Преследуя нас

Двадцатая глава

Чарли

— Добро пожаловать домой, сосед!

Лекс почесывает челюсть, пытаясь скрыть улыбку, которая стала постоянной с прошлой ночи. После утомительной поездки в город мы официально вернулись домой. И у меня официально есть муж-жилец.

Концепция мужа, который фактически живет со мной, довольно захватывающая, и я едва могу сдержать свой энтузиазм. Но я также понятия не имею, что делаю, ведь я никогда раньше не жила с мужчиной, за исключением моего отца. Подождите, позвольте мне перефразировать — я никогда не жила с невероятно потрясающе красивым мужчиной, который заставляет меня слабеть в коленях каждый раз, когда он смотрит на меня.

— Соседка… хм, ты тайком употребила немного сахара по дороге сюда? Ты чрезвычайно гиперактивна, — поддразнивает он, ставя наши сумки рядом с диваном.

— Нет, просто под кайфом от любви.

— О, это как-то банально, — он смеется

— Ух ты, оказывается, я не из тех девчонок, которые любят тебя и пишут об этом на Фейсбуке, чтобы все могли это увидеть?

— Ты потеряла меня?

— О, я забыла, что ты отказываешься присоединиться к остальным представителям нашего поколения и вступить в ряды социальных сетей, — с усмешкой говорю я, — Есть люди, которые постоянно пишут на стенах своих партнеров, как сильно они их любят. Меня это раздражает настолько, что Эрик теперь намеренно постоянно делает это со мной.

— Во-первых, что это за чертова стена? Во-вторых, не думай, что из-за того, что мы «соседи по комнате», я открываю аккаунт на Facebook.

— Ты будешь общаться со мной в Твиттере? — спрашиваю я, хлопая ресницами.

Он притягивает меня к себе, затем кладет руки мне под бедра, приподнимая меня, когда я обхватываю его ногами. Он прижимает меня спиной к стене, его губы с силой находят мои. Я все еще жажду его, даже больше, чем прошлой ночью, удивляясь, как этот мужчина может делать это со мной каждый раз.

— Забавно, что ты думаешь, что у тебя будет время на всю эту ерунду, — вздыхает он, покусывая мою нижнюю губу.

Его руки блуждают по низу моего свитера, и быстрым движением он стягивает его через голову, оставляя меня в лифчике. Его глаза, словно бушующий огонь горят, задерживаясь на моей груди, лихорадочно сжимая ее, заставляя мое тело биться в конвульсиях. Я не могу кончить снова.

Не после четырех часов медленного занятия любовью прошлой ночью.

Не после пяти, которые превратились в пятнадцатиминутный быстрый секс сегодня утром.

Не после минета на шоссе.

И все же, мы снова были здесь, готовые взорваться, как будто мы впервые соприкоснулись за много лет.

Он поднимает мою юбку, скользит руками по моим ягодицам, а затем крепко сжимает их. Его губы не покидают моих, и все же каким-то образом мне удается расстегнуть его джинсы. Черт, у меня это хорошо получается. Я просовываю руки внутрь и освобождаю его член, его хныканье проносится мимо моего уха. Такой твердый, но гладкий, я медленно глажу его, чувствуя, как он выгибается под моими прикосновениями. Неглубоко дыша, я нежно поглаживаю его ухо зубами: — Я могу привыкнуть к этому… ты всегда внутри меня.

Лекс делает паузу, переводя дыхание. Его пальцы обводят мои губы и спускаются вниз по телу, пока он не находит ту точку, которая заставляет меня слабеть в коленях, которая владеет каждым дюймом моего тела, заставляя его болеть, пока я не могу больше терпеть. Его рука скользит по моему клитору с такой легкостью, что лужа влаги заливает его пальцы.

— Вот так я всегда хочу найти тебя, мокрую, готовую, зная, что ты боишься так же сильно, как и я. Я хочу, чтобы ты отчаянно хотела меня, чтобы ты хотела меня каждый момент, когда мы вместе.

Звук его голоса, его грязный голос, наваливающийся на наслаждение, доводит меня до точки невозврата, когда все грязное проносится в голове, и я хочу сделать все с его телом самым грубым способом.

— Вот так я всегда хочу найти тебя, — повторяю я, поглаживая его член, его твердая форма пульсирует в моих маленьких руках, — Твердый, пульсирующий, знающий, что ты страдаешь так же сильно, как и я. Я хочу, чтобы ты отчаянно нуждался во мне, я хочу, чтобы ты хотел меня каждый момент, когда мы вместе.

