После развода. Не предал, а разлюбил (СИ)

Глава 15

Таисия

Едва вхожу в салон, Надя вульгарно присвистывает.

— Е-мое, вот это фифа! — еще и комментирует в том же ключе. — Кто раскошелился?

— Марк, — мямлю, почувствовав себя неловко.

— Какая красота, Тась, — шепчет восторженно, гладя мою новую шубку по шерстке. — Такая мягкая… денег стоит страсть сколько.

— Думаешь?

Не знаю, зачем спрашиваю, и так видно, что подруга права. Снимать ее не хочется, такая роскошная.

— Сто процентов, я мерила похожую, — говорит вдруг Оля, а потом озвучивает стоимость.

— Сколько⁈ — хватается Надя за сердце. — Пойду валерьяночки тяпну.

И не уходит. Гладит меня, гладит, как помешанная, уже раздражать начинает.

— Ты перебарщиваешь, — бурчу и снимаю пантерку, возвращаясь к своему привычному образу голодранки. — Оль, кто там у меня?

— Какой-то Станислав, на классику, — равнодушно пожимает плечами Оля, а потом вытягивает шею и подается в бок, высматривая что-то через стеклянную дверь. — У тебя пара минут, кто-то подкатил.

Мельком оборачиваюсь и тут вижу, как из машины выходит мужчина. С букетом.

— Да блин, — обреченно вздыхаю и остаюсь поздороваться.

— Тася! — радостно восклицает Стас, едва проходит. Тоже из футболистов и тоже, судя по приличному пивному брюшку, из бывших. — Кому-то годы ни по чем! И это я не про себя, — подмигивает и вручает мне букет.

— Привет, — натянуто улыбаюсь. — Измайлов не передал послание? — понижаю голос.

— Передал, — отчитывается бойко, после чего виновато бормочет: — Ну как я с пустыми руками? Столько лет не виделись… Негоже.

— Мне очень приятно, спасибо большое, — нахожу в себе силы на понимание. — Ольга тебя проводит, располагайся.

— Станислав, доброе утро, — привычно щебечет Оленька. — Верхнюю одежду можете оставить в шкафу справа от Вас… — Я ухожу переодеваться, а когда иду к массажному кабинету, вижу поджидающую меня Олю. — Тась, прости, мне придется об этом рассказать. Велено докладывать, если кто-то приходит с цветами.

— Понимаю, — снова улыбаюсь, снова через силу.

— Если б не камеры, я бы конечно… — мямлит Оля.

— Все в порядке, — глажу ее по руке и стучу.

Нет. Не в порядке. Едва Стас уходит, сияя тульским самоваром, как с паршивой улыбочкой выплывает директор. И не поленился ведь подъехать лично.

— Здравствуйте, — приветствую его скупо.

— Здравствуйте, — отвечает ехидно. — Вы уволены, Таисия. За нарушение трудовой дисциплины. Сегодняшним днем. Все документы уже оформлены, зайдите подписать.

— Олег Викторович! — негодующе восклицает Оля. — Зачем же так сразу⁈

— А это не сразу, Ольга, — чуть ли не поет от удовольствия. — Был выговор, с момента которого не прошло месяца, было повторное нарушение. Все по закону, исключительно.

— Да это же знакомые! Ну и что, что с цветами! — продолжает защищать меня Оля, пока я стою пнем, переваривая новости.

— Ольга, мои решения не обсуждаются! — визгливо прикрикивает директор.

— Это не решения, а… — начинает Оля с запалом, но я прерываю ее, обратившись к директору:

— До конца дня дорабатывать?

— Не стоит, — ухмыляется. — Пусть это будет Вам бонусом от меня. Жду Вас в своем кабинете.

— Таська, — виновато шепчет Ольга и смотрит на меня чуть не плача. — Прости…

— Да ты тут при чем? Не нарывайся из-за меня. Он уже давно все решил, было вопросом времени.

— Не по-людски как-то… и запись у тебя чуть ли не на месяц вперед, сам себе подножку ставит.

— Думаю, замену мне он уже подобрал, — хмыкаю невесело. — Но ты права. Он сам себе подставил подножку.

Подписываю все бумаги практически не читая. Переодеваюсь и собираю личные вещи, которых совсем немного. Надя занята с клиентом, так что пишу ей сообщение и прошу Олю предупредить ее, что, прежде чем голосить, пусть проверит мобильный.

