Прирученное бедствие I

Глава 12. Аманда

Дождь шел до глубокой ночи.

Сидя в незнакомой мне комнате, в одиночестве и темноте, я слушала, как капли барабанят по стеклу и воет за окном ветер.

Я сидела на большой, мягкой кровати, среди подушек, укутавшись одеялом, вдыхала едва уловимый, цветочный запах, которым пропиталось постельное белье, и не могла уснуть.

В доме герцога меня приняли неожиданно дружелюбно. Служанка, что в прошлый мой визит, одолжила платье, этим вечером помогала мне с приготовлениями ко сну. Она и призналась, что рады мне были в основном потому, что привел меня Йен.

– Молодой господин очень хороший, – призналась она, смущенно. – Его появление – большая радость для всех нас.

Еще совсем юная, она не научилась держать язык за зубами и плохо скрывала свои чувства. Ее влюбленность в Йена была настолько очевидной, что мне было ее даже жаль.

Больше девушка ничего не сказала, но я и так все понимала. Маркиза Оркена мало кто любил, и едва ли хоть кто-то из домашних работников герцога, желал, чтобы после смерти главы рода, все имущество перешло его брату.

А ходили слухи, что герцогу с каждым месяцем становится все хуже. Мало кто верил, что он доживет до зимнего солнцестояния. Столь своевременное появление Йена стало для прислуги настоящим подарком.

Мало того, что он считался прямым наследником герцога, так еще и оказался сыном магини…

Дверь в покои приоткрылась. В темноте комнаты это было едва заметно. Краем глаза я уловила странное движение и насторожилась.

Внутрь проскользнул человек. Белая нательная рубаха почти светилась в темноте. Я знала только одного наглеца, способного проникнуть без разрешения, в мою спальню.

– И чего застыл? – спросила я. Йен стоял у двери, будто забыв зачем пришел.

– Впервые захожу к тебе через дверь. – произнес он. – Странные ощущения.

Прокравшись к кровати, он забрался под одеяло.

– Магистр… не сделал ничего, кроме того о чем ты нам рассказала?

– Что?

– Ну, – Йен взъерошил волосы, – ты была так напугана, и я подумал…

Я покачала головой. Магистр не сделал ничего, но все, что сегодня произошло заставило меня усомниться в правильности наших решений.

– Мне кажется, мы не справимся.

Йен тихо, необидно хохотнул и подобравшись ближе, привалился ко мне плечом.

– Я понимаю, почему мы не можем никому рассказать о том, что грядет. Но, почему магистр просто не вложит правильные мысли в головы нужным людям? Играть с человеческим сознанием у него неплохо выходит.

– Ох, Шани, если бы это было так просто. Помнишь, как Кел чуть не придушил меня, когда я нелестно высказался об императоре? Как думаешь, что станет с людьми, которым много лет назад внушили, что их главная задача – защита императорской семьи и покой империи, если они вдруг узнают, что совсем скоро империя должна пасть?

– Попытаются это предотвратить? – предположила я неуверенно. Ответ казался очевидным из-за чего в вопросе Йена мне чудился подвох.

Он кивнул.

– И знаешь, какими способами они будут предотвращать угрозу?

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы все понять.

Йен предупреждал, что ментальная магия – тонкое искусство. А человеческое сознание сложно контролировать. И никто не сможет предугадать, как именно оно отреагирует на раздражитель. Но что-то подсказывало, что самой распространенной будет самая простая реакция – уничтожить возможную опасность. Как это попытался сделать Кел.

– Чтобы отыскать диверсантов, нам придется раскрыть схему, по которой альсы проникали в империю. И тогда пострадают не только виновные. Альсы, которых внедрили в человеческое общество для торговли, или каких-либо иных деловых отношений с империей, будут уничтожены. Как и попавшие под подозрение люди. Начнется полномасштабная зачистка. Люди и альсы будут отдавать свои жизни во имя безопасности империи. И никто, даже магистр, со всеми его талантами, не сможет это контролировать.

Йен не пытался меня щадить, когда открывал глаза на безвыходность нашего положения.

– Но справимся ли мы?

Почти неделя нам потребовалась, чтобы найти всего одного альса. Который, ко всему прочему, оказался не причастен к заговору.

– Что за упаднический настрой, Шани? – удивился Йен.

– Просто… – Мне было стыдно за то, что я сейчас чувствовала. И мне очень хотелось выговориться. – Обещай, что не будешь смеяться.

– Когда я над тобой смеялся? – оскорбился он.

