Проклятие главы рода

Глава 11

«Нет, — подумала Агата, успокаивая мысли, — никто не позволил бы шестирукой женщине свободно разгуливать по цирку. Дети как всегда напридумали себе что-то. Наверное, просто увидели актера в гриме».

От размышлений её отвлекла Роза, заглянувшая в детскую.

— Я там песочный пирог поставила. Скоро чай попьем. А где Серп?

— Работает, — ответила Агата.

Он ушел в кабинет сразу же и до сих пор наружу не показался. Впрочем, ничего нового. Если её муж погружался в рабочие дела, то выгнать его оттуда могло разве что землетрясение.

— А-а-а, понятно. Слушай, а что Серп вообще любит? Ну, из еды?

Агата недоуменно изогнула бровь.

— Да он многое любит, а что?

Роза смутилась.

— Хотела отблагодарить его как-то за твое спасение. Деньги предлагать глупо, а от вкусной кулебяки ни один орк ещё не отказывался. Вот думаю, что точно попадет ему в самое сердечко?

Агата пожала плечами. Она готовила часто, разнообразно, не гнушалась стоянием у плиты. Первое, второе, десерты, выпечка и салаты — Серпу нравилась её кулинария.

Но чтобы сказать: «Вот это он любит», — так сразу на ум ничего не пришло.

Кажется, Розу такой неоднозначный ответ расстроил.

— Ну а если подумать? — она потопталась на месте, не собираясь уходить. — Агат, я серьезно. Скажи, пожалуйста, чем его порадовать. Кексы? Пирожные? Торт? Я могу приготовить «Птичье молоко», у мамки где-то рецепт завалялся. Или что лучше?

Агата поморщилась, точно у неё разболелся зуб. Когда сестра чего-то хочет добиться, её всегда становится слишком много. Вот как сейчас. Скажи да скажи — вот какая разница?! Как будто если она принесет Серпу «неправильную» еду, то он вышвырнет её за порог. Муж Агаты, конечно, был жестким и резким, но не совсем же полным уродом. К родственникам жены он всегда относился нормально. Даже если бы кулинарный шедевр двоюродной сестры Агаты его не устроил, он бы поблагодарил за него, а не вышвырнул в мусорное ведро.

— Ну приготовь торт, — сказала женщина, чтобы отвязаться.

— «Ну приготовь» или «Серп обожает торты»? — не унималась Роза. — Мне нужно знать наверняка.

— Слушай, да не устраивай ты из этого такую проблему. Сделай то, что сама считаешь нужным. В конце концов, он помог мне не за еду, а потому что я его жена.

Девушка скрипнула зубами.

— Ладно, я поняла, — обиженно махнула она волосами. — Схожу пирог проверить.

Готовила Роза недурственно, поэтому вскоре семья собралась в столовой на чаепитие. Даже Серп вышел из своего «логова», хоть и ясно дал понять, что посидит ради приличия минут пять и вернется обратно.

Дети хватали горячий пирог с противня, Роза смеялась и шутливо била их лопаткой по рукам.

— Обожжетесь! — хохотала она.

Агата поглядывала на всю эту идиллию и почему-то чувствовала себя неуютно. Это был её дом, её дети, её супруг и сестра — но ей начинало казаться, что она смотрит какой-то некачественный фильм. И Роза как будто переигрывает, и Серп показательно улыбчив. Только дети честны в своих эмоциях — но на то они и дети.

Наверное, она просто вымоталась за эти несколько дней.

Кстати, пирог Серпу явно не пришелся по душе. Он, конечно, съел небольшой кусочек, но после добавки не попросил — а начал таскать из вазочки печенье с кунжутом. Его готовила Агата ещё на той неделе, напекла целых восемь противней и попрятала по банкам на будущее. Серп любил её печенье в подсохшем виде и просил заготавливать наперед.

Да, наверное, вот оно, то блюдо, которое ему нравится особенно сильно. Агата невольно улыбнулась. Как-то даже приятно осознавать, что Серп предпочитает самое обыкновенное печенье, приготовленное ею, а не навороченный пирог сестры.

