Прирученное бедствие I

Глава 7. Безумный план

Итогом моего терпеливого ожидания стали тихие слова в темноте.

– Сделаем все следующей ночью. – произнес Йен вместо приветствия, вновь проникнув ночью в спальню через окно.

Несса сладко сопела в своей постели, а я уже представляла, как мучительно трудно нам обеим будет утром. Ведь будить ее придется мне.

– Ты все выяснил?

Ночь выдалась безлунной и беззвездной, и уличный фонарь, будто специально, не горел именно сегодня. В спальне царила кромешная темнота. Я сидела в постели, и не могла рассмотреть даже очертания фигуры Йена. И его перемещения могла отслеживать лишь по приближающимся, сияющим в темноте глазам.

– Командор раб привычек, – снисходительно произнес Йен. – Каждое утро он заглядывает в кофейню недалеко от управления и заказывает черный кофе без сахара. И каждый вечер засиживается допоздна и возвращается домой на карете. Извозчик всегда подъезжает к зданию управления к десяти часам вечера.

Командора на мгновение стало даже жалко. Его жизнь представлялась мне скучной и лишенной хоть каких-то красок. Хотя, если задуматься на мгновенье, моя жизнь не сильно отличалась от его. Разве что, в отличие от командора, я буквально жила на работе.

Йен присел на постель рядом со мной. Спросил, отводя глаза:

– Ты действительно хочешь в этом участвовать? Я могу справиться и один…

– Дай угадаю, сломаешь командору ногу?

– Шани…

– Я не стану для тебя обузой, обещаю.

Вероятность успешного завершения плана была до смешного мала, но мы должны были попытаться. В худшем случае ничего не получится, командор придет в себя после воздействия Йена и будет страдать какое-то время от мигрени. Возможно, начнет сильнее меня подозревать. В лучшем случае – Йен сумеет внушить командору правильные мысли, он отменит слежку за мной и, быть может, даже будет помогать

Конечно, был еще один вариант – катастрофический: у нас не получится вырубить командора или кто-то застанет нас на месте преступления…

– Да я же не об этом. – Йен тяжело вздохнул.

Сдался он неохотно, и лишь после того, как я пообещала, что буду во всем его слушаться.

– У меня больше опыта в противозаконных делах. – выдвинул он свой самый весомый аргумент. С этим поспорить я не могла.

Мой план заключался в том, чтобы забраться в кабинет командора вечером, после долгого рабочего дня, через окно. Как это любил делать Йен, пробираясь ко мне в комнату.

Когда командор допрашивал меня в своем кабинете, я заметила, что створка одного из окон приоткрыта. Командор, как и все жители столицы, изнывал от жары. Лето раскаляло город с каждым днем все сильнее.

Горожане с нетерпением ждали спасительный, пусть и короткий, сезон дождей, приносивший с собой прохладу.

Мой план нельзя было назвать идеальным, но Йен передвигался бесшумно, и как профессиональный вор, умел пробираться в дома, не потревожив защитные плетения. Он бы точно справился, и успел вырубить командора раньше, чем тот заметит вторжение.

После чего, сбросил бы мне веревку, чтобы я смогла забраться в кабинет следом. Руки у меня были сильные, и я не сомневалась, что справлюсь.

Но Йен предложил другой вариант.

– Сделаем все в карете.

Его план был так же безумен, как и мой, но Йен упорно настаивал, что так будет безопаснее. Он был столь убедителен, что в какой-то момент в это поверила и я…

Что не помешало мне пребывать весь день в нервном ожидании.

К вечеру с сочувствием и беспокойством на меня косились все сотрудники пекарни. Они почему-то списали мое состояние на новости из лазарета, о Келэне. Но никто не решался задавать вопросы, опасаясь усугубить мое и без того нервное состояние.

Даже бесцеремонная Лисса. Хотя ее безучастность объяснялась просто – ее ко мне не подпускали.

После ужина, когда вместо того, чтобы подняться на второй этаж, для традиционной чашки чая перед сном, я начала куда-то собираться, Несса не выдержала и заплакала.

Только тогда, глядя на ее бледное лицо и покрасневшие глаза я осознала, как тяжело ей было выносить ту тревожную неопределенность. Ее влюбленность в Кела была очевидной и очень трогательной, пусть сама она все отрицала.

