Призраки стекла

Глава 16

Уитни Дарлинг

— Куда мы едем? — спросила я, когда Мерседес свернул на очередную усаженную дубами дорогу.

— Я тебя похищаю.

В животе у меня зародилось восхитительное напряжение при воспоминании о том, на что он намекал.

— Ты хочешь похитить свою жену?

— Это становится традицией.

— Куда мы едем, Эфраим?

— Боюсь, это секрет.

— Расскажи мне.

Его пальцы сжались на моем колене.

— Куда-то в уединенное место.

Яркий лунный свет проникал сквозь окна машины, заливая салон холодным серебром. Мы ехали уже полчаса, в основном в тишине. Но энергия была оглушительной, подавляющей, заставляя мою грудь вздыматься и опускаться от тревожного дыхания. И с каждым мгновением кайф от шампанского, которым я была окутана, постепенно ослабевал, пока я не превратилась в комок нервов.

Я знала, что нам придется уйти со свадьбы вместе. Хотя бы для того, чтобы сохранить видимость. Насколько можно было судить, мы с ним поженились, потому что сами так решили. А не потому, что нас шантажировали.

Насильственный брак между двумя старейшими семьями Саванны стал бы скандалом века. Никто не должен был узнать.

Но это.

Это напряжение было невыносимо.

— Эфраим.

— Расслабься.

Я кивнула, пульс резко участился.

— Мы только что устроили фальшивую свадьбу. А ты говоришь мне расслабиться.

Его губы скривились в ленивой, забавной улыбке.

— В том, что мы сделали, нет ничего фальшивого. Еще одна традиция, к которой ты должна привыкнуть.

Мои губы разошлись, но я не смогла вымолвить ни слова. Почему он выглядел таким самодовольным?

Неужели он планировал это с самого начала?

Неужели это действительно была идея Алистера?

Неужели Эфраим обманул меня? Это было бы очень похоже на него.

Он усмехнулся.

— Не начинай придумывать тревожные истории в своей голове. Я в такой же ловушке, как и ты. Просто планирую воспользоваться этим в полной мере.

— Я не сочиняю сказки.

Он приподнял бровь.

Я закатила глаза.

— Эфраим, скажи мне, куда мы направляемся.

— Я скажу тебе. Но за это придется заплатить.

— Прости?

— Ты меня слышала.

— Какая цена?

Его бедро сильнее прижалось к моему за мгновение до того, как его руки обхватили мою талию, и он одним мощным движением переместил меня на свои колени.

Я завизжала и толкнулась в его грудь, но тут он пальцами вцепился в мои волосы и схватил меня за затылок.

Его губы впились в мои с голодной, дикой энергией человека, долгое время лишенного воды, а я была прохладным источником в пустыне. Его язык прошелся по моим губам, и он застонал в глубине своей груди, и этот стон отдался в кончиках моих пальцев.

Острая щетина его бороды больно тёрлась о мой подбородок. Но мне было все равно.

От него пахло шампанским, а на вкус он был похож на виски.

Его сердце билось под моими ладонями в такт с моим собственным, и я закрыла глаза, погрузившись в пьянящий ритм.

И вдруг он резко отстранился.

Ошеломленная, я смотрела ему в глаза и прикоснулась дрожащим пальцем к губам.

— Мы едем в Офелию, — сказал он хрипловато.

Я задохнулась.

— В башню?

Он кивнул и осторожно вернул меня на сиденье.

— Эфраим.

— Там мы сможем уединиться. Тебе нужно время, чтобы осмыслить прошедшие недели. Нас никто не побеспокоит. И там красиво.

— Уверенна, что все именно так, — прошептала я.

— Моя яхта ждет, чтобы переправить нас. Мы будем на причале меньше чем через десять минут.

Остров Офелия. Уединенное место, где родители Эфраима, как известно, уединились вместе. Это был свадебный подарок его отца матери. На острове возвышалась пятиэтажная каменная башня, которую можно было увидеть только с лодки. Местные жители называли это сооружение замком, и вокруг острова ходило множество потусторонних легенд.

Но для Эфраима он был реальным и очень личным.

Рай его родителей.

И последнее место, где их видели живыми вместе.

Я смотрела в окно, стараясь, чтобы сердцебиение замедлилось. Мое тело гудело от поцелуя Эфраима. В голове роились мысли.

Куда он мог меня отвезти.

Почти куда угодно.

А он выбрал Офелию.