Его глаза дикие, он понимает, что ему нужно от меня то же, что и мне от него. Не в силах сопротивляться, он вводит свой член внутрь, заставляя меня задыхаться. Он продолжает наблюдать за мной, наши глаза смотрят друг на друга. На этот раз мы молчим, но я вижу по его глазам, что он близок. Его движения ускоряются, пока я не чувствую последний толчок, и он хрипло произносит мое имя, его хватка оставляет красные следы на моих руках. Это все, что мне нужно, пока я следую за ним по этому великолепному пути наслаждения.

Мы прижимаемся друг к другу, наши тела, покрытые потом, прижаты к стене. Он осторожно опускает меня на пол, мои ноги шатаются и не могут меня удержать. Я держусь за его предплечья, пытаясь удержать равновесие. У него такие рельефные мышцы, гораздо больше, чем я помнила много лет назад.

Черт, он такой сексуальный.

Успокойся, Чарли, он твой, и ты можешь трахать его в любое время, когда захочешь.

О, черт побери, я знала, что фраза Эрика приживется, к моему ужасу.

Он вытаскивает член, заставляя меня вздрогнуть: — Тебе больно?

— Голова — от удара об стену, но я предполагаю, что ты имеешь в виду мои женские части, и ответ — да. Ты очень большой, мой дорогой муж, и давно у нас не было столько секса.

— Я приму это как комплимент, — отвечает он с наглой ухмылкой.

Конечно, он воспримет это как комплимент. Он большой, а мое влагалище болезненное. Не думаю, что хоть один мужчина может обидеться, если женщина скажет ему, что у него большой член".

— Как скромно с вашей стороны, мистер Эдвардс.

— У нас еще есть сегодня, завтра и послезавтра, миссис Эдвардс.

Его слова снова попадают прямо в то место, которое заставляет меня сжиматься, и это ощущение сочащейся по ноге спермы становится трудно игнорировать. Я извиняюсь и иду в ванную, чтобы привести себя в порядок.

Ух ты, как он может так много кончать… Я имею в виду, разве с каждым разом не должно становиться меньше?

— Ладно, время для большого тура, — объявляю я, впрыгивая обратно в гостиную, — Добро пожаловать в гостиную. Вот как нужно работать с телевизором.

— Шарлотта, я знаю, как работает телевизор.

— Хорошо, но это умный телевизор.

— Я уверен, что смогу получить степень магистра в обращении с любыми электронными устройствами.

— Ну, тогда давай перейдем к кухне.

— Как насчет того, чтобы показать мне нашу спальню?

Его соблазнительный взгляд не остается незамеченным, и я не могу поверить, что мои ноги дрожат при упоминании нашей спальни.

— Конечно… следуй за мной, сосед.

Я тяну его за руку, но вместо этого он обхватывает меня за талию, осыпая мою шею нежными поцелуями. Отвлеченная, я представляю спальню, но знаю, что у него другие идеи.

— Сними всю свою одежду, — требует он.

Внутри нашей спальни я выполняю его просьбу и снимаю с себя всю одежду. Обнаженная перед ним, я не могу не чувствовать себя сексуальной, так как его глаза смотрят так отчаянно, борясь с какой-то внутренней борьбой. Он продолжает смотреть на меня, проводя кончиками пальцев по моему торсу, и я закрываю глаза, наслаждаясь его прикосновениями.

— Так чертовски идеальна, — шепчет он.

Я открываю глаза, отчаянно желая смотреть на него.

— Ложись на середину нашей кровати и раздвинь ноги как можно шире.

Мне нравится, когда он использует слово «наша». Как может такое простое слово иметь столько смысла? Как одно слово может определять целые отношения? Я следую его указаниям и ложусь на кровать, прижимаю голову к подушке, полуприседаю на локтях и широко раздвигаю ноги перед ним.

Он стоит на краю кровати и смотрит на меня, смотрит между моих ног. Как лев, жаждущий добычи, он облизывает свои губы, и я не могу остановить свою руку, блуждающую вниз и ласкающую мой набухший клитор, издавая небольшой крик, когда они соприкасаются. Положив руку на мое колено, он раздвигает мои ноги.

— Такая чертовски совершенная… всегда так готова для меня.

