Предатель. Замуж за бывшего

Глава 13

После того, как Эля, наигравшись с тетей засыпает, Стася нехотя соглашается выпить со мной чай. Она сидит на диване в гостиной, скрестив руки и упрямо глядя в сторону, как будто меня здесь нет и это ее ребячливое поведение меня обескураживает. Но она ведь не ушла, правда? Значит, ее просто нужно смягчить и уговорить.

Я наблюдаю за ней, ощущая, как внутри накатывает волнение. Похоже, что это наш единственный шанс восстановить наши отношения, но мне нужно быть предельно честной. Я делаю глубокий вдох, собирая все слова, которые так долго держала в себе.

— Стася, — тихо начинаю я, выбирая каждое слово. — Я знаю, что ты думаешь, будто я отыгрывалась на тебе за то, что сделал твой брат, но это не так.

— Выглядит все именно так, — фыркает она.

— Я никогда не хотела отдаляться от тебя, — продолжаю я, чувствуя, как голос предательски дрожит. — Но ты всегда напоминала мне о нем. Я просто не могла отделить тебя от него, потому что даже если мы притворялись, что его не существует, в моей голове всегда крутилась одна и та же мысль: «Она его сестра. Спроси ее. Спроси». Но я не хотела спрашивать, Стася! Я не хотела быть одной из тех жалких брошенок, которые никак не могут забыть бывшего! А я не могла. Я никогда никого так не любила, как Булата, Стась…

Мой голос срывается, потому что каждое сказанное слово — правда. Я честна с ней, в этом я не лгу.

Она молчит, ее взгляд уходит в сторону, но я чувствую, что ее это задело. В глубине души она понимает, что между нами слишком многое случилось, чтобы просто об этом забыть.

— Ты знаешь, каково это — стараться держаться и не показывать, как сильно ты страдаешь? — продолжаю я, теперь не пытаясь скрыть ни слез, ни дрожи в голосе. — Выходить утром, нацепив на лицо маску, и ходить весь день в ожидании, когда сможешь, наконец, спрятаться дома и дать волю слезам? Я не могла заснуть ночью и не хотела просыпаться по утрам. Не могла смотреть на себя в зеркало, не выискивая недостатки в своей внешности или не думая, какая я неинтересная и пресная личность, раз даже при своей красоте не смогла стать любимой. Каждый мой день был огромным усилием над собой, потому что мне жить не хотелось, Стась. Мне не хотелось, чтобы меня жалели и утешали. Не хотелось быть вечно ноющей подругой, которая сначала вызывает сочувствие, но потом начинает раздражать. Именно такой подругой я тогда была бы для тебя и к этому наверняка добавилось бы чувство вины, потому что я так страдала из-за твоего брата.

— Ты думаешь, я и так не чувствовала себя виноватой⁈ — негодует Стася, вытирая свои собственные слезы, вызванные моими словами. — Это я вас познакомила, Алиса! Я ведь знала, что он переживает свои больные отношения с Настей! Они постоянно сходились и расходились. Я должна была знать, что он не отпустил ее, а я только подталкивала вас друг к другу и в итоге он причинил тебе боль! Думаешь, я оправдываю его в своих глазах, потому что он мой брат? Нет! Он поступил, как настоящий козел, и я никогда в жизни не была так разочарована в мужском поле, как когда узнала, что мой собственный брат так поступил! Почему ты его простила? Как ты могла, Алиса?

— Мне пришлось, — выдавливаю из себя, душа рыдание. — Я не забыла даже за полтора года, Стася. Боль не проходила, но к ней нельзя привыкнуть, сколько бы времени не прошло. Я устала, понимаешь? Я устала быть несчастной. Может, я дура, но я хочу верить, что может быть по-другому. Я была одна все это время, мне никто другой был не нужен, но от одиночества тоже устаешь и ищешь компромиссы.

