Предатель. Замуж за бывшего

Глава 8

Я замираю. Мой гнев вдруг отступает, уступая место страху, но я не могу прятаться от того, что происходит. Я должна знать.

— Булат… — мой голос становится тише. — Что она имела в виду?

Он медленно выдыхает, закрывая на мгновение глаза. Когда он снова открывает их, в его взгляде появляется что-то мрачное, холодное.

— Она говорила о нашем договоре, Алиса, — произносит он. — Настя в курсе всего происходящего. Она знает, почему мы женимся.

Мир будто бы сжался до размеров маленькой комнаты, где остались только я и Булат. Его слова повисли в воздухе, как тяжелый груз. Настя знает. Она знала все это время, и ее приход был не случайным. Это не просто «поздравление», это напоминание. Напоминание о том, что все, что происходит — лишь игра. И нас в этой игре, видимо, может быть трое.

— Она знает? — мой голос непроизвольно становится громче. — Настя знает, почему мы женимся? Забавно, потому что я этого не знаю! Ты ведь ничего мне не объяснил, Булат. Каким образом я вам помогаю, что это вообще за «вы», если ты утверждаешь, что вы расстались?

Булат не отвечает сразу. Его лицо по-прежнему мрачное, а взгляд устремлен в сторону, будто он пытается избежать разговора. Я знаю этот его взгляд — он всегда появляется, когда он пытается сохранить контроль над ситуацией, но сейчас он сам этот контроль теряет. Его злость, холодная и тихая, висит между нами, как натянутая струна, готовая вот-вот порваться.

— Да, — наконец отвечает он, коротко и безжалостно. — Она знала обо всем с самого начала, но это не твоя проблема, Алиса. Это между мной и Настей. Ты не должна была об этом узнать, потому что это не твое дело. Мы с тобой заключили сделку и этого достаточно.

— Не мое дело? — Я отступаю на шаг назад, чувствуя, как внутри закипает злость. — Ты серьезно? Я здесь стою, играю твою жену, а ты говоришь, что это не мое дело?

Он резко поднимает руку, останавливая мои слова, его голос становится холодным и твердым.

— Да, не твое дело. Ты знала, на что подписалась. Я не обещал тебе легкой жизни или честности. Ты должна была знать, что будут вещи, которыми я не хочу делиться.

Мое дыхание учащается, его слова бьют по мне, как удары, один за другим, и я чувствую, что не могу больше терпеть. Это все ложь. Все, что здесь происходит, — ложь. И даже сейчас, когда правда всплыла на поверхность, он продолжает вести себя так, будто все в порядке.

— Ты знал, что она будет здесь? — наконец спрашиваю я.

— Да.

— Черт возьми, Булат! Ты знал, что она придет, и не сказал мне? Ты позволил ей вот так, просто, прийти сюда и устроить спектакль?

— Ты просто играешь свою роль, Алиса! Не делай из этого трагедию.

— Трагедию? — Я начинаю смеяться, хотя смех выходит нервным, почти истеричным. — Ты действительно думаешь, что я должна просто продолжать делать вид, что все нормально? Что это не трагедия? Ты позволил прийти на нашу свадьбу женщине, ради которой когда-то уже бросил меня. Не говори, что не понимаешь, как все это выглядит! Перед всеми родными и гостями… Я просто ушам своим не верю!

— Ради Бога, не закатывай истерику! Она мать моей дочери и нет ничего странного в том, что мы сохранили хорошие отношения ради ребенка и она пришла поддержать меня в день моей свадьбы. Настя не имеет значения. Перестань так загоняться.

Моя голова кружится от всех этих слов. Я чувствую себя куклой, которую таскают туда-сюда, и от этого в груди закипает гнев.

— А что насчет меня? — спрашиваю я, уже не сдерживая эмоций. — Ты так легко говоришь обо всем этом, но ты хоть представляешь, каково это — быть втянутой в вашу чертову игру? Ты просто использовал меня! И теперь хочешь, чтобы я сделала вид, что все нормально?

Он молчит, и это только добавляет масла в огонь. Его молчание кричит громче любых слов. Я понимаю, что ему все равно. И это, возможно, самое обидное.

— Ты ведь даже не думал о том, каково это для меня, верно? — спрашиваю я уже тише, почти шепотом. — Все это время ты просто рассчитывал, что я смирюсь и буду делать то, что ты скажешь. Но я не могу больше так. Я не могу просто забыть.

— Ты сделаешь это, — его голос снова тихий, но твердый. — Потому что ты уже на этом пути и мы с тобой не можем позволить себе остановиться.

