Потому что ночь

Глава 2

— Почему я? — спрашиваю я, пока мы едем по Западному Голливуду.

— Мне нужен был гид по этому веку, и тут появилась ты.

— Отлично. — Всю свою жизнь я провела так, что меня ни за что не выбирали. Будучи среднего роста, среднего веса и книгочеем, я обычно сливаюсь с толпой. Ни крутые ребята, ни качки не хотели иметь со мной ничего общего в школе, и с тех пор мужчины вроде него смотрели на меня сквозь пальцы. — Это просто замечательно.

— Люди умоляли меня о даре, который я только что преподнес тебе. Предлагали мне богатства, превосходящие воображение. А ты только и делаешь, что ноешь.

— Чувак, ты убил меня. Ты действительно убил меня. Ты всерьез думаешь, что я буду тебя благодарить?

— Сколько времени тебе понадобится, чтобы забыть об этом?

— Не знаю, — говорю я. — Но, когда я это сделаю, у нас будет долгий разговор о согласии.

Он качает головой.

— Когда я умирала… ты сказала что-то о том, что я тебе кого-то напоминаю?

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Может, мне это показалось. Мои воспоминания о нападении и о том, как он обратил меня, в лучшем случае теневые.

Сегодня вечером на улице много людей, и так много транспорта. Должно быть, он уснул где-то в прошлом веке, потому что умеет водить машину. И он водит мой десятилетний «Приус», чтобы я его случайно не сломала. Как, например, сломала деревянные перила, когда мы выходили. Все, что я сделала, это положила на него руку и бах. Очевидно, я не знаю своей силы. Или скорости, если уж на то пошло. Теперь каждое мое движение должно быть медленным, уверенным и осторожным. Учитывая мой общий недостаток терпения, это нелегко.

Запуск автомобиля без ключа и автоматическое переключение передач были для него в новинку. Мне также пришлось объяснять ему, как пользоваться различной электроникой. Некоторое время он просто сидел и ошарашенно смотрел на приборную панель. Видимо, там много лампочек и информации. Теперь я смотрю в окно со стороны пассажира в таком же состоянии. Кажется, я в шоке. Я знаю, что это происходит, но это кажется нереальным. Как будто я наблюдаю за всем этим со стороны.

— Раньше такие женщины, как ты, были более покладистыми, — говорит он. — Менее остроумными.

— Такие женщины, как я? — спрашиваю я.

Он не отвечает. Но в тихом и безмолвном уголке моего сознания появляется слово «домашняя». И я абсолютно уверена, что он имеет в виду именно его. Засранец.

— Как долго ты был в той комнате?

— Некоторое время.

— У нас вообще было право голоса, когда ты в последний раз не спал?

— Да. Это случилось в 1920 году, — говорит он. — Ты не носишь обручального кольца. Ты дева или вдова?

— Ни то, ни другое. Я не замужем. Сейчас термин «дева» не используется.

— Парня нет?

— Нет. И девушки или партнера тоже нет.

— Так ты живешь с семьей?

Я фыркнула.

— У меня есть своя квартира. Большое спасибо.

Он нахмуривает лоб. Как будто судит все мои жизненные решения. И снова.

— Возможно, ты не осознаешь этого, но было проведено множество исследований, доказывающих, что одинокие женщины — одна из самых счастливых групп людей в мире.

— Правда? А что делает эта кнопка? — Он что-то нажимает, и из стереосистемы звучит музыка. Песня Хэлси. — Это если ты хочешь помучить кого-то за рулем?

— Нет, это для удовольствия. Хэлси классная.

Мы останавливаемся на красный свет, и он с интересом рассматривает спортивную машину рядом с нами — вместе с красивым азиатом, сидящим за рулем. Они обмениваются улыбками, и я действительно предпочла бы не участвовать в том, что он делает. Охотится за сексом или кровью, или я не знаю чем.

В городе воздух имеет другой вкус. В том доме он имел вкус пыли и камня внутри, а также сладкого жасмина и аромата от вьющихся роз в саду. А здесь — смог и соленые брызги далекого Тихого океана. У этого есть определенное послевкусие. Как и у людей поблизости.

Я отворачиваюсь, чтобы не зацикливаться на виде крови, бурлящей под их кожей. Голод не будет управлять мной. Я не животное, что бы он со мной ни сделал. Светофор загорается зеленым, и мы продолжаем путь.

— Каковы правила поведения вампира? — спрашиваю я.

— Делай, что я говорю.

Еще чего.