Роза это тоже заметила. Но ей хватило такта не задавать новых вопросов, а лишь насупиться и раздать остатки пирога мальчишкам.

— Ты позвонила маме? — проворчала она, когда противень опустел, а Серп ушел в кабинет. — Скажи ей, что ты жива-здорова. А то Вера Эммануиловна надумает себе невесть чего, потом не успокоишь её.

Ох. Точно, мама!

Агата совсем забыла с ней связаться после того, как вернулась в поместье. Попросту вылетело из головы.

Стоило пойти гудкам, как Вера Эммануиловна сразу же взяла трубку. Наверное, караулила у телефона.

— Алло! Роза?! — воскликнула она.

— Почти, — хмыкнула Агата. — Мам, это я.

— Агата! Девочка моя! — Женщина всхлипнула. — У тебя всё хорошо?

— Да-да, всё нормально, я уже дома… с Серпом и детьми. Роза тоже тут.

— Ох, счастье-то какое. А то вчера звонила Розочка, ничего толком не объяснила. Говорит, тебя по ошибке в тюрьму забрали. Я теперь ни спать, ни есть не могу. О тебе думаю!

Агата вновь мысленно поблагодарила сестру за то, что не стала вываливать на свою тетку всю правду. Ведь могла бы и ляпнуть по глупости: «Ой, вашу дочку прям в баре скрутили под белы рученьки, она там машины угоняет и людей шугает». Но нет. Промолчала.

— Ну, не в тюрьму, — начала было поправлять Агата, но перебила саму себя. — Не волнуйся. Мы дома. Роза нашла Серпа, и он всё уладил.

— Какой же он замечательный мальчик! — Мама восторженно ахнула. — Твой ангел-хранитель! Агат, ты меня никогда не слушаешь, но знаешь, почему так вышло?

— Почему же?

— Это орочьи боги тебе говорят от Серпа не бегать и по клубам зазря не ходить, их не гневить. Вон, зашла разок, так сразу же проблемы начались.

— Ма-а-ам! — Агата уже привычно начала закипать.

Что-то в последнее время родня умудрялась выводить её из себя одним словом, по щелчку.

— Нет-нет, я не ругаюсь. — Вера Эммануиловна сбавила тон. — Наоборот, я хотела бы с тобой пообщаться, извиниться за свой тон. Я всю ночь думала и поняла, что даже не встала на твою сторону. Может быть, заедешь в гости как-нибудь, расскажешь всё-всё, что на душе лежит? — спросила она и сама же ответила: — Не сегодня! Лучше с Серпом оставайся, из дома не уезжай.

Прозвучало так, будто, если Агата выйдет за порог, её обратно уже не пустят, а потому лучше забаррикадироваться в поместье и наружу не лезть.

«Ну, это может быть не так уж далеко от правды», — с невеселой усмешкой подумала женщина.

Но ей пришла в голову и другая мысль.

Паук.

Пусть Серп и разрешил остаться дома — но ключевое тут «разрешил». Он всё ещё был груб, всё ещё то ласкал, то отталкивал. Про извинения тоже не забыл. В его поведении ничего не изменилось, а значит, от своей идеи отказываться нельзя.

Но не уедет же Агата из дома под предлогом встречи непонятно с кем или молча, ничего не говоря. Серп явно заподозрит неладное. А вот пообщаться с мамой (и заодно вернуть домой сестру) — это уже аргумент.

— Мам, я всё же заеду к тебе сегодня. Мы с Розой скоро будем, — пообещала Агата.

Уезжать от детей было непросто, пришлось вновь воспользоваться ложью Серпа о том, что бабушка приболела и ей нужна помощь.

Муж же, если и удивился ее желанию отправиться к матери, то виду не показал.

— Заберу вещи и приеду. Немного поговорю с ней, чтобы успокоить. — Она думала, потребуются долгие объяснения, но Серп на это только пожал плечами.

— Конечно, позвоню Марии Сергеевне, чтобы пришла к вечеру.