Ожидал ли Эфраим, что сегодня между нами что-то произойдет?

А я?

Мы будем одни. Кроме персонала, конечно.

Абсолютное уединение.

Абсолютная изоляция.

Неужели он хотел меня соблазнить?

Я сжала бедра и прижалась спиной к кожаному сиденью. Если этот поцелуй был хоть каким-то признаком, то мне потребуются вся сила воли, чтобы не потерять голову. Но хотела ли я этого?

Машина остановилась перед длинным частным лодочным причалом. В дальнем конце причала ждала белая яхта, неоново-голубые огни которой светились в темноте. Через несколько минут я сошла с деревянного причала на борт судна. Мой взгляд остановился на имени «Констанс», выведенном величественным шрифтом на заднем борту.

Констанс. Мать Эфраима.

Яхта была слишком новой, чтобы отец Эфраима мог купить ее и дать ей имя.

Нет, это сделал Эфраим.

Мое сердце болело за него.

Его широкая рука легла мне на спину, и он повел меня вперед по узкой лестнице на палубу.

— Через двадцать минут мы будем на месте. — Его взгляд смягчился. — Ты, наверное, устала?

— Нет. Мне слишком любопытно.

Его губы дрогнули.

— Любопытно.

— Никогда не была на Офелии.

— Я прекрасно это знаю.

— Внутри башни все так впечатляюще, как говорят?

— Об этом ты будешь судить сама. Моя мать так считала.

Я смотрела на узкий канал и черный, колышущийся океан за ним.

— Я не собираюсь спать с тобой, Эфраим. Это все слишком усложнит.

— Ты не будешь делать ничего, чего не хочешь, жена.

— Я хочу, чтобы ты не называл меня так.

— Но это правда.

— Это деловое соглашение.

— А разве не все браки деловые?

— Нет. — Я подняла на него глаза. — Нет, это не так.

Лодка зарычала под нашими ногами, когда двигатель заработал. Между нами воцарилась тишина, пока мы удалялись от берега в бесконечную черноту.

Я не знала, что именно ожидала там найти, но остров Офелия оказался совсем не таким, как я себе представляла. Конечно, была полночь, и лунный свет отбрасывал длинные тени на усеянный пальмами ландшафт и высокую каменную башню, увитую плющом.

Эфраим объяснил, что первоначально она была построена эксцентричным шотландским иммигрантом, который хотел почувствовать себя как дома, поэтому в ней ощущается явный средневековый дух. Когда-то она использовалась в качестве форпоста во время гражданской войны, затем некоторое время функционировала как маяк, а в начале XX века была куплена и отреставрирована Карнегами. Но когда открылся клуб Jekyll Island Club, семья пренебрегла им, отдав предпочтение новой светской жизни. Здание простояло пустым более пятидесяти лет, пока один архитектор не оживил его и не продал отцу Эфраима.

Я смотрела на башню Офелии. Это потустороннее место напомнило мне сказку о Рапунцель. Отдельно стоящая круглая каменная башня, окруженная садами. И на ближайшие несколько дней мне предстояло стать девой, запертой внутри.

Интерьер и обстановка были удивительно современными, больше похожими на курорт в Майами, чем на холодный музей. В общем зале висели огромные черно-белые портреты родителей Эфраима. Гладкие диваны цвета шампанского делили комнату на уютные зоны отдыха, окруженные высокими бежевыми колоннами и подвесным потолком, освещающим помещение теплым рассеянным светом. Позолоченные зеркала и длинные льняные драпировки излучали роскошь, а большие кашпо с экзотическими деревьями оживляли пространство.

— Это потрясающе, Эфраим.

Я медленно кружилась, рассматривая все мелкие роскошные детали.

— Как будто мы находимся за тысячу миль от всего.

— С возвращением, мистер Каллаган. Миссис Каллаган, поздравляю вас со свадьбой. Из смежного коридора вошла женщина в приталенной серой блузке и юбке-карандаше.

— Спасибо, миссис Смит, — сказал Эфраим. — Рад видеть вас снова. Моя жена взяла фамилию Каллаган-Дарлинг. Все женщины Дарлингов сохраняют свою фамилию.

— Это старая традиция, — быстро сказала я, заметив красные пятна, расцветающие на лице женщины.

— Простите, миссис Дарлинг. Я не знала. Я миссис Смит, экономка в Офелии. Если вам что-нибудь понадобится, я или персонал позаботимся об этом. — Она указала на мое платье. — В данный момент, я уверена, вы хотели бы осмотреть свою комнату.