Просто смешно, насколько он привлекателен, с его безупречной кожей, глубокими голубыми глазами и блестящими густыми волосами. Окно со стороны водителя опущено, и ветерок треплет его локоны. Он словно сошел с рекламы одеколона или дизайнерских джинсов. Хотя, наверное, это помогает им заманивать следующую порцию еды.

Его взгляд постоянно в движении. Он рассматривает людей на тротуарах, другие машины на дороге и здания, мимо которых мы проезжаем. Высотки поражают его, а цифровые рекламные щиты завораживают до глубины души. Вместе с группой нарядно одетых людей, высыпавших из бара. За ними следует женщина, которая совершенно не может быть человеком.

— Эта женщина, — говорю я в ужасе. — У нее были янтарные глаза, а зубы… черт возьми!

— Похоже на оборотня, — говорит он. — Они всегда были здесь. Ты больше не восприимчива к человеческому нежеланию видеть то, что перед тобой. Отмахиваться от того, что тебя пугает. Не будь так шокирована. То, что ты считаешь неестественным, на самом деле просто те части нашего мира, которые тебе еще предстоит познать.

Все это меня не радует.

— Итак, что ты пытаешься узнать о моей работе?

— Я еще не решил. Но интересно, что у них были ключи от дома. — Он проводит языком по клыкам, разглядывая людей, пока мы едем. — Стиль одежды определенно изменился.

— Твой костюм устарел. Но сейчас люди носят самые разные вещи. Одеваться в винтажную одежду — обычное дело.

Он кивает.

— Ты когда-нибудь видел телевизор?

— Да. Свой первый я купил на Всемирной выставке 1939 года. — Он показывает в сторону круглого здания Capitol Records. — Когда я видел его в последний раз, они только начали работу над ним.

— Сколько тебе лет?

— Я уже говорил, что твои манеры ужасны?

— Ты напал на меня, выпил мою кровь и превратил меня в вампира. Ты действительно хочешь обсудить манеры?

— Пить кровь — это вопрос выживания, — говорит он. — Я не стану извиняться за это. И я мог бы оставить тебя гнить. И до сих пор могу.

Вот в чем дело. Идея стать вампиром соблазнительна в теории. В фильмах это выглядит так хорошо. Жить вечно и все такое. Но на самом деле процесс нападения и обескровливания травматичен до чертиков. Не говоря уже о всех изменениях в вашем теле. Требование оставить повседневную жизнь позади и принять… что бы это ни было.

Я прижимаю руку к груди, ожидая почувствовать биение сердца. Но оно не бьется. Я задерживаю дыхание и жду. И жду еще.

— Тебе не нужно дышать, — говорит он. — Ты просто делаешь это по привычке.

— Как нас вообще изобрели? Кто создал первого вампира?

— Изобрели? — Он смеется. — Ты говоришь о нас, как о чудовище Франкенштейна. Правда в том, что никто не знает наверняка. Или никто из тех, кого я встречал. Я считаю, что это своего рода магия, хотя, как и почему — неизвестно.

— Магия существует?

— Твое сердце больше не бьется, но ты все еще ходишь. Как бы ты это назвала?

Он прав. Не то чтобы я собиралась это признать.

— Ты не сказал мне своего имени.

— Лукас.

— Лукас. Хорошо. Так, я не сверкаю в солнечном свете, да?

— Нет. Ты сгораешь в пепел. — Его темные брови сошлись вместе. — Сверкаешь. Какая абсурдная идея. С какой стати тебе это пришло в голову?

— Без причины. — У меня заурчало в животе. Приятно знать, что даже нежить испытывает беспокойство. — Поверни налево и припаркуйся где угодно.

— Мы не можем менять облик, как и управлять животными, — говорит он по-настоящему раздраженным голосом. — Надо было выбить все дерьмо из Стокера, когда у меня была возможность. То же самое можно сказать о Полидори и Ле Фаню за то, что они нарушили конфиденциальность и наплели столько фантастических небылиц о нашем роде.

— Минуточку. Ты говоришь о Брэме Стокере? Парне, который написал «Дракулу»? Ты действительно был знаком с ним?

— Нет, — отвечает он в конце концов. — Он был другом… неважно.

«Торн Групп» владеет старым шестиэтажным зданием. Хотя, что считать старым, учитывая мою нынешнюю компанию, спорно. Представьте себе, что у вас есть разногласия с кем-то, уходящие корнями в глубь веков.