Опустившись ниже, он проводит языком по внутренней стороне моего бедра. Мое тело ждет в предвкушении, он знает, как сильно я хочу, чтобы он просто пошел прямо за призом, но вместо этого он продолжает дразнить меня, тихонько дуя мне между ног. Наклонив голову назад, я поднимаю бедра, отчаянно желая, чтобы он попробовал меня на вкус. Но нет, конечно, для Лекса главное — самоудовлетворение, и в данном случае он с удовольствием дразнит меня, пока я схожу с ума от ожидания.

— Так не терпится… чего именно ты хочешь?

От очередного дуновения теплого воздуха на мое бедро, все мое тело содрогается, и я отчаянно хочу, чтобы он поглотил меня, сейчас же.

— Я хочу, чтобы твоя голова была между моих ног. Я хочу, чтобы ты сосал каждый дюйм моей киски. Я хочу слышать твои стоны, зная, что ты не можешь насытиться. Я хочу, чтобы ты вводил свои пальцы внутрь меня, в каждую дырочку… очень сильно. Я хочу кончить, и я хочу, чтобы ты вылизал каждый сантиметр меня дочиста.

Он стоит передо мной, его дьявольская ухмылка переходит в оскал: — Моя грязная девочка… твое желание — мой приказ.

— Значит, я действительно отстойный экскурсовод?

— Ммм, скажем так, у твоей аудитории были другие заботы.

— Лекс?

— Ммм…, — он хмыкает.

Ладно, я не знаю, почему я заговорила об этом, почему решила, что сейчас самое время открыть банку с червями, открыть темный шкаф, тот, которого ты боишься, потому что он полон пауков и других страшных существ. Только в моем нет, он просто полон других мужчин.

— Когда мы собираемся поговорить?

— О чем?

— Обо всем.

— Будь более конкретной.

— Я не знаю. Просто мне кажется, что мы не говорили о других вещах, и я бы предпочла выяснить это сейчас. Я не хочу, чтобы ты строил догадки и придумывал свои собственные мысли о некоторых ситуациях.

Он поднимается, настороженно глядя на меня, но вместо этого я поворачиваюсь лицом в другую сторону и притягиваю его к себе, прижимаясь спиной к его груди. Я не могу смотреть ему в глаза, они выдают все.

— О прошлом… Джулиан.

— Шарлотта…, — предупреждает он.

— Я понимаю, Лекс, ты парень. Тебе не нужно это слышать, и у тебя есть какая-то встроенная способность отгораживаться от всего, игнорировать и двигаться дальше. Но я женщина. Это часть моей генной инженерии — говорить о таких вещах.

Он молчит, поэтому я продолжаю говорить: — Я любила его, Лекс, но это была другая любовь. Больше похоже на любовь к комфорту. На бумаге он был всем, чего женщина хотела бы от мужчины.

Его тело сжимается, но я притягиваю его крепче, отказываясь, чтобы между нами было хоть какое-то расстояние.

— Каждый раз, когда я сближалась с мужчиной, я чувствовала, что это неправильно. Каждое первое свидание у меня было ноющее чувство. Я знала почему, просто никогда не признавалась себе в этом, но Джулиан сделал это легко, может быть, слишком легко, но я не хотела этого. Когда я увидела тебя в ресторане, все обрело смысл. Я знал, что в тот момент это не мог быть кто-то другой, но упрямая Чарли не собиралась сдаваться без боя.

Лекс сдерживает свои слова, его дыхание тяжелое, а мышцы напряжены даже в моих объятиях.

— Я никогда в жизни не был так ревнив, — говорит он горьким тоном, — Это заставляло меня делать вещи, которые были мне несвойственны. Это дорого мне обошлось с моим бизнесом.

Я крепче прижимаю его к себе, сожалея об обиде и боли, которые я ему причинила: — Мне жаль.

— Она поглотила меня, эта ревность. Она была уродливой, и я был просто чудовищем для всех вокруг.

— Кейт?

— Да, Кейт. Она определенно была первой на линии огня. Честно говоря, я понятия не имел, что ты ее подруга с «неудачной личной жизнью»…

— Я понятия не имела, что ты такой горячий босс, влюбленный в женщину, которую не можешь иметь.

Он обнимает меня крепче, раскинув руки на моем животе, нежные ласки нашего ребенка согревают мое сердце. Всего за двадцать четыре часа он доказывает мне, что хочет этого так же сильно, как и я.

— У меня никогда не было брюнеток.