Она ничего не говорит. Мы обе плачем и в какой-то момент, Стася просто обнимает меня, крепко-крепко, и этого хватает, чтобы рассыпаться в ее объятиях. Я рыдаю, уткнувшись ей в шею, выплакивая всю накопленную боль, потому что о ней я тоже не солгала. У меня нет надежд на Булата, но да, я все еще люблю его, я все еще страдаю. Не знаю, как буду жить дальше рядом с ним, игнорируя свои чувства, но, если рядом будет хотя бы один понимающий человек, мне будет легче, и я надеюсь, что Стася будет этим человеком, потому что, даже моя собственная семья настроена против меня и я просто не знаю, где взять силы на продолжение борьбы за принятое мной решение.

— Ты не пресная, — наконец заявляет Стася и ее голос звучит так твердо, что может убедить любого. — Ты намного интереснее и умнее любой бывшей моего бестолкового брата. Он просто незрелый дурак, раз не понял это сразу.

— Согласен, — звучит голос Булата за моей спиной и я каменею, надеясь, что это просто галлюцинация и его здесь на самом деле нет, потому что если он здесь — значит он слышал все, что я говорила. — С тем, что я дурак. Но я уже с нашего первого разговора понял, что Алиса намного глубже большинства девушек и оценил это, сестренка.

— Не похоже, что оценил, — хмыкает она, отпуская меня, но я не могу пошевелиться, онемев от ужаса. — Или ты мазохист? Я не могу найти оправдания тому, что ты выбрал Настю.

— Я выбрал ее, потому что она была беременна, и ты прекрасно это знаешь, Стася, — звучит неожиданное откровение и я резко оборачиваюсь, впиваясь взглядом в напряженное лицо Булата.

— Ты же говорил, что не изменял мне!

Я настолько разъярена, что не могу думать.

— И я сказал правду. Эта тема закрыта, Алиса, — твердо говорит Булат. — Если хочешь о чем-то меня спросить, то сделай это, когда мы будем наедине.

Он бросает взгляд на Стасю и до меня доходит, какую я совершила ошибку. Для его сестры мы — пара, которая преодолела все разногласия. Нельзя обсуждать при ней такие вопросы.

Стася с любопытством переводит взгляд между нами, но ничего не говорит. Вместо этого, она встает и начинает собираться.

— Мне пора идти, еще увидимся, — говорит она, беря свою сумку.

— Может, останешься на ужин? — с надеждой спрашиваю я.

— Не могу, меня ждет Саша, — морщится она. — Я тебе напишу попозже. Или ты мне.

— Ладно, — выдыхаю я.

Вроде, топор войны зарыт. Есть небольшая неловкость, но мы ее преодолеем.

С Булатом она прощается менее тепло и после ее ухода, я остаюсь стоять, глядя на дверь, словно растерянный ребенок, пока не слышу, как Булат тихо произносит:

— Может, пойдем на кухню? Выпьем кофе… спокойно поговорим.

Мои плечи опускаются, и я киваю. Нужен кофе, нужен хоть какой-то опорный пункт в этом хаосе. Мы идем на кухню, и, пока я на автомате готовлю кофе, в тишине прокручиваю его слова, но мои мысли прерывает плач, доносящийся из детской. Эля.

Булат, едва услышав ее, отправляется за ней, оставляя меня наедине с кофемашиной и собственными мыслями. Он возвращается через минуту, держа дочку на руках, и я не могу не улыбнуться, глядя на ее сонное лицо, которое сразу оживает при виде кухни и ее любимого стульчика. Булат усаживает Элю в стульчик, и она тут же начинает требовательно лепетать что-то на своем языке, указывая ручкой в сторону шкафа. Он смотрит на меня с чуть виноватой улыбкой.

— Фруктовая пюрешка, — объясняет он, извлекая баночку из шкафа.

— А, это святое, — усмехаюсь я, чувствуя, как напряжение немного спадает.

