Потому что ночь

Глава 9

Я снова просыпаюсь в постели Лукаса. Он лежит на спине, закинув руки за голову, и смотрит в потолок. Не знаю, о каких глубоких мыслях он может думать. Должно быть, я заснула в гостиной, слушая, как Генри и Бенедикт рассказывают истории о прошлом. Несмотря на мои неоднократные просьбы выделить мне отдельную комнату, Лукас, видимо, перенес меня в свою. Видимо, он все еще не верит, что я не стану разгуливать на свободе. Это просто смешно. Генри, правда, с удовольствием рассказал мне, что ваза, которую я чуть не разбила прошлой ночью, — это Веджвуд 1793 года, одна из первых, стоимостью около полумиллиона. Но я бы не разбила ее, если бы за мной не гнался Лукас, так что вот так.

Мои похороны должны состояться со дня на день. Я не спрашивала, когда они похоронят меня, искусственно поджаренную в пожаре. Возможно, они просто поместят прах в урну. У меня нет никаких особых предпочтений. Такое грустное и ужасное время для моей семьи и друзей. У меня сердце болит при одной мысли об этом. Никому не нравится терять любимого человека или напоминание, что все мы смертные. Жаль, что у меня не сохранились фотографии с телефона или квартиры. Хоть что-то знакомое было бы приятным утешением. Например, моя любимая футболка или несколько украшений, которыми я дорожила. Наверное, старинный серебряный медальон, который мама подарила мне на двадцать пятый день рождения, был бы не у дел, даже если бы его не уничтожило пламя.

Горе — странная штука. И я оплакиваю свою прежнюю жизнь. Разные мелочи. Например, прогулка в кафе на соседней улице в воскресенье утром или случайные текстовые сообщения от друзей. Вся эта жизнь ждет меня всего в нескольких минутах езды отсюда. Но с таким же успехом она может быть и на Луне. По крайней мере, я до сих пор помню мамин голос и папин смех. Или то, как Николь закатывала глаза, когда я пыталась рассказать анекдот, который совершенно не уместен. И я снова и снова проигрываю эти заветные воспоминания в своем сознании.

А пока я живу в вампирском эквиваленте хоббитской норы на Голливудских холмах с кучкой бессмертных мужчин-моделей. Куда только не заводит жизнь. Или смерть, если уж на то пошло.

— Я думал о том, чтобы ты осталась сегодня в доме, — говорит Лукас из ниоткуда. — Но это неправильный выбор. Тебе нужно увидеть, как семья работает вместе. А еще нужно, чтобы тебя видели, как ты вписываешься и занимаешь свое место.

— Ты боишься, что люди увидят во мне слабость.

От него ничего не слышно.

Я переворачиваюсь на бок, чтобы лучше видеть его. Но ничего не происходит. Я кривлю лицо и сосредотачиваюсь еще сильнее.

— Ты пытаешься читать мои мысли? — спрашивает он со слабой улыбкой.

— Не получается.

— Просто спроси, о чем я думаю. Так будет быстрее.

— Хорошо, — говорю я. — О чем ты думаешь?

— О том, что ситуация в Лос-Анджелесе сложнее, чем мне нравится. Но я по-прежнему считаю этот город своим домом. Пока, по крайней мере. — Он кивает подбородком на прикроватную тумбочку. — Выпейте свои пакеты с кровью. Как только солнце сядет, мы уезжаем.

Я сажусь и замираю. Потому что на прикроватной тумбочке вместе с моими вечерними пакетами с кровью лежит старинная красная бархатная коробочка. — Что это?

— Пустяк, я нашел что-то, что валяется без дела. Подумал, что тебе понравится.

Внутри лежат две серьги с бриллиантами. И они не маленькие.

— Ни хрена себе. Это не пустяк. Даже отдаленно.

— Не делай из мухи слона. Я купил их в Бельгии некоторое время назад. — Его темные брови сходятся вместе. — Полезно диверсифицировать инвестиции. Не стоит все связывать с недвижимостью.

— Они прекрасны. Первое издание Остин, а теперь это… Я начинаю думать, что где-то в глубине твоего темного и жуткого сердца я тебе действительно нравлюсь, Лукас.

Он хмыкнул.

— Поторопись и выпей свою кровь. У нас не вся ночь в распоряжение.