Его возмущение было справедливым. Ни раньше, ни сейчас, Йен ни делал ничего, что могло бы заставить меня чувствовать себя глупой или нелепой.

– Еще вчера все было хорошо. Да, впереди маячит угроза пробуждения забытых богов, но у нас все как будто было под контролем. Ты вернулся, Кел освободился от ментального воздействия… И в пекарне дела шли только в гору. Но сегодня я снова начала задумываться о том, что в любой момент могу все это потерять. – мой голос дрогнул. Когда магистр так просто превратил работников пекарни в послушных кукол, до меня наконец дошло – ничто на самом деле не под контролем. От меня почти ничего не зависит. Я снова могу лишь смотреть и ждать, что будет дальше. – Все так часто рушилось. У меня больше не получается верить в счастливое будущее. Иногда…

Я осеклась. Мы с Келом никогда не говорили о таком. Я не хотела его пугать. Не хотела, чтобы кто-нибудь знал. Но Йен сидел рядом со мной и так внимательно слушал. И я призналась, ощущая одновременно облегчение и стыд:

– Иногда мне просто хочется умереть, чтобы все это прекратилось. Я так устала начинать жизнь заново.

Когда погибли родители, я отчаянно боролась, и все действительно стало налаживать. Но потом случился набег альсов и наша жизнь вновь была разрушена, а Йен пропал. Когда же он вернулся, счастье было недолгим. Известие о планируемом пробуждение забытых богов пошатнуло мой мир, но он устоял. У меня все еще были Кел, Йен и пекарня. Но сегодня я лишилась пекарни.

И все снова начало рушиться.

– Должно быть, это очень тяжело. И мне жаль, что тебе приходилось справляться с этим в одиночку. – произнес Йен, спустя несколько мучительных секунд. Осторожно, медленно, старательно подбирая слова. – Только хочу напомнить: умереть никогда не поздно, Шани. Но если ты умрешь, сколько замечательных вещей можешь пропустить. У тебя есть я, и Кел. И, уж не знаю, насчет любителя дисциплины и безвкусной формы городской стражи, но я сделаю все, чтобы твоя жизнь была скучной и безопасной.

На глаза навернулись слезы. В последнее время я стала слишком чувствительной. Не к добру это.

– Прости…

Я хотела извиниться за то, что вывалила на него все свои скопившиеся переживания. Должно быть, заставила его чувствовать себя неловко. Да еще вынудила сказать такое.

Но Йен перебил меня неожиданно зло.

– За что ты извиняешься? – спросил он. Я не видела его лица, но была уверенна, что сейчас он хмурится. – Не стыдно быть слабой, Шани. И не стыдно просить помощи или поддержки у близких. Если тебе понадобиться, чтобы тебя выслушали, утешили или развеселили, ты всегда можешь прийти ко мне. Хорошо?

Я кивнула.

Это было так странно. Жизнь Йена была куда труднее моей. Он сталкивался с жестокостью и равнодушием, вынужден был многое пережить, а сейчас сидел и успокаивал меня.

– Спасибо.

Он повеселел. Откинулся на подушки.

– Вот это мне нравится куда больше. Если ты мне благодарна, разрешишь переночевать с тобой?

Отказать ему я не смогла.

– Уйдешь на рассвете. – велела я, пока счастливый Йен быстро устраивался на постели. – Чтобы тебя никто не увидел.

Он горячо заверил, что так и сделает, но когда я проснулась в прозрачных, рассветных сумерках, Йен все так же лежал рядом, уткнувшись лбом в мое плечо.

Я ощущала, как еще жесткие волосы покалывают щеку и шею, и теплое дыхание на коже… и совсем не чувствовала руку, на которой он лежал.

Попытка высвободиться провалилась. Йен недовольно заворчал, ухватился за меня и, для надежности, закинул ногу.

– Еще пять минут, Шани… – невнятно пробормотал он.

Если бы я не помнила, какой жалкой была ночью и что говорила, уже самозабвенно ворчала бы, выпихивая Йена из постели. Но я помнила и мне было стыдно даже смотреть на него.

И раньше по ночам мне случалось становиться излишне чувствительной, но я как-то сама с этим справлялась. А в этот раз не смогла.

– Не знаю о чем ты думаешь, но прекрати. – велел Йен уже не так сонно.

Скосив на него взгляд, я вздрогнула. На меня из-под растрепанной челки смотрел светящийся в сумерках глаз.