Я кивнула.

— Да, пожалуйста.

Миссис Смит повернулась, собираясь меня проводить, но Эфраим прочистил горло, заставив ее остановиться.

— Сегодня мы сами найдем дорогу, спасибо.

Экономка снова покраснела. На этот раз чуть глубже.

— О. Да, конечно, мистер Каллаган. В вашей комнате есть различные прохладительные напитки. Все, что вам может понадобиться.

— Спасибо. Спокойной ночи. — Эфраим взял меня за руку и повел мимо краснеющей женщины к самому внушительному из трех альковов, ведущих из общего зала. Мы подошли к небольшому лифту с латунными дверями и старинной лепниной по всему периметру.

Это было тесное помещение, достаточное для шести человек, стоящих вплотную друг к другу. Внутри были только зеркала, даже на потолке, и светлый мраморный пол с эмблемой Каллагана в центре. Эфраим нажал цифру пять на панели управления, и лифт с жужжанием пришел в движение.

— Мы на самом верху. В ясную ночь вдали видны огни Дарлинг-Хауса.

Я кивнула, не зная, куда смотреть. Наше отражение сверкало со всех сторон.

Мое белое платье, обнаженные плечи. Его черный смокинг, растрепанные ветром волосы. Он смотрел вперед, выглядя расслабленным. Но этот мускул на его челюсти.

Когда лифт остановился, и двери распахнулись, открыв роскошную, залитую лунным светом комнату, я издала дрожащий вздох. Спальня.

Мы прибыли прямо в спальню.

Он подтолкнул меня рукой, лежавшей у меня за спиной, и я ступила на плюшевый ковер. Два дивана стояли напротив друг друга в уютной зоне отдыха у двери.

В другом конце комнаты изящное черное изголовье венчало большую кровать. Атласные пледы и меховое одеяло придавали ей роскошный вид, и я поняла, как сильно устала и как прекрасно было бы забраться под простыни.

— День был долгим, — сказала я, ненавидя дрожь в своем голосе.

Эфраим подошел к встроенному шкафу.

— Я привез для тебя несколько вещей. — Он достал из ряда одежды черную кружевную ночную рубашку и перекинул ее через спинку дивана.

— Это очень мило с твоей стороны. Спасибо, что позаботился о моем обустройстве. — Мой желудок подпрыгнул, когда его глаза сузились от удовольствия.

— Мы живем в одной комнате, Уитни.

Я выпрямилась.

— Ты боишься, что правда станет известна, если мы этого не сделаем?

Он покачал головой.

— Наша конфиденциальность на Офелии абсолютна. — Он сделал шаг ко мне, оставив кружевное белье позади себя. — Мы живем в одной комнате, потому что женаты. — Он вскинул бровь. — И потому, что я знаю, что мы оба этого хотим.

Мои щеки запылали так сильно, что заалели.

— Ты слишком самоуверенный осел, Эфраим Каллаган.

— Может быть. — Сказал он хрипло. — Но я не ошибаюсь.

Я хотела отступить. Отвернуться от него, когда он подошел ближе. Но не могла. Я была прикована к месту.

— Ты прикусила губу, жена.

Я скрестила руки.

— Не называй меня так.

И тут его руки легли мне на талию, мягко толкнув меня назад, пока мои плечи не прижались к прохладной каменной стене. Его взгляд так пристально искал мой, что я не могла отвести его.

— Уитни, будь здесь. Со мной. — Его голос прозвучал глубоко в груди, как гром над болотом, заставив мое сердце заколотиться. Его губы впились в мои, жестко и требовательно.

Комната загудела подо мной, как лодка, накренившаяся на волне. Мои колени подкосились, и я прижалась к нему, словно он был единственным твердым предметом в океане ночи.

Он пальцами впился в мою кожу и углубил поцелуй, языком раздвинув мои губы и заставив впустить его. Удовольствие затрепетало и закрутилось спиралью по моим конечностям, вызвав дрожь.

Он поднес губы к моему уху.

— Скажи мне остановиться.

Я заставляла свои губы сформировать слова. Но они не хотели.

Я должна была.

Но не могла этого сказать.

Мои кулаки вцепились в ткань его рубашки, и очередная тревожная дрожь сотрясла мое сердце. Я подняла взгляд на него.

— Не надо.

Он напрягся, и на мгновение мне показалось, что он собирался отстраниться.