Булат стоит прямо напротив меня, и от его взгляда становится не по себе. В этот момент я начинаю понимать, что он никогда не считал меня равной себе в этой истории.

— Значит, я должна просто делать вид, что ничего не случилось? — спрашиваю я. — И, конечно же, продолжать эту чертову свадьбу, притворяться перед всеми, что я счастлива?

— Ты знала, на что шла, — его голос холоден и резок. — У нас был уговор. Ты согласилась.

— Но я не знала, что ты будешь разыгрывать свои семейные драмы передо мной и ждать, что я проглочу любое унижение!

— Тебе были неважны нюансы, когда твой брат был в следственном изоляторе, Алиса, так что не смей обвинять меня в том, что ты оказалась слабее, чем думала.

«Слабее, чем думала».

— Слабее? — повторяю я, чуть хриплым голосом. — Ты действительно думаешь, что это про слабость?

Булат смотрит на меня, и в его взгляде появляется что-то новое, неясное. Его челюсти сжаты, а глаза становятся чуть мягче, словно он начинает осознавать, что сказал нечто неправильное. Но он не готов признать свою ошибку. Он никогда не признает.

— Да, слабость, — его голос все такой же жесткий, но теперь я вижу, что ему тоже не по себе. Почти смешно, как я настроена на каждое изменение в его тоне и мимике. — Ты знала правила игры, но теперь хочешь выйти из нее, потому что тебе стало слишком тяжело.

— Нет, Булат. Дело не в том, что мне тяжело. Дело в том, что ты играешь моими чувствами, унижаешь меня, хотя я и так не знаю, как смотреть в глаза своей семье. Ты никогда не видел во мне человека, только часть своей чертовой сделки.

— Все намного серьезнее, чем тебе кажется, Алиса. Ты не права, я не получаю удовольствия от того, что тебе неприятно и ты чувствуешь себя униженной. Все, что я делаю, имеет определенную цель. Я не хочу с тобой этим делиться, но я ничего не делаю без веской причины. Пожалуйста, просто дотерпи до конца этого вечера и дальше все станет намного проще.

Музыка начинает звучать, как только мы возвращаемся в зал. Я сразу чувствую на себе десятки глаз — все наблюдают за нами. Молодожены, пара, в центре внимания. Это слишком, все слишком. И музыка слишком громкая, и свет слишком яркий. И Булат слишком близко.

— Готова? — шепчет он мне на ухо.

— Готова, — отвечаю я, хотя внутри все сжимается.

Я не готова. Никогда не была. Булат берет меня за руку и ведет в центр зала. Мы начинаем танцевать, и его ладонь на моей талии сразу вызывает непрошеное тепло. Оно разливается по телу и я пытаюсь отогнать его. Это не тот момент, когда я могу позволить себе расслабиться. Но с каждым движением танца его руки словно крепче держат меня, не позволяя забыться, не давая уйти в свои мысли. Он ведет, а я просто следую за ним, будто теряя контроль над собой.

— Ты нервничаешь, — его шепот снова рядом, прямо у моего уха. Он наклоняется чуть ближе, и от этого у меня мурашки по коже.

— Нет, — лгу я, не поднимая на него глаз.

Он хмыкает и я знаю, что он не верит. Конечно, не верит. Он чувствует меня слишком хорошо. Я ведь прямо в его объятиях, каждое мое движение выдает мое смущение. Но он не отстраняется, не дает мне ни одного шанса уйти от этого.

— Расслабься, Алиса, — говорит он, сжимая мою талию чуть крепче. — Нам нужно всего лишь закончить этот танец.

— Закончим, и что дальше? — шиплю я, не сдержавшись. Моя злость выплескивается наружу, хотя я знаю, что сейчас не время.

Он не отвечает. Мы продолжаем танцевать, скользя по залу под музыку, которая кажется бесконечной. Молча.

Когда танец заканчивается, я почти выдыхаю с облегчением, но это только начало. Нас подводят к огромному свадебному торту. Булат берет нож, обхватывает мою руку своей, и мы вместе делаем первый разрез. Смотрю на наши сцепленные руки и это кажется такой насмешкой, но все вокруг улыбаются, а нам нужно играть дальше.

Он отрезает небольшой кусок и кладет его в тарелку, которую я держу наготове, а потом отламывает от него кусочек и подносит вилку к моим губам с хитрой улыбкой, заигрывая со мной перед гостями, как сделал бы настоящий счастливый жених. Даже его взгляд цепляется за мои губы, пошло задерживаясь на них, когда я размыкаю их, чтобы нехотя попробовать торт из его рук.