— Не переживай, — улыбаюсь расстроенной до слез Оле.

— Ты была права, — хлюпает носом. — Сказал всех с обеда перезаписать к другому массажисту. Какая-то Екатерина, у нас таких нет.

— Сделай одолжение, — хитро сощуриваюсь.

— Какое? — уточняет, готовая исполнить любую просьбу.

— Проверь телефон.

Накидываю шубку, а Оля, прочитав отправленное мной заранее сообщение, победно восклицает:

— Ха! Сделаю, Тась, без проблем!

Выхожу со странной смесью обиды, разочарования и облегчения. Все-таки пахать под руководством такого говнюка — довольно напряжно. Но я осталась без работы и, фактически, средств к существованию. Кое-какие деньги есть, но хватит их ненадолго. Нужно что-то решать и решать срочно.

Первая мысль — пожаловаться Марку. Окрыленная вчерашним успехом и в ожидании, пока машина прогреется, набираю ему, но прослушав все звонки до автоматического сброса вызова, ответа так и не получаю.

Запрещаю себе расстраиваться, хотя губы надуваются и сильно. И решаюсь на звонок Богдану. Утром он немного выбил меня из колеи своим впечатлением от Марка, но стоит ли на это обижаться? Я и сама так же по первости считала, пока не узнала Марка получше.

— Да, слушаю, — отвечает Богдан после пары гудков.

— А меня уволили, — нервно хихикаю.

— Дела, — бормочет удрученно. — Если хочешь, подъезжай. Я разгреб текучку.

— Не в напряг?

— Нет, конечно. Давай, жду. В агентстве. Спросишь меня — проводят до кабинета. У меня как раз хорошие новости есть.

— Денис очнулся? — ахаю с надеждой.

— С тобой неинтересно, — хмыкает и поясняет: — Его мама звонила полчаса назад. Ревет, — тихо смеется. — На завтра назначен консилиум, будут планировать ход операции. Ты мой талисман. Если утром был массаж — день прожит не зря.

— А если вечером? — прыскаю.

— Ночь сплю, как убитый, а не просыпаюсь по сорок раз с желанием отгрызть себе ногу. Все, отбой. Жду.

Настрой у Богдана, в отличии от моего, боевой. Едва прохожу в его кабинет, он повелительным кивком указывает на оставленную мной приоткрытой дверь. Выглядит, должна заметить, очень внушительно, так что повинуюсь беспрекословно. И озираюсь, совсем как он утром.

Все в помещении под стать этому мужчине. Большое, добротное и надежное. Квадратов сорок, не меньше, умело зонировано. Прямо напротив двери, у противоположной стены, стоит громоздкий стол теплого орехового цвета с резными панелями. На нем — минимум вещей. Ноутбук, набор письменных принадлежностей, стопка бумаг, пресс-папье в виде вставшей на дыбы лошади и рамка с фотографией. За спиной Богдана расположен шкаф с открытыми и закрытыми полками в том же стиле, что и стол. Сам хозяин сидит на настоящем троне, но со своими габаритами смотрится в нем весьма гармонично. Я бы скорее изумилась, увидев его на простом офисном стуле на колесиках. Для гостей, к слову, предлагаются тоже не маленькие стулья, больше похожие на кресла.

Мягкое освещение, которое, при желании, можно сделать ярче, теплый светлый тон стен. А слева — отдельная зона из огромного дивана, в котором наверняка можно утонуть, двух кресел, роскошного ковра и низкого, абсолютно пустого столика.

— Вау, — выношу вердикт, а Богдан пожимает плечами:

— Виолетта.

Говорит с таким равнодушием, что мне становится немного обидно за нее. Тщательно продуманное и подобранное именно под него окружение — данность. А ведь она немало усилий приложила. Вся мебель наверняка сделана на заказ и поддерживается в идеальном состоянии. С трудом представляю эту женщину с тряпкой в руке, но кто сказал, что организация — легко?

— Заходи, хватит топтать порог, — немного хмурится Богдан. — Расклад следующий, — с ходу берет меня в оборот, едва пристраиваюсь на кресле, — во-первых, я всегда могу взять тебя к себе. Не по специальности, конечно, но хоть какой-то доход.