Но потом он зарычал и притянул меня к себе, положив одну руку мне на спину.

— Не останавливайся, — простонала я.

Он поднял меня на руки и, крепко прижав к себе, отнес на кровать. Опустив на ноги, он развернул меня, перебирая пальцами шнуровку, идущую по спине моего платья.

Он прижимался губами к моему плечу, к шее, проводя восхитительные поцелуи вверх и вниз, и к тому времени, когда платье превратилось в лужицу цвета слоновой кости на полу, моя грудь поднималась и опускалась от беспокойного, неровного дыхания.

Он ласкал мои плечи нежными, как перышко, касаниями, затем перешел на спину, провел по талии, по тонкой ткани трусиков, по изгибу попы. Он притянул меня к себе и обхватил сзади, так что его большие руки прошлись по моему животу, а затем выше, обхватив мою грудь, он припал губами к моей шее.

Искры белыми молниями пронеслись под моей кожей, и я со стоном прильнула к нему.

— Уитни Дарлинг.

Я повернулась и прижала руки к его груди. Его сердце билось, как будто он пробежал милю, и на мгновение я вспомнила тот день, так давно, на пляже, когда он погнался за мной, поймал и впервые поцеловал.

Но он уже не был тем молодым человеком.

Он был моим мужем.

Я вздрогнула и посмотрела на него, изучив очертания его идеального лица, о котором мечтала и пыталась забыть. Под смокингом он был широкоплечим, с мускулистыми руками и узкой талией, спокойный, неподвижный.

Он ждал моего слова.

Лунный свет струился через окна, залив нас серебром. Эбеновые волны волос обрамляли его лицо, а глаза светились страстью и чем-то еще более темным. Мой взгляд упал на его припухшие губы.

Если бы я попросила его об этом, он бы ушел.

Если я скажу слово, все это прекратится.

— Займись со мной любовью, — прошептала я. — Пожалуйста.

В его глазах сверкнул опасный огонек.

— Эфраим, я твоя.

Мои глаза распахнулись, едва сфокусировавшись на белом солнечном свете, разлитом по деревянным панелям.

Я была обнажена.

По моей коже побежали мелкие мурашки, разбуженные прохладным утренним воздухом, вызвав в памяти другой вид дрожи. Я провела языком по нижней губе. От нахлынувших эротических воспоминаний дрожь удовольствия пробежала по всему телу до пальцев ног.

Мускулистая рука Эфраима лежала на моей талии, и его мягкое дыхание щекотало тонкие волоски на затылке.

В памяти пронеслись воспоминания о прошедшей ночи: его волосы между моих пальцев, его томные поцелуи, которые он оставлял на моей шее, на жемчужинах, на груди, спускаясь все ниже и ниже, пока не попробовал на вкус, не подразнил и не наказал каждый сантиметр меня самой восхитительной, самой изысканной пыткой.

Пока, наконец, не освободил меня. И за мгновение я избавилась от тоски, которая сопровождала каждый день, проведенный в его отсутствии.

В это мгновение я была целой. Удовлетворенной.

И сегодня утром мое желание вернулось. Сильнее, чем прежде.

Теперь я точно знала, что значит принадлежать Эфраиму Каллагану душой, телом и разумом.

Я прикоснулась к рядам жемчуга, по-прежнему обвивавшим мою шею. Ожерелье было единственной вещью, которую он не снял с меня прошлой ночью. Теперь длинная нить небрежно лежала на подушке, золотая застежка блестела в утреннем свете. Мой взгляд сконцентрировался на маленьких подвесках, на самом маленьком из которых были выгравированы инициалы: УДП.

Джулия. Уильям. Кто такой «П»?

— Ты проснулась. — Его шепот прошелестел у моего плеча, и он крепче прижал меня к себе.

Я повернулась, чтобы посмотреть на него.

Его волосы были в диком беспорядке, а челюсть покрывала густая щетина.

— Жена.

— Муж. — Я провела пальцами по его груди, ощутив под кончиками уверенный, сильный стук его сердца.

Я изучала мелкие детали его сурового лица, ища под ним молодого человека, того самого, с которым выросла, бегала по берегу реки, беззаботная и счастливая. Пока все не изменилось.

— Знаешь, я столько раз наблюдала за тобой по ночам. Я видела, как ты спускаешься к лодочному причалу и исчезаешь на болоте в одиночестве. Что ты ищешь там, в темноте? Призрака?