Я откладываю дорогое украшение и начинаю сосать красную жидкость.

— Куда мы идем и насколько это будет опасно?

— Все должно быть просто. Арчи владел Boulevard. Его семья в смятении, поэтому мы претендуем на здание и его место в совете.

— А что будет с теми, кто там остался?

— Мы не причиним вреда никому, кто не попытается причинить вред нам. Все его люди, все еще находящиеся в здании, могут переселиться в другое место. Наверняка у него есть и другая недвижимость, которую мы можем использовать для этой цели. — Лукас оглядывает меня. — Скай, ты умеешь стрелять из пистолета или защищаться?

— Я ненавижу оружие. Но я прошла курс самообороны, когда мне было восемнадцать.

— Держись подальше и не высовывайся. Всегда делай то, что тебе говорят, — говорит он. — Я ясно выражаюсь?

— Ты беспокоишься о том, как все пройдет сегодня вечером. — Мне не нужно читать мысли, чтобы понять это. Это очевидно по языку его тела и тону голоса.

— Все будет хорошо. — И это все, что он говорит.

Бенедикт водит пуленепробиваемый Mercedes G Wagon. Он так же огромен и укомплектован, как и сам мужчина. Он серьезно относится к своей работе охранника. Как только мы выходим из дома, его взгляд постоянно устремлен вдаль, ожидая нападения. Количество оружия, которое они с Генри вынесли из оружейной комнаты, было просто диким. Однако они не позволили мне взять даже кинжал. Даже достаточно тупой нож для писем. Что оскорбительно. На мне еще одни черные джинсы, ботинки и футболка. Почти такие же, как и на других. А то, как Лукас сочетает джинсы и футболку с V-образным вырезом, просто поражает воображение. Современная, повседневная одежда ему очень идет. Я игнорирую тихое предложение Бенедикта вытереть слюни с моего подбородка. Кто-то из нас должен вести себя как взрослый.

В один из этих вечеров я перестану быть такой завороженной Лукасом. В любой момент. Это было бы неплохо.

Бриллиантовые серьги все еще лежат в целости и сохранности на прикроватной тумбочке. Я даже не знаю, что думать о подарке. Ничто в этой ситуации не имеет смысла. А причины, побуждающие Лукаса к действиям, как правило, в лучшем случае неясны.

Когда мы подъезжаем к отелю Boulevard, все вокруг жутко тихо. Ни гостей, ни персонала, ни посторонних. Но двери открыты, и свет горит. Женщина в белом брючном костюме на каблуках выходит поприветствовать нас. У нее смуглая кожа и темные волосы длиной до плеч с серебристыми прядями. Ее массивное ожерелье из сапфиров и белого золота потрясает воображение. Так же, как и кинжал, который она носит на бедре. В этой женщине нет ничего скромного. Ее вечная жизнь идет в ногу с высокой модой.

— Ты просто не мог остаться дома и оставить это мне, не так ли? — спрашивает она хриплым голосом с акцентом. — Почему я не удивлена?

Лукас тепло улыбается ей.

— Лейла.

— Привет, старик. Давно не виделись. — Она кивает каждому из нас по очереди, бросая на меня любопытный взгляд. — Добро пожаловать в семью, сестра.

— Спасибо.

— Тогда пойдемте, закончим с этим, — говорит она, поворачиваясь к зданию. — Мои люди уже начали работу на нижних уровнях. Всех, кого мы найдем, задержат в баре для допроса. Почему бы нам не пойти наверх?

Мы поднимаемся по лестнице. В отеле шестьдесят номеров и сьютов, и все они должны быть очищены. Вместе с бальным залом, рестораном и так далее. На других уровнях царит та же атмосфера запустения. Затхлый воздух и плесень на стенах. Изношенный ковер и потрепанная мебель. Я бы дала этому месту максимум две звезды. Как нам сказали, семья Арчи, похоже, сбежала. Отель кажется пустым. Почти.

Моя задача — прислушиваться к двери в поисках каких-либо признаков жизни, затем распахнуть ее и оставаться в стороне, пока Генри проносится по комнате, как ураган. Как только комната будет признана чистой, мы переходим к следующей. Лукасу не нравится, когда я делаю даже так много. Хотя у меня есть четкое ощущение, что моя работа была придумана специально для меня. Генри хотел, чтобы я чувствовала себя причастной. Но неважно. Я не возражаю против того, чтобы остальные занимались более жесткой работой.