Марией Сергеевной звали няню, к услугам которой иногда приходилось прибегать, на постоянную работу брать ее она не видела смысла, все-таки сама целыми днями сидела дома, но та всегда с радостью соглашалась посидеть с детьми, если требовалось. Хорошая и ответственная женщина в годах, она была ведьмой, вырастившей восемь внуков, а потому даже с упрямыми мальчишками-орками управлялась мастерски.

Агата думала, на этом разговор с Серпом закончен, но он неожиданно добавил:

— Останься переночевать у матери, а утром я за тобой заеду. Не хочу потом снова тебя по полицейским участкам вылавливать.

Она вспыхнула, но, взглянув на мужа, поняла, что тот улыбается. Ему весело? Смеется над тем, в какую передрягу она угодила, или подозревает, что она что-то задумала?

— Пойду вызову такси.

Больших сумм наличных, о которых бы не знал Серп, у неё не было. Да и те, что были, Агата взяла с собой в прошлый раз. Поэтому, помня о том, что предстоит, она достала в своей комнате шкатулку и вытащила несколько золотых цепочек, пару сережек и два толстых витых браслета.

В ломбарде за них дадут прилично, но расценки у Паука явно такие, что хорошо бы хватило расплатиться за встречу (на самом деле хотелось верить, что хватит и за услуги заплатить, но об этом она пока не загадывала).

Роза уезжать не хотела, уговаривала остаться. Пришлось Агате и ей сказать то же, что Серпу.

— Надо забрать вещи от мамы. Не хочу ощущения, что на два дома живу.

— А когда еще меня сюда пригласишь? У Серпа такой дом красивый. Эх, здесь бы фотосессию устроить. Точно, Агатка! Надо найти крутого фотографа, чтобы запечатлел тут нас во всех ракурсах. — Сестра быстро переключилась, встала к одной из колонн на входе и приняла надменную позу, словно она дива из заграничного журнала. — Ну как тебе? Еще представь кадр такой снизу-вверх. Или вот так.

— Идем уже, — подхватив сестру под руку, Агата потащила ее к подъехавшей машине такси.

Забор Серп уже успел восстановить. И не скажешь, что прутья были погнуты или выломаны.

Едва они сели в машину, сестра принялась выпытывать:

— Так что, вы окончательно помирились? Всё? Можем ехать отмечать окончание твоей недолгой свободной жизни?

— Ну, не окончательно… — Агата замялась, вспомнив лешего, которого Роза пыталась «сосватать» в баре. — Но будем считать, что помирились. Но обоим еще нужно время. Я сегодня, пожалуй, обойдусь без празднований. Ты уж извини. Я до мамы и сразу домой в поместье.

Про то, что Серп заберет её утром, решила умолчать. Если Роза упрется, ее сложно переубедить. Не хватало тратить время на споры с сестрой.

— Да ладно, я же все понимаю, — хихикнула та. — Будете, значит, сегодня ночью мириться уже «окончательно». Ну миритесь, миритесь. — Она вдруг резко сменила тему. — А что за печенье у тебя было, когда мы чай пили? Такое вкусное, покупала где-то?

Радуясь, что удалось перевести тему, Агата принялась диктовать рецепт.

Роза вышла из такси первой — едва они въехали в город, попросила высадить у метро. Агата проследила за тем, как сестра резво бежит под накрапывающим дождем, и обратилась к водителю:

— А меня можно на улицу Стойкости?

Бар Паука Агата нашла не сразу. Зато успела зайти в ломбард и выручить крупную сумму за украшения. Потом пришлось несколько раз обойти квартал, прежде чем она наконец наткнулась на место, которое описывал болотник, у которого она «купила» информацию. Да и то, скорее повезло. Почувствовала тяжелую ауру низшего, исходящую от прошедшего мимо неприметного с виду мужичка, и пошла за ним.

Заведение располагалось в заброшенном с виду здании склада. С одной стороны — заколоченные окна, забор, а с другой — мрачная эмблема в виде паука, сидящего в паутине. Ни названий, ни графика работы.

Памятуя о том, что сказала чертовка, с которой они познакомились в камере, едва подойдя ко входу, Агата обратилась к одному из мрачных типов на охране.