— А? — спрашиваю я в замешательстве.

— Ты всегда говорила, что я предпочитаю блондинок, но причина была не в этом. После тебя я не мог подойти к брюнетке. Она слишком напоминала мне о тебе, и с каждым разом мне становилось все труднее выбираться из этой депрессивной саморазрушительной спирали.

В этом есть полный смысл, я просто не ожидала, что он так сильно переживает наше расставание. Я искренне считала, что он живет дальше, а наш роман отошел на второй план, полагая, что мужчины не способны эмоционально переживать такую потерю.

— Почему ты не искал меня?

— Почему? Потому что я не был дураком. Я знал, как я оставил тебя, и чем больше проходило времени, тем больше я понимал, что ты будешь жить дальше, несмотря на то, что я хотел, — он зарывается головой в мою шею, его хватка вокруг меня становится все крепче, — Шарлотта, сейчас, это то, о чем я мечтал с того момента, когда мы столкнулись на кухне моих родителей. Я так счастлив, что мне чертовски больно, потому что я не знаю, что с собой делать. Я одержим тобой, каждой твоей частичкой. Ты — моя зависимость, но я никогда не хочу останавливаться.

— Тогда я рада, что я не единственная, — я улыбаюсь, радуясь тому, что он говорит именно то, что чувствую и я, — Ты застрял со мной на всю жизнь. Давай будем одержимы вместе навсегда.

— О, это звучит как плохая песня восьмидесятых, — он смеется, затем целует мое плечо, — Я не могу придумать лучшего способа сказать, давай будем одержимы вместе навсегда.

Мы продолжаем лежать, хотя сейчас только полдень. Вскоре раздается стук в дверь. Миссис Ландри, моя соседка напротив, хочет убедиться, что шум был из-за меня, а не какого-нибудь грабителя. К сожалению, я встречаю ее только в майке и трусах, забыв надеть лифчик. В это же время мимо проходит другой мой сосед, мистер Гарсия. Я использую возможность выхватить Коко обратно у миссис Ландри и неоднократно благодарю ее за заботу о ней.

— Кстати, я хочу представить вам своего мужа Лекса.

Я зову Лекса к двери, к большому его раздражению.

Стоя в одних боксерах, без рубашки, миссис Лэндри оглядывает его с ног до головы.

— Ну, Чарли, я вижу, ты была занята.

Лекс протягивает руку, которую миссис Лэндри пожимает с кокетливой улыбкой на лице.

— О боже, отличное рукопожатие, — она прижимает руку к груди, — Ну, я оставлю вас двоих молодоженов наедине.

Когда дверь закрывается, я представляю Лекса Коко.

— Я не любитель кошек.

— Ты любишь кисок, поэтому я уверена, что ты сможешь полюбить Коко точно так же, — я насмехаюсь, улыбка играет на моих губах.

— Я не любитель кисок… ради Бога, может, не будем сравнивать анатомию с твоей чертовой кошкой?

Я закрываю уши Коко: — Шшш, она чувствительна и может почувствовать твой негатив по отношению к ней. В любом случае, если ты не любитель кисок, то кто ты? Сиськи или задница?

— Когда дело касается тебя, Шарлотта, все…

Я просыпаюсь на следующее утро, когда мой будильник угрожает мне своим резким писком. Шесть часов — слишком рано. Я переворачиваюсь, ожидая найти Лекса, но кровать пуста. В воздухе витает запах кофе. Я направляюсь в душ, одеваюсь и собираюсь на работу. Я выбираю простую свободную блузку, хотя свободная — это главное слово, потому что дамы едва ведут себя прилично — проклятые гормоны беременности.

— Доброе утро, сосед, — я улыбаюсь, проходя на кухню.

Лекс выглядит так аппетитно в своем темно-сером костюме. Слишком аппетитно, а я только что накрасила губы.

— Доброе утро, — поднимает голову, чтобы поприветствовать меня, но выражение его лица быстро меняется на раздраженное, — Сними очки.

— Но они мне нужны, чтобы читать.

— Ты сейчас читаешь?

— Ну, нет, просто мне проще носить их все время, когда нужно работать, а в последнее время мои глаза стали видеть хуже.

Он кладет свой телефон на стол. Я была бы дурой, если бы не заметила огромный стояк, проступающий сквозь его брюки.