— Спасибо, — растерянно хлопаю ресницами.

Не ожидала, если честно.

— Но, как по мне, забивать на дело, к которому у тебя талант — кощунство. И вариантов в этом направлении лично я вижу предостаточно.

— Я так долго искала приличное место, — слабо морщусь. — Найти достойный салон с адекватной оплатой на так просто, как кажется.

— Почему сразу салон? У тебя диплом. У тебя практика, которую ты возобновила.

— В клинику меня не взяли, — немного развожу руками. — Из-за большого перерыва. И я обошла не одну.

— Баринов. Попробуй к нему.

— Да как-то неловко просить… — мямлю и отвожу взгляд.

— А за меня — удобно было? — хмыкает и улыбается.

— Я даже не думала, — пожимаю плечами. — Позвонила и все.

— Из того, что я от него слышал, могу сделать вывод, что твоему нынешнему положению он скорее обрадуется. Но тут другая стороны медали. Сама-то хочешь?

Представляю свой рабочий день в частной клинике, вспоминаю будни в футбольном клубе и только вздыхаю.

— Я так уже не смогу.

— Забудь про не смогу. Сможешь, привыкнешь, приспособишься. Хочешь?

— Нет. Мне нравится иногда филонить на обертываниях. Весь день на массаже — домой возвращаюсь без сил и желания что-либо делать.

— Погнали дальше. Ты могла бы открыть массажный кабинет. Снять помещение где-нибудь при спортзале, например. Сама строишь свой график, чтобы не убиваться.

— Вариант, — киваю согласно.

— Еще ты можешь открыть свой салон, — снова улыбается.

От охватившего вдруг волнения бросает в жар. Прикусываю уголок нижней губы, сдерживая рвущуюся глуповатую улыбку.

— Это очень сложно и слишком дорого. У меня просто нет на это денег.

— Я готов вложиться.

— Ну, нет, это слишком, — выдуваю и откидываюсь спиной на высокую спинку. — Наверное, мне стоит все же позвонить Баринову. Вдруг он сможешь и график мне подобрать такой, чтобы я не выгорела за год.

— Ты же не хотела?

— Да, но… надо смотреть правде в глаза.

— Тась, ты думаешь, я такой меценат? — ухмыляется Богдан. — Я бизнесмен. И хочу стать инвестором. То есть, вообще-то, планирую свои бабки получить обратно, а потом получить процент от выручки ни хрена не делая.

— А, — брякаю, округлив глаза.

— Ну а ты как хотела? Суровая реальность.

— Я ничего в этом не смыслю, — в очередной раз вздыхаю.

— Ты ничего не потеряешь, если не получится. Но я уверен в обратном, иначе не предложил бы.

— И сколько ты хочешь?

— Один процент, — брякает, не моргнув и глазом. Вместо слов посылаю ему самый свой укоризненный взгляд из арсенала. — Я хочу помочь, — выдыхает, опустив плечи.

— Фиговый ты какой-то бизнесмен, — иронизирую.

— Когда доброта вышла из моды?

— Ты же понимаешь, если у меня не получится, ты просто спустишь в унитаз кучу денег?

— Да ну какая куча, Тась? У меня машина в три раза дороже, если не больше, чем нужно тебе на начальном этапе. Ты не с нуля начинать будешь, у тебя есть опыт в сфере.

— Ну, вообще, не только, — лукаво улыбаюсь. — У меня будет и небольшая клиентская база. Перед уходом я попросила администратора выписать всех, кто не согласится перенести массаж к другому.

— Хитро, — ухмыляется Богдан. — И говорит о том, что ты уже все решила. С персоналом, как понимаю, тоже проблем не будет.

— Я не потащу девчонок на стартап, — говорю решительно. — Начну одна.

— Одна салон не потянешь.

— Уборщицу найму и бухгалтера.

— А на звонки кто будет отвечать, пока ты с клиентом?

— Надо подумать… — бормочу себе под нос.

— Давай думать с начала, а не с хвоста. Оформление, помещение, благоустройство, закупка расходников.

— Ольга заказы оформляет, можно попросить у нее контакты проверенных поставщиков! — загораюсь и в нетерпении ерзаю по креслу.

Богдан достает из стола второй ноутбук и провод зарядки и кивает мне в сторону дивана.