Охранник наблюдает за тем, как я осторожно провожу карточкой, и стеклянные двери раздвигаются. У него белая кожа и по-военному короткие волосы. И все его внимание приковано к стоящему за мной человеку в старинном костюме. Тот, кто с изумлением смотрит на раздвижные двери. Видимо, он их тоже раньше не видел.

Не может быть, чтобы я вышла из этих дверей всего несколько часов назад. Я поморщилась от яркого света. Неудивительно, что Лукас предпочитает свечи. Это стандартный вестибюль, со стойкой охраны и парой лифтов в задней части. Здесь есть пара растений в горшках и произведение современного искусства, придающее помещению характер. В соответствии с тематикой сегодняшнего вечера, художественные работы в основном состоят из красных брызг краски.

Как только я переступаю порог здания, на меня обрушивается восхитительный аромат, и у меня начинает сводить рот. Я чувствую кровь человека, теплую и ароматную. Я слышу, как она течет по его венам и как ровно бьется его сердце. Это взывает ко мне, как ничто другое, что я когда-либо знала.

Лукас стоит, обхватив рукой шею охранника. Я даже не заметила, как он пошевелился. Затем он смотрит в глаза мужчине и спрашивает:

— Кто здесь хозяин?

— Мисс Коул, — механически отвечает охранник. Он даже не сопротивляется. Лукас наложил на него какое-то внушение. — Она сегодня работает допоздна. Ее кабинет на верхнем этаже.

— Спасибо. — Лукас жестом подзывает меня ближе. — Иди сюда, Скай. Тебе нужно поесть.

— Нет. Ни в коем случае.

— Это была не просьба.

— Ты не понимаешь. Даже если бы я могла это сделать, за нами следят камеры наблюдения.

— Камеры наблюдения?

— Да. — Потом я напоминаю себе, что он древний. — Как кинокамеры. Но меньше. И они практически везде, когда речь идет об общественных местах.

— Какое ужасающее развитие событий. — Он хмурится и обводит взглядом комнату. — Камеры можно отключить?

— Да, сэр. — Охранник кивает. — Или запись можно удалить. Я буду рад сделать это для вас.

— Я ценю это. Иди сюда, Скай. Не заставляй меня просить снова.

Все мое тело дрожит от потребности.

— Если ты не будешь питаться, ты умрешь, — говорит Лукас. — Это, конечно, выбор, который ты можешь сделать. Но ты должна знать, что это произойдет не сразу. Высыхание занимает некоторое время, даже у новорожденного. Сначала голод овладеет тобой. Мы стоим в центре города. Представляешь, какую резню ты устроишь?

— Ты позволишь этому случиться?

Он только вздыхает.

— Последнее, что мне нужно, — это внимание человеческой прессы или властей. Если ты сделаешь это сейчас, когда я здесь, у тебя будет больше шансов никого не убить. Я сильнее тебя, я могу одолеть тебя, если понадобится. Или просто заставлю тебя вести себя хорошо.

— Обещай, что не позволишь мне никого убить.

Через мгновение он кивает.

— Медленно иди сюда.

Зазвенел лифт, и из него выскочила красивая чернокожая женщина в костюме.

— Подождите! Не причиняйте ему вреда. У меня есть пакеты с донорской кровью.

— Ты выглядишь прямо как твоя бабушка, — с улыбкой говорит Лукас.

— Мистер Торн. Какой сюрприз.

— Видимо, нет.

Он отпускает охранника и берет у нее пакет с кровью. Его нос морщится от отвращения.

— Ты сказала донорская кровь? — Он откусывает конец прикрепленной трубки и высасывает немного. — Это отвратительно. Она холодная, и чувствуется вкус пластика.

Я неоднократно встречала Хелену Коул. На рождественских вечеринках и тому подобных мероприятиях. Она высокая, с натуральными волосами, а ее гардероб просто бесподобен. Все лучшие дизайнеры и обувь, за которую я бы убила. Но все, что я сейчас вижу, слышу и чувствую, — это ее кровь. Все, на чем я могу сосредоточиться, — это то, как быстро бьется ее сердце, и вена на ее шее.

Я не помню, как приняла решение. Я просто знаю, что собираюсь выпить ее досуха. Осознание этого отражается на ее лице, и она достает из кармана пальто пистолет. Умно с ее стороны. Хотя это ничуть не тормозит меня. Я уже не в состоянии мыслить здраво.

Мое тело рвется вперед, руки тянутся, готовые схватить ее, пока я не врезаюсь спиной в Лукаса. Одна из его рук обхватывает меня, прижимая мои руки к телу, а трубка от пакета с донорской кровью просовывается между моими губами.