— Эти очки заставляют меня хотеть перегнуть тебя через этот стол, взять твою идеальную, упругую попку в руки и трахать тебя, пока ты не скажешь мне остановиться. Но у меня в восемь часов встреча в другом конце города, так что пока будет проще, если ты просто снимешь их.

О, бедный ребенок, похоже, кому-то нужно внимание.

— Хорошо, мистер Эдвардс, — говорю я своим соблазнительным тоном, — Я могу быть такой горячей библиотекаршей, которую ты хочешь трахнуть. Как насчет того, чтобы я встала на колени и пососала ваш прекрасный член? — я расстегиваю его брюки, стягиваю боксеры, и его член вырывается на свободу передо мной.

Его руки лежат на моем плече. Я смотрю, как он наблюдает за мной, когда я медленно ввожу его член в свой рот. Он стонет, крепче прижимаясь к моему плечу, его дыхание становится неровным, когда я глубоко вбираю его в себя, расслабляя мышцы горла, чтобы позволить ему войти дальше.

— Блядь… бери глубже.

Знание того, что он хочет большего, знание того, что он кончает, возбуждает меня. Я хочу, чтобы он запомнил этот момент на весь день, когда будет сидеть на совещаниях, пытаясь сосредоточиться на важных делах. Я хочу, чтобы этот образ запечатлелся в его памяти. Положив руку на его ствол, я провожу по его члену вверх и вниз, продвигая его глубже. Его тело содрогается, и он хватается за стол, отчего стакан с водой проливается, после чего раздается: — Я кончаю… Я, блядь, кончаю.

С предупреждением я сосу сильнее, наслаждаясь его вкусом, наполняющим мой рот. Когда его тело замирает, я замедляю свои движения, облизывая кончик его члена.

— Господи, ты умеешь сосать, — произносит он, задыхаясь.

— Ну, тебе помогает то, что у тебя самый совершенный и восхитительно манящий член во вселенной.

Он застегивает молнию на брюках и застегивает ремень, предавая себе презентабельность.

— Иди сюда, — приказывает он.

Я сажусь к нему на колени, обхватываю руками его шею и прикасаюсь носом к его коже. Он пахнет так чертовски хорошо, что я ловлю себя на том, что закрываю глаза и вдыхаю его аромат.

— Ты только что нюхала меня?

— Эээ… ммм, да.

— Я не хочу быть вдали от тебя в течение следующих десяти часов, — его голос остается спокойным, но я вижу, что он борется.

— Я люблю тебя. В ближайшие десять часов ничего не изменится, особенно это. Нам нужно вернуться в реальный мир.

Поглаживая его лицо, я наклоняюсь и мягко целую его в губы.

— Я хочу увидеть ребенка.

Я отстраняюсь, слегка смущенная его просьбой: — Прости, милый, но тебе придется подождать, пока он вылезет из моего влагалища.

Его выражение лица напрягается, как будто он пытается найти правильные слова: — Я имею в виду, я хочу увидеть ребенка… ну, знаешь, на УЗИ. Я хочу услышать, как бьется сердце.

Я продолжаю смотреть на него, пытаясь понять, чего он хочет, что именно его беспокоит: — Что случилось?

— Мне нужно знать, что это реально, что это не сон. Я хочу услышать сердцебиение нашего ребенка. Мне нужно услышать это своими ушами и убедиться в том, что оно бьется сильно.

Склонив голову, он на мгновение замирает. Он боится, что, во-первых, это единственная причина, по которой мы вместе, а во-вторых, если что-то случится с этим ребенком, то я не захочу его.

— Лекс… посмотри на меня.

Он поднимает голову, выглядя как маленький потерянный мальчик, испуганный и неуверенный.

— Я люблю тебя, Александр Мэтью Эдвардс. Будь то с этим ребенком или без него, мы все равно нашли бы способ быть вместе. Что бы ни случилось, я здесь. Помнишь, одержимые вместе навсегда? Я тоже хочу услышать сердцебиение ребенка. Я запишусь к врачу. А теперь пообещай мне, что постараешься быть продуктивным сегодня.

— Как твои простые слова могут меня успокоить?

— Потому что это то, что мы делаем, успокаиваем друг друга во время бури или мини-спада.

— Я люблю тебя, Шарлотта.

— Я люблю тебя, Лекс. А теперь, пожалуйста, займись работой, потому что мне нужен этот кофе. Он мучает меня все утро.

