Превращение

15

Я даже не видела, как папа вошел в комнату. Я поняла, что он здесь, лишь когда до меня откуда-то издалека, словно сквозь толщу воды, донесся его голос:

— Что здесь происходит?

Голос Сэма лился, казалось, в такт боли, которая скручивала меня. Я обняла подушку и уставилась в стену. Сэм отбрасывал размытую тень, папа — более темную и резкую. Они мельтешили туда-сюда, то сливаясь в одно большое пятно, то снова разделяясь надвое.

— Грейс. Грейс, — повысил голос папа. — Не делай вид, будто меня здесь нет.

— Мистер Брисбен, — начал Сэм.

— Я тебе… я тебе покажу «мистера Брисбена», — загремел папа. — Как у тебя вообще хватает наглости смотреть мне в глаза, когда ты за нашей спиной…

Мне не хотелось шевелиться, потому что с каждым движением огонь у меня внутри разгорался все яростней, но я не могла допустить, чтобы папа произнес это вслух. Я обернулась к ним, морщась от невыносимой боли в животе.

— Папа. Пожалуйста. Не говори так с Сэмом. Ты ничего не знаешь.

— И ты тоже хороша! — напустился на меня папа. — Мы доверяли тебе целиком и полностью, а ты обманула наше доверие.

— Пожалуйста, — взмолился Сэм, и я увидела, что он стоит у кровати в штанах и футболке. Кулаки у него были сжаты так, что побелели косточки. — Я понимаю, вы на меня злитесь, можете злиться и дальше, я вас ничуть не виню, но с Грейс что-то не так.

— Что здесь происходит? — вклинился мамин голос. Внезапно в тоне ее послышались странные разочарованные нотки, и я подумала, что Сэм будет уничтожен. — Сэм? С ума сойти.

— Пожалуйста, миссис Брисбен, — сказал Сэм, хотя мама как-то просила, чтобы он звал ее Эми, и обычно он так к ней и обращался. — Грейс очень горячая. У нее…

— А ну-ка отойди от постели. Где твоя машина?

Папин голос снова зазвучал откуда-то издалека, и я стала смотреть на вентилятор на потолке над кроватью, воображая, что он включился и овевает мой покрытый испариной лоб.

Передо мной появилось мамино лицо, и я ощутила прикосновение ко лбу ее ладони.

— Солнышко, ты, похоже, и вправду температуришь. Мы слышали, как ты кричала.

— У меня что-то с животом, — выдавила я, стараясь не открывать рот слишком широко, чтобы не выпустить то, что рвалось из меня наружу.

— Пойду поищу градусник.

Она скрылась из виду. Папа с Сэмом продолжали бубнить что-то невразумительное. О чем они вообще могли говорить? Вернулась мама.

— Попробуй сесть, Грейс.

Я попыталась и вскрикнула. Изнутри меня рвали когтями. Мама протянула мне стакан воды, озабоченно глядя на термометр.

Стакан выскользнул из моей безвольной руки и с глухим стуком упал на пол. Сэм, стоявший у двери, вздрогнул и обернулся. Мама посмотрела на стакан, потом на меня.

Мои пальцы продолжали сжимать невидимый стакан.

— Мама, кажется, я действительно заболела, — прошептала я.

— Вот именно, — сказал папа. — Сэм, бери куртку. Я отвезу тебя к твоей машине. Эми, измерь ей температуру. Я возьму телефон.

Я вскинула глаза на Сэма. У него было такое лицо, что у меня защемило сердце.

— Пожалуйста, не просите меня оставить ее в таком состоянии.

Я задышала чуть быстрее.

— Я не прошу, — отрезал отец. — Я приказываю. Если хочешь когда-нибудь еще увидеть мою дочь, сейчас же уходи из моего дома, потому что я так сказал.

Сэм запустил пальцы в волосы и, зажмурившись, сцепил руки на затылке. На миг все в комнате затаили дыхание, ожидая, что он сделает. Вся его поза выражала такое напряжение, что взрыв казался неминуемым.

Он открыл глаза, а когда заговорил, я едва узнала его голос.

— Не смейте… не смейте так говорить. Не смейте угрожать мне такими вещами. Я уйду. Но не смейте…

Договорить он не смог. Я видела, как дернулся его кадык, и, по-моему, произнесла вслух его имя, но он уже вышел в коридор, а мой отец вышел следом.

Мгновение спустя мне показалось, что я услышала, как взревел двигатель папиной машины, но на самом деле это была мамина машина, а я сидела на заднем сиденье. Лихорадка пожирала меня заживо. За окном машины проплывали в холодном ночном небе звезды, а я была такая маленькая, такая одинокая, и мне было больно. «Сэм, Сэм, Сэм! Где ты?»

— Солнышко, — отозвалась с водительского сиденья мама. — Сэма здесь нет.

Я проглотила слезы и стала смотреть на звезды, тающие за горизонтом.