Пусть мята напомнит тебе... (СИ)

Глава 23 За подвиги награда — счастье

Добрых татей, Шотика и прочих мы нашли в разрушенном логове. Никого в живых, сплошь трупы. Похоронили. Разрушенные наёмниками деревни восстанавливали постепенно. Этим занимались уцелевшие предатели, во времена смуты переметнувшиеся на сторону Алании. Шелест и Тай долго не могли меня простить за обман и сонное зелье. Ходили за мной по пятам, следили, но не разговаривали. Зато Каноний моему возвращению обрадовался, и предложил испытать на придворных действие нового изобретения. В итоге, нас за плохое поведение сослали в монастырь к Верону: дескать, звал в гости, — сам виноват! Но мы и там нашли развлечение.

— Точно сработает? — проверяла мигающие камни я.

— Головой отвечаю! — клялся механик.

— Именно её и тебе и оторвут! — согласилась на его пожертвование я.

— А ты типа не при делах? — перестал собираться он. До этого Каноний проверял рычаги, вращающие мелкие детали стальной оболочки, которую водрузил на волка. Закинув необходимое в большую сумку, уставился на меня.

— Главное в нашей затее что? — приобняла его за плечи я и повела к выходу. Тень брёл следом, громыхая железными пластинами, привязанными к его спине.

— Создавать меньше шума, — пришёл к выводу мужчина, снял с оборотня «украшения» и понёс их сам до места грядущего праздника суеверий. Целый месяц мы упорно трудились над легендой о диком звере из ада, который отбирает души у нечестных, взяточников и склочников. Сначала распространяли сплетни. Потом мастерили монстра. Затем сломали его, «случайно» запустив его на тренировочную площадку к рыцарям. Мне пришлось успокаивать безутешного Канония, ведь паразиты-рыцари расчленили нашего зверёныша топорами и мечами. Мы получили по шеям от настоятеля, посидели немного в карцере, потом собрали остатки монстра и передислоцировались поближе к другим подопытным. Ведь монастырь окружали владения двух воинственных семей — Ковов и Минерли.

В поместье почти не горел свет. Только кое-где ещё не спали слуги и охрана. Впрочем сам хозяин дома Минерли тоже не мог сомкнуть глаз. Ему совесть мешала. А подогревали и ворошили давно утерянное чувство в господине бабки-сплетницы. Две стряпухи, покончив с работой на кухне, выбрались во дворик, присели на лавочке, собрали вокруг себя толпу молодёжи и давай сказки травить. Первым делом они пересказали придуманную мной байку о борьбе с кровавой богиней. Естественно приукрасили и исказили многое.

— И де ж сейчас та воительница-спасительница? — спрашивал кто-то.

— Да хто ж знает? — отвечали ему. — Пропала сразу, как бойня закончилась.

— Может её боги с собой забрали? — предположил один сухощавый парень. И все подняли головы к небу, опасаясь, что вошедшая в легенду святая амазонка Ориана услышит. Расхохотались. Зря! Я прекрасно всё слышала! Правда не с неба — а с крыши, где мы делали из Тени чудище.

— Да, много ты, баба Саля, сказок знаешь, — отложил курительную трубку конюх.

— А то! — приняла иронию за похвалу стряпуха. — Хотите ещё? Ну чтоб ночь вообще не спалось?

— Давай! — потребовали собравшиеся. Девушки пугливо прижимали руки к губам, мол, ничего не хотят, но не торопились уходить.

— Недавеча подслушала в городе. — Зловещим тоном начала Саля. — Про одного богатея, который поступил на службу к нашему государю. Пост занял знатный. Ну и почуяв власть, стал всякое воротить: кого подставит, кого посадит, а гроши тех, имущество какое — всё к рукам пригребёт.

— И что? Никто его не наказал? — не выдержала молоденькая служанка.