Улыбаясь, я спрыгиваю с его коленей, пока он убирает ноутбук в сумку. Он целует меня на прощание, обещая позвонить в течение дня. Я наливаю себе кофе и с большим удовольствием делаю глоток. Мгновенно отреагировав, я выплевываю его обратно.

— Кстати, кофе без кофеина, — кричит он, прежде чем закрыть дверь, — Извините, обычного для вас нет.

— Эта ведьма! Она добралась до тебя, не так ли?

— Она всех достала, — он смеется, выходя из квартиры.

Есть что-то успокаивающее и в то же время странное в том, что я сижу за своим столом. Это был мой дом вдали от дома, но сегодня я чувствую себя не в своей тарелке. Это потому, что я скучаю по нему, а сейчас только восемь сорок пять. Десять часов — это очень долго.

Я направляюсь в зал заседаний для нашей еженедельной встречи по понедельникам. Я не удивляюсь, когда Эрик втягивает меня в самый случайный разговор с Эммой, но я должна признать, что это заставляет меня смеяться и отвлекает меня от этой тревоги разлуки, поглощающей меня.

После окончания встречи я смотрю номер телефона и записываюсь на ультразвук. Сев обратно за свой стол, я открываю свои текстовые сообщения, не удивляясь, что там уже есть одно сообщение от Лекса.

Лекс: Итак, я сижу здесь и слушаю, почему нам нужно продать наши акции в другом подразделении, но все, о чем я могу думать, это о твоем утреннем пиршестве на завтрак сегодня утром. Это сводит меня с ума.

Я: Хм, под утренним завтраком, я полагаю, вы имеете в виду мой протеиновый укол? Да, мне это тоже приходило в голову… Ладно, может быть, миллион раз. Ты понимаешь, что сейчас только 10 утра?

Лекс: Да, я понимаю. Никогда еще время не тянулось так медленно. Фондовый рынок всегда был таким скучным?

BTW (прим. это укрощенное использование, полное звучит «by the way», что в переводе обозначает слово «кстати»), твои очки будут моей смертью.

Я: Я думаю, вам нужно вытащить свой разум из сточной канавы и вернуться в зал заседаний, мистер Эдвардс. Продуктивный генеральный директор всегда подает положительный пример своим сотрудникам. Случайно Кейт не свободна для кофе в 2 часа дня? И BTW мои очки действительно служат для какой-то цели, а не только для вашего удовольствия.

Лекс: Моя сотрудница передает вам привет и говорит, что она свободна для кофе в 2 часа дня, если вы свободны. И да… я сказал, что вы закажете чай. К вашему сведению, это последнее сообщение, которое я передаю между вами.

Я: Передайте ей, что я сказал «Здорово». И Бу! Ты — виновник торжества. У меня клиент, который только что прибыл. Люблю тебя, мистер Несговорчивый Эдвардс.

В два часа дня я сижу в кафе напротив Кейт. Так приятно вновь возобновить с ней общение, когда уже все открыто. Я просто не знала, как сложится наша дружба, когда все, о чем я хочу поговорить, это о том, что Лекс трахал меня дюжину раз за последние сорок восемь часов.

— Ну… как дела? — спрашивает она, делая глоток своего латте.

— Это будет странно? Ну, знаешь, говорить о нем?

— Пока ты не затронешь тему анатомии, я думаю, все будет хорошо.

— Пожалуйста, я не Эрик.

— Ааа, трогательно.

— Я думаю, это было здорово, в смысле, знаешь, это как будто сюрреалистично. Внезапно, я живу с ним и беременна его ребенком, но знаешь, прошел всего один день. У нас обоих напряженный график, и нам будет трудно найти время, чтобы просто расслабиться в этот момент.

— Верно, мистер Эдва… Я имею в виду, что Лекс — трудоголик, но я знаю, что он находит время, чтобы расчистить свой график. На этой неделе у него просто сумасшедший график: в центре города проходит бизнес-саммит. У нас есть слияние, которое сильно зависит от нескольких обсуждений, так что Лекс очень занят, пытаясь все это завершить. Я удивлена, что он позволил мне выпить с тобой кофе. С другой стороны, он, наверное, хочет, чтобы я тебя проверила.

— Ну, ты можешь сказать ему, что я в порядке, и я не уклонюсь от встречи с хорошим другом.

Кейт улыбается: — Да, очень хорошим другом.

— Но это ведь странно, правда?

— Абсолютно странно. Я понимаю, для тебя он Лекс, но для меня он всегда будет мистером Эдвардсом. Черт возьми, с ним сложно справиться.