— Садись изучай матчасть. Начни с самого нудного — как открыть «ООО». Что будет непонятно — спрашивай.

— Я тебе не помешаю? — выражаю сомнение, а Богдан сурово хмурит брови. — Поняла, — лопочу и пересаживаюсь.

До обеда успеваю набросать себе план, отвлекаясь на звонки от Нади и дочери. Беготни предстоит немало, но во мне оказывается столько кипучей энергии, что сомневаюсь, смогу ли вообще спать в ближайшем будущем.

Потом Богдан заказывает обед и вместе мы рассчитываем необходимую площадь и прикидываем место для аренды помещения. На этом зависаем еще на пару часов. Затем просыпается совесть и начинает безжалостно грызть меня. Собираюсь уходить, но Богдан заставляет меня сесть и набросать список услуг, которые планируется оказывать. В общем, в семь я отвожу взгляд от монитора и понимаю, что ни черта уже не понимаю.

— Можно я уже пойду? — канючу тоненьким голоском.

Богдан снимает очки, которые даже не знаю, когда успел надеть, разминает переносицу и улыбается.

— Загонял я тебя.

— Да я сама увлеклась, просто… отвыкла от активной мозговой деятельности, — выдуваю и поднимаюсь. — И сидеть. Как нога? Даже у меня затекли.

— Ну, как… как обычно, в общем-то, — бормочет.

— Давай разомну перед уходом. Я ж с барахлом. Только из машины принесу, минутку!

Выбегаю прежде, чем он начинает протестовать. Перед входной дверью останавливаюсь, возвращаюсь к шкафу, накидываю шубу и даже надеваю шапку, вспомнив Марка. Пока иду до машины проверяю мобильный, но там — тишина. Неужели за целый день не нашлось времени даже на сообщение? Это так… неправильно. И ощущается ударом под дых. Зачем тогда все эти разговоры по душам? Зачем нежности?

В кабинет Богдана возвращаюсь с понуро опущенной головой.

— Ты устала, — замечает немного виновато. — Давай в другой раз.

— Слишком много мыслей, — беспечно отмахиваюсь. — Наоборот, отвлекусь на привычное.

Я — отворачиваюсь, Богдан наряжается в свои потрясные рыжие шортики весьма интригующей длины. Снова хихикаю, когда вижу его.

— Тоже подарок, который жалко выкидывать?

— Нет, они мне нравятся. — Сует большие пальцы в карманы и оттягивает их. — Купил их, чтобы соблазнять на отдыхе жену. До сих пор ее смех в ушах стоит. Она умоляла их снять, потом надеть, потому что мы три дня почти никуда не выходили, потом заявила, что они чудовищные и ей за меня стыдно. Так они стали любимыми.

— Понятно, — отворачиваюсь и улыбаюсь. Какое же у него сильное чувство. Как она могла быть такой жестокой? Не понимаю.

Раскладываю свое полотенце на диване. Притащила его на работу, чтобы ополаскиваться после тяжелого дня, по факту же меня хватало только на то, чтобы доползти до машины. И вот, пригодилось.

— И как ты собираешься?.. — озадаченно бормочет Богдан, устроившись на диване.

— Сейчас разберемся.

В общем, приходится раскорячиться в довольно необычной для массажиста позе, одним коленом уперевшись в диван, второе к нему прижав, сама вся крючком. Но движения рук успокаивают нервы. И мои, и Богдана. Пока вдруг в дверь не стучат, тут же ее распахивая.

— Ты сегодня решил тут заночевать? — со смешком спрашивает Виолетта. Оборачиваюсь на нее, и она пятится назад. — Прошу прощения, — говорит быстро и выходит, мягко прикрыв дверь.

— Умеет момент выбрать, — ворчит Богдан. — Целый день не видно и не слышно, чуть только расслабился — тут как тут.

Комментарии решаю оставить при себе. У женщины было такое лицо, будто она смерть свою встретила. Аж побелела.

Когда заканчиваю и прощаюсь с Богданом, решившим еще немного поработать, выхожу в абсолютно темный коридор. Все сотрудники покинули офис, и только из-под одной из дверей, соседней с кабинетом Богдана, струится свет.

Не знаю, что мной движет в тот момент, но я, стараясь не цокать каблуками, подхожу ближе и прислушиваюсь. И в тишине пустых помещений вполне отчетливо различаю всхлипы.

