Предатель. Замуж за бывшего

Глава 19

Мы сидим напротив друг друга в гостиной. Я пытаюсь выглядеть спокойной, но внутри все бурлит. Эля заснула в машине по пути домой и уложив ее, Булат сразу же присоединился ко мне для разговора, но сейчас молчит, словно подбирая слова. Я жду. Пусть уже скажет все, что хотел.

— Нам нужно обсудить ситуацию с Настей, — наконец произносит он.

— Я слушаю, — отвечаю коротко, скрещивая руки на груди.

— Ты уже видела, как она ведет себя с Элей, — начинает он, чуть подаваясь вперед. — Думаю, ты понимаешь, что Настя не очень хорошо справляется с ролью матери. Она поняла это сразу после рождения Эли, ей не нужен ребенок.

Его слова не должны меня удивлять, ведь я и сама видела поведение Насти, но все же… Я замираю, не зная, что сказать.

— Как это не нужен? — переспрашиваю я.

— Вот так. Она заявила мне об этом прямо и продолжает повторять, что ничего не изменилось, — продолжает он. — Это не послеродовая депрессия, я заставил ее провериться. Ей просто все равно. Материнство мешает ее карьере, ее образу жизни. Она не хочет жертвовать собой ради ребенка. Для нее важна только ее свобода жить в удовольствии и не нести ни за что ответственность, но Настя не дура и прекрасно понимает, что, если люди узнают правду, ее начнут считать плохой матерью и плохим человеком. А этого она боится больше всего.

— Значит, она просто бросила Элю? — шепчу я, чувствуя, как гнев накрывает меня волной.

Зачем рожать, если ребенок не нужен? Ради чего? Заставлять его потом всю жизнь страдать без материнской любви и с чувством отверженности. Что вообще в голове у этой дряни?

— Не совсем, — отвечает он спокойно. — Она предложила мне сделку.

— Сделку? — я не могу сдержать сарказма. — С ребенком? Ты серьезно?

— Да, — его голос остается ровным, но я замечаю, как его руки сжимаются в кулаки. — Она согласилась отказаться от своих родительских прав и полностью передать Элю мне. Но с условием. Она хочет, чтобы все выглядело красиво. Настя должна оставаться в глазах людей хорошей матерью, которая все делает ради блага дочери. Никто не знает, что Эля постоянно живет со мной. Настя делает вид, что у нас совместная опека, что она часто забирает ее к себе и участвует в ее жизни.

Я молчу, пытаясь переварить услышанное. Мой гнев перерастает в непонимание.

— И ты согласился? Ты добровольно участвуешь в этом спектакле?

— Не добровольно, — сквозь зубы говорит Булат. — Я предложил ей деньги, чтобы решить все раз и навсегда. Я хотел, чтобы она просто исчезла из нашей жизни, но Настя отказалась. Ей важнее ее имидж, она и сама хорошо зарабатывает, поэтому мне нечем на нее давить. Она сказала, что либо я с ней сотрудничаю — притворяюсь, что мы в хороших отношениях, что она часто навещает Элю, — либо она будет бороться за дочь, просто мне назло.

Я закрываю лицо руками, находясь в полной растерянности.

— Это ненормально, Булат. Она же ее мать. Как она так может?

— Я не знаю, — вздыхает он. — Это уже не тот человек, которого я знал. Я не понимаю, что с ней случилось. Она была рада беременности. По крайней мере, пока не начался токсикоз, изжога и боли в суставах. Думаю, Настя не учла, что беременность — это не только милые фотосессии с животиком и грандиозное гендер-пати. А когда малышка родилась, ее не хватило и на пару месяцев, даже при том, что у нас была няня на полный день. Я ничего не могу сделать с тем, что у нее нет материнского инстинкта, но я хочу защитить свою дочь, чтобы она не росла в токсичной атмосфере, которую создает вокруг себя Настя.

— Но как ей удается обманывать людей? Ведь Эля ни разу не была с ней наедине с тех пор, как мы поженились, и Настя никогда не забирала ее к себе. Неужели ее подписчики этого не видят?

Булат коротко усмехается.

— Она всегда находит оправдание, — говорит он. — Когда уезжает отдыхать или пропадает на пару дней, потусить, Настя утверждает, что это время провела с Элей. Якобы она выключала телефон и соцсети, чтобы побыть с дочерью. И люди верят. А выкладывает только те фото, которые мы делаем на мероприятиях, вроде сегодняшнего.

— Это просто отвратительно, — выдыхаю я, стараясь справиться с нахлынувшим возмущением. — Ей действительно все равно.

— Да, — кивает он, глядя мне в глаза. — Ты же видела, как она сегодня пыталась пообщаться с ней. Это было так… искусственно. Настя просто не знает, как быть матерью. Для нее это роль, но она даже играет плохо.