— Добрый вечер, я Сандру ищу. Она сказала тут спросить.

Охранник кивнул в сторону, на неприметную дверку через метров десять от основного входа.

— Вон туда, прямо и налево, — безразлично произнес он, тут же забыв о моем существовании.

Благодарно кивнула и прошмыгнула куда указали. За дверцей начинался прокуренный узкий коридор, в котором слышались приглушенный звук музыки, очень громкий женский смех и обрывки чужих разговоров:

— …А я ему и говорю…

— …Ой, он на меня посмотрел как морлок на завтрак…

— …Фу, опять эта баба своего ублюдка притащила…

— … А Осип Никандрович ему такой…

— …Набились такие, как хмурики в банку, а я им: «Вы что, все ко мне»?..

«Прямо и налево», — повторила я про себя и, заметив слева дверцу, толкнула ее, входя внутрь. Я оказалась внутри небольшой комнаты, заполненной женщинами. Нелюдей двадцать, не меньше. Все стены в зеркалах, а по периметру столики с косметикой, духами, расческами. На переносных вешалках накидано белье, на плечиках висят пестрые наряды.

Когда я зашла, никто даже не обернулся. Мимо меня попыталась прошмыгнуть высокая зеленоволосая ундина на гигантских каблучищах с большими водянистыми глазами и пухлыми, чуть вытянутыми вперед губами, словно у рыбки.

— Привет, я Сандру ищу, — обратилась я к ней.

— А? Она вон там. — Ундина ткнула куда-то в левый угол, а потом добавила уже громко: — Девчули, пожелайте удачи, мой выход!

Тут же со всех сторон раздалось на разные лады:

— …Ни пуха…

— …Пошла к бесу…

— …Удачки…

— …Чтобы ты ногу сломала…

— …У тебя все получится…

Когда ундина ушла, покачивая бедрами, Агата отыскала взглядом Сандру и решительно направилась к ней. Девушка поправляла чулки и, завидев «давнюю знакомую», радостно помахала рукой.

— Да ладно! Наша сиделица! Соскучилась? Или хочешь подработать? Учти, мы тут конкуренток не любим!

— Ты обещала устроить мне встречу с Пауком, — тихо проговорила Агата. — Я пришла сюда за этим.

Она не знала, насколько можно распространяться об их уговоре. Но Сандра беззаботно ответила, ничуть не стесняясь остальных танцовщиц:

— Без проблем. Деньги есть? Смотри, надо охранников подкупить, его помощнику всунуть, чтоб тебя без очереди пропустил, ну и мне копеечку дать, за труд. Готова раскошелиться?

И она назвала сумму. Агата кивнула. Получалось чуть меньше, чем она планировала — значит, остаток можно оставить на будущее.

— Тогда жди. Мой номер — следующий. Станцую, вернусь, тогда и поговорим. Не стой, сядь куда-нибудь.

— Ага, не мельтеши, а то к зеркалу не пройти, — пихнула её полноватая девица, вся обвешанная звенящими цепочками.

Агата покорно плюхнулась на свободный стул. Девушки продолжили переговариваться, суетиться, душиться так, что сводило дыхание.

Внезапно донесся оглушительный детский плач. Откуда здесь ребенок?!

Она обернулась на шум и увидела малыша, что лежал на протертом диване, подоткнутый свернутыми тряпками, чтобы не сполз на пол, и рыдал. Причем с каждой секундой всё громче. До этого на него даже никто не обращал внимания, поэтому и Агата не заметила.

Зато сейчас девицы одинаково цокнули и начали перекрикиваться:

— Слушайте, угомоните кто-нибудь младенца! Задрал!

— Невозможно слушать!

— Я его за ногу сейчас выкину! Бесит!

— Светка, у тебя ж малой был! Сделай что-нибудь!

— Смеешься? Я своего малого продала бесплодным высшим сразу же после того, как из меня выскочил. Мне только за чужими убирать не хватало. Вон, Кэт пусть ему трусы меняет. Она ж у нас жалостливая.

