Предпоследняя былина

Глава 17

"Хвост" я почувствовала почти сразу, как только на севере стали собираться тучи. Не то, чтобы я из-за туч запаниковала, нет – почувствовала там еще нечто. Чью-то злую волю. А потом начался ливень.

Отличить колдовской ливень от обычного довольно легко. Простой дождь падает с небес водой обыкновенной, а колдовской наполнен магией. Это даже простые люди чувствуют, а мы так и подавно. Едва первые капли сорвались с покрова небес, я тут же раскинула над нами мафорий. Мафорий был покупной магией, притом недешевой – ткали его пять ведьм от разных стихий, а это дорого стоит. Он пропускал обычные элементы стихии – те же дождевые капли, но задерживал на себе магию, заодно защищая при случае от Тварей – освящен был в Святой Софии. Увы, срок действия мафория прямо пропорционален магической нагрузке.

Вот ее, родимую, нам и предстоит определить. Я собрала дождевую воду в ладонь и уставилась на нее. Пушинка сама несла меня бодрым аллюром через Изгарь – место, где не решались селиться нормальные люди, так сильно оно пахло страхом, – а я смотрела в собранную воду. Мои враги владели магией, но ведь и я не просто так Валькирией сделалась. Извечный спор техник: можно вложить все в активную часть заклинания и пренебречь маскировкой; можно максимально обезличиться, тихой сапой пробираясь в чье-то святая святых; можно, наконец, сбалансировать атаку и защиту в совершенно разных пропорциях.

Мои оппоненты пошли по пути наименьшего сопротивления. Им показалось, что "гениальная" задумка сработает лучше любой маскировки.

В общем-то, я чуть было не поймалась. Наверное, таки поймалась бы, но такой осторожной, как сейчас, я была, кажется, впервые. И, когда разноцветно-синие хлопья магии юных ведьмочек из Института Благородных Ведьм залили поверхность воды в моей ладони различными оттенками лазури, я не выплеснула ее, а продолжила смотреть.

Легкая синяя патина оседала на дно, обнажая тяжелую муть, таящуюся на дне.

А это чертовски интересно… Пока сизая муть пыталась прогрызть мою кожу, я смотрела на нее, анализируя структуру.

В тяжелые времена мы живем… Когда муть осела, я внезапно осознала это. Потому что такой осадок не встречается, наверное, даже в спецхране. Две синие линии – вода. Красная – огонь. Две голубовато-серые – небо. Коричневая – земля. А еще…

А еще там были две оранжевых нити – знак Тварей, а самое страшное, странное, необычное – там было золото.

Легенды говорят о золоте и серебре. Говорят невнятно. Дескать, до конца света была сверхмагия, и одно ее крыло – серебряное, покрывало весь неживой мир, а золотое – весь мир живущих.

Я поежилась. Старшая магия, да еще и при поддержке всех стихий кряду, да с Тварями, кого угодно могло выбить из седла…

Стемнело, но дождь продолжался. Псья крев! Я трижды поблагодарила сама себя за то, что мы не пошли рекой. Да, Поток на нашей стороне, но, простите, он (как и все водяные, лешие, домовые и т.д.) – эгоист. А если стихия взбунтуется по воле его же знака? На чью сторону станет Поток? Это неприятный вопрос.

А если инициатором выступит «такая же ментовка»? Я, конечно, утрирую, но, как говорил кто-то из Древних: «Без дубины хорошо, а с дубиной лучше». Вот и выбрала самую странную дорогу, Карачаевскую, по которой никто давным-давно не ходит. В общем, не буду вводить во искушение приятного мне… хм… человека. Пусть хранит свои воды.

Я приманила старую сову, дремавшую на ветке придорожного клена. Мы быстро договорились – совушка исцелилась от застарелого артрита крыла, а в обмен на это служила глазами нашего отряда аж до восхода луны. А как та взошла, я отпустила уставшую птицу восвояси и направила отряд в тихое место для привала. Приятное такое местечко, без всякого следа человеческого пребывания в прошлом. Зато за лесопосадкой было нужное мне место, но…

Не сейчас. Сейчас мы займемся другим. Я довольно быстро набрала (с Оксаниной помощью) горку хвороста. Мокрого как усы Потока, но у меня родная стихия – Огонь, даже бочку с водой зажечь могу, правда, не вижу в этом смысла. Я занялась подготовкой будущего костра, предварительно отправив Этерна на поиски чего-нибудь съестного для нас. Оксана отпустила своего пуссикета, и тот тихонько исчез в зарослях – тоже на охоту отправился. Мы остались вдвоем, если не считать Пушинки.

Когда костер разгорелся, я собрала немного его духа и развернула над нами защитную паутину (естественно, проходимую для здесь присутствующих, включая Пушинку и пуссикета). А затем присела на снятое с моей лошадки седло и посмотрела прямо на Оксану. Девочка расположилась поближе к костру, кутаясь в свой все еще не просохший плащ. Я достала фляжку с вином и протянула ей:

– Выпей немного, согреешься.

Оно у меня было заговоренное – и жажду утоляло и силы немного восстанавливало. Оксана послушно отхлебнула и вернула мне фляжку.

– Спасибо, – сказала она, но губы не двинулись – выходит, могу говорить с ней так, как с Этерном, а не человеческим языком.

