Призраки стекла

Глава 21

Уитни Дарлинг

Что-то разбудило меня.

Я лежала в постели и прислушивалась, напрягая мышцы и боясь открыть глаза.

У меня было смутное ощущение, что раздался какой-то шум, похожий на резкий стук тяжелого предмета, ударившегося об пол, или громко захлопнувшуюся дверь. Я напрягала слух, ожидая другого звука, еще одного проявления хаоса в моем мире.

Затаив дыхание, я присмотрелась в попытке что-то разглядеть сквозь черную завесу ресниц. С края кровати, в нескольких сантиметрах от моего лица, на меня смотрела пара круглых глаз.

Я отпрянула назад, наполовину перекатившись, наполовину перепрыгнув через Эфраима.

Не успела я встать на ноги, как его руки обхватили меня, защищая от этой твари.

Я выглянула через его массивное плечо. Мои глаза сфокусировались в бледном лунном свете, и мой крик растворился в вымученном смехе.

— Перси.

Мой племянник стоял рядом с кроватью, его пижамная рубашка была измята, а под мышкой он держал потрепанную книгу.

— Перси, ты в порядке? — спросила я.

Он кивнул.

— А ты?

— Если не считать сердечного приступа.

Нижняя губа мальчика задрожала.

Эфраим ухмыльнулся и опустил руки. Я заставила свой пульс замедлиться, когда Перси переполз через Эфраима ко мне на колени.

— Тебе приснился плохой сон?

Он покачал головой и протянул мне книгу обеими руками.

— Я пошел на горшок, а это лежало на полу возле твоей комнаты.

Я взяла потрепанный кожаный томик.

— Это было мило с твоей стороны.

— Тетя Роза сказала, что я обязательно что-нибудь найду, а когда найду, то сразу же уберу. Это ваше?

Я посмотрела на обложку. Это была копия «Одиссеи».

Нет, это был тот самый экземпляр «Одиссеи», который упал на пол в кабинете Алистера в ту ночь. Только теперь сверху страниц торчал маленький клочок бумаги, похожий на закладку. Я открыла книгу на отмеченной странице и повернула ее под углом к яркой полоске лунного света, проникающего из окна. Тонкая черная линия чернил подчеркнула один отрывок.

Эфраим наклонился ближе.

— Спишь, Пенелопа, печалью себе истерзавшая сердце? Легкоживущие боги тебе запрещают, царица, плакать и мучиться горем. — Глубокий, торжественный гул его голоса заставил меня пожелать, чтобы он продолжал читать.

— Пенелопа. — Я провела пальцем по этому слову.

— Это ваше? — спросил Перси, наполовину зевнув и потерев глаза.

— Полагаю, это принадлежало дедушке Алистера. А до этого еще одному Дарлингу. В любом случае, она старая. Я позабочусь о том, чтобы она вернулась на свое место.

Я притянула его к себе и тепло обняла.

— Ложись спать, милый. Утром мы еще поговорим. — Я проводила его до двери и смотрела, как он идет по коридору в свою спальню.

Когда я обернулась, меня привлекло мерцание света за окном. Дождь прекратился, и в темноте плясало отчетливое оранжевое пятнышко. Что может отбрасывать крошечный свет на болото в такое время? Я перевела взгляд на освещенные луной очертания стекольной мастерской вдалеке. Свет шел оттуда.

Загорелся второй огонек. Потом еще один, каждый из них — одинокое оранжевое пламя в черноте. Свечи.

Кто-то был в стекольной мастерской и зажигал свечи свечами.

— Эфраим.

— К твоим услугам, жена, — многозначительно протянул он.

— Кто-то есть в стекольной мастерской.

Он сел.

— Что?

— Они зажигают свечи. Что, если они хотят устроить пожар?

Он откинул одеяло и натянул свитер, который оставил на стуле у кровати, а затем сунул ноги в пару кожаных топсайдеров.

— Уитни, помоги мне. Оставайся в доме. Там проходит газовая линия.

— Ты не можешь пойти один. Мы должны позвонить в полицию.

— Звони. Но я не собираюсь сидеть сложа руки и позволить тому, кто там находится, уйти. Если они увидят свет фар на дороге, то сразу же бросятся бежать. — Он взглянул на часы. — Сейчас три часа ночи.

Он открыл шкаф и нажал несколько кнопок на сейфе, затем достал пистолет и засунул его сзади за пояс штанов.

— Эфраим. Пожалуйста. По крайней мере, подожди, пока полиция не подъедет поближе.

Он взял телефон, и свет от него был слишком ярким в темноте.

— Я пишу Фрэнсису, чтобы он встретил меня у выхода в сад. Мы разберемся с этим.

Я пыталась придумать, что сказать, чтобы он не стал спорить. Но знала, что это бесполезно.

Он прошел мимо меня, потом остановился и схватил меня за руку.

— Оставайся здесь. Я серьезно. — Он поцеловал меня в лоб и вышел в коридор.

Я бросилась к кровати за телефоном. Пальцы дрожали так сильно, что я с трудом набирала цифры. Разговор с оператором службы спасения вызвал странное ощущение, как будто я слушала разговор с самой собой, находясь вне своего тела. Я помчалась вниз по лестнице, носки моих туфель скользили по полированным ступеням, когда я налетела на Эддисон.

— Господи, пощади! — я согнулась пополам. — Ты меня напугала.

— Фрэнсис взял пистолет. Он пошел с Эфраимом. — Ее голос задрожал, а кожа стала совсем белой. — Я сказала ему, чтобы он дождался полиции, но он отказался.

Я взяла ее за руку.

— Где малышка Алиса?

— С ней Адель. Она забрала ее на вторую половину ночи, чтобы мы с Фрэнсисом могли поспать.