— Так, на меня не смотрите! Он мне в прошлый раз всю юбку испачкал. Мать вернется — сама и подотрёт.

— Так вонять-то нам будет!

— Фу, уже пахнет!

— Ща я его в коридор выставлю, подождите.

Ребенок совсем раскраснелся, и Агата, опаленная жалостью, не выдержала. Поднялась, подошла к нему и по привычке прижала к груди. Такой маленький. Она и забыла, какие бывают дети. Злат с Платоном совсем уже большие, самостоятельные.

Вот бы им с Серпом родить ещё одного малыша… такого же маленького, замечательного, который бы сучил ножками и хватался пухлыми ручонками за одежду.

Ей было жалко этого малыша. Почти до слез. Клуб — не место для младенца. А он ещё и худенький такой, и глазищи большие, умные… как будто уже сейчас всё понимает, только сказать ничего не может. Несимпатичный, замызганный, но всё равно с детским очарованием. На спинке — зачатки крыльев, пока ещё совсем крошечные, как и всё у карапуза.

Бес, что ли?

Вроде она где-то недавно видела ребенка-беса, только где?..

— Тихо-тихо, — сказала Агата младенцу. — Всё хорошо. Сейчас мы тебя вымоем и покачаем на ручках. Где здесь туалет? — обратилась она к девицам.

Те радостно рассказали ей направление и даже подсказали, где взять чистые пеленки.

— Наша спасительница, — хихикнула Сандра и добавила нарочито громко: — Я тебе за это скидку сделаю!

Вооруженная тряпьем и хнычущим ребенком, Агата дошла до служебного туалета. Положила малыша в раковину, развернула старые пеленки. Мальчик. Включила воду. Все эти действия она совершала машинально. Не зря говорят, что привычка никуда не девается — если ты однажды подмывал собственного сына, то не забудешь, как его правильно держать.

Ей не было противно — это же ребенок. Самый обычный. Неважно, какой он расы, кто его родители. Он маленький, ему страшно и одиноко. Его мать работает в клубе, а он вынужден весь вечер ее дожидаться…

На глаза Агаты навернулись слезы.

В эту секунду дверь туалета открылась, и внутрь вошла женщина со шваброй. Она глянула на Агату сначала с непониманием, а затем, увидев, кто лежит в раковине, ахнула и подскочила к той.

— Ой! Витенька! Сыночек! Вы чего делаете?!

Агата поняла, что уборщица ей смутно знакома. Хм, а не та ли эта женщина из бара, которая жадно слушала адрес Паука? У нее получилось устроиться к нему на работу? Это хорошо. Всяко лучше, чем жить с пропойцей.

— Я к Сандре пришла, а он расплакался. Я решила сменить ему белье, — объяснила Агата. — Смотрите, уже повеселел. Да, малыш?

— Спасибо вам большое. — Уборщица глянула на женщину с нескрываемой благодарностью. — Совсем заработалась. Ничего-ничего, — она начала пеленать сына, — скоро смена закончится, и мы поедем с тобой домой. К папе. Хочешь к папе?

— А разве папа не пытался отдать его в счет карточного долга?..

Эти слова вырвались у Агаты машинально. Она не хотела уличать бесовку в чем-то. Каждый делает свой выбор. В конце концов, сама Агата тоже не ушла от «злого нехорошего мужа», а решила дать ему второй шанс. Но сейчас она не смогла умолчать. Потому что от жалости к Вите её и саму потряхивало.

— Он не плохой, — понурилась женщина. — Когда не пьет и не играет, он с Витенькой занимается… мне пытается помочь… вы нас не осуждайте… он одумается…

— Простите меня. Я и не собиралась. Вот, слушайте, держите. — Агата покопалась в сумке и достала несколько купюр. — Купите что-нибудь Вите, ладно?

Женщина уставилась на неё так, будто Агата была призраком или полоумной. Но цапнула деньги и тихо сказала:

— С-спасибо вам…

— Вы работайте, а я отнесу Витю обратно в гримерную. Мне там всё равно Сандру ждать.