— Пей, — приказывает он.

И я с благодарностью выполняю приказ.

***

— Когда вы попросили мою бабушку позаботиться о вашем поместье на время вашего отсутствия, она приняла это поручение близко к сердцу. — Хелена Коул сидит за своим большим письменным столом, изображая спокойствие. Правда, она настороженно наблюдает за нами обоими, и я сомневаюсь, что она далеко спрятала пистолет. Что, честно говоря, вполне справедливо. — Не только наблюдать за вашими активами, но и инвестировать значительную часть и развивать их в то, что теперь стало «Торн Групп».

— Мне всегда нравилась Ширли. — Лукас сидит рядом со мной, скрестив ноги. Он то и дело бросает любопытные взгляды на компьютер и стационарный телефон. Любая новая технология, похоже, вызывает у него большой интерес. — Мне очень жаль, что она умерла.

— Спасибо. Она часто вспоминала вас с нежностью.

Я сижу в углу дивана с третьей упаковкой кровяного сока. В кабинете Хелены спрятан холодильник с запасом на случай непредвиденных обстоятельств. Хотя холодная кровь — не лучшее, что я когда-либо пробовала, но она утоляет мой голод. И это главное. Теперь, когда я могу ясно мыслить, мое поведение внизу приводит меня в ужас. В тот момент не было меня. Никаких признаков морали или человечности. Только голод. Такое не должно повториться.

— Она работала на тебя?

— Когда ей это было удобно, — говорит он. — Я оставил ей достаточно денег, чтобы она могла делать все, что захочет. Но меня не удивляет, что она все это построила. У нее был острый ум и сильное сердце. А еще ей быстро ставало скучно, и она всегда искала новое испытание.

Слово «дочь» снова возникает в моем сознании, окруженном этой странной неподвижностью. Но я держу его при себе. Возможно, это просто мое воображение. Однако, учитывая последние события, это больше похоже на странные экстрасенсорные способности. Пока что расспросы Лукаса ни к чему хорошему не привели, поэтому я держу рот на замке и слушаю.

На стене висит черно-белая фотография. Лукас и маленькая девочка стоят возле пианино в доме, где я только что была. Судя по стилю одежды, она была сделана, вероятно, где-то в середине прошлого века. Неудивительно, что он считал Ширли членом семьи, если знал ее с детства. Наряду с этой фотографией в рамке стоят различные дипломы, присужденные Хелене.

— Управляющий директор, — говорит Лукас, читая с таблички на столе. — Общество прошло долгий путь.

— В отношении некоторых вещей. Но всегда можно добиться большего. Моя бабушка написала правила обращения с вами и вашей собственностью, — говорит Хелена беззлобным тоном. — Последние семьдесят лет, пока вы спали, периодически проводились инспекции вашего дома. Любое необходимое обслуживание проводилось только в светлое время суток. Вас никто не должен был потревожить. Что же пошло не так?

Два взгляда ожидающе обращены ко мне. Неловко.

— Все было хорошо, пока я не вошла в подвал.

— Ты вошла в подвал?

— Да.

Ее губы сжались в досаде.

— Джен не просила тебя держаться подальше от этой части дома?

— Нет. Не просила. Кроме того, задание было дано мне поздно вечером. Ничего не говорилось о том, что там нельзя находиться ночью.

— Понятно, — сказала Хелена, положив руки на стол. Судя по тому, как мгновенно ожесточились ее глаза, я сомневаюсь, что у моего босса надолго останется работа. — Решения мистера Торна, конечно, его собственные, но я приношу извинения за то, что «Торн Групп» сыграла в этом роль. Вы были нашим сотрудником и… ну…

Ухмылка вернулась на лицо Лукаса.

— Думаю, Хелена пытается извиниться перед тобой за то, что я сделал тебя вампиром.

Прежде чем я успеваю что-то сказать, она достает из ящика конверт и объявляет:

— Я часто думала, что буду делать, если эта ночь когда-нибудь наступит. Отдать деньги и разорвать связь или продолжать защищать тебя и твои интересы, как того хотела моя бабушка.

Лукас наблюдает за происходящим и ждет с удивительной неподвижностью.

— Принятие решения осложнялось тем, что бабушка предупреждала меня о способности вашего рода к внушению. Это значит, что, если мы когда-нибудь встретимся, есть вероятность, что я отныне буду лишена свободы воли. — Она делает глубокий вдох. — Моя бабушка верила, что вы никогда не применяли к ней такую способность, и я надеюсь и ожидаю, что вы окажете мне такое же уважение.

