Превращение

54

Я потерял бы ее в любом случае.

Если бы Коул не заразил ее повторно, она умерла бы на больничной койке. Теперь в ее жилах бежит волчий токсин Коула, и лес отобрал ее у меня, как отобрал все, что было мне дорого.

А я остался. За мной наблюдают подозрительные глаза ее родителей, которые не могут доказать, что я похитил их дочь, но все равно в это верят; и сам я наблюдаю — потому что в этом крохотном городке ожесточение Тома Калперера становится все более и более ощутимым, а хоронить еще и Грейс я не намерен, — и жду, когда придет жаркое и благодатное лето, а вместе с ним выйдет из леса она. Моя летняя девочка.

Где-то далеко хохочет надо мной судьба, потому что теперь я человек, а Грейс — та, кого мне суждено терять снова и снова, раз за разом, каждую зиму, терять все безвозвратней и безвозвратней, если я не найду средство положить этому конец. Только на этот раз настоящий конец, а не отсрочку.

Разумеется, я делаю это не только ради Грейс. Я делаю это ради себя самого через пятнадцать лет, ради Коула, ради Оливии. И ради Бека — быть может, под волчьей шкурой все еще теплится искорка человеческого разума?

Я наблюдаю за ней, как многие годы до этого, а она наблюдает за мной — ее карие глаза смотрят на меня с волчьей морды.

Это история парня, который когда-то был волком, и девушки, которая в конце концов все-таки превратилась в волчицу.

Это еще не конец. Я сложил в память о нас с Грейс тысячу бумажных журавликов и загадал желание.

Я найду средство. А потом найду Грейс.