— Х-хорошо… спасибо ещё раз…

Уборщица прижала к себе сына, покачала немножко — он окончательно успокоился — и передала Агате.

Не успела та выстроить для Вити новый «домик» из тряпок на диване, как внутрь гримерной ворвалась Сандра.

— Вот ты где! — Она щелкнула пальцами, привлекая внимание Агаты. — Пойдем сейчас же. Я договорилась с ребятами, ща мы тебя быстро к Пауку проведем. Так, на всякий случай: ты про нас ничего не знаешь. Видеть не видела, ни с кем ни о чем не договаривалась. Ясно?

— Разумеется.

— Тогда пошли. А, деньги вперед.

Агата протянула требуемую сумму.

Они двигались по узким коридорчикам, доверху набитым вещами: коробками, ящиками, каким-то сценическим реквизитом.

— Знаешь, как к нему обращаться? — внезапно спросила Сандра.

— «Паук»? — предположила Агата.

— М-да… запущенный случай. Осип Никандрович или граф Вяземский. Главное — побольше почтения. Ясно?

Женщина понимающе кивнула. Старинные семьи любят особое отношение к себе — это она уяснила ещё при знакомстве с родней Серпа.

— Короче, смотри. Ща тебя пропустят вон туда. — Девушка ткнула пальцем в сторону дверцы. — Подождешь, пока его помощник не даст отмашку. Сама не вылезай. Ясно?

— Да. Спасибо.

— Спасибо не булькает, — фыркнула Сандра.

Она впихнула Агату в небольшую комнатушку и закрыла за ней дверь на замок. Помещение больше напоминало длинный чулан. Агата двинулась по нему вперед. Узкое пространство кончалось ширмой, за которой…

За которой, по всей видимости, находился сам Паук. Женщина осторожно нагнулась, обнаружив в ткани щель. Медленно присела на корточки и тогда смогла рассмотреть обстановку. Да, это был точно кабинет начальника. Огромный, но полупустой, не загроможденный абы чем. Массивный рабочий стол, картины на стенах, кожаная мебель.

В углу обнаружилось пианино. Красивое и явно старинное, а не новомодная подделка. Агата удивленно глянула в сторону музыкального инструмента. Неужели Вяземский в свободное время играет на нем сам?..

А вот, кстати, и он.

Молодой мужчина самого хмурого вида сидел за столом. Выглядел он… обычно. Агата почему-то ожидала, что Паук — это какой-то бандюган. И, даже узнав про его аристократическое происхождение, представляла лысого мужика в малиновом пиджаке.

Но Осип Никандрович смотрелся совершенно нормально. Высокий, статный, симпатичный. Если бы не взгляд — жесткий и темный, — то совершенно обычный мужчина. Ничто не выдавало в нем криминального авторитета, который держал бар и мог управлять сознанием нечисти.

Перед ним по струнке стоял явно помощник. Тоже не старый — светловолосый и щуплый, — но явно зашуганный, потому что выпрямился он, точно проглотил шпагу.

— Кто там следующий? — нетерпеливо спросил Вяземский.

— Сейчас приглашу. Там… — ответил помощник и бегло глянул в сторону ширмы.

Но тут в комнату ворвались три охранника, разной внешности, но в одинаковых костюмах. В руках одного из них трепыхалась бесовка. Та самая, которая десять минут назад встретилась Агате в туалете. Сейчас она выглядела значительно хуже. Волосы растрепались, униформа сбилась.

Кажется, что-то пошло не по плану. Агата поняла, что лучше стоять и не выдавать себя. Обратно возвращаться смысла нет — Сандра закрыла дверь на замок. Агата точно слышала, как тот щелкнул.

— Осип Никандрович, я тут обнаружил, что ваша уборщица подслушивает. — Один охранник выставил женщину перед собой.

Оставшиеся два охранника заняли место у дверей, не влезая в разговор.

— Да я кабинку туалетную мыла… — принялась оправдываться бесовка. — И только… я не специально…

— Точно не подслушивала? — Паук почему-то ухмыльнулся и чуть подался вперед.