— Дай дорассказать-то! — возмутилась баба Саля. — Так вот неведомо сколько бы его бесчинства продолжались, да только пришёл он как-то домой. Пересчитал перед сном нечестно заработанное и лёг себе баиньки… Ровно в полночь окно в его покоях распахнулось. «Сквозняк!» — подумал богатей и поднялся с кровати. Только ноги на пол поставил, чу — рычит кто-то. Мужик за сердце схватился. Потом, конечно, спички нащупал. Дрожащими руками зажёг. Фитилёк свечи подпалил и медленно так повернулся. Очень надеялся дворнягу какую увидеть. Ан нет! Чуть не уссявся богатей, когда глядит, а посреди комнаты стоит чудище! Вестник, знать, из ада. Был он ростом огромен. Клыки у него страшные, глаза во тьме светятся. Шипы на спине торчать во все стороны. Яд с них капает. Пена из пасти струится. И недобро он так облизуется. Мужик верещал, как свинья на убое — так, по крайней мере, соседи говаривали. Богатей к двери метнулся, чтоб сбежать далече. Да вот беда — потянул за ручку, открыл, а там хозяин зверюги, с серпом в руках. Чик один раз, чик второй… — Взмахнула крючком для вязания сказительница и слушатели охнули. — В общем, к утру от того нехорошего хапуги остались только косточки обглоданные.

— И трусы грязные! — выискался свидетель происшествия.

Слуги загоготали, отбив у подслушивающего хозяина всё желание спать.

— Вот чё, Саля, врёшь ты всё! — авторитетно заявил конюх. — Если ж от него ничего не осталось, так кто ж историю то поведал тебе?

— Жинка его! — тут же выдала доносчика она. — Хавронией звать её. Мы на рынке вместе скуплялись. Адский вестник не тронул её. Пригрозил серпом, сказал: «Ты, Хаврония, баба хорошая. Живи себе! Да, смотри, праведно: не обижай никого, не наказывай слуг, не ври, не желай то, что у других есть! А то и за тобой приду!»

— Круто! — восхищались мальчишки-поварёшки.

— Ага, ага, — кивали другие и на всякий случай решили узнать: — А зверь тот только богачами харчуется?

— Всякими не брезгует. — Скосила хитрющие глаза баба Саля. — Теми, кто другим зло делает, кто над несчастными, горемычными, бедными издевается — за любым придёт и в ад утащить!

Люди осенили себя священными перехрестием дорог.

— Так и за нашим господарем тоже явится! Он меня сегодня ремнём лупил за то, что ведро ему на ногу уронила. Злой он у нас! — предрекла одна молодица.

Сказительница молчала. Глянула на хозяйский балкон и заметив там господина, утвердительно покачала головой.

— И его наказание не минует!

Мужчина фыркнул и отошёл в глубь комнаты, чтоб никто не заметил, как на него сказка повлиял — ведь поверил! Слуги ещё немного посмеялись под его окнами, и постепенно разошлись.

— Всю историю исковеркала! — возмущался Каноний. — Где кишки на стенах? Где головы отрубленные? Где это: «Отдай своё сердце»?

— Не умеешь сплетни распускать — не берись! — оттянула его от края крыши я.

— А ты, типа, лучше справляешься! — не мог принять моего таланта сказительницы он.

— Талант не пропьешь! — хихикнула я. — Ну, что будем ждать до полуночи?

— А раньше нельзя? Я надеялся до утра в погреб заглянуть, проверить, что у наших монахов вкусного имеется.

— Нельзя. Сказка обязывает! — села рядом с ним, достав из мешка карты. — Сдавай.

Механик выставил свои мигающие камни, перетасовал колоду и раскинул первую партию. Волк фыркнул, примостился спать — делать то больше нечего.