Эфраим не ответил, только провел пальцем по тыльной стороне моей руки, его прикосновение было таким легким и нежным, что я почти не почувствовала его.

— Что бы ты спросил у Сета, если бы нашел его призрак? Что бы ты сказал моему брату?

Он вздохнул с покорным видом, затем заправил прядь волос мне за ухо.

— Я бы сказал ему, что сдержал свое обещание.

— Обещание?

— Я поклялся, уже после того, как его унесло течением, что буду защищать тебя. Что буду присматривать за тобой. Всегда.

— Полагаю, с моего разрешения или без него.

Он усмехнулся, немного расслабившись.

— Очевидно.

— Вполне очевидно, учитывая, что я проклята и все такое.

— О, я знал об этом задолго до любого проклятия, Уитни Дарлинг. — Он перекатился на меня сверху, опираясь на предплечья и зажав меня между своими твердыми бедрами. — Я всегда знал, что ты станешь для меня и смертью, и жизнью.

Он приподнял мой подбородок, когда его губы встретились с моими, и сильная рука обхватила меня в отчаянном, крепком объятии. Его поцелуи нашли мою шею, щетина его бороды была болезненно приятной на моей прохладной коже. Затем он зарычал, опускаясь ртом к моей груди.

— Я тоже буду беречь тебя, Эфраим, — я провела пальцами по его волосам и по мускулистой спине, притянув его ближе, когда в моем центре вновь расцвело желание. — Я здесь. Теперь я здесь.

Он снова зарычал и зарылся лицом в мой мягкий живот, спускаясь горячими поцелуями вниз, нежное щелканье его языка посылало волны наслаждения, пересекающие меня и обволакивающие мое сознание, пока не осталось только его тепло, давление его больших рук и восхитительные, уверенные движения его пальцев.

И наконец, когда мое тело задрожало на краю беспамятства, он встретил меня там, его бедра двигались в такт с моими, в нестерпимой, отчаянной страсти. Выше, быстрее, грубее. Наше дыхание участилось, и кровать застонала, как и плещущийся за окном океан.

— Я люблю тебя, Эфраим, — прошептала я, слишком тихо, чтобы он мог услышать, и мы вместе рухнули в туманную, залитую солнцем тишину.

Расслабившись так, что я даже не подозревала, что это возможно, я сидела на кровати и смотрела, как Эфраим натягивал черные джоггеры. Мышцы его спины и рук перекатывались от движений.

Он подмигнул мне, вызвав новый румянец.

— Соломон рассказал мне одну историю вчера вечером, — сказала я. — Перед самым отъездом.

— Я полагаю, она была интересной.

— Ты когда-нибудь слышал об исчезновении человека в Дарлинг-Хаусе? Давным-давно.

— Исчезновении?

— Богатого и влиятельного человека. Это было загадкой на протяжении десятилетий. Наверное, и сейчас. Только сейчас это уже никого не интересует.

Он покачал головой.

— Вряд ли в такой одержимой прошлым семье, как ваша, забыли бы подобную историю. Были ли еще какие-нибудь подробности? Имя, например?

— Соломон сказал, что это произошло на вечеринке, и это был последний раз, когда его видели. Он исчез. Никаких следов.

Эфраим несколько мгновений молчал.

— Если предположить, что Соломон не был пьян и не дразнил тебя, то Дарлинг-Хаус находится на реке. Кто бы это ни был, он слишком много выпил, потерял рассудок, и его унесло течением.

У меня в голове промелькнула картина гибели Сета. Как быстро его утащило под воду. В одно мгновение он был там, а в следующее исчез.

— Я уверена, что ты прав.

Эфраим кивнул и натянул черную облегающую футболку.

— Но меня не покидает ощущение, что здесь есть что-то еще.

— У меня есть связи в Историческом обществе. Я договорюсь о встрече, и ты сможешь играть в Нэнси Дрю, если хочешь. — Он подошел к кровати. — Все, что я знаю, это то, что прошлая ночь, — он сделал паузу, приподняв мой подбородок, чтобы я встретилась с ним взглядом, — прошлая ночь была потрясающей. И я бы ничего не изменил.

— Все еще парю, — прошептала я, смущенно улыбнувшись.

Он поцеловал меня в лоб и выпрямился.

— Пойду проверю, как там дела внизу. Принести тебе латте?

Я кивнула.

— Я буду готова осмотреть Офелию к тому времени, как ты вернешься.