Я молчу, потому что он прав. Сегодняшняя сцена у детской зоны говорит сама за себя.

— Но это еще не все, — продолжает Булат, и его голос становится холоднее. — Недавно она сказала мне, что Эля могла бы стать детской моделью. Она считает, что у нее «идеальные данные», чтобы привлекать внимание.

— Серьезно?

— Да, — говорит он мрачно. — Она уже фантазировала о том, сколько подписчиков она могла бы привлечь, выкладывая фото Эли в модной одежде, делая рекламу и зарабатывая еще больше денег. Даже хотела завести для нее отдельную страничку, чтобы снимать короткие видео, когда Эля научится говорить.

— Это мерзко, — говорю я, чувствуя, как мои руки начинают дрожать. — Она собирается использовать собственную дочь ради лайков?

— Она может, если я позволю, но этому не бывать. Именно поэтому я женился на тебе, Алиса, — подходит он к главному. — Я должен был обезопасить Элю. Настя непостоянна, ей нельзя доверять. Сегодня она не хочет быть матерью, а завтра выставит меня тираном, который отобрал у нее дочь. К сожалению, она слишком знаменита, а хайп для нее — источник еще большей популярности. Она считает, что я полностью в ее власти, но это не так. Мне нужно всего лишь время, чтобы подготовить почву и навсегда избавиться от ее присутствия в нашей жизни.

— Но почему ты женился именно на мне, Булат?

— Потому, что ты — идеал женщины, Алиса. Я не смог бы найти лучше, даже если бы искал. Ты нежная, умная, надежная — намного лучшая мачеха, чем Настя когда-либо будет матерью. И у нас есть прошлое — связь, которую можно отследить. Мы уже создали картину идеальной семьи, нам остается только поддерживать это впечатление. Ни у кого не возникнет сомнений, что Эле лучше с нами, чем с вечно тусующейся и путешествующей матерью.

Его слова звучат цинично, я не обманываюсь, воспринимая их, как комплимент, но в них есть правда, которую я не могу не признать. Я опускаю взгляд, пытаясь скрыть свои противоречивые чувства, потому что обида в них тоже присутствует.

— Почему ты мне все рассказал? — спрашиваю я с вызовом. — Не боишься, что я решу тебе отомстить и разрушу твой план? Мой брат уже на свободе, тебе больше нечем мне угрожать.

— Ты бы не стала, — говорит он с мягкой улыбкой, от которой мне становится не по себе. — Я знаю, что ты не навредишь Эле ради мести мне, Лисенок. Поэтому, я тебе доверяю и прошу твоего содействия. Понимаю, что трудно терпеть Настю, она не самый приятный человек, но обещаю, что попытаюсь сократить наши встречи, насколько это возможно. Я надеюсь, что ты понимаешь, что с такой матерью, как Настя, Эле лучше быть с нами. Я просто хочу, чтобы моя дочь росла счастливым и беззаботным ребенком, которого не перетягивают родители. Ты поможешь мне, Алиса?

Я молчу, чувствуя, как противоречивые эмоции разрывают меня изнутри, но в глубине души я понимаю, что он прав. С такой матерью, как Настя, у Эли действительно есть только одна надежда — ее отец. И как бы мне не было плохо от того, как он поступает со мной, я сама подписалась на это и теперь нет пути назад.

— Ладно, — говорю спустя долгую минуту, в течение которой он сверлил меня пристальным взглядом. — Помогу, но имей в виду, что я не буду беспрекословно терпеть все ее выходки и грубость. Как и твою. Тебе придется прекратить постоянно выводить меня из себя, Булат.

— Не могу обещать, — усмехается он, но после моего грозного взгляда поднимает руки. — Но я постараюсь. Обещаю!

Я лежу в кровати, уставившись в потолок, и пытаюсь сложить в голове кусочки этой странной головоломки. Слова Булата с вечера все еще крутятся в голове, отзываясь тяжестью где-то в груди. Он доверяет мне, но это доверие больше похоже на цепи, которые сковывают и давят на меня.

Внезапно раздается громкий стук, но, прежде чем я успеваю ответить, дверь распахивается, и в комнату заходит Булат. В руке у него кружка кофе, волосы растрепаны после сна, а на лице самоуверенная ухмылка уверенного в своей неотразимости мужчины. Еще и голым торсом щеголяет, наверняка специально спустив пижамные штаны как можно ниже, чтобы продемонстрировать свой пресс во всей красе.

— Булат! — возмущенно говорю я, приподнимаясь на кровати. — Ты что, не мог дождаться, пока я отвечу? Не врывайся вот так!