То, что мне поручают безопасные обязанности, не мешает мне быть взвинченной с ног до головы. И я ломаю добрых три дверные ручки, прежде чем беру себя в руки. И все это при том, что Лукас смотрит на меня сквозь пальцы. Так что это не помогает.

Мы находим испуганных вампиров, прячущихся на третьем этаже. В моей голове возникает слово «Лесник», окруженное страхом. Когда Лукас не предпринимает никаких действий, чтобы причинить им вред, они выглядят растерянными. Генри спускает их в бар в подвале. Больше на третьем этаже ничего не происходит.

Но один из прячущихся на четвертом этаже открывает по нам огонь из какого-то пистолета. Звук выстрела из пистолета с глушителем ужасен на слух. Слишком напоминает стрельбу у ночного клуба.

Лукас прикрывает меня и прижимает к себе, когда первая пуля пролетает над моей головой. В одно мгновение я стою на ногах, а в следующее — падаю лицом в пол. Слава богу, это убирает меня с линии огня.

Через мгновение в коридоре появляется Лукас с другим сердцем в кулаке. У меня даже не было времени среагировать. Бенедикт просто протягивает мне руку и вздыхает, словно расстроенный тем, что ему не удалось вырвать ничьи внутренние органы. Может, он и охранник, но говорить Лукасу, чтобы он держался в стороне и не мешал, было бы пустой тратой времени. Вампир делает то, что хочет.

Бенедикт осматривает расколотую стену.

— Опять деревянные пули.

Взгляд Лукаса жестокий. Сердце превращается в пепел в его руке, когда он шагает обратно по коридору.

— Скай, тебя ранили?

— Нет.

— Ты уверена?

— Да.

— Запаха крови нет, — говорит Бенедикт. — По крайней мере ее.

Линия челюсти Лукаса складывается в жесткие линии. Как будто в нем накопилось много гнева.

Мне с трудом удается сохранять спокойное выражение лица. Потому что, если бы он не был рядом со мной, я была бы мертва. Мертвее мертвой. Однако ситуация и так напряженная, и последнее, что кому-то нужно, — это чтобы я взбесилась только потому, что уже второй раз кто-то пытается меня убить с тех пор, как я стала кровососом.

Мы осторожно проходим оставшуюся часть этажа без дальнейших происшествий. Из семи надземных этажей только два верхних, похоже, использовались семьей Арчи. Об этом свидетельствуют закрытые окна, разбросанная и брошенная одежда и другие вещи. Похоже, они уехали в спешке. Видимо, остальные пять уровней предназначались для настоящих гостей. Представьте себе, каковы будут отзывы об этом месте. Кто захочет остановиться в захудалом отеле, где вероятность оказаться в меню не меньше, чем вероятность хорошо выспаться?

В то время, как Генри решил никого не обращать, Лейла, очевидно, создала себе армию нежити. Более дюжины ее людей заполонили здание. Похоже, теперь они считаются членами семьи. Они различаются по расе, возрасту и полу. Одни носят тактическое снаряжение, другие — повседневную одежду, как мы. Каждый из них, похоже, точно знает, что делает. То, как они наблюдают за Лукасом со смесью благоговения и настороженности, очень интересно. Как будто он бог среди смертных.

На шестом этаже мы сталкиваемся с новыми проблемами. Раздается громкий удар, затем стены сотрясаются. Пыль и хлопья краски дождем сыплются на всех нас. А одного из людей Лейлы взрыв мгновенно превращает в пепел.

— Черт возьми, Фионн. Глупый мальчишка. Вечно торопишься, мать твою, — шипит Лейла. Никто ничего не говорит, а она, взяв себя в руки, объявляет: — Будьте осторожны. Они установили разрывные заряды. Где Маргарет?

— Идет. — В коридоре к нам присоединяется поразительная женщина с белой кожей и седыми волосами. Она старше Лейлы, и у нее английский акцент высшего класса. — Извините.

— Она человек, — шепчу я.

Лукас поворачивается ко мне.

— Скай, ты взяла себя в руки?

Ее кровь взывает ко мне. Знакомый свистящий звук, с которым она мчится по венам, и ровный стук ее сердца похожи на симфонию. И я более чем осведомлена об этом, находясь так близко. Но при этом меня не трясет и не тянет вцепится в нее зубами.

