Предназначенный

24

Неферет

"Как продвигаются твои дела в творении хаоса, моя бессердечная," в ее разуме раздалось эхо глубокого голоса быка.

Неферет повернулась почти на 360 градусов, прежде чем заметила его переливающуюся, волшебную шкуру, его массивные рога, его раздвоенные копыта. Он приближался к ней из-за могилы, на которой статуя молодой девушки-ангела смотрела вниз, склонив голову. Время разрушило одну из ее каменных рук, и Неферет подумала, что по выражению ее лица можно было сказать, будто ангел отдала часть себя, как подношение, возможно белому быку.

При этой мысли Неферет начала закипать от ревности.

Она шла навстречу быку, двигаясь медленно, апатично. Неферет знала, что она была прекрасна, но все же ей пришлось взять силу от окружающих теней, чтобы приукрасить себя. Ее длинные густые волосы блестели, как жидкий шелк ее платья. Она выбрала его, потому что оно напоминало ей о Тьме — напоминало о ее быке.

Неферет остановилась перед ним и изящно опустилась на колени.

— Творение хаоса идет по плану, мой Лорд.

"Значит, я твой Лорд? Как интересно."

Неферет откинула голову назади и обольстительно улыбнулась невероятно огромному богу.

— С вашего позволения, может будет лучше называть вас моим Супругом?

"Ах, это стремление дать всему имя. В имени заключена большая сила."

— Несомненно, — Неферет подняла руку и коснулась мощного рога. Он сиял, как опалы.

"Я одобряю твое имя для сосуда. Аурокс, в честь великих и могущественных древних быков урус. Есть что-то соответствующее и подходящее в этом имени."

— Я рада, что Вы одобряете, мой Лорд, — сказала она, думая над тем, что он еще не ответил, может ли она называть его своим Супругом.

"Как он служит тебе, это создание из несовершенной жертвы?"

— Он служит хорошо. Я не вижу дефектов, я смотрю на него, лишь как на великодушный подарок от Вас.

"Тем не менее помнишь ли ты, о чем я предупреждал тебя? Сосуд может быть неисправен."

— Сам Сосуд незначителен — безразлично ответила Неферет. — Он, в конце концов, лишь средство, — она приблизилась к нему. — Мы не можем тратить драгоценное время, разговаривая об Ауроксе. Он будет служить мне, и служить отлично… иначе он прекратит существование.

"Ты так легко отвергаешь мои подарки?"

— О, нет, мой Лорд! — уверила она его, — Я лишь слушаюсь Вас и слышала ваше предупреждение. Разве мы не можем поговорить о чем-нибудь более радостном, чем пустой Сосуд?

"Ты упоминала про Супруга. Это напомнило мне кое о чем, что я хотел бы показать тебе, кое-что что ты, возможно, сочтешь интересным."

— Я к вашим услугам, мой Лорд. — Неферет сделала реверанс.

Чудовищное воплощение Тьмы опустилось на колени, предлагая ей сесть на спину.

" Идем, моя бессердечная."

Неферет забралась на него. Его шкура была, как лед — гладкая, холодная и твердая. Он унес ее в ночь, скользя неправдоподобно быстро через тени, сидя на потоках ночи, используя скрытые, ужасные вещи, которые всегда, всегда делались по его поручению, пока наконец не остановился в самых густых тенях под древними, зимними нагими деревьями на горном хребте к юго-западу от Талсы.

— Где мы? — Неферет пробила дрожь, но она крепко держалась за него.

"Успокойся, моя бессердечная. Соблюдай тишину. Смотри. Слушай."

Неферет наблюдала, слушала, и очень скоро она обнаружила высокого, мускулистого мужчину, который появился из одной из трех деревянных лачуг, стоящих на сваях, которые находились на вершине хребта перед нею. Он подошел к краю хребта и сел на огромную, плоскую глыбу из песчаника.

Только после того как он сел, она увидела его крылья.

"Калона!"

Она не говорила, имя прозвучало в ее мыслях, но бык ответил ей.

"Да, это твой бывший Супруг, Калона. Давай придвинемся поближе. Давай понаблюдаем."

Ночной воздух вокруг них сверхъестественно заколебался и изменился, скрыв быка и Неферет так, что казалось, будто они были лишь частью тени и медлительного тумана, который внезапно начал покрывать горный хребет.