Нужно уйти. Не мое это дело. Но я почему-то не могу. Не получается и все тут. Стучу и довольно долго жду ответ, но все-таки получаю его.

— Так и решила, — улыбается Виолетта, когда я распахиваю дверь. — Чем могу помочь?

— Я бы хотела записать еще одно интервью. Это можно?

— Зачем? — непонимающе сводит брови.

— Я расскажу.

— Вы хотите записать сейчас? — теперь удивляется. — Простите, могу я спросить, что-то случилось?

— Вы задаете слишком много вопросов, — тихо посмеиваюсь. — Прошу Вас. Это очень важно. И, если можно, давайте на «ты».

— Без проблем, — все еще ни о чем не догадывается Виолетта. Поднимается и уверенно следует ко мне. — Оператор уже ушел, но, там ничего сложного. Справимся. Пойдем, — улыбается и указывает рукой направление.

Под камеру сажусь сначала я.

— У тебя ничего не выйдет, — говорю прямо, чем сразу же сбиваю ее с толка.

— О чем ты? — хмурится. — Если показалось, что я зашла специально, то это не так. Я даже не знала, что ты… — замолкает и прикрывает глаза. — Знала. Конечно, знала. Но, думала, ты уже уехала. Слышала, как ты идешь по коридору в сторону ресепшена. А вот как обратно — нет.

— Обратно я еле шла. И я совсем не об этом.

— О чем же? — приподнимает идеальные брови.

Примечательно, что идеальные в ее случае — это натуральные, лишь немного выщипанные по форме. В ней вообще нет ничего искусственного. Она просто невозможно красива, от природы, и умеет это подчеркнуть.

— Все это время ты носила ему не те интервью. — Поднимаюсь и сообщаю: — Нам нужно поменяться местами.

— Нет, Таисия, Вы… — начинает слабо протестовать.

— Ты.

— Ты все неверно поняла. Я и Богдан — закрытая книга.

— С кучей пустых страниц. Не заставляй меня упрашивать.

— Это… бесполезно, — произносит с ноткой отчаяния.

— И все же мы попробуем. В крайнем случае — выговоришься.

— Мне есть с кем обсудить свои печали, — пытается быть невежливой.

— С кем? С подчиненными? — дерзко хмыкаю.

— У меня есть близкие люди, Таисия. А Вы, — делает акцент на обращении, — слишком много на себя берете. Простите мою прямоту, но это так. Прошу Вас, закончим этот цирк.

— Хорошо, — пожимаю плечами. — Только самый близкий тебе человек сидит неподалеку. И он единственный, с кем ты так ничего и не обсудила.

— Я пыталась! — восклицает нервно. — Много раз пыталась! Все, хватит…

— А я в каждом разговоре слышу твое имя. Он даже сам не осознает, как часто его произносит. Ты у него под кожей. Все, что его окружает — создала ты. Уверена, он даже рубашки носит из тех, что выбирала именно ты. Подсознательно, потому что они удобнее и смотрятся лучше. Но что меня добило — он пользуется духами, которые ему даже не нравятся. Угадай, почему?

— Не нравятся? — растерянно моргает. — Он так хвалил аромат, что на следующий день я купила еще одни, пока в продаже.

— Лимитированная коллекция, я знаю. Если ты это не сделаешь, я начну смотреть на него другими глазами. Уже не как на приятного в общении мужчину, а как на мужчину. Я буду медленно, но планомерно вытравлять тебя из него. И начну с чертовых духов, которые напоминают мне о бывшем. А в конечном итоге перетащу все его внимание на другой бизнес. Ты останешься тут одна.

— Этого никогда не случится, — говорит убежденно и решительно встает. — Ты слишком плохо его знаешь для подобного вывода. — Меняемся местами.

— Он бизнесмен. Какая ему разница чем заниматься?

— Огромная. Он любит все эти амурные дела, — говорит весело. — Посмотришь на него — серьезный мужик. Грозный, суровый, — пыжится и качает головой. — На самом деле ему нравится копаться в грязном бельишке не меньше моего. Иначе он бы не стал ежедневно часы напролет слушать мою трескотню. Такой любви просто не существует, у всех есть предел терпения.

— Ты встречаешься с кем-нибудь?

