благодарность подбодрят ее. Если бы Макс встал на сторону жены, я бы его придушил собственными руками. Ладно, не придушил бы, но… не уверен, что вообще бы встал с больничной койки. Понимаю, как ей сейчас тяжело. Даже если особенной любви не было, предательство — это больно.

И хотелось бы, наверное, сделать больше. Но… какое я имею право? Я даже слышать все это не должен был.

Опускаю цветы на стойку, сверху кладу записку и открываю входную дверь, надеясь, что за разговорами они не услышат и как я вышел.

Таисия

— Слышала? — вдруг спрашивает Надя, прервав себя на середине фразы.

— Да ничего я не слышала, — отмахиваюсь, размазываю по лицу слезы.

Подругу, по сути, тоже не слышу. Наверное, она какие-то правильные слова говорит, жизнеутверждающие, но мне сейчас не советы нужны, а дружеское плечо.

— Спасибо, что приехала так рано и слушаешь весь этот бред, — говорю плаксиво.

У Нади на глазах наворачиваются слезы. Она тотчас меня обнимает и хлюпает носом.

— Ну чего ты, конечно. И вообще, давай ко мне сегодня, а? Выпьем винца, перемоем им всем косточки как следует.

— Да нет, куда я… у тебя муж, дети… нет. Спасибо, Надюш.

— Ой, я тебя умоляю, муж! — фыркает Надя. — Да он вперед меня за бутылкой побежит. И конфеток не забудет прихватить.

— Конфетки мне точно нельзя. Я уже в джинсы еле влезаю, — вздыхаю и отстраняюсь. — Мне легче, правда. Просто… когда в себе все… тяжело.

— Конечно, тяжело, когда одна против троих. Я тебе так скажу, подруга, там и без Русланчика не обошлось. Уверена, чтобы не быть последней сволочью в глазах дочки он и сам некоторые факты исказил.

— Надеюсь, что нет, — морщусь. — Хотя, ты скорее всего права. Когда я в клубе работала, один парень пытался ухаживать. Я, конечно, не реагировала, да и сама Руслану об этом рассказала… тогда и начались скандалы. Откуда это Юле взять, кроме как не от него?

— Вам нужно сесть втроем. И пусть он отвечает за то, что придумал.

— Мы еще нескоро за стол переговоров вернемся, — удрученно вздыхаю. — Мне прямым текстом было сказано, что на меня сейчас времени нет. Впереди счастливое событие, а я его омрачаю.

— Сколько там?

— Две недели. Может, и к лучшему. Пусть катят в свое свадебное путешествие, я за это время, надеюсь, смогу дочери мозги вправить.

— Звучит, как план, — улыбается Надя. — Пойду проверю, показалось, будто зашел кто-то…

— Да кто? — удивляюсь. — Открываемся с десяти.

— Не знаю, мало ли… — бормочет и выходит, а я подхожу к зеркалу.

Да уж… ну и видок. Почти всю ночь ревела, с утра глаза еле открыла и с тех пор мало что изменилось. В лучшую сторону уж точно.

— Таська! — ахает Надя из коридора. — Иди сюда скорей! Я же говорила, что кто-то заходил!

Подрываюсь и выбегаю с круглыми глазами.

— Что? Что такое?

— Цветочки, — кокетливо улыбается Надя, сунув в букет свой нос. — Для тебя.

— Для меня? — недоверчиво приподнимаю брови. — С чего ты взяла?

Руслан, что ли, вину почувствовал? На припоминаю за ним такого.

— А тут записка, вот, — протягивает мне небольшую карточку с написанным от руки текстом, а букет оставляет себе.

«Сегодня операция. Спасибо за совет. Богдан», — читаю и впервые за последние дни улыбаюсь.

— Не знаю, чего ты там ему насоветовала, но, повторюсь, мужик что надо, — важничает Надя. — Глянь, красота какая! Другой бы и спасибо не сказал. Когда приедет снова, покрутись в коридоре, а не жди, пока он лицом вниз уляжется.

— Хотел бы посмотреть на меня, не оставил бы букет тайно, — отвечаю с прежней улыбкой.

Так тепло на душе. Доброе дело сделала, получила благодарность. Впереди у него еще долгий путь реабилитации, но Сергей Борисович от него не отвяжется, пока крепко не поставит на ноги. Уж я-то его знаю, настырнее мужика еще не встречала.

— Ну, может, он услышал, как кто-то плачет и поэтому так, — пожимает плечами Надя, а я брезгливо морщусь.

Уж лучше пусть будет тайно. Я там такого наболтала, это точно не для посторонних ушей. А если так…

— Тогда мы вряд ли увидим его тут вновь, — констатирую не без сожаления. — Пойду умоюсь.

— А я нам завтрак закажу! Хочешь суши?

— На завтрак? С ума сошла?

— Какие мы привередливые… тогда, пиццу.

— Мой зад голосует против.

— Тогда иди-ка ты в него же, — ворчит подруга, а я с тихим смехом захожу в уборную и вновь смотрю на себя в зеркало.

Так странно видеть перемену, случившуюся за какой-то десяток минут. Нет, глаза, конечно, не открылись, веки по-прежнему отекшие и красные. Но в этих щелочках — блеск. На губах — улыбка, которая украшает любого человека. Не так уж я и безнадежна. А с дочкой разберусь. Обязательно.

Умывшись, достаю телефон и звоню Сергею Борисовичу.

— А! Массажистка! — восклицает весело. — Ну здравствуй, здравствуй… а я все гадал, позвонишь, не позвонишь. Казалось бы, человека ко мне отправила, должна как-то проявить себя… ан нет, не тут-то было!

— Да я не знала, придет он или нет, — смеюсь. — Здравствуйте, Сергей Борисович. Вы уж там постарайтесь, не ставьте меня в неловкое положение, — шучу, конечно, о чем ему прекрасно известно. — Я за Вас поручилась. Кажется, даже гениальным назвала.

— Да, заходите! — говорит громко мимо телефона. — Гениальным! — возвращается ко мне. — Польщен, польщен. Чистейшая правда, но, когда за глаза — гораздо приятнее, — заявляет высокомерно, а я снова начинаю хихикать. — Что ж, мы начинаем. Пришел как раз.

— Сергей Борисович, а можете передать ему спасибо? — тараторю, пока он не сбросил вызов.

— Это Вас.

— Меня? — слышу удивленный голос того самого мужчины. — Да, алло.

— Это… — теряюсь, не ожидая такой подставы от врача. — В общем, спасибо. За цветы. Очень красивые. И скорейшего восстановления. Вот…

— Спасибо, — тихо смеется. — И… рад.

— Всего доброго.

— Ждете меня снова?

— Жду, — брякаю без задней мысли и начинаю пунцово краснеть. — То есть, ждем, — вношу поправку, после которой становится еще более неловко.

Морщусь, забыв как дышать, и поспешно сбрасываю вызов.

— Вот балда, — бормочу, вновь включая воду.

Прохладнее.