Неферет задержала свое дыхание, когда бык тихо и незримо приблизился к Калоне, так близко, что она смогла заглянуть за его широкое плечо и поняла, что он держал сотовый телефон. Он коснулся экрана, и Неферет увидела, что тот засветился. Крылатый бессмертный колебался, его палец застыл в нерешительности.

"Ты понимаешь, что здесь происходит?"

Неферет уставилась на Калону. Его плечи поникли. Он потер лоб. Затем склонил свою голову, будто признавая поражение и наконец, с неохотой, аккуратно положил телефон на камень возле себя.

"Нет", подумала Неферет. "Я не понимаю."

"Калона, павший Воин Никс, испытывает потребность в ком-то, кто далеко от него. В ком-то, с кем у него не хватает храбрости связаться."

"Во мне?" Она не смогла остановить мысль.

Смех быка, лишенный эмоций, зазвенел в ее голове.

"Нет, моя бессердечная. Твой бывший Супруг тоскует по своему сыну."

"Рефаим!" Гнев Неферет нарастал. "Он тоскует но этому мальчишке?"

"Да, хотя он еще не выразил словами свои чувства. Ты понимаешь, что это значит?"

Неферет поразмышляла, прежде чем заговорить. Она отказалась от ревности, зависти и всех атрибутов смертной любви. Тогда, и только тогда она по-настоящему все поняла.

"Да. Значит у Калоны есть очень большая слабость."

"Несомненно."

Они удалялись от горного хребта, скользя от тени к тени, оседлав ночь. Неферет погладила шею быка, размышляя о новых возможностях, и улыбнулась.

Рефаим

— Мы должны поговорить о видении Афродиты, — сказала Стиви Рей.

Рефаим взял одну из ее кудряшек и накрутил на палец. Когда она полностью закрутилась, он игриво потянул.

— Ты говори. Я буду трогать твои волосы.

Она улыбнулась, но мягко оттолкнула его руку.

— Рефаим, остановись. Будь серьезнее. Видение Афродиты не шутка.

— Разве ты не говорила мне, что Афродита предсказывала смерть Зои? Дважды. Так же, как и ее бабушке? Каждый раз предсказания позволили им избежать смерти. — Рефаим ласкал ее щеку и нежно поцеловал, прежде чем сказать, — Мы будем так же использовать эту концепцию для предотвращения моей смерти.

— Ладно. Думаю звучит неплохо. — Она прижала его руку к своей щеке. — Но хочу кое-что уточнить. Дракон кто-то вроде ключа, поэтому тебе на самом деле надо держаться от него подальше.

— Да. Знаю, — он погладил ее по голове, наслаждаясь мягкостью волос, и его пальцы медленно соскользнули вниз по ее шее и плечам.

— Рефаим, пожалуйста, послушай меня, — Стиви Рей захватила его лицо между ладонями и остановила эти прикосновения к своим волосам и коже.

— Я слушаю тебя, — с неохотой он сосредоточил свое внимание на ее словах.

— Я думала о том, что, может быть, я не права. Может тебе надо остаться здесь и не ходить в школу, и конечно же не идти на какой бы то ни было ритуал, который мы будем проводить на ферме бабушки Зет, или в конце концов хотя бы ты держись подальше от нее, пока мы не выясним больше деталей о видении Афродиты.

Рефаим убрал ее руки со своего лица и задержал в своих.

— Стиви Рэй, если я сейчас начну скрываться, когда это закончится?

— Не знаю, но главное я знаю, что ты будешь жить.

— Есть вещи похуже смерти. Быть в плену у страха — одна из таких вещей, — он улыбнулся. — На самом деле я смотрю на все это с позитивной стороны. Видение означает, что я и правда человек.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? Конечно ты человек.

— Я выгляжу как человек, по крайней мере до тех пор, пока не взойдет солнце. То, что я смертный, делает меня таким, каким я представляю себя.

— Но разве осознание того, что ты потерял свою бессмертную кровь, не наводит на тебя грусть?

— Нет, это делает меня немного более нормальным.

Ярко синие глаза Стиви Рэй расширились.

— Знаешь, что еще это значит? То, что ты больше не часть крови Калоны.

Рефаим пытался понять, почему Стиви Рей так уперто отрицает его отца. Он правда пытался, но не мог, потому что его защитное, почти злобное чувство нахлынуло на него, когда она попыталась отгородить его от крылатого бессмертного.