— Конечно, — говорит Лукас.

Хелена поворачивается ко мне.

— Мы действительно можем это сделать?

— Да, — отвечает Лукас. — Но это не простое дело. Нужно время, чтобы овладеть техникой.

— Я не буду использовать ее на тебе, — говорю я ей.

Хелена кивает.

— Лукас, она сказала, что вы спасли ее от одного из своих сородичей. Что никого из нас не было бы здесь, если бы вы не вмешались. Поэтому я должна верить, что в вас есть что-то хорошее, несмотря на то, что вы сделали с этой женщиной.

— Ты, конечно, вольна верить в то, что тебе нравится, мисс Коул.

— Она дала мне обещание на смертном одре. Она лежала в окружении своей семьи, и некоторые из ее последних мыслей были о вас.

Лукас ничего не говорит.

— «Торн Групп» сделала много хорошего за эти годы. Моя бабушка настояла на том, чтобы часть ваших денег использовалась для помощи людям. Однако ничто из того, что она могла сделать, не смогло бы компенсировать смерти, которые вы оставили после себя. Но моя бабушка также говорила, что лучше знать дьявола. И она кое-что знала. Она продолжала общаться с другими представителями вашего рода, как только вы ушли на покой. Мою маму бесило, что она подвергала себя такой опасности. Я сдержу свое слово и поверю, что моя бабушка знала, что делала. Пока что.

Хелена протягивает черную кредитную карту.

— С ее помощью вы можете получить доступ к своим средствам. Дайте мне знать, что еще вам нужно. Глава нашего юридического отдела также является членом семьи и знает о вашей уникальной ситуации. Он сможет помочь вам во всем, что может возникнуть.

— Что угодно? — спрашивает Лукас, наклоняя голову.

— В пределах разумного, — отвечает Хелена ровным и недружелюбным тоном. — Мы не будем помогать вам хоронить тела.

— Я был бы признателен, если бы за домом присмотрели.

— О нем позаботятся, — говорит Хелена. — Вещи, которые, по мнению моей бабушки, могли бы вам пригодиться или заинтересовать, также собирались на протяжении многих лет. Их доставят завтра.

Он кивает.

— Я должна настоять на том, чтобы больше не было никаких казусов с участием моих сотрудников. И знайте, что они будут посещать дом только в светлое время суток.

— Разумно.

— Скай, ты, разумеется, получишь компенсацию, поскольку это случилось с тобой во время выполнения работы «Торн Групп».

Я киваю.

— Это все, что вам нужно на данный момент?

— Да, — говорит Лукас. — Спасибо.

— Пожалуйста, не забудьте заставить охранника забыться, когда будете уходить. Будет лучше, если он никогда не вспомнит о вашем присутствии. — Хелена откидывается в кресле. — Доброй ночи, мистер Торн.

В лифте, спускающемся в вестибюль, Лукас поворачивается ко мне и говорит:

— Здесь больше нет людей, которые управляют лифтом?

— Нет. Ты просто нажимаешь нужную кнопку. Все довольно просто.

Он кивает.

— Мне показалось, что встреча прошла неплохо.

— Она тебя ненавидит.

— Похоже, что сегодня это не новость.

— Я имею в виду, она действительно тебя ненавидит, и она этого не скрывала, — говорю я. — Я наполовину ожидала, что ты устроишь истерику.

Он поднимает брови.

— Приступ гнева?

— Да. Это значит…

— Я могу догадаться, что это значит. — Еще одна вещь, которую он делает очень хорошо, — усмешка. — Я не устраиваю приступы гнева.

— Как скажешь. — Я осматриваю свои ногти. Даже они кажутся крепче и ярче. — Мне действительно не стоит возвращаться домой?

— Когда я только обратился, я был очень похож на тебя. Я скучал по дому и хотел увидеть свою семью. Думал, что смогу контролировать себя, контролировать голод. Неподалеку была деревня, и я испытал себя. На рассвете никого не осталось в живых.

Он надвигается на меня, оттесняя в угол лифта и оскаливая клыки. Это более чем пугающе. Когда он снова заговорил, в его словах прозвучал европейский акцент.

— Что скажешь, Скай, все еще хочешь пойти домой?

— Нет.

— Нет, — соглашается он. — Я так и думал.

— Если бы тебя не было там раньше, я бы убила ее.

— Это твой способ сказать спасибо?