— Ты говоришь мне. Я могу только представить, каков он в офисе.

— Ну, давайте посмотрим… помешанный на контроле… одержимый… мягко говоря.

— Ммм… довольно сексуальный, хотя. Расскажи мне, что с тобой происходит.

— Хмм… да ни черта, я не трахалась уже около двух месяцев. Кажется, я снова стала девственницей. Мужчины в Нью-Йорке — отстой. Серьезно, я не могу найти никого приличного.

— Ты не найдешь никого, кто ходит с Эриком по клубам, это точно. На самом деле, если ты хочешь устроить охоту на мужчин, не привлекай Эрика. Поскольку мои охотничьи дни закончились, я с удовольствием буду сопровождать тебя, просто для поддержки.

— О, пожалуйста, и быть уволенной за это время? Лекс убьет меня за то, что я таскаю тебя с собой. Нет, все в порядке. Я хочу прожить долгую, здоровую жизнь. Только без умопомрачительного секса. Хотя, если серьезно, через сколько я снова стану девственницей?

— Я не знаю… год? Мы можем погуглить?

И вот что мы делаем до конца нашего времени, смотрим в Google изображения дам, которые считают, что они снова девственницы. Я не могу перестать смеяться, это одна из тех вещей, которые Эрик никогда бы не сделал, и один только взгляд на вагину вызывает у него симптомы, похожие на рвоту. Мы прощаемся, и я возвращаюсь в офис, чтобы утонуть в работе, чтобы время прошло быстрее.

Вторая половина дня становится все более напряженной, и я едва успеваю переписываться по электронной почте или даже с Эриком. Я смотрю на свое расписание. На этой неделе оно забито до отказа, но, надеюсь, все уляжется к следующей неделе. Рождество не за горами, а я даже не начала думать о том, что купить для всех. Я отмечаю в своем календаре, что хочу организовать день шопинга с Эриком. Он сегодня тихий, не такой, как обычно.

Не успеваю я оглянуться, как за окном наступает темнота. В офисе становится тише, и я понимаю, что зарылась с головой в этот бриф последние четыре часа. Я быстро проверяю электронную почту, прежде чем закрыть офис и отправиться домой.

Уже после восьми я сижу на диване, читаю дело и жду, когда Лекс вернется домой. Коко в своей стихии рядом со мной, вероятно, удивляясь, почему я полностью одета, ведь вчера я ходила по квартире голой.

Когда я сосредоточенно смотрю на показания свидетеля, раздается звонок моего телефона, и громкий звук отвлекает меня от сосредоточенных мыслей.

Лекс: Извини, застрял в центре города. Вернусь домой поздно. Спи хорошо, красавица, обещаю, я все исправлю.

Мои плечи опускаются, когда я откидываюсь на подушки, разочарованная полученным сообщением. Я знаю, что у Лекса есть обязательства по работе, от которых он не может освободиться. Это жизнь Лекса. Не знаю, почему часть меня ожидает, что теперь все будет по-другому — что мы оба будем приходить домой к шести вечера, вместе готовить ужин и устраивать прекрасную трапезу, за которой последует горячий секс и бездумный телевизор.

Ради всего святого, он чертов миллиардер и, очевидно, много работал, чтобы достичь такого положения.

В ту ночь я забираюсь в постель и достаю свою книгу «Чего ждать, когда ждешь», но вскоре после начала чтения засыпаю.

Темно, но я чувствую, как он скользит по кровати рядом со мной. Его тело пахнет потрясающе, свежим душем, и с тяжелыми веками я слегка приоткрываю их, чтобы посмотреть на часы. Уже далеко за полночь. Я шевелюсь, пытаясь проснуться.

— Шшш, — шепчет он.

— Уже поздно.

— Я знаю. Мне жаль.

Не в силах поддерживать разговор, я погружаюсь в глубокий сон, пока в комнату не проникает утренний свет. Я снова просыпаюсь, но на этот раз его губы накрывают меня, а его член сильно прижимается к моему бедру.

— Доброе утро, — пробормотал он мне на ухо, прежде чем войти в меня.

Я задыхаюсь, не готовая к тому, что удовольствие охватит меня, ведь я только что проснулась. Погрузившись в меня еще глубже, он жестко трахает меня, пока я не выкрикиваю его имя, пережидая оргазм, который длится всего две минуты.