— Веришь ли ты, что отцом его делает нечто большее, чем кровь? — Он говорил медленно, пытался обосновать свои чувства и найти среди них настоящие.

— Ага, безусловно, — ответила она.

— Тогда само собой разумеется, что отсутствие крови автоматически тоже не лишает звания отца. — До того, как она смогла опровергнуть то, что он сказал, он продолжил. — Калона бессмертный, но я был на его стороне достаточно долго, чтобы увидеть проблеск человечности среди этой бессмертности.

— Рефаим, я не хочу спорить о твоем отце. Знаю, ты думаешь, что я ненавижу его, но это не так. Я ненавижу, когда он причиняет тебе боль.

— Я понимаю, — он притянут ее к себе, обнял и поцеловал в макушку, вдыхая сладкий, знакомый запах девушки, шампуня и мыла. — Но позволь мне самому найти свой путь. Он мой отец. Ничто не изменит это.

— Ладно, я попытаюсь не заводить разговоры об отречении от Калоны, но я хочу, чтоб ты пообещал мне, что подумаешь о том, чтобы держаться подальше от Дракона, хотя бы недолго.

— Это будет легкое обещание. Я и сейчас пытаюсь избегать Мастера Меча, потому что знаю, что даже созерцание меня причиняет ему боль, но я не буду скрываться. Я не могу скрываться от Дракона дольше, чем скрываюсь от отца.

Она отодвинулась и посмотрела на него.

— Мы справимся со всем вместе, так?

Он встретил ее взгляд.

— Так. И только так.

— Хорошо. Давай будем вместе, как бы опасно это ни было. Я защищу тебя, — сказала она.

— А я буду защищать тебя, — согласился он. Затем Рефаим поцеловал ее, долго и медленно. Он прижал ее к себе еще на несколько мгновений, позволяя ее запаху и сладости окутать себя.

— Тебе уже пора идти? — произнесла она, спрятав лицо у него на груди.

— Ты же знаешь, что я должен.

— Я больше не собираюсь спрашивать, могу ли я пойти с тобой наверх, потому что знаю, ты не хочешь, чтобы я это делала, но я хочу, чтобы ты знал, что если ты когда-нибудь изменишь свое мнение, я останусь с тобой до конца. Потому что даже когда ты птица, ты моя птица.

От этих слов он усмехнулся.

— Я никогда так об этом не думал, но если я твоя птица, то твоей птице надо выйти под утреннее небо и расправить крылья.

— Клево-плево.

Ему понравилось, что она первая отпустила его и одарила его ободряющей и почти правдоподобной улыбкой.

— Я буду здесь, когда ты прилетишь домой.

— Хорошо, потому что я всегда буду прилетать домой к тебе, — он быстро поцеловал ее, натянул рубашку и вышел из их комнаты. Он был рад, что ушел прежде, чем его кожу начало так ужасно покалывать. Он ненавидел тревожное чувство, которое гнало его по туннелям, все больше усиливая стремление к поверхности и манящему небу.

Совсем рядом с последним пересечением туннелей, прямо перед главным выходом, он увидел какое-то движение в тени и машинально принял оборонительную стойку.

— Эй, расслабься. Это всего-лишь я.

Он так и сделал, поскольку узнал голос Шони, донесшийся до него, перед тем как девушка появилась из правой ветки туннеля. Она выглядела растрепанной и несла большую пластиковую корзину.

— Привет, Шони, — сказал он. — С тобой все в порядке?

— Думаю, да. У меня еще одна куча вещей, которую мне надо перенести из комнаты Эрин в мою новую обитель. — Она показала пальцем в темноту позади нее. — И, да, я знаю, мне нужно будет провести свет.

— Тебе нужен свет?

Она усмехнулась, вытянула руку, раскрыла ладонь и подула на нее, и на ней появилось небольшое весело танцующее пламя.

— Ну, на самом деле нет, но любому, кто захочет придти ко мне, он скорее всего понадобится.

— Если хочешь, я помогу тебе с этим завтра, — услышал он свои собственные слова, а затем вдруг захотел отказаться от них. Что если она была такой же, как остальные недолетки, и на самом деле не хотела иметь с ним ничего общего?

Ему не надо было беспокоиться. Шони не отвергла его. На самом деле, ее улыбка стала еще шире.