Именно из-за этого нежелания признаваться в своих чувствах, Несс так и не решилась узнать, все ли с Келом в порядке. И, пребывая в неизвестности, очень страдала.

Притихшая и потерянная, она поднялась следом за мной в спальню, застала меня в самый разгар переодевания, и ничего не сказала, увидев, как я на рабочие штаны, в которые облачалась только во время генеральных уборок, пытаюсь натянуть темно-серую юбку, в тон скромной блузке.

Прервавшись на мгновение, я осмотрела ее поникшую фигуру и вздохнула.

– С Келом все нормально. Он быстро идет на поправку. Этот парень здоровее многих.

Несса встрепенулась и подняла на меня смущенный взгляд. Она не любила рассказывать о своей семье и я не знала, что у них там происходило, но начинала тревожиться. Ведь не просто так Несса столь отчаянно скрывала свою привязанность.

– Но куда же ты тогда собираешься? Неужели на свидание?

– Можно и так сказать, – уклончиво ответила я.

– Правда! – воодушевилась Несса – ее больше других было невыносимо мое звание старой девы. Хотя разговора об этом она никогда не заводила, признавая мое право самой выбирать свое будущее. И все же, даже намек на возможное изменение моего статуса ее безгранично радовало. Было лишь одно «но», заставившее Нессу нахмуриться, – мадам вновь вынудила тебя с кем-то встретиться?

– На этот раз инициативу проявила я.

В конце концов, это я предложила Йену покопаться в голове командора.

– А этот молодой человек… – Несса шагнула ко мне, желая продолжить разговор, но я ее перебила:

– Прости, опаздываю! Поговорим завтра. – выпалила я уже на ходу, с трудом застегнув юбку.

– Но Шана, зачем ты надела штаны? – она бросилась за мной в коридор. – И кто в таком виде отправляется на свидание?

– Свидание? – из гостиной тут же показалась голова Лиссы. – У кого свидание?

Стараниями навязчивой Нессы, утром меня теперь ждал допрос с пристрастием, но сейчас я об этом почти не думала.

Йен обещал ждать меня вечером в переулке недалеко от пекарни. Между зданием с цветочными двустворчатыми дверьми – «Цветочного дома», как называла его Лисса, и обувной мастерской.

Переулок этот как выходил на соседнюю улицу, так и петлял между домов, протянувшись вдоль обеих улиц и упираясь в набережную. Лучшего места, чтобы оторваться от преследования законников, невозможно было и желать.

Солнце едва зашло – на горизонте еще горела тонкая, красная линия, и фонари только начали зажигать. Поэтому улица утопала в мягком, уютном полумраке, рассеивал который теплый свет от витрин и окон.

Вечер выдался тихий и приятно прохладный. После изматывающей дневной жары, ощущать на коже легкий ветерок было настоящим блаженством. Вокруг царила атмосфера расслабленности и неги.

Сейчас следовало неторопливо прогуливаться под руку с кем-нибудь, беседуя о всяких незначительных, но приятных мелочах, а не отправляться на противозаконное дело.

Я завернула в неосвещенный переулок и увязла в густой темноте. Слабый свет с улицы не проникал в узкий проход между двумя зданиями. Цветочный дом имел три этажа и надежно скрывал от меня истончавшийся серп луны.

– Шани, – раздалось совсем рядом и плеча коснулась рука, – готова?

– Да. – сказала я, уверенная, что Йен спрашивает, готова ли я нарушить закон.

И едва подавила крик, когда он подхватил меня на руки и одним сильным толчком оторвался от земли. На мгновение сердце остановилось, чтобы забиться как ошалелое.

На крыше было куда светлее. Я смогла разглядеть самодовольную улыбку Йена, когда он легко приземлился.

– Ты… ты летать умеешь? – сипло спросила я, поняв о себе важное – кажется, я немного боялась полетов.

– Летать? – переспросил Йен, с недоумением глядя на меня. – Я всего лишь прыгнул. Это магия, Шани, ею можно усилить некоторые части тела…

Он осекся глядя на мое удивленное лицо.

– Ты правда не знала? У тебя же есть дар.

– Я не обучалась. – мне не хотелось говорить об этом сейчас. Время, место, да и настроение было неподходящим. – Но что важнее, тебе не кажется, что меня можно уже отпустить?

Мы находились на плоской крыше цветочного дома – самого высокого здания на улице.

Йен на мгновение задумался над моими словами и качнул головой:

– Не хочу. Когда еще мне выпадет такая возможность?