– Не понимаю о чем…

– Чтобы справиться с эмоциями ты всегда задерживаешь дыхание. И что-то мне подсказывает, сейчас ты пытаешься успокоиться не потому что взволнована моей близостью.

Я медленно выдохнула. С этой дурацкой привычкой определенно нужно было что-то делать.

❂❂❂

За завтраком стало известно, что в последние дни состояние герцога Оркена ухудшилось, из-за чего он редко покидал свои покои.

На вполне закономерный вопрос:

– Твоих рук дело?

Йен оскорбленно посмотрел на меня.

– Считаешь, мне так не терпится занять место главы и погрязнуть во всех этих глупых, человеческих заботах? – из-за переполнявшего Йена негодования, вышло слишком громко.

Я шикнула на него.

В просторной и светлой столовой мы были одни, но это не значило, что никто сейчас не подслушивает под дверью.

Стол на шесть человек стоял в самом центре столовой, под красивой, трехъярусной люстрой, и находился далеко от двери. Негромкий разговор не смог бы выйти за пределы помещения, поэтому я старалась не повышать голос и одергивала Йена, стоило ему только забыться.

Из нас двоих мнительной и осторожной оказалась именно я.

В столовую вели две двери. Одна из коридора – для господ, и вторая со стороны кухни – для прислуги. Чтобы блюда на стол попадались быстрее и проще.

И вторая дверь медленно открылась. Показалась та самая служанка с желтым платьем. Теция. Настало время смены блюд.

Вкус еды я почти не чувствовала, хотя не сомневалась, что вся она безумно вкусная. Но оказавшись в столовой аристократов, вместо знакомой кухни пекарни, я сильно нервничала. Настолько сильно, что сначала хотела сбежать от Йена на кухню и позавтракать там. С глиняной посуды, в привычном месте.

– Тебе так неприятно мое общество, что ты отказываешься со мной даже поесть? – Йен неправильно понял мое желание и обиделся. – Предпочтешь мне незнакомых людей?

Это было несправедливо. Особенно после того, как ночью я разрешила ему остаться в моей комнате. И мирилась с его тягой к прикосновениям.

– Мне просто здесь некомфортно… – попыталась объяснить я.

– Хорошо, – Йен меня не дослушал, – тогда пойдем на кухню вместе. Служанки, конечно, будут шокированы. Возможно, кухарке понадобится нюхательная соль. Не исключено, что будут травмы.

Мне пришлось сдаться и поесть в столовой. Наедине с Йеном.

После завтрака он поднялся в покои герцога. Каждое утро действующий глава рода наставлял своего преемника на протяжении нескольких часов. Чтобы в будущем, Йену было проще.

Несмотря на то, что герцог фактически продал свой титул во имя мести, он хотел сделать все возможное, чтобы это не сказалось на тех, кто зависел от рода Оркена.

И пока Йен постигал непростую науку управления землями и делами герцогства, я потерянно бродила по дому, не зная куда себя деть. Мучилась я не больше получаса, после чего вспомнила важное – самые интересные сплетни можно узнать далеко не от аристократов, и не из газетных статей.

Кухню я нашла довольно скоро. Несмотря на приличное количество прислуги в доме, коридоры казались гнетуще безлюдными и тихими. Зато на кухне кипела жизнь.

На плите уже что-то томилось. Одуряюще пахло пряностями.

Встретили меня настороженно.

В первое утро я вынуждена была уйти ни с чем…

Но на следующий день предприняла новую попытку. Завоевать расположение местных слуг я могла только в промежуток между завтраком и обедом. Потому что во второй половине дня меня и Йена ждала изнуряющая работа в полупустой квартире магистра.

Работники дома сначала настороженно отнеслись к проявлению дружелюбия с моей стороны. Но для меня это не было проблемой. Долгие годы работы с людьми многому меня научили.

На третий день я уже сидела за одним столом с Тецией и двумя другими девушками – Амелией и Мари. Теция сказала, что они с Мари сестры, но я не могла приметить в них никакой схожести. Тация была рыжей, бледной и порывистой. Каждое ее движение казалось излишне стремительным и нервным. Мари же, русая, тихая, с россыпью веснушек на лице, напротив, старалась шевелиться как можно меньше и в ее скупых движениях ощущалась некоторая робость.

На службу к герцогу они попали благодаря кухарке, заправлявшей на кухне уже больше двадцати лет. Госпожа Брона была дочерью прошлой кухарки и знала этот дом и герцога Оркена с самого детства. Она была почти частью этой семьи и к ней прислушивались. Сама же госпожа детей не имела, но очень тепло относилась к детям своих друзей. Благодаря ее благосклонности девушки и получили эту работу.