– И ты совсем-совсем ничего не помнишь? – спросила я, одновременно осторожно пытаясь заглянуть в ее мысли.

– Не помню… – она сощурилась, словно от боли. – Не надо. Это не вышло у ведьм Охмадета, у вас тоже, наверное, не получится.

Она почувствовала мое вмешательство! Не успела я этому удивиться, как из темноты вынырнул Этерн и понесся прямо в костер. Холера ясна! Оксана вскрикнула, как раненое животное, а я хотела было рявкнуть на Этерна, но сдержалась. Ну, фамилиар! И это – мой умница Этерн! Бросил добычу как попало, даже под паутину не затащил. Я опустилась на корточки, взяла зайцев за уши…

…и в пальцы закололо. Псья крев! На росе, покрывавшей мокрую после дождя траву, была магия – водная, одиночная, незнакомая мне и прекрасно замаскированная.

Нех би тобе шляк трафив! Это еще что за новости?!

Я разозлилась не на шутку. Бросив зайцев там, где они лежали, достала платок (один из тех, что берегла как раз на такой случай) и стала бережно собирать росу за паутиной. Когда платок совсем промок, неуклюже встала (спина все-таки побаливала) и направилась к костру. Ну, вы у меня сейчас попляшете! Но сначала посмотрим, с кем имею дело.

Я не обратила внимания на Этерна, вот честно, не до него было. Часть воды отжала в пробирочку, куда слила до этого капли дождя, а потом развернула платок над огнем и обратилась к пламени словами древнего заговора:

– Два один аш дейтериум плюс три один аш тритиум транзитум четыре два хелиум плюс один ноль ноль нейтронум плюс семнадцать целых шесть десятых мегаэлектронвольтум…

Что означали эти слова в сочетании с цифрами, не знала даже самая мудрая ведьма Совета, и вряд ли знали волшебники из Империи, но это работало. Платок в моих руках вспыхнул, превратившись в огненное полотнище, и на нем на несколько мгновений появилось лицо.

Это была пожилая женщина, незнакомая, но я могла поклясться, что где-то уже видела этот жесткий овал лица, эти высокие скулы и россыпь русых волос…

– Завтра, – буркнула я себе под нос, и вернулась к приготовлению пищи. Когда один из зайцев был готов (двух оставила про запас), разделила его тушку на части и сложила на походную миску, которую, за неимением мебели, поставила просто на землю. Точнее, на разостланную на земле походную самобранку.

– Кушать подано, – заявила я, приглашая разумных плотоядных участников отряда к трапезе. Оксана тут же присела на корточки и принялась поглощать пищу, но Этерн не торопился присоединиться к нам.

– Этерн, тебе особое приглашение нужно? – спросила я, но мой фамилиар даже не удосужился ответить. Это еще что за холера?

– Он обиделся на Вас, – услышала я слова Оксаны. Оборачиваюсь к ней. Девочка смотрит на меня, не отводя взгляда.

– За что это еще? – удивляюсь.

– У него какое-то важное дело было у огня. А Вы ему помешали.

– Псья крев, а я, значит, в бирюльки играюсь! – вспылила я, но, встретив серьезный взгляд Оксаны, осеклась.

– Этерн… – сказала я после паузы. – Ну, прости меня, что ли… я не нарочно, клянусь!

Но Этерн не ответил. Я встала и подошла туда, где виднелась рядом с сумками его холка. Мой фамилиар самым бессовестным образом спал, прислонившись к вещам, и мордочка у него была чересчур довольная для обиженного. Я ласково почесала его за ушами – волчонок уркнул и потерся лбом о пальцы.

– Не будите его, – Оксана присела рядом, раскладывая на успевшей подсохнуть траве попону.- Вы горячи, как Ваша стихия, но огонь не всегда согревает. Иногда он больно жжется…

Я дождалась, пока Оксана уснет; Луна проделала две трети пути по небосклону и теперь зависла как раз там, где нужно. Идти пришлось недолго – через узкую лесопосадку вышла на поле, к невысокому кургану. Там высился куб древней кладки с развалинами какого-то механизма на нем.

Я извлекла из-под полы плаща пробирку с водой и полила ей механизм. Затем отошла в сторонку и стала ждать.

Они появились скоро. Камень замерцал и из него вышли три темные фигуры – размером с хорошую лошадь, тощие, угольно-черные двуглавые волки с ярко-алыми глазами.

Я вздохнула с облегчением. Могло быть и хуже – орты, по крайней мере, принадлежали к моей стихии.

Вожак втянул носом воздух, откровенно меня рассматривая.

– Не она, – заявил он остальным. – Эй, воительница, ты не видела, кто нам Камень испоганил?

– Были здесь такие, – ухмыльнулась в ответ. – Сели на метлы и умчались восвояси. Вон туда.

И я махнула рукой на север.

Вожак зарычал.

– Спасибо, – прохрипел он. – Благословенье тебе в путях и на привалах.

И три черных фигуры легко, словно тучи, гонимые ветром, отправились в указанном направлении.

Подло, скажете вы, и, наверняка, будете правы. Но a la guerre comme a la guerre, мы тут все-таки не в бирюльки играемся.

Я недобро улыбнулась и отправилась к нашему лагерю.