– Что?

Я хотела возмутиться, но его широкая, веселая и не обещавшая мне покоя улыбка, на мгновение лишила меня дара речи. А потом возмущаться стало уже бессмысленно.

По какой-то причине Йену нравилось перемещаться по крышам. Опасно балансировать на скатах или замирать на самом краю плоских крыш, рассматривая улицу внизу.

Мне были чужды такие развлечения. Я отчаянно цеплялась за Йена, молясь богине, чтобы его руки не устали раньше, чем мы окажемся на земле.

На мое счастье, дорога до управления выдалась неожиданно быстрой.

Когда Йен спрыгнул с крыши двухэтажного здания в короткий тупик, я, наконец, смогла выдохнуть с облегчением. А рук разжать не смогла. Пальцы свело судорогой.

Я определенно очень боялась летать, а теперь немного боялась еще и высоты.

Йен опустил меня на землю и удивленно замер, когда я не отпустила его, продолжая обнимать за шею.

– Шани, это все так волнительно… но давай сначала закончим с делами. – он погладил меня по плечу. – А после я с удовольствием упаду в твои объятья.

Я медленно разжала руки. Хотелось ответить ему что-нибудь колкое и обидное, но в словесных баталиях я была не сильна. Мне проще было приласкать нахала скалкой, чем унизить словами.

Впрочем, отмщенной я почувствовала себя через несколько мгновений. Когда потянулась к застежкам юбки. Йен переместился в лице и перехватил мои руки, едва я расстегнула верхнюю пуговицу из трех.

– Ты что делаешь? – ужаснулся он, озабоченно оглядывая пустой тупик. Будто бы за нами кто-то мог сейчас подглядывать.

– Хочу снять юбку. – озвучила очевидное. Я стряхнула его руки и решительно расстегнула следующую пуговицу.

Йен закрыл глаза ладонью.

– Но зачем здесь?!

– Я же не знала, что ты решишь по крышам путешествовать. А горожане все еще слишком остро реагируют на женщин в штанах.

– В штанах? – растерянно переспросил он и, услышав шуршание упавшей на землю юбки, осторожно, сквозь пальцы глянул на меня.

Его протяжный выдох и облегчение на лице, изрядно меня повеселили.

– Какого же ты обо мне мнения, если решил, что я пошла бы нарушать закон в одном белье?

Он не ответил. Света в тупике не хватало, но я была уверена, что он сильно покраснел.

Пока Йен восстанавливал душевное равновесие, я осторожно сложила юбку и спрятала ее за вбитым в землю, деревянным ящиком с навесным замком. Юбка была старой, но я надеялась, что смогу еще за ней вернуться.

Мы оказались между зданием городской стражи и имперской канцелярией. Прямо напротив нас расположился самый дорогой отель столицы, соседствовавший с рестораном, посетить который могли лишь избранные. И отель и ресторан имели два входа. Один вел на Тихую улицу, а второй на эту площадь. Поговаривали, что этими двумя зданиями владел один из приближенных императора.

И двери, ведущие на площадь, всегда запирались с заходом солнца, оставляя для посетителей один единственный вход. Ходили слухи, что это было сделано из-за каменных фигур, украшавших имперскую канцелярию. Будто бы пару раз в темноте впечатлительным леди привиделось, что они шевелятся. Несколько обмороков и скромный скандал заставили хозяина зданий изменить некоторые правила.

Раньше это казалось мне глупостью, но сейчас впечатлительность аристократок сыграла нам только на руку – на площади не осталось ни души. Рабочий день давно закончился и все, даже самые ответственные работники уже разошлись по домам…

– Командор точно здесь? – спросила я шепотом.

Вместо Йена мне ответит звонкий перестук копыт. К управлению неторопливо подъезжала карета.

– Мне пора. – сказал он. – Жди здесь.

Я не слышала, что он говорил кучеру, но тот без возращений позволил ему забраться на скамью рядом с собой и пустил двух красивых, каурых лошадей туда, куда ему указал Йен.

Они выехали за пределы площади, а через четверть часа карета вернулась, но правил ею уже Йен. В куртке возницы и в его фуражке.

Что стало с кучером, и жив ли он вообще, мне оставалось лишь гадать.

Не глядя по сторонам, Йен подъехал к ступеням городского управления и остановился. Он казался расслабленным, будто не человека собирался похитить, а выполнял обыденную, успевшую давно ему наскучить, работу.