Переведя дыхание, я прочищаю горло, чтобы заговорить: — Хороший способ проснуться.

— Я сожалею о прошлой ночи.

— Все в порядке, Лекс, ты работаешь. Я понимаю.

— Но это только наша вторая ночь вместе здесь.

— У нас будет еще много ночей.

Он отстраняется от меня и ложится рядом, опираясь на локоть: — У меня плохие новости.

— Что?

— Я должен поехать в Калифорнию в субботу, но только на один день. Я вернусь в воскресенье вечером.

Конечно, я разочарована. Ведь это будет наша первая разлука, а еще не прошло и недели. Я изо всех сил стараюсь не показывать этого, но мои чертовы гормоны на пределе.

— Хорошо. Это будет происходить постоянно?

— Нет… Я имею в виду, время от времени. Мне жаль, что я не могу выбраться из этого. Посмотри на меня, пожалуйста.

Я поворачиваюсь к нему лицом, стараясь не заплакать. Я виню гормоны — всегда виню гормоны.

— К этому надо привыкнуть нам обоим. Я не привыкла к тому, что мне приходится учитывать интересы кого-то еще, как и ты. Но я учусь слову «делегировать»… Пожалуйста, будь терпелив со мной.

— Конечно, я буду терпелив с тобой. Для меня это тоже огромная перестройка.

Он обхватывает меня руками, зарываясь головой в мою грудь. Поглаживая его волосы, я вспоминаю о назначении УЗИ, ругая себя за то, что забыла написать вчера.

— Я записалась на УЗИ, оно в полдень. Прости, я совсем забыла тебе сказать. Все будет нормально, или мне перенести?

— Я приду… ни за что не пропущу.

В полдень мы находимся в кабинете УЗИ, и сонограф водит этой палочкой по моему животу, намазанному смазкой. Какая гадость, это так напоминает мне бесконечные истории Эрика о KY.

— Хорошо, сначала я сделаю несколько измерений, — она продолжает нажимать на кнопки и печатать, пока Лекс сидит рядом со мной, положив руку на мое предплечье. Оба наших глаза прикованы к экрану, ожидая, когда она закончит важные вещи.

Имея медицинское образование, Лекс анализирует изображение, его лицо серьезно, когда он смотрит, как она делает свою работу. Втайне я думаю, что ее пугает его пристальный взгляд.

— Итак, вот это — ваш ребенок, — говорит она, указывая на маленькую горошину на экране.

— И судя по размеру, у вас примерно девять недель.

— Уже девять недель? — спрашиваю я, ошеломленная.

— Плюс-минус несколько дней. Пришло время послушать сердцебиение.

Она поднимает циферблат на мониторе, и я жду, затаив дыхание, пока громкий стук не разнесется эхом по комнате. Это как музыка для моих ушей, сигнал о том, что наш ребенок существует, но на этот раз я дорожу этим моментом. Этот невероятный момент, меняющий жизнь, поглощает меня настолько, что я готова разрыдаться.

Мои глаза не отрываются от экрана, пока я наблюдаю за тем, как наш малыш, в его крошечной форме, двигается вверх и вниз на экране. Пусть он черно-белый и абсолютно бессмысленный, но эта горошинка — наш ребенок, и я не могу оторвать от него глаз.

— У тебя внутри очень счастливый ребенок.

Я смотрю на Лекса, который не может скрыть своего счастья, его глаза горят так ярко, словно изумруд освещает темную комнату. Его ухмылка заразительна, когда я наблюдаю, как он переживает этот момент, которого он так отчаянно ждал.

— Вы слышите это? Наш ребенок счастлив, — он сияет.

УЗИст передает нам фотографию ребенка, у меня трясутся руки, пока я смотрю на изображение, пока Лекс не просит подержать его минутку. Он достает свой телефон и делает снимок.

— Что ты делаешь?

Он показывает мне свой телефон, на обоях теперь наш ребенок.

— Неважно, где я нахожусь, теперь я могу увидеть нашего ребенка в любое время.

От его искренних слов по моей щеке катится слеза. Вытерев ее большим пальцем, он целует место, куда она упала. Я притягиваю его к себе, всхлипывая в его идеально отглаженный костюм. Он дает мне мгновение, прежде чем поднять мою голову, так что наши глаза встречаются.

— Я люблю тебя. Одержимы вместе навсегда, — шепчет он, потираясь своим носом о мой.

— Одержимы вместе навсегда.