Последнее дело графа Аминова (СИ)

Глава 42

Глубоко вздохнув после беседы со страдающей от разбитой любви девушкой, Алексей вышел тоже на двор. Он вспомнил, что Антон отправился по следам скрывшейся молодой особы и подошёл к Василию Степановичу.

Тот так и беседовал с парой крестьян. Когда же беседа закончилась и все разошлись, Василий Степанович удивился ожидавшему рядом Алексею:

— Где же барон?

— Отзовите охрану от его супруги, — попросил Алексей.

Василий Степанович был ещё больше удивлён от прозвучавшей просьбы. Выдержав паузу, он спросил:

— Разумно ли?

— Вы же видите уже, что она не виновата, — прищурился Алексей, встретив еле уловимую улыбку собеседника.

Пожав плечами, тот всё же согласился с выводами, но промолчал. Он пригласил рукой вернуться в карету, а Алексей оглянулся на дом Гликерии:

— Я же, пожалуй, останусь здесь… Не вредно будет дождаться и познакомиться. Вы понимаете.

— О, разумеется, — засмеялся Василий Степанович. — Почему-то даже не сомневался, что именно так и окажется. Оставайтесь. Только учтите, сюда пришлю пару агентов…. моих доверенных лиц.

— Это мне только поможет, — улыбнулся в ответ Алексей.

Василий Степанович уехал, оставляя его в деревне, и первым делом, как обещал, усаживаясь в карету, прибыл в Москве в гостиницу. Отозвав охрану от комнаты Александры, он лично сообщил ей о том, что домашний арест отменён, но просил слушаться супруга и никуда не выезжать без него.

Поражённая всё это услышать, она промолчала. Когда закрыла дверь, кратко проследила у окна его уход вместе с охранниками, после чего подошла к зеркалу. Взглянув на своё отражение, поправив причёску и припудрив лицо, Александра заторопилась покинуть комнату.

Она будто знала, где искать супруга. Сердце так и гремело в груди, где душа сжималась от опасений, но они тут же подтвердились… Прильнув к двери комнаты Канны, Александра задержала дыхание и прислушалась…

Доносившиеся шорохи заставляли её рисовать картину происходящего, а рука уже тянулась к дверной ручке, чтобы убедиться. Дверь оказалась не заперта и не до конца закрытой. Словно кто-то, кто сюда пришёл, спешил настолько, что было уже всё равно, увидят или нет.

Осторожно подтолкнула Александра дверь приоткрыться. В образовавшуюся щель она уже видела Антона, и сердце забилось ещё чаще…. с болью…

Ничего не говоря, он, раздетый до пояса, припал к губам Канны жарким поцелуем и повалил её на постель. Чуть приподнявшись над нею, он проникновенно взглянул и тихо спросил:

— Чего же ты убегала? И откуда коня взяла, чтоб выследить?

Он смотрел в её наигранное удивление и с подступающей обидой улыбнулся:

— Не смей лгать. Я вижу сразу… Говори же.

— Коня взяла на деньги, которые Ваш друг дал, когда сюда привёл, — снова стала она смотреть игриво.

— Он тебе деньги дал? Просто так?

— Да, даже в постель не успела позвать, — засмеялась Канна, видя, как Антон напрягся.

Он сжал её сильнее в объятиях и снова спросил:

— Зачем выследила нас в деревне?

— Всё просто, — стала она более серьёзной, но отвела взгляд в сторону. — Помочь хотела. Отблагодарить… Подумала: погляжу, чем заняты. Может помочь и я смогу.

— Это чем? — с видимым подозрением Антон прищурился, но сразу, вспоминая всё случившееся с Канной, отбросил дурные мысли.

Он смотрел в вернувшийся к нему взгляд и заметил блеснувшую печаль. Как-то тронула она его душу вновь… Как-то стало тревожно, но чувствовалось, что былая боль стала отступать, уступая место чему-то иному…

— Я знаю достаточно о местных людях, — молвила Канна искренне. — Не зря ведь служила у мадам Флор. Пусть и недолго, но хватило… Слышала и видела достаточно. Знаю ту девицу, к которой вы наведывались.

— Наведывались, — усмехнулся Антон. — Мы крестьян допрашивали… А ты…

— Что ж Вы замолчали? — смотрела с пониманием Канна и притянула к себе, ухватившись за его бёдра. — Иди же ко мне… Успокойся.

— Трудно быть спокойным, когда разбит, — высказал он, а по телу прокатилась истома.

Оглядев то прекрасное лицо Канны, то её взволнованно вздымающуюся грудь, Антон почувствовал возвращение желания верить…. хотеть…. любить…

— Гликерия… Она сама выбрала себе это имя, отказавшись от прошлого ради желания служить любви, — стала Канна покрывать поцелуями его плечи и обвила ногами бёдра, словно боялась выпустить. — Означает сладкая… Она тоже когда-то служила у Флор.

— Она что…. кокотка? — еле сдерживал себя, чтобы не сразу поддаться, Антон, но наслаждался каждым прикосновением, каждым наполненным глубокой страстью вздохом собеседницы:

— Можно так сказать… Завтра же давайте вернёмся к ней… Нынче я Ваша… Я…

— Там сейчас мой друг, — медленно нагнувшись к её груди, Антон сжал ту в руке и стал покрывать чувственными поцелуями. — Он её дожидается…

— О…. я счастлива, что Вы приехали ко мне, — выдохнула с блаженством Канна, и Антон, освобождая себя от оставшейся одежды, прошептал:

— За тобой я уехал… По твоим следам…

— Она нравится мужчинам больше, чем я. Вы не дождались её. Она красавица… Теперь повезёт Вашему другу, а не Вам…

— Мне не может нравится более одной женщины, — продолжал покрывать её тело поцелуями Антон, а далее всё происходило столь ярко, столь чувственно…. нежно и пронзительно…

Они стонали от радости вновь слиться воедино. Всё казалось уже безразлично, кроме их двоих…

Отступив от двери, Александра с ужасом упёрлась спиной в противоположную стену. Она смотрела на дверь, за которой её супруг уже принадлежал иной женщине и понимала: больше никогда не будет так, как раньше…

— Софи, — сиплым голосом, который будто исчез, молвила Александра. — Софи? — еле удерживалась она на ногах.

Находя же вдруг возвращающиеся силы, Александра торопливым шагом примчалась к комнате сестры. Та, услышав громогласный стук в дверь тут же вскочила с постели. Очнувшись от почти овладевшего сознанием сна, Софья скорее отворила дверь, и Александра с порога взволнованно сообщила:

— Твой любезный сейчас в объятиях другой! С одной из девок мадам Флор!

— Сашенька, ты что?! — с неверием улыбнулась та, а Александра прошла в комнату и села в кресло…