Создавалось впечатление, что он ничуть не волнуется, в то время как я не могла найти себе места, от распиравших меня переживаний. В любое мгновение все могло пойти не по плану. По нашему дурацкому, рискованному плану…

Одна из створок дверей городского управления стражи медленно открылась, выпуская в теплый летний вечер, неторопливо перетекавший в ясную, звездную ночь, командора.

Спускаясь по ступеням, он не отрывал взгляда от бумаг, которые лежали в кожаной папке.

Скоро он скрылся за каретой. О том, что командор забрался внутрь, свидетельствовало легкое покачивание и довольный вид Йена. Он спрыгнул со своего места и легкой походкой подошел к дверце. Распахнул ее и бросил что-то внутрь.

В полумраке салона беззвучно и ослепительно вспыхнуло.

И Йен захлопнул дверцу. К тупику, в тени которого я пряталась, он подъехал неторопливо, притормозил и тихо велел:

– Забирайся внутрь.

Я безропотно подчинилась. Хотя в салон заглядывала с опаской.

Командор возлежал на одном из диванчиков. Бумаги из папки были живописно разбросаны по полу. Я старалась на них не наступать.

Карета тронулась. И мы с четверть часа просто ехали в тишине. В щель между шторами, короткими вспышками, проникал свет фонарей, освещая неожиданно расслабленное и умиротворенное лицо командора. Он дышал глубоко и размеренно, и, казалось, просто уснул после долгого и утомительного дня.

Остановились мы на тенистой аллее.

Свет фонарей путался в ветвях деревьев, оставляя на дороге причудливый узор.

– Нужно торопиться, – произнес Йен, забираясь в карету, – кучер будет ждать нас у дома командора.

– Ждать? Так ты с ним ничего не сделал?

На мгновение в салоне воцарилась оскорбленная тишина.

– Шани, за кого ты меня принимаешь? У меня, знаешь ли, есть талант ладить с людьми. Одна моя искренняя улыбка и пара золотых могут решить любой вопрос.

Поднимая завозившемуся командору температуру, я слушала о том, как Йен врал кучеру, что ему очень нужно поговорить с командором, и что это его последний шанс…

Во всей этой ситуации самыми убедительными казались не слова Йена, а золотые монеты.

Когда командор коротко застонал, а по виску его стекла капля пота, Йен размял пальцы.

– Приступим…

Больше ничего сделать он не успел. Дверца кареты распахнулась.

– Как же я вовремя. – промурлыкал магистр, оглядывая меня, Йена и раскинувшегося на сиденье командора. – Пунктуальность – важная черта джентльмена.

Я оцепенела, не зная, что предпринять. В голове крутилась только одна мысль – в сложившейся ситуации правдоподобную ложь просто не придумать.

– Вы все неправильно поняли. – сказала я, встретившись взглядом с магистром. В его глазах плескался такой дикий, неприкрытый восторг… От этого взгляда по спине прошлась холодная волна, я сжалась, гася порыв передернуть плечами. – На карету напали. Мы пытаемся оказать помощь…

В этой жизни я хорошо усвоила много уроков и один из них гласил «Ни в кое случае не сознавайся». Со смерти родителей я врала всем. Говорила, что сильная, что взрослая, что справлюсь. Что знаю, что нужно делать…

Что магии во мне чуть меньше, чем нисколько.

И сейчас, находясь в ужасе от происходящего, я врала. По привычке.

Йен все испортил. Не дожидаясь реакции магистра, он бросился вперед, между его пальцев что-то сверкнуло. Резкий и сильный магический всплеск в скромном пространстве кареты наполнил воздух предгрозовой свежестью.

Магистр хохотнул.

Йена отшвырнуло назад. Едва не задев меня, он врезался в дверцу и вылетел вместе с ней в кусты, на противоположной стороне аллеи.

– Я не сомневаюсь, юная госпожа, что на карету напали. – произнес магистр, забираясь в салон.

Места стало катастрофически не хватать.

– И мне интересно, какова цель нападения.

– Я не…

– Не лгите мне. – велел он сухо. Потянулся бледной рукой с длинными, худыми пальцами, к моему лицу. – Я хочу знать правду.

Раньше, чем магистр коснулся меня, его перехватил Йен, с силой сжимая хрупкое на вид запястье. Карета запоздало качнулась, принимая его вес.