Байки на ночь подействовали на господина Зантола Минерли, как слабительное. Он несколько раз бегал со свечкой в руках в уборную, дрожал от каждого шороха, озирался. Возвращался в постель. Вертелся. Только уснул — настал роковой час. Грохот мигом прогнал дрёму. Зантол вскочил и, на всякий случай, прикрылся большой подушкой, надеясь спрятаться за ней от зверя. А тот влетел в комнату через окно. Правда, оно было закрыто. Так что монстр из преисподней в процессе полёта натолкнулся на существенное препятствие, пробил его лбом и чуть не вышел из строя. Грозное и раскатистое «Аууууууууу» сократилось до: «Ау!». Однако даже такое появление произвело нужный и немного неожиданный эффект — с господином Минерли случилась оказия. Почувствовав мокрую простыню под собой, его супруга проснулась.

— Охра… — заголосила жена, увидев непрошенного гостя, но ей быстро закрыл рот хозяин зверя, поэтому окончание слова, «на», она прошептала.

— Ох… — изменила свои цели женщина, раздумала тревожить стражу, зевнула. — Сон дурной снится.

Убедив себя в этом, она отодвинула от шеи изогнутое лезвие серпа, и притворилась сладко сопящей.

— Не… не… уби… вай! — её супруг сразу понял за кем пожаловали вестники ада. — Я больше не буду.

Как я и предполагала, Зантол мучился сюжетом сказки до нашего появления. Избавиться от навязчивой страшилки не смог: проигрывал в голове события, только с иными участниками. Так что господин Минерли сам себя наказывал. Он вылез из-под одеяла, упал на колени, расплакался. Хотел даже откупиться — щедро дозволил брать что угодно. Зверю его добра не надо было… Разве что на колбасу позарился бы. Но монстр ведь пришёл не за едой. Точнее за ней — за человечиной. Он оскалил клыки, намекая, мол, изголодался по злым и жадным людишкам. Его деликатес пал ниц, обхватил ноги (Каноний исполнял роль жнеца) хозяина адской псины, омывая слезами и соплями ботинки.

— Покайся! — обратился к своей жертве вестник Пожинательницы и замахнулся серпом над головой мужчины. Госпожа Минерли — плохая актриса — вышла из образа спящей, не сдержалась и заголосила.

Пока она кричала и звала на помощь, Зантол перечислял все грехи. Список оказался огромен. Господин Минерли за свою короткую жизнь успел постараться на поприще зла: подкупал некоторых людей, чтобы они пакостили соседям, развращал слуг, избивал старых и молодых, устанавливал высокие поборы, изменял супруге. Последний факт закрыл рот крикливой бабе. Она вознамерилась покончить с благоверным раньше, чем растерявшийся вестник ада. К несчастью последнего, двери спальни отворились. На пороге стояли и охранники, и слуги, вооружённые кто чем: от мечей до скалок. Увидев монстра (слегка ошарашенного прибавлением в компании), его хозяина с серпом в руках и господина, которого душила госпожа, народ сначала прошагал к жнецу. Наблюдая за всем из-за окна, я подумала, что Каноний больше никогда и ни за что не пойдёт со мной на авантюрные мероприятия. Ну, если он вообще жив останется. Пока я продумывала план отступления и возможность вызволения напарника, его окружили. Слуги внимательно смотрели на хозяина зверя-демона. Тень вышел из ступора и зарычал. Лица воинственно настроенных обитателей дома изменились: вытянулись, приобрели несколько отрешённые выражения. Фактически синхронно выполнив поворот, и развернувшись спиной к жнецу, как заводные куклы побрели к собственному хозяину. Секунды тишины, промедления и наш фарс принял совершенно иное развитие. Уставшие от скверного характера господ рабочие сначала робко пинали своего рабовладельца, а потом вошли во вкус. Лупили и приговаривали: «Ой, простите нас, господин! То не мы бьём — то жнец, коварный. То его воля! Зачаровал он нас!». Коварный жнец и его зверь переглянулись. Их посетила одна мысль на двоих: «Нужно линять». И они бочком, аккуратненько протиснулись к выходу. На пороге Каноний оглянулся.

— Ну вы это… — на миг вышел из образа жнец. — Вы не сильно его. А то если убьёте… Одно дело, если б я его забрал. Другое дело вы…

Но увлечённые своим занятием рыцари возмездия не слушали вестника ада.