— Нет, — морщится. — Поначалу даже думать было противно. Спустя год, может, чуть больше, решилась. Согласилась на свидание, приехала даже. Поулыбалась комплиментам, приняла цветы. Отдала их ему обратно и ушла, не потрудившись объяснить причины.

— И в чем причина?

— Он не Богдан, — ведет плечом и опускает взгляд на свои руки. — Никто и никогда не будет так хорош, как он. И даже если когда-нибудь я все же решусь на романтические отношения с другим… это все не то.

— Почему? Вдруг кто-то окажется лучше?

— А мне не нужен лучший из мужчин. Мне нужен мой, — говорит печально и через силу улыбается. — Каждый вечер в постели он меня обнимал. По-хозяйски так, со спины, чтобы мне было максимально неудобно с его рукой под ребрами. Поворчит, что волосы щекочут лицо, я уберу. Целый ритуал, — тихо фыркает и я вместе с ней. — Потом уткнется носом в шею и спросит. Каждый раз один и тот же вопрос. Знаешь, что я люблю в тебе больше всего? Я говорю, что? И каждый день слышу новый ответ. Каждый! Он ни разу не повторился. Если успеваю провиниться, он это припоминает. Или отмочит какую-нибудь глупость вроде «как ты напеваешь, одеваясь». Но это ведь неважно, понимаешь? Важно то, что каждый день перед сном я слышала слова любви. Ну кто еще так будет делать? А счастье, оно ведь в мелочах.

— Зачем тогда?

— Зачем я ему изменила? — переспрашивает немного охрипло, а я киваю. — Он не поймет. Ты — тем более.

— Попробуй объяснить.

— Хорошо, — кивает и собирается с мыслями. — Он рассказывал тебе об аварии?

— Нет, только сам факт.

— Еще бы. Тяжело признавать, что был неправ, особенно такому упертому барану, — фыркает раздраженно. — Мы как обычно задержались на работе, собирались ехать домой. И тут он вдруг вспоминает, что не забрал какой-то сюрприз для меня. Говорю, Богдан, потом, завтра. Поздно уже, весь день снег шел, до дома будем вечность добираться. А он на своем — поеду и все тут. Уже вызвал тебе такси. Спать не ложись, жди. Тебе точно понравится. Как считаешь, мне понравилось? — спрашивает, вскинув подбородок.

— Уверена, что нет, — отвечаю осторожно, чувствуя, как она раскаляется.

— Совершенно верно! Поначалу я была в шоке. День или два. Не понимала всей серьезности ситуации. Потом его врач начал объяснять. Популярно.

— Селиверстов, — закатываю глаза.

— Именно он. По полчаса мог втирать мне, как все плохо. Да еще и по несколько раз на дню, пользуясь тем, что я сидела в палате с утра и до тех пор, пока не выгонят. Чудовищное давление. И, что самое ужасное, я ему верила. Когда на вторые сутки Богдан не очнулся, я ему поверила. Как и его друг.

— Общее горе объединило? — пытаюсь подвести ее к сути, но Виолетта хмыкает:

— Напротив. Каждый варился в собственном котле. Он был страшно подавлен, а я начала злиться.

— Злиться? На бездействие врачей?

— На мужа, — огорошивает и выдыхает, опустив плечи.

Совершенно ее не понимаю, от того молча жду пояснения, хотя мысленно уже записала в сумасшедшие. Как можно злиться на человека в коме? Что за извращенная логика?

— Я сидела там и ждала, когда монитор покажет прямую линию. И знаешь, о чем думала? Что этот мерзавец меня обманул. Обещал всю мою жизнь носить меня на руках, а сам, — голос Виолетты начинает дрожать, и она прерывает себя. Моргает и быстро стирает упавшие на щеки слезы. — А сам лежит там, как кусок мяса. Где все его упрямство? Куда делось? Почему не борется? — все-таки начинает плакать, то и дело смахивая дрожащими пальцами крупный горох слез.

— Так он и… боролся, — отмечаю тихо.

— А я думала, умирает! Умирает! Мой, сильный, настырный, волевой, отважный, красивый! Добился меня, покорил меня, приручил меня и бросил! Он обещал быть со мной до последнего вдоха. Моего, а не своего, так какого черта⁈ Я должна была первой умереть, а не он!