– Не нужно ее трогать.

Я подалась назад и уперлась в Йена спиной. Стало спокойнее.

Несколько мгновений магистр просто смотрел, не пытаясь высвободиться. Потом рассмеялся.

– А вы мне нравитесь.

Веры его словам не было. Но магистр, будто желая доказать свое расположение, признался, что следил за Йеном со встречи в лазарете.

– Когда узнал, что ты навещаешь юную госпожу, – кивок на меня, – и подумать не мог, что вместо того, чтобы познавать друг друга, вы планируете похищение командора столичной стражи.

Не привыкшая к подобной деликатности, я не сразу поняла, что магистр имел в виду и не успела возмутиться.

Магистр просто не дал возможности в полной мере осмыслить сказанное им, и подался вперед, заставив насторожиться и меня, и Йена.

– Но… что ты ей внушил? – магистр не допускал даже мысли, что я помогаю добровольно.

Мне захотелось обернуться к Йену и особым, обвиняющим тоном, спросить: «И его ты назвал легкомысленным?». Но я сдержалась. Какая разница узнал магистр, что Йен альс сразу, или понял это только сейчас? У нас все равно появилось слишком много новых проблем.

– Послушайте, разве сейчас главное не узнать, зачем мы все это делаем?

Мой вопрос вызвал очередной неуместный смешок.

– Полагаю, так и есть. – согласился магистр. – Так зачем вы похитили этого человека?

– Чтобы спасти империю. – Серьезно ответила я. И приготовилась услышать смех.

Магистр не смеялся.

– Дай мне руку, – велел он, настойчиво протягивая ладонь, – и расскажи все.

Йен отпустил его запястье только для того, чтобы сжать бледные пальцы. Достаточно сильно, чтобы магистр болезненно поморщился.

– Проверяй меня.

И тогда магистр рассмеялся.

– Неужели я ошибся? Госпожа, это вы внушили что-то этому юноше?

– Не твое дело, – отрезал Йен и на всякий случай обнял меня за плечи, прижимая к себе. Он боялся, что магистр мог что-то со мной сделать через прикосновение, но я не понимала что. Неужели человеческое сознание настолько беззащитно и податливо, что его можно перекроить по своему желанию одним лишь мимолетным касанием?

Как и обещал, Йен рассказал обо всем что знал о забытых богах и планах одной из общин альсов. Говорил он быстро, не вдаваясь в подробности. Спешил закончить все раньше, чем командор очнется.

Магистр слушал не перебивая. И лишь когда Йен замолчал, задумчиво протянул:

– Звучит убедительно. Но откуда простому воспитаннику столько известно?

– Простому? – оскорбленно произнес Йен. – Да я был лучшим! И когда общины объединились, меня выбрали одним из трех избранных, что должен был пробудить сердце забытого бога. Да я…

Он неожиданно содрогнулся всем телом и застонал сквозь зубы.

Магистр неодобрительно цокнул языком.

– Не сопротивляйся, мальчик. Я не причиню вреда, просто хочу посмотреть.

– Отправляйся в пекло. – сквозь зубы прошипел Йен и дернул рукой, желая освободиться.

Тонкие и на первый взгляд бессильные пальцы мага, крепче сжали его ладонь, впиваясь ногтями в кожу.

– Отпустите!

Меня магистр проигнорировал, будто не услышал, продолжая смотреть на Йена, который дрожал уже без остановки.

Я сбросила руку Йена – слабый, жалобный звук, который он издал, отпуская меня, царапнул сердце, но я не обернулась. Попыталась оттолкнуть магистра и не смогла его даже коснуться. В дюйме от его плеча моя ладонь замерла и больше не могла сдвинуться, словно наткнувшись на стену.

– Магия, да? – голос дрожал от злости. – А я тоже кое-что умею.

Вспышкой пламени под ладонью, я надеялась лишь пробить магическую защиту и совсем не ожидала, что магистра швырнет назад и крутанет, бросив обожженным плечом на дверь.

Он выругался.

Йен дышал позади меня хрипло и тяжело. Воздух в карете стремительно нагревался.

– Я же просила отпустить.

Меня не обучали контролировать свою силу, я понятия не имела, на что на самом деле способна и в любое другое время это могло стать проблемой, но не сейчас.