— Вкусно? — спрашивает он с лукавой усмешкой.

Я не отвечаю, потому что чувствую, как капля крема прилипает к нижней губе и я машинально тянусь рукой, чтобы ее стереть, но Булат оказывается быстрее. Он кончиком пальца аккуратно смахивает крем, задерживаясь подушечкой на моей коже дольше необходимого и тщательно вытирая мою нижнюю губу пальцем. Жар поднимается к лицу, я чувствую, как щеки заливаются краской. Черт, почему я не могу контролировать свои эмоции рядом с ним?

— Вот так, — тихо произносит он, облизывая свой палец с видимым удовольствием.

Ему это нравится. Нравится, как я теряю контроль. Как я пытаюсь выглядеть спокойной, когда он только и делает, что доводит меня до грани раз за разом. Я отступаю на шаг, стараясь сделать вид, что ничего не произошло, но ощущение его пальца на моей губе еще долго будет преследовать меня.

— Мае! — раздается пронзительный детский голосок и я поворачиваюсь к маленькой Эле, которая сидит на руках у мамы Булата и пытается добраться до торта.

Ее крошечные пальчики требовательно тянутся в нашу сторону, а на лице сияет озорная улыбка. Булат смеется, глядя на дочку. Он склоняется к ней, и я вижу, как его глаза смягчаются. Он обожает ее. Это видно в каждом его жесте, в каждом взгляде. Он аккуратно берет Элю на руки, поднимает ее вверх, а она радостно хихикает, хлопая ладошками по его плечам.

— Тортик хочешь? — спрашивает он, а Эля только сильнее тянется к лакомству, пытаясь дотянуться до крема.

Я не могу сдержать улыбку, потому что она очень смешная в своем нетерпении, а выражение ее лица просто непередаваемо. Булат поднимает Элю чуть выше, чтобы она не дотянулась до торта, но девочка не сдается. Она забавно морщит носик, пытаясь протянуть свои пухлые ручки как можно дальше, целеустремленно тянется к крему, который оказался для нее чем-то невероятно желанным. Я не могу удержаться и хихикаю — ее настойчивость и этот невинный детский азарт заставляют на мгновение забыть обо всем, что происходит вокруг. Булат бросает на меня короткий взгляд, подмечая мою улыбку, но ничего не говорит. Он снова полностью сосредотачивается на дочери. Его лицо смягчается, когда он прижимает ее к себе, убаюкивая своим голосом.

— Ну что, маленькая хулиганка, не дам тебе торт, ты и так уже вся в сахаре, — воркует он, склонившись к ней и касаясь носом ее волос.

Эля хлопает в ладоши, потому что не понимает смысла слов, а улавливает только ласковый тон Булата и я вижу, как отцовская любовь светится в его глазах. Такой контраст. Человек, который пару минут назад был моим мучителем, эгоистичным засранцем с завышенным самомнением, теперь стоит здесь, как настоящий, любящий отец.

Я отвожу взгляд, не выдерживая этого вида. Как странно, что с каждым моментом я все больше чувствую, что разрушаюсь. Эля похожа на него. Она напоминание о том, что у Булата была другая жизнь до меня и что эта девочка — результат той любви, которой у нас с ним не было, хотя я тогда считала по-другому.

Я совсем расклеилась, еле выдерживаю ритуал раздачи торта всем желающим гостям, но как только мы остаемся в относительной уединенности, чтобы нас не услышали, сразу же поворачиваюсь к Булату.

— Может пора уже закругляться?

— Сейчас? — он поднимает бровь. — Еще не конец, Алиса. Остались поздравления, общие фото. Ты же не хочешь сбежать прямо сейчас?

Я не хочу. Но мне нужно. Нужно, чтобы хоть немного привести в порядок собственные мысли. Моя внутренняя борьба становится невыносимой. Я знаю, что нам нужно продолжать игру до конца, но каждое прикосновение, каждый взгляд, каждый момент рядом с ним делают это все сложнее.

— Я устала, — говорю я тихо, хотя мои слова звучат жалко даже для меня самой.

Он несколько секунд изучает мое лицо и его взгляд смягчается.

— Ладно, потерпи еще немного. Мы почти закончили. Несколько фото и поедем.

Я киваю, чувствуя облегчение. Булат оперативно разговаривает с фотографом, который начинает собирать нас в нужных локациях с членами семьи. Я, стоя рядом с новоиспеченным мужем, улыбаюсь для камеры, но это уже автоматическая, натянутая улыбка.

