Предатель. Секреты прошлого

Глава 15

Я сижу в комнате без окон, сжимая руку Кати. Её пальцы холодные, но хватка крепкая. Уже третий час мы ждём в этом безликом помещении с серыми стенами и казённой мебелью. За столом напротив сидит Сергей Игоревич, перебирая бумаги, а рядом с ним — ещё двое мужчин в строгих костюмах. Они представились сотрудниками программы защиты свидетелей, но я уже не запоминаю имён. В голове туман. Всё происходит как в замедленной съёмке, будто не со мной.

— Ваши новые документы, — говорит один из мужчин, подвигая к нам плотные конверты. — С этого момента вы — Елена Павловна Соколова, 36 лет, художница-фрилансер. А вы, — он переводит взгляд на Катю, — Мария Андреевна Соколова, 16 лет, ваша племянница. Родители погибли в автокатастрофе полгода назад, и вы стали её опекуном. Подробная легенда и все необходимые документы внутри.

Я беру конверт и заглядываю внутрь. Паспорт, свидетельство о рождении, медицинский полис, банковская карта. Целая жизнь, уместившаяся в бумажный конверт. Странное чувство — будто я умерла, а на мое место пришла другая женщина.

— А что с Максимом? — голос Кати дрожит, но в нём слышится решимость. Девочка, которая слишком рано повзрослела.

Сергей Игоревич поднимает глаза от бумаг.

— Официально Максим Воронцов погиб при перестрелке в служебном туннеле. Тело сильно обгорело при взрыве, идентификация проведена по зубным протезам.

— Но это ведь неправда? — настаивает Катя. — Мы видели, как он был ранен, но он мог выжить!

— Мария, — произносит мою новую племянницу по новому имени Сергей Игоревич, и я вздрагиваю от этой фальши, — иногда лучше, чтобы человек считался мёртвым. Для его же безопасности.

Я смотрю на него внимательно, пытаясь прочесть между строк. Он что-то недоговаривает. Он знает больше, чем говорит. Но я слишком измотана, чтобы настаивать на правде.

— А Ульяна? — спрашиваю я, вспоминая женщину, которая была то врагом, то союзницей.

— Для неё отдельная программа, — коротко отвечает второй мужчина. — Она получит новую личность и будет жить отдельно от вас, но в том же городе. Так безопаснее для всех.

Я киваю. Наверное, это действительно безопаснее. Хотя я до сих пор не знаю, кем на самом деле была Ульяна — любовницей Максима, тайным агентом или просто женщиной, оказавшейся в ловушке, как и я.

— Елена Павловна, — обращается ко мне Сергей Игоревич, и мне требуется секунда, чтобы понять, что это теперь я. — Вам необходимо запомнить свою легенду до мельчайших деталей. Любая ошибка, любая неточность может стоить жизни вам и Марии.

Я снова киваю. Лицо застыло маской, я не чувствую ни губ, ни щёк. Только внутри всё горит огнём. Страх, гнев, отчаяние смешиваются в гремучую смесь. Как я оказалась здесь? Ещё месяц назад я была счастливой женой успешного бизнесмена, а теперь я беглянка, прячущаяся от убийц под чужим именем.

— Когда мы уезжаем? — спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

— Сегодня ночью, — отвечает Сергей Игоревич. — Машина будет ждать вас у чёрного входа в восемь вечера. С собой можете взять только самое необходимое, одну сумку на двоих. Никаких личных вещей, которые могут вас связать с прошлой жизнью.

Я думаю о фотографиях, о памятных мелочах, о всём, что составляло мою жизнь. Ничего этого больше нет. Алиса Воронцова умерла в том туннеле вместе с Максимом. Теперь есть только Елена Соколова, и ей предстоит построить новую жизнь на руинах старой.

Дорога кажется бесконечной. Мы едем в тёмном микроавтобусе без окон, только узкие щели вентиляции позволяют угадывать, день сейчас или ночь. Катя спит, положив голову мне на колени. Я глажу её тёмные волосы, такие похожие на волосы Максима, и думаю о том, как странно устроена жизнь. Ещё недавно я даже не знала о существовании этой девочки, а теперь она — всё, что у меня осталось. Единственное живое напоминание о человеке, которого я любила, ненавидела и, возможно, снова начала любить в последние дни.