У стихийных магов было одно весомое преимущество перед обычными магами – нашу силу взращивали мы сами. Магам воздуха и воды нужно было развивать концентрацию и учиться быть хладнокровными в любых ситуациях. Магам, чьей стихией оказалась земля – требовалась колоссальная сила. И только магам огня достаточно было прийти в ярость, чтобы превратить в пепел что угодно.

В разогретом воздухе короткими вспышками огня истлевали пылинки. Воздух выгорал раньше, чем успевал проникать сквозь проем выбитой дверцы. Дышать стало тяжело.

Я была в шаге от того, чтобы погубить нас всех и не знала, как это остановить. Пламя в моей крови вышло из-под контроля.

Затлела обивка под ладонью, которой я опиралась на сиденье.

– Магиня, – благоговейно прошептал магистр. – И ты скрывал ее!

Он бросил укоризненный взгляд мне за спину.

– Придется его убить. – сдавленно прохрипел Йен.

Неизвестно чем бы все закончилось, но командор спас ситуацию. Он зашевелился, застонал…

Только что я готова была противостоять альсу достаточно сильному, чтобы получить звание магистра и подобраться к правящей семье так близко, как не получалось у многих людей… Но когда командор завозился, я испугалась.

Момент был упущен. Мы все, не сговариваясь, посмотрели на него.

– Я помогу вам. – сказал магистр и одним легким касанием заставил командора вновь погрузиться в крепкий сон. – Во дворце об этом не должны узнать, но решить проблему надо.

Он перевел взгляд на меня.

– Вы со всем разберетесь, раз уж планировали. А я помогу.

– Нам не нужна… – попытался было отказаться от помощи Йен, но магистр не дослушал.

– Нужна. Ты не справился с простейшим внушением. Самым слабым из тех, которые я практикую. Думаешь, сумеешь сломить волю этого человека? Алан силен не только физически. Не тебе с ним тягаться.

Йен оскорбленно засопел, но спорить не стал. Он лучше других знал свои пределы и допускал, что эта вечерняя авантюра завершится провалом. Но по какой-то причине, согласился принять в ней участие.

И я надеялась, что той причиной была не я.

Магистр размял пальцы, совсем так же, как недавно это сделал Йен и деловито спросил:

– Итак, что вы хотели ему внушить?

Я сомневалась лишь мгновение.

– Чтобы он отозвал слежку за мной. И видел в нас союзников. И, не задавал вопросов, если мы обратимся к нему за помощью…

Магистр фыркнул, снисходительно покосившись на Йена.

– И ты рассчитывал, что справишься?

Тот угрюмо молчал.

– И еще, чтобы командор подал прошение о переводе моего брата в городскую стражу.

– Какой в этом смысл? Келэн талантливый юноша. Его ждет большое будущее в гвардии. Нет никаких причин… – магистр не договорил. Посмотрел на меня с пониманием. – Если желаешь, я не буду восстанавливать разрушенные этим дилетантом установки. Даже если Келэн останется в гвардии.

– И все же, – настойчиво произнесла я, – пусть отправит прошение.

Я хотела, чтобы у брата был выбор. Пусть он им и не воспользуется.

Даже понимая, что мы сейчас принуждаем командора, и это ужасно, никаких угрызений совести я не испытывала.

❂❂❂

Объяснять командору, который должен был совсем скоро прийти в себя, что случилось с каретой, выпало магистру. Йен, после общения с ним, был не в самой лучшей форме… в самой худшей из тех, что я видела, на самом деле.

Он тяжело выбрался из кареты и едва не рухнул.

Я успела его подхватить.

– Тебе больно?

Йен осторожно мотнул головой и поморщился.

– Физически со мной все в порядке. Но моя голова…

Я обернулась к магистру, который в это время озабоченно рассматривал уничтоженный салон. Кроме оторванной дверцы пострадали прожженная мною обивка и опаленные в некоторых местах стенки кареты.

– Надеюсь, вы тут со всем разберетесь. А нам пора.

Я понимала, что завтра я скорее всего пожалею о своей наглости, но какая разница? Завтра мне в любом случае придется о многом жалеть.

До особняка герцога Оркена мы добрались с трудом. Йен старался идти сам, но то и дело заваливался в разные стороны. Если бы не закалившая меня работа в пекарне, далеко от кареты, аллеи и магистра, мы бы не ушли.

