Последнее дело графа Аминова (СИ)

Глава 34

Не долго Канна ещё спала… Медленно проснувшись, она взглянула на стоящего посреди комнаты Антона. Тот так и смотрел, осторожно любуясь её проглядывающими из-под пеньюара прелестями.

Канна нежно улыбнулась. Она плавно поднялась, совершенно не поправляясь… Не смущалась… Не тревожилась… Будто так всё и должно быть… Она встала ближе к глазам Антона, а руками принялась медленно лишать его одежды.

Оба молчали, купаясь во взглядах, блестевших желанием долгожданной ласки. Оба гладили обнажённые тела друг друга, пока губы осторожно сближались, так же бережно подзывая слиться в тепле поцелуя.

Окутанные в горячность вожделения, они сквозь жар поцелуев, словно танцевали, приблизились к постели. Канна сразу взяла Антона за руку и подвела лечь. Притягивая за талию к себе, он послушно лёг.

Склонившись над ним, Канна дарила море ласк, наслаждаясь и сама. Простонав от счастья оказаться наконец-то одним целым, они танцевали в такт в объятиях друг друга. Время тянулось или остановилось… Всё кружилось, и реальность забывалась… Что-то сказочное, будто сверхъестественное царило в них до самого конца, пока, прокричав от восторга, не прижались со всей силы телами так, будто хотели навек врасти друг в друга…

— Прости, — еле слышно вымолвил Антон, уставившись в потолок, но так и обнимая лежащую на его груди обнажённую красавицу, с которой только что не мог нарадоваться быть неделимыми.

— Ты первый, кто сказал мне подобное, — усмехнулась она и приподнялась вновь над его глазами.

— Не ожидал, что ты… настолько опытна и… хороша, — смотрел Антон с искренним сожалением в глазах. — Но я не должен был. Потому и прости.

— Да, — кивнула с улыбкой Канна. — Понимаю я всё.

Она стала гладить его грудь, после чего провела нежно по щеке и волосам:

— Я всё лучшее хотела Вам отдать. Сделать всё, чтобы Вас отблагодарить.

— У тебя получилось, — сглотнул Антон.

— Понадобится вновь помощь, я всегда готова, — засмеялась Канна и легла вновь головой на его плечо.

Он нежнее обнял, прикоснувшись щекою к её распущенным волосам, и закрыл глаза. Неведомое до этого чувство лёгкости радовало душу, ещё не зажившую от полученных ран любви. Оно окутывало, успокаивало… Словно вот, ещё немного, и от былых ран не останется следа, а место, которое страдало, уже никогда никто не сможет вновь повредить…

…Едва коснулась двери стоящая в коридоре Александра. Охранники стояли позади, позволив выйти из комнаты, когда она увидела удалившегося сюда, в комнату Канны, супруга. Простояв здесь столь долго в надежде, что он выйдет, Александра прослезилась от понимая происходящего, когда услышала характерные вздохи и скрип постели.

Сглотнув накрывшую душу и сердце боль, она на миг закрыла глаза и пошатнулась. Словно земля уходила из-под ног, Александра ослабела в ногах… Один из охранников поддержал её под руку, от чего она тут же взглянула на него…

Тревога, испуг, самобичевание — всё читалось в её глазах, как и сочувствие этого молодого офицера.

Александра нашла в себе силы выпрямиться и без помощи вернуться в комнату. Охранники снова встали у её дверей, а ощущение у Александры было, словно скована цепями теперь в этой тюрьме. Поспешив сесть к секретеру, она принялась взволнованно составлять письмо.

Она часто ошибалась, часто пачкала чернилами бумагу, комкала её с раздражением и выбрасывала на пол… Занятая, она и не услышала, как в комнату пришла сестра.

Софья встала рядом, с жалостью наблюдая, как Александре мучительно, и дождалась, когда та заметит её присутствие. Ахнув от испуга, что не одна, Александра взглянула на сестру:

— Это ты?…

— Ты пишешь матушке? — вопросила Софья. — Я видела начало письма… Сашенька…

— Молчи, — прослезилась та, еле сдерживая подступающее рыдание. — Он там с какой-то девкой… Ты понимаешь? Это конец!

— Сашенька, — помотала головой Софья, но сказать что дальше — не нашлась.

Сестра разрыдалась, схватила почти готовое письмо и разорвала его на кусочки:

— Он с другой!.. Всё кончено! Никто не поможет! Никто не спасёт!

— Сашенька, — выдохнула Софья, заключив её в крепкие объятия.

Она надеялась лишь на то, что душа успокоится, что просвет и лёгкость ещё наступят, но… Время… Лишь время должно будет залечить все полученные и созданные раны…