— Еще чуть-чуть, и ты сможешь уйти. Я обещаю, — тихо замечает Булат, когда фотограф велит нам встать ближе.

Его рука ложится на мою талию, и я снова ощущаю это тяжелое и непрошеное тепло. Я отвожу взгляд, стараясь не дать ему заметить, как это влияет на меня.

— Спасибо, — отвечаю, с трудом выдавливая из себя слова, а потом делаю глубокий вдох, готовясь выдержать последние минуты этого фарса, пока очередная вспышка фотоаппарата не ослепляет меня.

Лимузин мягко трогается с места и я сразу же отворачиваюсь к окну, чувствуя, как волна раздражения накатывает снова. Мы наконец уехали с этого проклятого вечера, оставив Элю на ночь с бабушкой и дедушкой, но внутри меня все еще бушует обида и злость. Злость на Булата, злость на эту ситуацию, на себя.

Он сидит напротив, расслабленный, словно его совершенно не трогает то, что произошло. Рука небрежно поправляет манжету, взгляд скользит по салону машины. И этот холод, это его спокойствие — они выводят меня из себя еще больше.

— Ты выглядела великолепно, — вдруг говорит он.

Я чувствую, как мои руки непроизвольно сжимаются в кулаки, ногти впиваются в кожу. У меня словно вспыхивает перед глазами та сцена: ее лицо, ее голос, язвительная улыбка Насти, которая просто так появилась в самый неподходящий момент. И Булат, который не удосужился ее остановить.

— Серьезно? — огрызаюсь. — Ты правда думаешь, что это важно? Что это как-то изменит то, что ты сделал?

Он молчит. Смотрит на меня, но я не поворачиваюсь, слишком злюсь, чтобы выносить его взгляд.

— Мы можем просто… не разговаривать, Булат, — выдыхаю я резко, сжимая челюсти. — По-моему, это будет лучший вариант для нас обоих.

— Не разговаривать? — его голос звучит с легким оттенком иронии. — Это теперь твой план?

— Да! Это мой план. Лучше не общаться с тобой лишний раз. Ведь наши отношения — чисто деловые, верно? У нас с тобой нет ничего общего, кроме этого дурацкого договора. И не нужно было напоминать мне об этом сегодня, унижая перед всеми. — Я делаю паузу, чувствуя, как голос слегка дрожит от подавленных эмоций. Обида нарастает все больше с каждой секундой, и я не могу ее сдерживать. — Ты же сам сказал, что мы должны оставаться чужими людьми, так что давай так и будем себя вести. Никаких разговоров, никакого притворства, когда рядом нет людей. Я не хочу больше, чтобы ты трепал мне нервы. Я не железная!

— Так вот что тебя так вывело из себя, — наконец произносит он. Булат откидывается на спинку сидения, и его взгляд снова наполняется тем невыносимым спокойствием, которое только усиливает мою злость.

— Вывело из себя? — я почти фыркаю. — Ты даже не извинился!

— Извиниться? За что?

— За то, что устроил шоу с твоей бывшей женой прямо на нашей свадьбе! Или ты думал, что это нормально? Просто прекрасно, что она появилась и унизила меня перед всеми?

— Мы это уже обсуждали, Алиса. Не заставляй меня повторяться, так было нужно. Я не думал, что ты так сильно отреагируешь.

— Серьезно, Булат? — я снова поворачиваюсь к нему, чувствуя, как пульс от злости бьется в висках. — Ты знал, что я и так чувствую себя, как жалкая идиотка в глазах людей из-за того, что якобы простила тебя. А теперь еще и она. Это слишком.

— Алиса, — он делает паузу, и я слышу, как его голос становится тише. — Это уже позади. Тебе не придется больше видеться с ней, все закончилось.

— Для тебя это просто один вечер, а для меня — это жизнь, Булат! Я здесь только потому, что должна быть. Потому что ты меня втянул. И если ты действительно хочешь, чтобы все прошло как по маслу, то держись подальше! Я не хочу иметь ничего общего с тобой и меньше всего хочу слышать твой голос, так что просто не говори больше со мной!

— Хорошо, — наконец говорит он, поднимая руки в жесте капитуляции. — Если хочешь тишины — будет тишина.

Я смотрю на него, пытаясь найти подвох, но Булат отворачивается к окну и действительно замолкает, игнорируя меня.

Ну и Слава Богу! Я больше не могу иметь с ним дело.