Особняк герцога оказался величественным, двухэтажным зданием из темного камня. С витражными окнами на первом этаже и ажурным балкончиком на втором. Несмотря на свой изящный вид, дом оказался удивительно небольшим. Без сада. Зажатый между такими же красивыми и дорогими, но будто игрушечными домиками.

Если бы по этой улице довелось пройти человеку, не знающему, сколько здесь стоит земля, он никогда бы не подумал, что в этом месте могут жить влиятельные и богатые аристократы.

Это место больше подошло бы зажиточному дельцу, не обделенному хорошим вкусом.

Молоточек в форме львиной лапы оказался увесистым и прохладным. И гулко стукнул об металлическую пластину.

Йен тихо застонал. Он почти висел на мне, обнимая за плечи ослабевшей рукой. Противостояние магистру далось ему очень непросто.

– Громко? Прости.

– За что ты извиняешься? – глухо спросил он. – Это мне стоит просить у тебя прощения.

– Что?

Дверь открылась и я не узнала о чем он говорил. Отказавшись от помощи, под ошалевшими взглядами прислуги, Йен махнул рукой на лестницу.

– Нам туда, Шани.

Я не стала спорить с ним перед всеми, хотя рассчитывала сдать его на руки слуг и вернуться в пекарню. Время шло непозволительно быстро. Совсем скоро, впечатлительная Несса начнет за меня волноваться…

Две служанки следовали за нами по пятам. Одна выглядела искренне встревоженной, другая вызывала у меня смутную неприязнь. Оставлять Йена в столь беспомощном состоянии на попечение слуг очень быстро перестало казаться хорошей идеей.

На втором этаже Йен указал на одну из дверей.

Я втащила его внутрь и, прежде чем захлопнуть дверь перед носом у служанок, бросила через плечо:

– Вас позовут.

Над ухом раздался тихий смешок.

– Ты такая властная. Мне нравится.

Шторы были еще не закрыты и в покои проникал свет от уличных фонарей. В полумраке я довела Йена до постели, и с облегчением опустила его на покрывало. Он так и остался лежать, раскинув руки в стороны.

Я склонилась над ним, опираясь коленом о кровать. Йен попытался открыть глаза, но смог только прищуриться.

– Выглядишь неважно. – сообщила я.

– Мои мозги превратили в кашу, Шани. Поверь, сейчас я выгляжу даже лучше, чем должен был бы.

Я догадывалась, что произошло и понимала, что он сейчас совершенно прав. Насильное вторжение в сознание, когда жертва знает, что происходит и активно сопротивляется, как правило, ничем хорошим не заканчивается. О менталистах альсов столько страшилок было придумано, что запрет на ментальную магию приняли с большой радостью.

– С тобой ведь все будет в порядке? – я легко коснулась его щеки пальцами, готовая не реагировать на любое ехидное замечание, какое только могло последовать.

Йен не стал острить, он повернул голову так, чтобы прижаться щекой к моей ладони и вздохнул.

– Обязательно. Если останешься сегодня со мной.

– Что?

– Мне очень плохо, Шани, я не хочу, чтобы ты уходила.

Он больше не шевелился. Даже глаза закрыл.

Выбор оставался за мной. Я могла согласиться и провести здесь ночь, а завтра разбираться с последствиями, или могла прямо сейчас уйти. И оставить Йена одного. В таком состоянии.

Я знала, что он не притворяется. Видела, как Йен ведет себя, когда ему плохо или больно – старается не шевелиться и дышать как можно реже. Будто, если он затаится, боль не заметит его и уйдет.

И сейчас он едва дышал.

Йен не сопротивлялся, когда я стягивала с него сюртук и жилет. Тихо хохотнул, когда расстегнула две верхние пуговицы на его рубашке. И сразу же пожалел о приступе своей беспечной веселости.

– Проклятье, – простонал он, справившись с острой вспышкой головной боли, – лучше бы в меня еще раз нож воткнули. Ненавижу ментальную магию.

– Еще раз? – обеспокоенно спросила я, прекратив стягивать с него ботинки. – Тебя ранили?

– Разумеется. С моим образом жизни, было бы странно, не случись что-то такое пару раз.

Он заохал, когда я помогла ему приподняться и переместиться под одеяло. И ухватился за мою руку.

– Ты ведь не уйдешь?

Я уже видела заголовки будущих газет, представляла, как буду объяснять все высоконравственной мистрис и отбиваться от вопросов любопытной Лиссы…

– Я об этом еще пожалею. – произнесла я.

И осталась.