Булат открывает пюре и подносит ложечку к губам Эли. Она открывает рот и с энтузиазмом впускает первый кусочек, делая довольное «Мня-я-я». Но спустя пару ложек ее энтузиазм превращается в маленький хаос. Она хочет есть сама, но как только ложка оказывается в ее пухлых пальчиках, пюре оказывается не только во рту, но и на щеках, руках, а через минуту — и на волосах.

— Боже, Эля! — восклицает Булат, пытаясь удержать ее ручки, когда малышка в очередной раз взмахивает ложкой и отправляет приличную часть пюре на пол.

— Давай я помогу, — говорю, стараясь не рассмеяться.

Я подхожу ближе, беря влажную салфетку, но Эля смотрит на меня с лукавой улыбкой и хватает ложку, в которой еще осталось немного пюре. Я с ужасом понимаю, что она направляет ее ко мне, и в последний момент успеваю увильнуть от неожиданного «угощения». Булат пытается аккуратно отнять ложку у Эли, но она все-таки находит способ еще сильнее размазать пюре по своим ручкам и личику с недовольным криком. Мы с Булатом переглядываемся и оба понимаем, что простой салфеткой тут уже не обойтись.

— Пойдем мыться, — вздыхает он, поднимая Элю с ее «трофеями» на руках, а я иду следом, чтобы помочь ему.

Пока он держит ее руки, я аккуратно стягиваю с нее слип. Мы оба стараемся аккуратно смыть остатки пюре с ее щек и рук, но Эля, как настоящий профессионал, только добавляет нам задач, пуская в ход свои мокрые ручки и пальчики. Я чувствую, как нарастающее веселье все больше захватывает меня. Булат сосредоточенно моет ее руки, но при этом изо всех сил пытается не улыбнуться.

Наконец, когда Эля в чистой одежде и с довольным выражением лица начинает играть с игрушками на коврике, мы возвращаемся к тому, на чем остановились. Атмосфера уже теплее, но я знаю, что этот разговор неизбежен. Булат делает глубокий вдох и, наконец, смотрит на меня.

— Алиса, — начинает он, но резко осекается.

— Начни с того, как было на самом деле, — подталкиваю я, стараясь не выдавать своих эмоций. — Не пытайся смягчить, я предпочту самую грубую правду, какой бы она не была.

Он тяжело вздыхает, но больше не отводит взгляд.

— Помнишь тот день, когда мы познакомились? Был день рождения Стаси. На тот момент мы с Настей решили окончательно расстаться, но мы и раньше так говорили и в итоге снова сходились. Она думала, что так будет и в этот раз. В обед она пришла ко мне на работу, чтобы поговорить.

От этих слов внутри все сжимается. Я помню тот день — как казалось, что это судьба. А оказывается, у этой судьбы было еще одно лицо.

— Мы поссорились, потому что я не хотел снова сходиться, — продолжает он. — Это было… бурно. Слишком много старых обид, обвинений, криков. Но в итоге все закончилось сексом. Это была попытка вернуть то, чего уже не было, и Настя тоже это поняла. Она успокоилась, попрощалась и ушла, впервые за долгое время снова став самой собой, а не той эпатажной Настей, которую знает мир.

Мои мысли смешиваются. Он говорит об этом, словно это было нечто незначительное, но для меня эти слова бьют как ледяной дождь, потому что важно не то, каким тоном он это рассказывает, а то, какие слова использует. Слишком много ностальгии по девушке, которая ему нравилась. Которую он полюбил. Он ведь сам признал, что не в восторге от Насти-блогера, но при этом, даже Стася мне не раз говорила, что до своей звездной болезни она была нормальной, адекватной девчонкой.

— А дальше ты просто решил, что можно так легко перелистнуть страницу? — не могу удержаться от сарказма. — Познакомился со мной и сразу взял быка за рога, пока чувства к Насте не затянули тебя обратно в ее объятия. Я права?