— Это моя комната тоже, — отвечает он спокойно. — Мне не нужно спрашивать разрешения.

Я закатываю глаза и опускаюсь обратно на подушку. Он бесцеремонно подходит к кровати и садится на край, ставя кружку кофе на прикроватный столик.

— Ты хотя бы постучал, — бурчу я. — Для тебя это уже прогресс.

— Я слышал, как ты бубнишь что-то за дверью, — парирует он. — Значит, уже проснулась.

Его взгляд лениво опускается с моего лица на грудь и задерживается там. Хотя на мне маечка с вполне приличным вырезом, лифчика под ней нет, поэтому я быстро натягиваю одеяло повыше, скрываясь от его любопытных глаз.

— Ты такая сексуальная с утра, — чуть ли не мурлычет этот нахал.

— Не начинай! Зачем ты пришел? — спрашиваю я, натягивая одеяло повыше. — Еще и кофе принес. Тебе снова что-то нужно от меня, не так ли?

Булат вздыхает и наклоняется вперед, опираясь локтями на колени. Его лицо становится серьезным, и это меняет все настроение.

— Я хотел извиниться, — говорит он.

— За что? — переспрашиваю я, поднимая бровь. — За то, что сделал меня частью своей войны? Или за то, что вообще втянул меня во все это?

— За все. За то, что не сказал тебе правду раньше. И за то, что оставил тебя одну со всем этим.

Я сжимаю губы, не зная, что ответить. Мне не приносит облегчения его извинения. Я все еще злюсь и негодую из-за того, что он меня использует таким образом, за то, что вернулся в мою жизнь, хотя умом понимаю, что не реши Булат втянуть меня в это, моего брата некому было бы спасти.

— Слушай, — продолжает он, не отводя от меня взгляда. — Я знаю, что все это тяжело. Но ты должна понять — я не смог бы справиться без тебя.

— Почему именно я? Ты мог выбрать кого-то другого, кто знал бы, на что соглашается. С кем у тебя не было бы прошлого. Кто не ненавидел бы тебя.

— Ты меня ненавидишь, Алиса?

— Да, — твердо говорю я, глядя ему в глаза. — Ты использовал и бросил меня. Унизил. Растоптал мою самооценку. Думаешь, я настолько добрая, чтобы забыть об этом?

Он смотрит на меня пристально, и в его глазах я вижу что-то, чего раньше не замечала — брешь. Я уязвила его эго, хотя он и пытается это скрыть.

— Я знаю, что ты добрая, Лисенок, — говорит он твердо. — Ты сильная, даже если выглядишь, как хрупкая куколка. Я выбрал тебя, потому что знал — Эля будет с тобой в безопасности. А еще потому, что я не хотел видеть никого другого на твоем месте.

— А если я скажу, что хочу уйти? — бросаю ему вызов. — Что не хочу быть частью этой войны?

— Тогда мне придется напомнить, что мы заключили соглашение, — отвечает он, и его голос звучит жестко. — Я не хочу тебя принуждать, но у меня нет особого выбора. Я родитель, Алиса. Мне приходится думать не только о себе. Разве тебе так плохо здесь? Мне казалось, мы нашли точки соприкосновения.

— Я просто смирилась с обстоятельствами и решила приспособиться, Булат. Я веду себя по-человечески с тобой, но это не значит, что я начала лучше к тебе относиться. Просто отпусти меня. Я уверена, что есть другой выход из твоей ситуации. Зачем тебе рядом женщина, которая терпеть тебя не может?

— Когда-то ты любила меня, Лисенок…

— Тогда я еще не знала, какой ты подлец.

— А теперь знаешь, — усмехается он. — Но что это меняет? Ты все еще рядом, воспитываешь мою дочь и играешь в послушную маленькую женушку. У меня не жизнь, а малина. С чего бы мне тебя отпускать?

Он меняется в лице и у меня перехватывает дыхание от того, какую жесткость приобретают его черты. Всякая мягкость исчезла и я понимаю, что с уговорами покончено. Он больше не будет со мной церемониться.

— Какой же ты все-таки подлец, — разочарованно качаю головой.

— Ты повторяешься, милая. Придумай что-нибудь еще. Как бы то не было, на ближайший год этот подлец — твой муж и ты никуда от него не денешься. Продолжай дальше приспосабливаться, потому что тебе придется проводить со мной очень много времени, Лисенок. Я иду в душ, а ты попей пока кофе. Я приготовил его так, как ты любишь.

Наклонившись, Булат насмешливо целует меня в щеку и встав с кровати, идет в сторону ванной, словно мы только что не вышли снова на тропу войны. Мое желание запустить этой кружкой с кофе в его спину в этот момент велико, как никогда.