Унося ноги из гостеприимного дома господ Минерли мы хохотали вспоминая приключение. Волк тащил на своей спине плату за жизнь — ведь мы таки воспользовались любезностью сэра Зантола и немного угостились. Тень умудрялся ещё на ходу жевать, доедая украденную с кухни колбасу.

— Как думаешь, они его убьют? — переживал о судьбе Зантола недавний жнец. Правда, угрызения совести к нему пришли после опустошения половины бутылки хорошего вина.

— Ничего с ним не случится. Я бы на твоём месте волновалась о слугах. Представляешь, какой нагоняй он им устроит утром?! — отняла у него спиртное я, тоже сделала пару глотков. — Они ведь смелые таки, пока над ними смерть стоит.

— Да. Ну и наворотили мы с тобой! Вот не думал, что так будет, — сокрушался Каноний.

— Кстати, а чего это ты со мной в изгнание увязался? Тебя вроде во дворце кормили, поили, снабжали всем необходимым…

— Зинаида претензии стала предъявлять. Предлагала жениться… — поведал о тяжёлой судьбе изобретатель.

— На ком? — поддела я, он уставился на меня, как на рогатую скотину.

— На мне!

— Тебе жениться на тебе? — уточнила я и расхохоталась. — Кошмар! Правильно сделал, что сбежал!

— Я вспомнил, почему терпеть тебя не мог!

— Не мог?

— Ну, ты ничего, если присмотреться, — признался он. И я было уже приняла его комплимент, как услышала для себя совершенно невообразимое: — Настоящий мужик! На тебе жениться не надо. Со всякими там ужимками и замашками не лезешь…

Я подавилась вином. Тень — колбасой. Вдруг пришло в голове, что король тоже видит во мне…

— Не, для него то ты другая. — Тут же развеял мои сомнения новый товарищ. — Ты и не замечаешь, но ты меняешься, когда рядом с ним.

Его слова укололи меня в сердце, а волк укусил Канония за ногу, чтобы не портил настроение. Я не видела Тая уже очень давно.

Мы вернулись в монастырь ближе к рассвету. Давились смехом, боясь разбудить магистров. Ведь послушники давно не спали. Прокрались через охранные посты, сад и уже у самой тайной двери нас застал врасплох брат Ивон: красивый, высокий, молодой человек из знатного рода, слишком серьёзный и ответственный, преданный делу — настоящий рыцарь и один из старших в нашем крыле. Я частенько любовалась им на занятиях, когда он брал в руки меч. Он очень плавно и быстро двигается — такая себе молниеносная змея. Что мне ещё в нём нравилось — длинные шёлковые волосы, которые он всегда сплетал тонкой синей лентой (подозреваю, её ему подарила какая-нибудь дама сердца).

— Мне стоит напоминать вам, господа, что послушникам запрещено покидать стены обители без дозволения магистрата? — преградил нам ход он.

— Друг мой, — подмигнула ему я. — Вы всегда такой хмурый, вам стоит разок-другой прогуляться с нами.

Канонию идея не понравилась. Он почему-то не представлял брата Ивона с нами в засаде. Хотя нет — представил. У механика физиономия вытянулась.

— Если вы не поторопитесь в свои кельи, то вместе с вами я прогуляюсь к настоятелю и после неприятной нравоучительной речи, разделю наказание. Будьте добры, не подставляйте меня под угрозы подобного рода! — отчеканил он.

— Просим прощения, — поклонились мы и быстро удрали восвояси.