— Это было бы чудесно. Я как раз собиралась повесить парочку, забрав последнюю стопку вещей, но переезжать отстойно и все, что мне хочется, так это устроиться поудобней на моей новой кроватке и пересмотреть последний эпизод Игр Престола на моем iPad. Я просто без ума от Дейенерис.

— Мы со Стиви Рей тоже смотрим его. Знаешь, там и ворон есть.

— Ага, и драконы, и мертвые твари, и прикольный гном, который должен быть придурковатым и сумасшедшим, каким он и является, только в хорошем смысле.

Она прикусила свои губы и казалось, будто пыталась решить, что еще сказать, так как Рефаим еще стоял там, ожидая, даже когда его кожа начала покалывать. И наконец, очень тихим голосом Шони произнесла.

— Эрин они никогда не нравились. Она говорила, что они отвратительны с этими Подземельями и отвратительными Драконами, и вслух я с ней соглашалась, но иногда ходила перекусить и смотрела его, пока она спала.

Рефаим не знал, как на это реагировать. Он действительно не понимал, почему две девушки привыкли действовать так, будто были одним человеком, поэтому ему также было сложно понять, почему они обе, каждая по-своему, казались теперь такими расстроенными и потерянными.

— Возможно ты могла бы придти и посмотреть его со мной и Стиви Рей, когда начнется следующий сезон? — предложил он.

— Стиви Рей будет делать попкорн? У нее была привычка делать фантастический попкорн с маслом.

— Она все еще его готовит, поэтому да, я скажу ей, чтобы она его сделала. С маслом.

— О, ням-ням. Я в игре. И спасибо, Рефаим.

— Пожалуйста. Теперь мне надо идти… — он замолк, когда начал двигаться от нее в направлении главного выхода на поверхность.

— Эй, я слышала о видении Афродиты. Я только хочу сказать, что, надеюсь, ты не погибнешь.

— Я тоже надеюсь, что не умру, — он сделал паузу, а затем добавил. — Если что-то случится со мной, ты позвонишь на тот телефон, что дала Отцу и скажешь ему?

— Да, конечно. Но с тобой ничего не случится. Надеюсь. И прибавь ко всему то, что тебе нет необходимости умирать… и ты же знаешь, что можешь позвонить на тот телефон когда захочешь, чтобы просто поговорить с ним.

Рефаим осознал, что никогда даже и не думал о чем-то столь простом, таком земном и нормальном, как просто позвонить своему отцу.

— Я так и сделаю. Скоро, — сказал он, подразумевая именно это. — Увидимся после заката.

— Увидимся, — отозвалась она.

Затем Рефаиму надо было поторопиться сквозь последнюю часть туннеля и устремиться вверх по железной лестнице и через подвал, но он не возражал. Его последней мыслью, которая настигла его ум перед тем как ворон и небо овладели его человеческим разумом, было то, что он был рад тому, что Шони и Эрин перестали быть одной персоной, потому что Шони сама по себе была хорошей девушкой. И вместе с Дэмьеном и может даже Зои они возможно могли бы быть первыми настоящими друзьями, которые у него были…

Калона

В ночи было что-то такое, что не давало ему успокоиться. Его сыновья спали, в тепле и безопасности в трех охотничьих домиках. Ему тоже следовала бы поспать. Вместо этого он и сам не заметил как оказался на горе, сидя на огромном, плоском валуне, и размышляя.

У него в руках был iPhone. Он рассматривал этот современный мир и странную магию, которая обнаруживалась в нем. Он не мог решить, нравится ли ему этот мир больше древнего. Без сомнения, он был более удобным. И конечно же более запутанным. Только лучше ли? Калоне хотелось верить, что нет.

Он посмотрел на телефон. Недолетка дала его ему, чтобы он смог связаться с Рефаимом, хотя мальчик и не был записан в контактах. Глупая, бесполезная вещь, подумал он. И затем, подумав еще раз, он понял, что Стив Рей была в записной книжке. Связавшись с Красной он сможет связаться и со своим сыном.

Он не хотел говорить со Стиви Рей. Она была причиной его проблем. Если бы она не вмешалась, Рефаим был бы здесь, на его стороне, как и должно было быть.

Или Рефаим умер бы от потери крови, сломанный и одинокий той ужасной ночью. И разве не было бы это лучшим и подходящим концом для его сына, чем быть скованным молодой вампиршей и ее немилосердной Богиней?

Едва только мысли сформировались в его голове, как Калона пожалел о них.