— Ты понимаешь, насколько абсурдно это звучит? — просто хочу убедиться в ее вменяемости на текущий момент.

— Господи, ну конечно я понимаю! — всплескивает руками. — Сейчас, когда он ходит, смотрит, живет. А тогда… для меня это было таким ударом, я… у меня рассудок помутился. Я сходила с ума. И с каждым новым днем состояние ухудшалось. Я почти не спала, я почти не ела. В конечном итоге знаешь до чего дошла?

— Нет, — отвечаю очень тихо.

— Что хочу причинить ему ту же боль, что он причиняет мне. Хочу, чтобы он знал, без него проживу. И без него смогу! Не нужен он мне, — окончательно срывается в истерику и закрывает лицо ладонями, низко опустив голову.

Плечи мелко дрожат, ей едва удается снова взять себя в руки. Но я не тороплю и не спешу с утешениями. Она еще не все сказала. Больше из того, что могла бы сказать ему в лицо, но не все, что вертится в голове.

— Я застала его пьяным. Его друга. Приехала к нему после больницы, а он хлещет из горла в одно лицо. Еще ему поставила, кое-как до кровати добрел, вырубился. И тогда пришла я. Крыша-то окончательно поехала. Цель в жизни обрела — отомстить мужу за его смерть, пока он жив! — провозглашает и брезгливо морщится, услышав саму себя. — Очень он удивился, увидев меня утром в своей постели. Матерился так, хоть святых выноси. Я выслушала, собралась и поехала к мужу. Рассказывать, что живу. На деле же я все-таки умерла первой. Как и планировала.

— Это… ужасно, — только и получается из себя выдавить.

— Да. А вот он — выжил. Я только хочу, чтобы он был счастливым. Чтобы снова влюбился, чтобы не сидел тут до ночи. Он меня не простит, я этого не жду. Я себя не простила, почему он должен?

— Не отдавать ему запись?

— Отдай. Он все равно никогда ее не посмотрит.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что на моей памяти он не сдержал слово только однажды. Твое интервью было последним, зарекся.

Она резко встает и решительно идет к подключенному к камере ноутбуку. Сама скидывает видео на новую флешку, отдает мне и выходит, не сказав больше ни слова. А я сижу там и думаю — а не сделаю ли хуже? Если вдруг он посмотрит, если любопытство пересилит. Даже предугадать реакцию не могу. Если бы мне муж что-то подобное заявил, я бы пальцем у виска покрутила и навсегда распрощалась с человеком.

Отмираю, когда в помещение входит Богдан.

— Мне следует напрячься? — прощупывает почву, глядя на меня исподлобья.

— А без понятия, — бормочу себе под нос и поднимаюсь. Дохожу до него, немного шаркая ногами от усталости, беру его руку за кисть и вкладываю в ладонь флешку. — Я тоже люблю лезть не в свое дело. До встречи.

— До встречи, — повторяет эхом и наклоняется, прислонившись своей щекой и уголком губ к моей в легком поцелуе. Но это все на таком автопилоте выходит, что глупо даже акцентировать внимание.

День сегодня получился насыщенный и странный. И снова первая мысль — поделиться впечатлениями с Марком. Уже девять, он так и не перезвонил, но я решаюсь набрать ему снова. И снова с тем же результатом.

Под впечатлением от разговора с Виолеттой всю дорогу усиленно накручиваю себя. Что, если с ним что-то случилось? Мне ведь даже никто не позвонит. Измайлов, разве что, но как долго он будет до этого доходить? Как быстро узнает сам? Я даже домашнего адреса Марка не знаю. Единственное место, где я могу его поискать — это каток. Но он говорил, что сегодня будет объезжать магазины с проверкой. Дороги не расчищены, как обычно, столько аварий… только бы он был в порядке!

Как до дома доезжаю даже не помню. Сплошной туман перед глазами, а в голове такой рой мыслей, что музыки, которую я включила в надежде подбодрить себя не слышно. Поднимаюсь, мечтая рухнуть на кровать и вырубиться, наконец-то избавившись от гула в голове, но заставляю себя зайти в ванну и смыть косметику.

Умываюсь, поднимаю голову и только тогда замечаю, что нет второй щетки. Той самой, что Марк купил в супермаркете. Той, которую я оставила для него. А этим утром он забрал.