Только привели себя в порядок и переоделись, как колокол прозвонил дважды, зазывая нас на службу в храм Линкарана. Там, сидя на коленях в самом дальнем ряду, я смотрела на лик верховного бога и мысленно отмечала, насколько он не похож на оригинал. Затем мы стройными рядами с другими послушниками и монахами, а также мастерами, переместились в столовую. Позавтракали сухими невкусными харчами. Впрочем Каноний давно нашёл выход из положения — он всегда таскал с собой фляжку с вином, хлебал из неё втихаря под столом, якобы роняя ложку, и вкус пищи ему был по барабану! Я несколько раз пыталась накормить Тень продуктами из столовой… При виде меня с котлетой в руках, оборотень сразу скулил и прятался под кровать. Приходилось вытаскивать его оттуда за хвост (или за что попадётся), и запихивать котлету ему в пасть. Но он неизменно её выплёвывал, попадая мне чётко в лоб, словно целился.

— Не хочешь — не надо! — фыркнула я и выбросила котлету в окно. Ею оказался пришиблен садовник. Я побоялась выглядывать и проверять целостность его головы, потому что могла получить по своей граблями или чем-нибудь другим.

Желудок протестовал, отказываясь переваривать слишком жидкую кашу. Урчал, требуя дать ему кусок хорошего мяса. Однако, прислушавшись, поняла, что к хорошей еде взывают мой организм и волк заодно. Упав на постель, прикрыла глаза. Услышала очередной «уррррррр».

— Ой, да сходи на охоту, — толкнула сапогом оборотня. — Только не попадись! Сгоняй к Ковам. Всё равно вечером к ним идти. Разведаешь обстановку.

Волк облизнулся и, взмахнув хвостом, как помелом, выскочил в коридор. В приоткрытую дверь просочился Каноний. Хвастаясь розовым цветом лица, уселся на край кровати рядом со мной.

— Я такими темпами к лекарю на постой попрошусь, — жаловалась ему.

— Становись в очередь! Желающих много. Сегодня только человек пять к нему отправились после завтрака. — Поделился наблюдениями мужчина. — Мне начинается казаться, что наш кухарь и лекарь в сговоре. Один портит, а другой за лечение деньги требует. Сам настоятель за живот схватился.

— Знать не долго им обогащаться за наш счёт! Слушай, — оживилась я (со мной так всегда, когда есть возможность сделать пакость). — Знаешь, куда Жнеца со зверем направятся, а?

— Я понял намёк, — хохотнул Каноний. — Буду готов.

Снова зазвенел колокол. Через несколько минут начинались занятия.

— У тебя сегодня что? — спросила напарника я.

— Стрельба из лука по жирному заду мастера Хайна. Потом два часа стратегии… Почему два? А я больше не смогу притворяться и усну! — Перечислял он. — Когда же нас выгонят на очередной забег вокруг монастыря, и эти честныерыцари будут прикидываться лошадьми, я честноспрячусь и…

— Пойдешь испытывать очередное приспособление?

Как послушникам нам приходилось придерживаться местного расписания, и мы понесли свои обременённые тела на занятия.

— Я видела, как ты воровал здоровенный свёрток ткани у ткача! Признавайся, зачем он тебе?

— Лестницей пользоваться надоело. — Туманно пояснил он.

— И?

— Сама увидишь, — загадочно улыбнулся мужчина.

Учения в монастыре. Обычно все нормальные послушники, уже заслуженные рыцари и прочие упорно трудились на тренировках по военной подготовке и в классах истории и культуры. Я же благополучно филонила. Нет, над книгами сидела, что-то даже читала. А вот в остальном… На мечах дралась — без особого желания. При виде Ивона с оружием, сразу сдавалась. Победить его мне под силу, но обижать хорошего парня не хотелось. К тому же, я сюда не за боевыми подвигами приехала, а отдохнуть. Что касается остального, то: кулачные бои вызывали у меня изжогу и расстройство желудка; верховая езда — проблемы — от волка в моей свите шарахали лошади; метание копья — двойные неприятности, потому что я неизменно промахивалась и попадала в окна, огород, в движущиеся цели (один раз «случайно» пригвоздила наряд нашего учителя к земле — после чего он меня чуть на кол не посадил, и полдня гонялся за мной по всему полю с тем самым колом). Ясное дело, всё совершённое мною было намеренной провокацией, как когда-то давно в деревне амазонок. Вскоре, по специальному распоряжению настоятеля послушника Орина, в моём лице (так как в монастыре все равны, то я состригла волосы и выдавала себя за тщедушного паренька), перестали напрягать и позволили учиться в меру сил и возможностей. То есть, сие означало стоять в сторонке и не мешаться под ногами. Я планировала именно так и провести чудесный зимний день. Однако встав вместе с остальными послушниками в ряд, удивилась — перед нами важным гусем курсировал новый преподаватель, которого я доселе не видела.