— Да.

— Маргарет — любовница Лейлы. А еще она ведьма, — рассказывает Генри. — Кусать ее я бы не советовал. Очень хороший способ получить пощечину, сестра.

— Когда это началось? — спрашивает Лукас.

— В 1969 году. Они познакомились на Вудстоке. Помнишь, я рассказывал тебе о том замечательном концерте под Нью-Йорком, где все были свободны в любви и принимали кислоту?

Лукас кивает.

Можно сказать, что мне больше не разрешается открывать двери. Маргарет что-то бормочет и медленно идет вперед, подняв одну руку. За несколькими дверями, расположенными в коридоре, слышен слабый щелчок, когда она проходит мимо. Но больше ничего не щелкает. Слава богу. Она не похожа на стереотипную ведьму. Нет ни драматической остроконечной шляпы, ни чего-то подобного. Только джинсы и облегающий белый топ. На шее у нее висит коллекция серебряных цепочек и кристаллов. Но именно кусок прозрачного кварца она держит в руке, пока идет вперед и разбирается со взрывными устройствами.

На шестом этаже есть помещение для проведения мероприятий. Видимо, из него гостям открывается прекрасный вид на город. И за этими большими дверями я что-то чувствую. Множество мыслей и чувств, среди которых преобладают гнев и страх.

— Там люди, — говорю я. — Они злятся и боятся.

— Это все, что ты уловила? — спрашивает Лукас.

— Да.

Лейла мгновение смотрит на меня, а затем щелкает пальцами. Четверо ее людей выходят вперед, и все они вооружены до зубов. Пистолеты, кинжалы и все остальное. Но Генри и Бенедикт тоже. Лукас — единственный, кто, похоже, предпочитает пользоваться своими руками. Все остальные молча ждут, что будет дальше.

— Отбросьте оружие и ложитесь на пол лицом вниз, накрыв голову руками, — кричит Лейла. — Любое существо, не находящееся в таком положении, когда мы войдем, будет уничтожено. Это ваше единственное предупреждение. Прежде чем вы встретите окончательную смерть.

Через мгновение она кивает своим людям. Четверо расплываются в движении и врываются в комнату. Далее следуют звуки выстрелов и крики. Черт. От всей этой ситуации у меня мурашки по коже. Но я изо всех сил стараюсь не показывать свои мысли и чувства на лице. Тишина, наступившая после схватки, кажется, почти такой же ужасной.

Лейла достает из кармана куртки мобильный телефон и читает сообщение на экране.

— Лукас, тебя разыскивают в подпольном баре. Мы можем закончить здесь сами.

Он кивает, кладет руку мне на спину и ведет нас к лифтам. Бенедикт следует за ним. Генри так и не поднялся обратно после того, как спустил вампиров в подвал. И они там не одни. За столиками с обеспокоенными лицами сидят около пятнадцати членов семьи Арчи. Их охраняет пара людей Лейлы.

Лукас проходит мимо них и направляется в зал заседаний совета, расположенный в задней части здания. Там так же темно и жутко, как и в тот вечер. Но на этот раз вампир с белой кожей и короткими рыжими волосами, одетый в футболку «Лейкерс», привязан к стулу одного из членов совета, а из каждого его бедра торчит кинжал, еще один воткнут ему в живот.

Ой. Учитывая скорость заживления, кожа и плоть, должно быть, уже прилипли к этим лезвиям. Так много крови. Но не человеческой. Я определенно чувствую разницу. Части тела и различные жидкости должны превращаться в пепел только после смерти вампира.

Каким образом, черт возьми, теперь это стало моей жизнью?

— Отец, — говорит Генри с яркой улыбкой. — Это Джошуа. Мы просто играли с ним в игру, которая нам всем очень понравилась, не так ли?

Другой вампир прислонился к ближайшей стене с кинжалом в руке. Он высокий, мускулистый, с темными волосами длиной до плеч. На его руке засохшая кровь и розовая линия заживающего пореза. А на подбородке — исчезающий желтый синяк. У него такой же цвет кожи, как у Лукаса, но он выглядит более растрепанным. Нет ни зачесанных назад волос, ни свежевыбритого лица. Этот мужчина, красив в неопрятной манере, и ему на вид около сорока лет, если не ошибаюсь.