Сопровождающий нас агент изредка проверяет что-то на планшете и игнорирует мои вопросы о пункте назначения. Всё, что я знаю, — мы едем далеко от столицы, в небольшой провинциальный город, где никто никогда не слышал ни о Максиме Воронцове, ни о его жене, ни о грандиозном коррупционном скандале, который вот-вот разразится.

Катя шевелится во сне, что-то бормочет. Кошмар? Не удивительно. После всего, что она пережила, ей будут сниться кошмары ещё долго. Мне тоже.

— Папа, — шепчет она, и моё сердце сжимается.

Я наклоняюсь и тихо говорю ей на ухо:

— Всё хорошо, Катя. Ты в безопасности. Я рядом.

Она успокаивается, снова погружаясь в глубокий сон. А я продолжаю смотреть в никуда, перебирая события последних дней.

Я до сих пор не могу поверить, что Максим бросился под пулю, чтобы спасти нас. Последнее, что я видела, — его окровавленное тело на полу туннеля и огонь, который начал распространяться после взрыва. Сергей Игоревич буквально вытащил нас оттуда, не дав попытаться спасти Максима. "Он уже мёртв," — кричал он, когда я вырывалась. А теперь говорит загадками. Что произошло там, после нашего ухода? Возможно ли, что Максим всё-таки выжил?

Микроавтобус замедляется, затем останавливается. Я слышу шум мотора, скрип открывающихся дверей гаража.

— Приехали, — коротко бросает агент. — Разбудите девочку.

Я осторожно тормошу Катю. Она открывает глаза — тёмные, как у отца — и несколько секунд смотрит на меня с непониманием.

— Мы на месте? — спрашивает она хриплым со сна голосом.

— Да, — я пытаюсь улыбнуться. — Наш новый дом.

Дверь микроавтобуса открывается, и я вижу обычный гараж в многоквартирном доме. Ничего особенного, никаких признаков того, что здесь находится конспиративная квартира программы защиты свидетелей. Агент ведёт нас к лифту, потом по коридору к неприметной двери.

— Квартира 73, — говорит он, вручая мне ключи. — Запоминайте дорогу. Теперь вы здесь живёте.

Я открываю дверь и вхожу внутрь, крепко держа Катю за руку. Обычная двухкомнатная квартира, чистая, но безликая. Мебель, посуда, даже одежда в шкафах — всё новое, ничего личного. Как декорация в театре, а не настоящий дом.

Агент проходит следом и начинает инструктаж:

— Ваша квартира оборудована системой безопасности. Видите эту кнопку у входа? В случае опасности нажимаете её, и к вам немедленно выезжает группа. В телефонах есть экстренные номера. Куратор будет проверять вас раз в неделю. Никаких контактов с прошлой жизнью, никаких выходов в социальные сети, никаких фотографий в интернете. Вы меня поняли?

Я снова киваю. Кажется, это всё, что я сейчас могу делать — кивать и слушать.

— Завтра в десять утра приедет ваш куратор, расскажет о городе, о работе, о школе для Марии. А пока отдыхайте, — с этими словами агент уходит, оставляя нас одних в чужой квартире с чужими вещами.

Как только дверь закрывается, Катя оседает на пол и начинает плакать. Не громко, не истерично — тихие, отчаянные слёзы человека, который потерял всё. Я сажусь рядом и обнимаю её за плечи.

— Он жив, я знаю, — шепчет она между всхлипами. — Папа жив. Он придёт за нами.

Я не знаю, что ответить. Хочу ли я, чтобы Максим был жив? Да, безусловно. Несмотря на всё, что он сделал, несмотря на предательство и ложь, я не хочу его смерти. Но хочу ли я, чтобы он нашёл нас? Это сложнее.

— Мы должны быть сильными, Катя, — говорю я наконец. — Ради него. Ради нас. Мы должны выжить, что бы ни случилось.

Она поднимает на меня заплаканные глаза.

— Ты останешься со мной? Обещаешь?

Я крепко обнимаю её.

— Обещаю. Что бы ни случилось, я с тобой. Мы справимся.

Не знаю, верит ли она мне. Не знаю, верю ли я себе. Но это всё, что у нас сейчас есть — друг друг и неопределённое будущее в чужом городе под чужими именами.

Утро встречает нас серым светом из окна. Я просыпаюсь на узкой кровати в маленькой комнате, которая теперь моя. Катя спит в соседней, но среди ночи я слышала, как она плачет. Не стала мешать — каждому нужно выплакать своё горе по-своему.