— Кто такой? — шепнула я своему соседу.

Мерин вздохнул и лишь одними губами, не поворачивая ко мне даже головы, ответил:

— Иориус Контис — приехал вчера вечером по назначению рыцарского ордена Семи печатей.

— Разговоры в строю! — услышал нас учитель и оказался рядом, чтобы угрожающе зыркнуть на непослушных.

Мерин, трижды получав из-за меня «по шапке», взмолился.

— Как ваше имя? — сразу же отыскал виновника во мне Иориус.

— Брат Орин, — отчеканила я, как настоящий солдат, но тут же исправилась и кокетливо подмигнула. Его это взбесило.

— Брат Орин, надеюсь, умеет обращаться с секирой? — спросил он, и сразу же ответил. — Наверное, владеет ею великолепно, раз позволил себе отвлекаться на болтовню во время занятия. Прошу вас, брат Орин!

Пригласив меня выйти вперёд к здоровенному топору, встрявшему в камень, он и не подозревал, на что напросился. Ученики знали, а мастер — нет. Поэтому все отступили на шаг назад, другой — и незаметно добрались до укрытия. Иориус остался стоять на линии огня. Я, пожав плечами, летящей походкой, чуть ли не вприпрыжку добралась до камня, залезла на него, ухватилась за рукоять и потянула. Не вытянула. Попробовала ещё разок. Однокашники усиленно прятали рвущийся наружу смех. Иориус оглянулся на них, возмутился их подозрительным поведением и потребовал покинуть позорное пристанище. Те помотали головами в знак протеста. Учитель рассердился, воздел глаза к небу. На лице у него было написано: «О, великий, смогу ли я из этих мышей воспитать львов?» Его упования на силы господни разрушил мой возглас. Заприметив оборотня, слонявшегося по территории монастыря, окликнула:

— Тень! — и фарс продолжился, но уже с участием в нём оборотня. Волк, уцепившись зубами за край моей рубахи, потянул-потянул, да ничего не вытянул. Товарищи послушники ржали, катаясь по земле в небольшом рве. Я состроила деловитую гримасу, сплюнула на ладошки, потёрла и снова ухватилась за жердь. Волк взялся за меня. И вот он тянет меня, я — секиру, а вместе мы тянем-потянем, да вытянуть не можем.

— Теперь нужно позвать кошку, — хохотнул брат Юми.

— И мышку не забыть! — не остался безмолвным брат Бурей, вспомнив всех персонажей старой сказки про необыкновенный урожай.

— Цыть! — приструнил их Мерин. — Ложись. Сейчас полетит!

И был он прав! Потому что я поднатужилась и одолела оружие. Выдернула его, удержать толком не смогла, поэтому замахнулась, закружилась… Волк поджав хвост и уши быстро удалился с поля боя.

— Куда метать то? — уточнила я, продолжая вращаться.

— Никуда! — вскричал Иориус, наконец, сообразив, чем моё выступление может закончиться.

— Тогда «ОЙ!» — мой новый боевой клич был известен всем жителям монастыря. Обычно он предвещал беды, поджоги, обвалы, апокалипсис и прочее. Сегодня — лёгкий испуг для преподавателя. Секира взмыла в небо, целенаправленно метя в голову мастера Контиса. Он раззявил рот, и таращился на оружие, не веря, что его гибель может прийти вот так внезапно, да ещё и от рук какого-то неуча.