— Нет, не права, — хмурится он. — Я был уверен, что прошлое останется там, где ему и место. Я не планировал сразу начинать другие отношения, но мы встретились в тот вечер и я не мог отвести от тебя глаз. Между нами возникла мгновенная химия и ты тоже это почувствовала, иначе послала бы меня. Я и думать забыл о Насте, меня интересовала только ты, Алиса. Я решил жениться на тебе не для того, чтобы забыть ее, а потому что понял, что с тобой я вижу будущее, которого не представлял ни с одной другой женщиной. Мы подходили друг другу.

Я смотрю на него, не зная, что чувствовать. Его слова звучат так, словно это должно объяснить его выбор, но я не чувствую себя польщенной из-за того, что он великодушно выбрал меня в жены, потому что я соответствовала каким-то его критериям. Я заставляю себя молчать, потому что ничего хорошего он от меня сейчас не услышит. Поняв, что не дождется комментариев, Булат продолжает:

— Настя больше не пыталась со мной связаться, но через пару месяцев она снова пришла ко мне на работу и призналась, что беременна и хочет оставить ребенка. Я был в шоке и не в восторге от этой новости, но чем больше я думал, тем яснее до меня доходило, что это реально. Я буду отцом. Ведь это то, чего я хотел — семью, детей. Я хотел этого с тобой, не с Настей, но раз так получилось, я дал рациональной части своего мозга взять верх.

— И поэтому ты решил, что стоит… оставить меня? — выдавливаю я, стараясь держаться, хотя внутри все трещит по швам.

Булат смотрит мне в глаза и его взгляд наполнен сожалением, от которого я чувствую себя только еще хуже.

— Мне казалось, что это правильно, — признается он. — Я думал, что так будет лучше для ребенка. Что он заслуживает семью, мать и отца вместе. Я думал, что могу снова полюбить ее, что она вернется той, кем была раньше. Мы были вместе очень долго, Алиса. У нас были общие воспоминания, общие друзья, мы знали друг о друге все. Я думал, нам удастся построить семью, и пытался не быть эгоистом по отношению к своему ребенку, хотя и оказался им по отношению к тебе. Я ошибся.

— Ошибся, — горько усмехаюсь я. — Мне должно стать легче от того, что твоя жизнь тоже сложилась не так, как ты мечтал? Что ты сел в лужу, как и я? Это не отменяет того, через что я прошла из-за тебя, Булат.

— Я знаю. Я не исправлю сделанного, попросив прощения, Лисенок, но мне правда жаль, что я причинил тебе боль, — произносит он, и я вижу, что ему трудно подобрать слова.

Меня это не трогает. Он не понимает, что невыносимее всего мне то, что он просто не любил меня, хотя бы вполовину того, насколько сильно любила его я. Этого я никогда не смогу ему простить.

— Я не знаю, смогу ли простить тебя, Булат, — говорю правду, избегая смотреть ему в глаза. — И зачем тебе вообще мое прощение? Пусть твоя совесть тебя не мучает, ты сделал мне одолжение, избавив от брака с собой. Ты не тот мужчина, который мне нужен, тогда я этого просто не понимала. Мы бы все равно долго не продержались, как видишь, я не умею прощать людям их недостатки, а у тебя их слишком много, чтобы я продолжала любить тебя вопреки им. Все к лучшему, не забивай себе голову. Просто давай в будущем будем откровеннее друг с другом, чтобы не возникало ситуаций, подобных сегодняшней, иначе нашу игру быстро вычислят окружающие. Пойду, посмотрю сериал.

Я не жду от него ответа, просто беру свою чашку кофе и иду в гостиную, чтобы включить телевизор. Даже если буду смотреть в одну точку и сдерживать слезы, давясь кофе, уж лучше так, чем позорно бежать в спальню и запираться там, показывая, как мне на самом деле больно из-за него.