— Если только случайно. — Женщина нервно заправила прядь волос за ухо. — Я специально бы никогда не стала… не подумайте…

— Ну конечно. Сидит на горшке и вынюхивает наши тайны, — фыркнул охранник у двери. — А ещё я у нее в кармане деньги обнаружил.

— По ходу баба ещё и у клиентов подворовывает, — поддакнул второй. — Откуда бы у нее такой сумме взяться?

Мужлан, что держал бесовку за плечи, продемонстрировал деньги, которые Агата дала ей на сына.

Ох!

Они же всё не так поняли!

Агата едва не подалась вперед, но заставила себя застыть на месте. Никому не будет лучше, если она кинется на защиту женщины. Только выдаст, что и сама подслушивала.

— Ребята, спасибо за бдительность, — махнул рукой Паук. — Я сам разберусь, что на уме у нашей работницы.

— Но она…

Кажется, ответ охранников не устроил. Видимо, они ожидали скорой расправы и награды за свою бдительность, а Вяземский… как будто заинтересовался. По крайней мере, он скользил по уборщице таким взглядом, словно обдумывал, может ли она быть ему полезна.

Вся троица, понурившись, застыла в стороне.

— Так что насчет кражи денег и умения оказаться в нужное время в нужном месте? — хмыкнул Паук, обращаясь к бесовке. — Что скажешь в свое оправдание?

— Послушайте, Осип Никандрович, я бы никогда вас не обманула! — На глазах женщины выступили слезы.

— Ну-ну. Не расстраивайся ты так. Напротив, я пытаюсь понять, может ли такая, как ты, пригодиться в моих делах, или ты просто бестолковая баба, которую поймали за мытьем унитаза. Итак, хорошенько подумай над своим ответом. Умеешь подслушивать?

— Я…

В эту секунду дверь открылась, и в кабинет без стука вошла… Медея. Вот уж кого Агата не ожидала встретить прямо сейчас, так это её. Девушка смотрелась эффектно: в кожаных штанах, узкой водолазке черного цвета и на высоченных шпильках. Она сощурилась, оценивая обстановку, но никуда не делась. Наоборот, жестом указала на кожаное кресло. Мол, могу присесть?

Паук хмуро кивнул.

— Здесь становится тесно. Я позову тебя позже, — приказал Паук застывшему статуей помощнику. — Свободен.

— Но… я…

Тот вновь оглянулся на ширму, явно понимая, что всё это может плохо кончиться для него. Но спорить с начальником не стал, а шмыгнул в коридор, опустив плечи.

Агата осталась стоять, проклиная всё на свете.

Меньше всего ей хотелось стать случайным свидетелем какого-нибудь разговора «не для её ушей».

— Не помешаю? — Медея упала в кресло и закинула ногу на ногу, не удостоив уборщицу даже секундным взглядом.

Зато бесовка смотрела на неё расширившимися глазами, рот приоткрылся, она вытянула вперед руку, тыкая указательным пальцем.

— Я тебя знаю. Это ты. Ты убила всех из Сигнус. От мала до велика. Всех. Даже беременную Адриану! — визгливым голосом начала говорить она. — Мой муж работал на них. Из-за тебя он потерял работу…

Агата прикрыла глаза, на мгновение сбиваясь от этой странной логики. По словам бесовки выходило, что главный грех Медеи — это именно потеря работы беса-старшего. А не весь тот ужас, который сотворила убийца с целым кланом.

Уборщица вдруг принюхалась и выдала:

— И ведь не раскаиваешься. Совсем. Тебе вообще всё равно. Как можно быть настолько бездушным монстром…

— Это, конечно, всё очень увлекательно, но, может быть, пообщаетесь без меня? — закатив глаза, выдал Паук.

А вот Медея никак не реагировала, даже бровью не двинула, выслушивая обвинения в свой адрес.

— Осип Никандрович, не ведитесь на её милое личико. Я таких, как она, за версту чую. От неё разит безразличием. Хотя… что-то тебя всё-таки терзает, да? Так тебе и надо. Ты это заслужила…