Нет, совсем не лучше, если бы Рефаим умер.

И Никс не была немилосердной. Она простила его сына. И лишь его она отказалась прощать.

Калона обратился к небесам:

— Какая ирония, что проявляя добро к моему сыну, ты совершила жестокость по отношению ко мне. Ты забрала у меня последнее существо в этом мире, которое по-настоящему любило меня. — Его голос быстро потерялся в ночи и он был совершенно один. Богиня, он устал быть один!

Он скучал по Рефаиму.

Плечи Каланы тяжело опустились.

Именно тогда он почувствовал присутствие Тьмы. Оно было незаметными и хорошо скрытым, но Калона слишко долго знал Тьму, как сражаясь против нее, так и дерясь на ее стороне, чтобы быть обманутым.

Калона отложил телефон и выражение его лица привычно сменилось на невозмутимую, бесстрасную маску. Он не имел ни малейшего представления, почему белый бык подслушивал этой ночью, но он знал, его присутствие предвещало большие неприятности и страдания для этого мира и, возможно, даже для него.

Он понимал кое-что, чего не могла понять опьяненная силой Неферет: порождение Тьмы никогда не может стать настоящим союзником. У белого быка была лишь одна цель: уничтожить и поглотить черного быка. Он воспользуется чем угодно и кем угодно для достижения своей цели, так же как он разрушит все, что встанет у него на пути.

Если Неферет верила в то, что он был ее Супругом, она полностью и серьезно заблуждалась. У Белого Быка Тьмы не было Супруги — у него были покоренные.

Присутствие рассеялось и Калона облегченно вздохнул. Затем он выпрямился, раздумывая. Неферет? Поувствовал ли я и ее присутствие?

Он посмотрел на iPhone. Как долго они наблюдали за ним? Что они услышали? Что они знали?

Был ли Рефаим в опасности?

Калона встал на ноги и устремился в небо. Его сильные крылья бились в ночи по воздуху, в то время как он быстро и бесшумно мчался, направляясь на восток в предрассветный сумрак.

Он достиг вокзала за несколько секунд до восхода солнца, приземлившись на землю рядом с железнодорожными путями, достаточно далеко от главного входа, который, как объяснила ему Шони, уже не использовался. Калона ходил взад и вперед, смотря на старую металлическую решетку и мысленно проклиная тот факт, что он оставил чертов телефон на камне, когда ржавую решетку толкнули и его сын выбежал из здания.

Калона начал двигаться к нему, чувствуя облегчение от того, что мальчик был целым и невредимым, когда рот его сына открылся и он закричал — ужасный для слуха звук. Затем он увидел, как тело Рефаима задрожало, съежилось, трансформировалось, и ворон вырвался из кожи мальчика.

Руководствуясь одними инстинктами, Калона взметнулся в небо за вороном. Бессмертный держался в отдалении, высоко над городом подальше от подглядывающих взглядов, хотя по правде говоря ворон провел мало времени в городе. Вместо этого он полетел на запад, а затем на юг, следуя путем, который пролетел Калона. Через некоторое время ворон приземлился на горный хребет, выглядывающий из старого дуба, чьи ветви так хорошо прятали охотничьи домики. Там Рефаим-Ворон и остался, иногда ловя добычу, иногда взмываясь ввысь в небо, но всегда, всегда возвращаясь к горе.

Когда начал приближаться закат, птица улетела. В этот раз он не кружил над горой, а сразу же направился на восток и полетел к Талсе. Калона последовал за ним, и когда солнце начало садиться за горизонт, ворон приземлился рядом со входом в вокзал. Птица издала крик, который перешел в агонию, и затем появился Рефаим, голый, тяжело дышащий и на коленях.

Калона отступил в тень и наблюдал за тем, как его сын оделся и затем грохот металлической решетки заставил их вдвоем оглянуться.

— Ты вернулся! Да! — Красная побежала навстречу рукам его сына. Он поймал ее и прижал ближе к себе, смеясь и целуя ее. Рука в руке они вдвоем исчезли внутри здания.

Калона, внезапно ощутивший слабость в коленях и невообразимую тяжесть, сел на ржавые железнодорожные рельсы и громко сказал, обращаясь к ночи и Богине, которую олицетворяла ночь.

— Ты простила его, и ты все еще заставляешь его страдать, как чудовище. Почему? Потому что он расплачивается за мои преступления? К черту тебя, Никс. К черту.