— Конечно, если бы ты не обратил меня, ничего бы этого не случилось.

Он нетерпеливо щелкает языком.

Когда двери лифта открываются, перед нами предстает картина кровавой бойни. Кровь размазана по серому мраморному полу вестибюля и на полстены вверх. Горло охранника разорвано, его невидящие глаза смотрят в потолок.

Крик застревает у меня в горле, и я закрываю рот руками, чтобы сдержать его.

Над телом стоит, облизывая пальцы, молодой человек с оливковой кожей и длинными каштановыми волосами. Красавчик, конечно же. И очень высокий, и крепкий. В сущности, это убийственный, кровососущий набор мышц.

— Кристос, — говорит Лукас. — Рад видеть тебя здесь.

— За тобой следили. Мы следили за твоим домом.

— Семьдесят лет?

Улыбка незнакомца чисто хищная.

— Он хочет тебя видеть.

— Правда? — Лукас выходит из лифта. — Ну и дела. Убийство было абсолютно необходимо?

— Я был голоден. — Кристос пожимает плечами. — Что это за девочка? Она новорожденная? Это ты ее обратил?

— Не твое дело.

Его взгляд сужается до такой степени, что мне становится жутко. Слово «смерть» появляется в моем сознании, когда я следую за Лукасом в холл. Если это экстрасенсорный дар, дополняющий изменения, то он мог бы быть более полезным. Потому что вокруг меня происходит множество смертей. Бедный охранник. И все же я не могу удержаться от того, чтобы не упасть на пол и не начать слизывать его кровь. Такой пьянящий аромат. Он восхитителен. Мои руки начинают дрожать, и сдержаться не так-то просто. Слава богу, что я подкрепилась донорской кровью наверху.

— Это все, что тебя просили передать мне? — спрашивает Лукас. — Что он хочет, чтобы я его навестил?

Кристос хмурится, а его огромные руки сжимаются в кулаки.

— Это приказ, а не приглашение.

Лукас кивает и улыбается.

— Посмотри на себя. Ты выглядишь как дерьмо. — Другой вампир издевательски смеется. — Как пали могучие.

Несмотря на обостренные чувства, я едва могу уследить за Лукасом, когда он двигается. Он не более чем размытое пятно. Но вдруг он оказывается рядом с другим вампиром, его рука окрашена в красный цвет, а в ней лежит… ох, черт возьми. Это его сердце.

Кристос падает на пол, его грудь превращается в кровавые руины. Он не успел среагировать на атаку. Лукас был чертовски быстр. Останки вампира лежат там не более мгновения, прежде чем его тело превращается в кучку пепла.

— Вот дерьмо, — бормочу я, ошеломленная.

Лукас достает из кармана пальто носовой платок и вытирает пепел со своей руки. Никаких других следов вампира не осталось. Не знаю, что потрясло меня больше. Быстрое и жестокое убийство или кучка пепла — все, что осталось от его тела. Скорее всего, и то, и другое.

И с учетом того, как информация захлестывает мой разум, трудно понять, что именно должно взбесить в первую очередь. Я хочу слизать кровь с пола. Появление у Лукаса сверхспособностей. Или то, что вся моя жизнь ударилась о стену и разлетелась на кусочки. Он уже угрожал сделать меня мертвее. Вырвет ли он и мое сердце, если я ему не понравлюсь?

— Ты убил его, — говорю я, просто чтобы поддержать разговор. — Вырвал ему сердце.

Лукас убирает платок.

— Да.

— Я… я думаю, меня сейчас стошнит.

Выражение его лица становится страдальческим.

— У вампиров не бывает тошноты, Скай. И уж точно нас не рвет. Не могла бы ты проявить немного приличия?

Мой взгляд возвращается к крови, мертвому телу охранника, куче пепла, которая была Кристосом… и о, Боже.

— Почему ты убил его? Из-за охранника?

— Отчасти потому, что он последовал за мной сюда и убил охранника. Охранник был сотрудником «Торн Групп», а значит, должен находиться под моей защитой. А такое безрассудное убийство нельзя поощрять. Но в основном потому, что он вел себя неуважительно.

— Он был намного больше тебя, но ты просто…

— Да. — Его рот перекосился от удовольствия. — Сила не всегда связана с размером.

Я хмурюсь, обдумывая его слова.

— Хелена не будет счастлива.

— Сейчас я мало, что могу с этим поделать. Это одно тело, которое «Торн Групп» придется похоронить. Потому что нам нужно кое-где побывать.