Обо всем этом я узнала за какие-то полчаса, пока сидела на кухне, за маленьким столом у окна, с чашкой чая.

Мари помогала на кухне, как и еще одна девочка, лет двенадцати. Расторопная, но неразговорчивая. Она чем-то неуловимо напоминала мне Йена в нашу первую встречу. Но я не могла понять чем именно: сосредоточенным и серьезным выражением, не сочетавшимся с мягкими линиями нежного, детского лица, или проницательным, тяжелым взглядом серых глаз.

– Она мало говорит. Но работу выполняет хорошо. – шепнула Амелия, заметив с каким интересом я разглядывала девочку. Как именно ее зовут она не сказала – не помнила. А госпожа Брона называла ее не иначе как малышкой.

Неожиданно размеренное течение жизни на кухне было нарушено. Дверь, ведущая на задний двор приоткрылась, пропуская внутрь девушку в строгом костюме и с папкой в руках.

Всего мгновение и «малышка» крутившаяся рядом с кухаркой, куда-то исчезла, будто ее и не было.

Через эту дверь заносили продукты, чтобы не портить хозяйские ковры в доме, или работницы выносили очистки и прочий мусор. Впервые я видела, чтобы кто-то настолько хорошо одетый, с аккуратно убранными в тугой пучок темными волосами, пробирался в дом через дверь для слуг.

Амелия расплылась в улыбке.

– Аманда!

Девушка улыбнулась в ответ.

– Я ненадолго. Принесла документы для его светлости…

– Теция отнесет. – отмахнулась госпожа Брона. И Теция тут же порывисто поднялась, протягивая руки за документами. За эти дни я успела заметить, что чувства Теции к Йену далеки от чувств работницы к своему работодателю. Он ей нравился. И я не могла ее за это осуждать. В Йена легко было влюбиться.

Привлекательный юноша, без пяти минут герцог, с впечатляющими перспективами и трогательной историей. Как не отдать такому сердце?

Аманда протянула Тецие папку и заняла ее место за столом. Перед ней тут же появилась чашка чая.

– Удачи! – крикнула Аманда вслед Теции. И пояснила, заметив мой удивленный взгляд. – Если Бернар ее перехватит, отберет документы и сам передаст все герцогу.

Местный дворецкий был строг и не потворствовал желаниям прислуги.

С запозданием, только сейчас осознав, что мое лицо ей не знакомо, Аманда с улыбкой представилась, не без гордости добавив:

– Работаю в имперской канцелярии.

Амелия прыснула и неловко попыталась замаскировать смех под кашель. Поняла, что ничего не вышло и махнула рукой.

– Она перед всеми при первом знакомстве этим хвастается.

Аманда впервые пришла с поручением из канцелярии чуть меньше месяца назад и уже успела очаровать всех работниц дома. Раньше документы на подпись герцогу из канцелярии приносил другой человек.

– Вульфи… или как там его, – Амелия поморщилась. – Неприятный тип. Вел себя так, будто лучше нас. А однажды…

Она осеклась и посмотрела на сжавшуюся Мари.

Что «однажды» я не узнала. Но по гнетущей атмосфере, разлившейся над столом, поняла, что лучше не переспрашивать.

– А молодой господин, – Аманда потупилась, – сегодня тоже дома?

Ее вопрос спугнул неловкое молчание.

– Каждое утро молодой господин составляет компанию его светлости. А что? – Амелия расплылась в улыбке. – Жалеешь, что не пошла сама?

– Скажешь тоже, – пробормотала она, пряча глаза.

Теции не было с четверть часа. А вернулась она порозовевшая и счастливая.

После того, как здоровье герцога ухудшилось все бумаги, которые требовали его внимания, из имперской канцелярии начали приносить на дом. А после того, как у герцога появился внук, каждое посещение особняка работниками имперской канцелярии, стало для Теции маленьким праздником. Потому что приходила Аманда всегда утром, будто специально подгадывая момент, когда Йен занят с герцогом. И Теция была ей за это безмерно благодарна.

Стоило Аманде покинуть кухню, как «малышка» снова появилась рядом с госпожой Броной. Мне это показалось странным. Казалось, она боится Аманду… а может, боится ее строгого костюма и приколотого к вороту-стойке символа имперской канцелярии.

Образ Вульфи представлялся мне все более мрачным.