— Нико, он тебя порезал? — спрашивает Лукас. — Ты стал медлительным, пока я спал?

Вампир улыбается.

— Этот был наемным убийцей Арчи. У него есть кое-какие навыки. Я нашел его на нижней парковке, когда он пытался сбежать. Это место изобилует туннелями и тайными комнатами.

— Как интересно. Он был его убийцей, но решил не преследовать меня лично. Вместо этого он послал кого-то, чтобы тот попытался устроить стрельбу. — Лукас подходит к связанному человеку и вытаскивает один из кинжалов. — Почему именно так?

Глаза Джошуа расширяются от боли, но рот остается закрытым.

Нико пускает в ход нож. Он находит свою цель в плече пленника, и все тело Джошуа дергается.

— Честно говоря, — говорит Нико, — я думаю, что у этого засранца просто не хватило смелости пойти на самого Лесника.

Лукас смотрит на Генри, давая ему добро.

— Хорошо, — говорит он, садясь на величественный стол для заседаний. Я очень сомневаюсь в подтексте этого «хорошо». — Вот как это будет происходить, Джошуа. До сих пор мы весело играли, но, как ты видишь, пришел отец. Поэтому пора переходить к делу. Либо ты отвечаешь на наши вопросы, либо…

— Ты все равно меня убьешь, — простонал Джошуа.

— Не могу поверить, что ты меня перебил. Это так чертовски грубо. — Генри откидывает назад свои светлые волосы. Я никогда раньше не видела переговорщика в действии, но это интересно. — И, да. Ты заставил киллера стрелять в отца и его новую фаворитку. Ты хоть представляешь, как долго мы все надеялись, что он найдет себе кого-то особенного? Столетия, чувак. Столетия. А тут появляешься ты и пытаешься убить и ее.

Ничего от Джошуа.

Правда, у Лукаса теперь подергивается мышца на челюсти. Должно быть, от раздражения. Я же, проявляя сверхъестественную силу, умудряюсь не стукнуть Генри по голове. А то, как Нико окидывает меня холодным взглядом, — это лишнее, и не очень-то по-братски и комфортно.

— Итак, конечно, мы собираемся убить тебя, — продолжает Генри. — Но как ты умрешь — это вопрос.

Джошуа не выглядит убежденным.

— Вот что произойдет. Наш семейный убийца, Николас, начнет отрезать от тебя куски. Пальцы рук и ног, потом конечности и так далее. Он просто будет пробираться внутрь. Это его специальность. Ты удивишься, как долго он сможет поддерживать в тебе жизнь, пока расчленяет. И ты будешь говорить. Наслаждаясь всем этим. В конце концов, все начинают говорить.

Джошуа усмехается.

— Я даже не представляю для вас реальной угрозы.

— Правда? — спрашивает Генри. — Подробнее.

— Если ты меня не убьешь, это сделает он. Он дал мне денег, чтобы я нанял стрелка. Без Арчи, который меня защитит, мне в любом случае крышка.

— Арчи дал тебе деньги?

Мужчина качает головой и гримасничает.

— Нет.

— Кто дал деньги и убьет тебя, Джошуа? — спрашивает Лукас.

— Он был с русскими на протяжении веков. Как ты думаешь, кто нашептал Льву на ухо, что Лос-Анджелес — идеальный выбор для нового места охоты? — спрашивает Джошуа. — Ни одна из здешних семей не умела работать вместе до того, как Лев попытался захватить власть. В городе царил хаос. Все было готово и ждало, когда они захватят власть. Но все это было лишь прикрытием для него, чтобы поиздеваться над тобой и твоими людьми.

— Нам нужно имя, Джошуа, — говорит Генри.

Джошуа сплевывает каплю крови мне под ноги. То, как этот засранец потом ухмыляется мне, просто отвратительно… остатки багрового цвета покрывают его губы и зубы.

— И он очень хочет ее. Слышал бы ты его. Он видел запись с камер наблюдения, когда ты убил Арчи. Не знаю, что в ней такого, но вид этой женщины рядом с тобой привел его в бешенство.

Все мое тело напрягается.

— Кто? — спросил Лукас угрожающим тоном.

— Твой брат. — Джошуа смеется. — Ты облажался, Лесник. Он все еще жив.