Часы показывают 8:30. Через полтора часа приедет куратор, а я даже не представляю, как теперь жить. Медленно встаю, иду на кухню. Открываю холодильник — он полностью укомплектован. Кто-то позаботился, чтобы у новых жильцов было всё необходимое. Достаю яйца, сыр, зелень. Готовить — это то, что я умею. То, что даёт ощущение нормальности в этом безумном мире.

Когда Катя выходит из своей комнаты, омлет уже готов, а на столе стоят чашки с горячим чаем.

— Доброе утро, — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал бодро.

Она смотрит на меня воспалёнными от слёз глазами, но уголки губ чуть приподнимаются в подобии улыбки.

— Доброе.

Мы завтракаем молча. Что говорить? "Как спалось на новом месте? Какие планы на день?" Все обычные фразы кажутся неуместными, фальшивыми.

Ровно в десять раздаётся звонок в дверь. Я открываю, предварительно посмотрев в глазок — там стоит женщина средних лет с папкой документов.

— Елена Павловна? — спрашивает она. — Я Наталья Викторовна, ваш куратор по программе. Можно войти?

Я пропускаю её внутрь. Она улыбается Кате, ставит папку на стол и достаёт бумаги.

— Итак, давайте знакомиться с вашей новой жизнью. Город Сосновск, население около 100 тысяч человек. Вы здесь недавно, переехали после смерти вашего брата и его жены, чтобы начать новую жизнь. Вы художник, работаете фрилансером, в основном иллюстрации для детских книг и журналов. У вас есть клиенты в нескольких издательствах, с которыми вы работаете удалённо. Вот список изданий и контактные данные редакторов, которые в курсе вашей ситуации и готовы предоставить вам работу.

Я беру список, пробегаю глазами. Детские журналы, книжные издательства. Логично — я когда-то работала дизайнером интерьеров, рисовать умею.

— А школа? — спрашивает Катя, и я с благодарностью смотрю на неё. Девочка держится.

— Школа № 8, в пятнадцати минутах ходьбы отсюда, — Наталья Викторовна достаёт ещё одну бумагу. — Вы переведены в 10-й класс. Директор знает о вашей ситуации, но учителя и одноклассники — нет. Для них вы просто новенькая ученица, которая переехала с тётей после трагедии в семье.

Катя кивает, изучая документы. Я смотрю на неё с гордостью — в свои шестнадцать она проявляет больше выдержки, чем многие взрослые.

— Что ещё нам нужно знать? — спрашиваю я.

— Стандартные правила безопасности, — Наталья Викторовна раскладывает перед нами схему города. — Вот ваш дом, вот школа, вот основные магазины и учреждения. Старайтесь не отклоняться от этих маршрутов без необходимости. Никаких фотографий в соцсетях, никаких упоминаний о прошлом. Если кто-то из соседей или знакомых проявляет излишнее любопытство — вежливо уходите от разговора. В случае любых подозрительных ситуаций немедленно звоните мне.

Она оставляет нам свою визитку, телефон экстренной связи и ещё кипу документов. Потом пожимает нам руки и уходит, оставляя наедине с нашей новой реальностью.

Как только дверь закрывается, Катя смотрит на меня с решимостью.

— Мы не останемся здесь навсегда, — говорит она твёрдо. — Мы найдём папу.

Я не спорю. Сейчас не время разрушать её надежды. Вместо этого я говорю:

— Давай сначала освоимся. Познакомимся с городом, с людьми. А потом будем думать, что делать дальше.

Она кивает, хотя я вижу, что ей не терпится действовать. В этом она так похожа на Максима — та же решительность, та же целеустремлённость.

Мы выходим на балкон нашей новой квартиры. Перед нами расстилается небольшой, уютный город: невысокие дома, парк вдалеке, церковь с золотыми куполами. Место, где никто не знает, кто мы такие. Место, где нам предстоит начать всё заново.

Я смотрю на небо — такое же, как в столице, как в любом другом городе. Где-то там, под этим небом, возможно, Максим всё ещё жив. Думает ли он о нас? Ищет ли способ связаться? Или для него так безопаснее — считаться мёртвым, начать новую жизнь вдали от всех, кого он когда-то любил?

Ветер треплет мои волосы, забирается под лёгкую кофту. Я обнимаю Катю за плечи и чувствую, как она прижимается ко мне. Мы стоим так долго, не говоря ни слова. Две женщины, связанные судьбой и человеком, который перевернул наши жизни.