— Пойдем. — Я помчалась по коридору к задней двери, Эддисон следовала за мной по пятам.

— Мы должны оставаться внутри.

Мгновением позже мы присели на задней веранде, на значительном расстоянии от идущих впереди нас мужчин. Мы крались, приближаясь к студии и останавливаясь на дальней стороне цветника Адель, где мужчины не смогли бы нас увидеть, если бы случайно оглянулись через плечо. Они держались в тени, их тени были едва различимы, когда они приближались к мастерской. В окнах все еще мерцали отблески свечей, и каждые несколько секунд казалось, что внутри движется тень.

— Нам не следует здесь находиться, — прошептала Эддисон.

— Тогда возвращайся.

— И оставить тебя одну? — я почувствовала ее пронзительный взгляд. — А если у тебя возникнут проблемы?

— Ты бы хотела быть здесь в этом случае?

— Конечно, нет! — она схватила меня за руку, ее пальцы сжали мои костяшки до боли. — Как ты думаешь, сколько времени понадобится полиции, чтобы приехать?

— Они могут быть здесь в любое время, — пробормотала я. — Прошло уже десять минут, по крайней мере.

— У нас нет десяти минут, — сказала Эддисон, когда мужчины подошли к деревянным ступеням стеклянной студии. Эфраим потянулся к поясу.

— Он достает свой пистолет.

— Уитни, если я услышу выстрелы, то, наверное, упаду в обморок.

— Лучше не надо. Я оставлю тебя здесь, в траве.

Мужчины в один миг взлетели по лестнице и ворвались в дверь.

Сердце заколотилось, когда мы увидели их очертания в свете свечи.

Прошли долгие мгновения.

Тишина.

Крик прорвал темноту, заставив нас оглянуться назад.

Я повернулась в сторону дома.

Мама бежала через веранду с ребенком на руках. Перси бежал рядом с ней.

Эддисон бросилась к ним, когда крепкая рука схватила меня сзади за руку.

— Что ты здесь делаешь? — прорычал Эфраим.

— Что случилось? — голос Фрэнсиса был диким, когда он промчался мимо меня к Эддисон и детям.

— Кто-то в доме, — сказала мама. — Одет в черное. В коридоре наверху. Я схватила детей.

— Где тети? — спросил Эфраим, отпустив меня и уже двинувшись к дому.

— Заперты в комнате Розы с ружьем. Они не могли двигаться достаточно быстро с инвалидной коляской.

Эфраим мрачно кивнул, а затем исчез через заднюю дверь.

Фрэнсис обнял Эддисон и Перси двумя руками.

— Кто бы это ни был, он, должно быть, пробрался в дом после того, как мы вышли сюда.

Мама качала Алису, чтобы она не плакала.

— Кто-нибудь, будьте добры, объясните мне, что, черт возьми, происходит?

— Уитни проснулась и увидела свет свечей в студии, — задыхающийся голос Эддисон был едва слышен оттуда, где она зарылась лицом в шею Перси. — Эфраим и Фрэнсис отправились проверить.

Фары осветили подъездную дорожку.

Полиция.

Я бросилась к машине, достав из заднего кармана мобильный телефон. Включила фонарик и помахал им над головой, как маячком, когда машина подъехала.

Офицер Эванс вышел из машины и побежал ко мне.

— Что происходит?

— В доме кто-то есть. Эфраим внутри. И мои тети.

Из машины вышел еще один офицер.

Офицер Эванс пригласил меня к остальным.

— Вы, дамы, оставайтесь здесь с Фрэнсисом. Другой патруль уже едет.

Люди в форме вошли в ту же дверь, что и Эфраим, только они были заметно менее тихими, объявив о своем приходе громкими, рокочущими голосами.

Загорелся свет на кухне и в прихожей, а также люстры в задней гостиной и столовой. Я вздохнула. Полиции понадобится вся ночь, чтобы осмотреть дом и убедиться, что в нем никто не прячется.

Мама притянула меня к себе, обхватила за плечи и передала мне ребенка.

— Думаю, мне нужно присесть.

— Конечно, мама. — Я помогла ей опуститься на росистую траву.

Подъехала еще одна полицейская машина. Из нее выскочили еще двое полицейских, один быстро пошел к дому, другой — к нам.

Эфраим вышел на веранду с прижатым к уху телефоном. Его глаза прищурились, когда он приблизился и притянул меня к себе.

— Нам нужно четверо. — Он закончил разговор и сунул телефон в задний карман. — Дополнительная охрана уже в пути.

— Ты кого-нибудь видел? Что происходит?

Он мрачно покачал головой, на его лбу проступила морщина.

— Входные двери были открыты. Похоже, что кто-то пробежал прямо через дом. Как будто они хотели спрятаться внутри, но потом передумали. Он провел рукой по волосам. — Группа офицеров прочесывает лес и подъездную дорогу к острову. Кто бы это ни был, далеко он не уйдет.

— А студия?

— Только куча битого стекла. — Он потянул меня за руку, достав из кармана сложенный лист бумаги. — И вот это.

Я взяла выцветший квадратик в дрожащие пальцы и развернула его.

Это была старая фотография. Черно-белая. И в центре ее было изображение Джулии Дарлинг. Она сидела в богато украшенном кресле, одетая в черное платье, драпирующее ее от подбородка до пят. А на руках у нее, укутанный в кружева, лежал младенец, голова которого была покрыта густыми прядями светлых волос, а глаза закрыты.

Лицо Джулии было суровым. Спина прямой.

А под подошвой туфли Джулии, как будто специально выделенный, лежал большой камень размером с мяч для гольфа. Я присмотрелась.

Не камень.

Бриллиант.

Я перевернула фотографию, и там, написанные мелким пляшущим шрифтом, были три маленьких слова.

«Ты спишь, Пенелопа».