— О, жена. Не думай, что у меня есть намерение в ближайшее время покинуть эту кровать.

Я рухнула обратно на подушки, наблюдая за тем, как Эфраим прошел через комнату, а затем скрылся в лифте.

Я вытянулась, позволив жизни расцвести в пальцах рук и ног.

Вчера я проснулась Уитни.

Сегодня я была Уитни Каллаган-Дарлинг. Женой Эфраима.

— Жена, — прошептала я и потянулась вверх, чтобы коснуться нити жемчуга на шее. Я ослабила застежку и сняла ожерелье, рассеянно рассмотрев его, пока в голове складывалось понимание того, что я сделала.

Секс с Эфраимом. Нет, занятия любовью с Эфраимом перевели нашу ситуацию из разряда сложных в разряд нерешаемых. Я больше не могла представить, что времени и расстояния будет достаточно, чтобы приглушить чувства, которые я испытывала к нему, или тот потусторонний магнетизм, который существовал между нами.

О чем он думал сейчас? Неужели воспоминания о прошлой ночи заставили его учащенно дышать? Возбуждали его? Сердце колотилось при мысли о том, что наши тела будут двигаться вместе?

Хотел ли он удержать меня?

Вчера вечером он сказал, что этот брак для него не более чем деловая сделка. Это был контракт, на который он согласился. Собирался ли он соблюдать его?

Продлится ли этот брак всего год?

Планировал ли он уехать в Нью-Йорк и оставить меня одну управлять Darling Glass?

Все эти вопросы нужно было задать еще до того, как я позволила ему отнести себя в постель.

Он сделал то, что обещал. Спас мою семью от потери всего. И он всегда будет защищать нас. Он сделает все необходимое, чтобы уберечь Дарлингов и сохранить наше наследие, пока дышит.

Но я не была наследием. Я не была величественным домом на берегу моря.

Я была женщиной. Человеком. Дарлинг.

Формально, он ничего мне не должен, давал он обещание моему брату или нет.

Даже после прошлой ночи.

Вздохнув, я взяла ожерелье и, соскользнув с кровати, направилась в ванную.

Это была симпатичная комната с застекленной душевой кабиной из белого мрамора, ванной на когтистых лапах в углу и изящной раковиной, вмонтированной в столешницу старинного серванта. Над раковиной висело большое позолоченное зеркало, в котором отражался солнечный свет, проникавший в окно над ванной.

Я включила горячую воду и дала теплой жидкости стечь по рукам, а затем наклонилась, чтобы побрызгать на лицо.

Затем закрыла глаза и сделала глубокий, успокаивающий вдох.

С кровати раздался звонок моего мобильного телефона. Скорее всего, это была Исла. Она сказала мне на свадьбе, что позвонит узнать, как у меня дела сегодня утром.

Я потянулась за полотенцем.

В комнате стало холодно.

По спине пробежал резкий холодок.

Я прижала полотенце к глазам.

Не смотри.

Не смотри, и все пройдет.

Уходи.

Уходи.

Уходи.

Нежный вздох пощекотал мне ухо. Ледяной холод.

Я замерзала. Кровь стучала в ушах.

Не смотри. Не смотри. Не смотри.

Ледяной кончик пальца прошелся по моей обнаженной шее.

Я закричала, отшатнувшись в сторону. Мой взгляд упал на зеркало.

Женщина в белом стояла позади меня. Джулия. Такой чистой я ее никогда не видела.

Ее глаза были пустыми, зияющими черными дырами на бледном лице. Светлые волосы рассыпались по плечам в беспорядке растрепанных локонов. Белое атласное платье было разорвано, ниже талии расцвело красное пятно, которое пунцовым водопадом стекало к ногам. Ее длинные пальцы впились в ткань у вздувшегося живота.

Ее рот открылся, как будто она хотела заговорить, но слова не шли.

Она шагнула ко мне, протянув дрожащую руку в мою сторону.

Я снова закричала и повернулась к ней лицом.

Но там ничего не было.

Я снова повернулась к зеркалу.

Ничего.

Джулия исчезла так же внезапно, как и появилась.

Сердце заколотилось головокружительным стаккато, и я, спотыкаясь, вернулась на кровать, подтянув под себя ноги, подальше от края матраса.

Что произошло? И почему Джулия сейчас здесь?

Мой взгляд вернулся в ванную, и дыхание перехватило в горле.

Там, на мраморном полу, осталась ярко-красная капля крови.