— Ложитесь! — прокричал вовремя Мерин. Иориус — истинный воин — пригнулся, ведь исполнять приказания у него заложено в крови, как и отдавать их.

Где-то в районе теплиц матюкался садовник и слышался треск стекла.

— Вот поэтому брат Орин у нас на особом положении, — подполз к учителю Мерин. — Ему кроме лука, стрел и конкретной цели ничего не дают.

— Прошу прощения, — возвысился над поверженным преподавателем Ивон. Протянул руку мастеру, помог подняться. Бросил на меня недовольный взгляд. — Отец-настоятель просил привести к нему брата Орина.

— Забирайте! — махнул рукой учитель.

— Ну, я пошёл? — уточнила я и была послана. Куда? К настоятелю. Только, если верить Иориусу, сэр Верон поменял место дислокации. Но меня не обманешь! Я точно знала, где коротает время мастер.

Ивон зачем-то вёл меня итак знакомой дорогой. Длинной. Иди я одна, выбрала бы короткий путь. Боялся, что ли побега? С чего бы? И вообще, он странно себя вёл, постоянно оборачивался и смотрел на меня, будто хотел что-то сказать. Уже у самого кабинета я остановила его.

— Брат Ивон, не стоит сдерживаться — говорите открыто!

Он остановился. Оттеснил меня к стене, проигнорировав рычание оборотня, и шёпотом на ухо поведал тайну:

— Я знаю, кто вы, Ориана!

Мне пришлось схватить Тень за загривок, потому что он собирался всадить клыки в тело рыцаря.

— Надеюсь, вам хватит ума держать ваши знания в секрете? — оскалилась я.

— Мой рот на замке, леди Ориана! — улыбнулся он, оставил меня одну перед дверью, и удалился.

— Вот проблемка на нашу голову, — вздохнула я, глядя в след Ивону. Тень фыркнул.

В небольшом помещении с прекрасными видом из окна помещался стол, несколько стульев и множество стеллажей с книгами, манускриптами — сэр Верон устроил из рабочего пространства настоящую библиотеку. Однажды вечером, я пыталась найти что-то интересное для себя, почитать и обнаружила старинный роман. Долго потешалась над настоятелем, хранившем в своём арсенале литературы совершенно женский роман о прекрасной даме и её возлюбленном.

— Отец-настоятель, — постучалась я, впрочем вошла раньше.

За столом сидели глава монастыря и его брат. Сэр Симон пил местное вино, а Верон вертел в руках письмо.

— Проходи Ориана, садись. — Пригласил меня он.

— Мастер Контис остался цел после тренировки? — первым делом спросил генерал.

— Вы видели?

— Ещё бы! — усмехался мужчина.

— Кроме того, мы в курсе твоего последнего похождения, — повертел у меня перед глазами донесением от господ Минерли. Даже дал ознакомиться с письменами.

— Не последним, — пробурчала я.

— Что? — спохватился Верон.

— Ничего, вам послышалось, — углубилась в чтение я, и дальше старалась не смеяться. А было с чего! Слуги не растерялись. Как только мы покинули усадьбу они попинали немного хозяина и разбежались по спальням. Утром притворились, словно ничего не случилось. Зантолу, не желавшему огласки его позора, ничего не оставалось, как подыграть. Лишь леди Дора Минерли сориентировалась в ситуации и написала святым защитникам, борцам с нечистью — рыцарям ордена.

«Этой ночью на нас напали. Неизвестный бандит. Опознать его весьма сложно, так как скрывался он под дланью тьмы… — Э, какая поэтическая у неё душа! — Однако нам известно, что его прозвали в народе Жнецом. Главная отличительная черта этого головореза: серп, которым он убивает своих жертв, и здоровый пёс в два метра ростом…»

Я покосилась на оборотня, тоже читавшего кляузу, сунув морду мне под руку.

— Фантазия у госпожи Минерли развита! — оценила я.

«В результате нападения пострадали семейная сокровищница, кухня, погреб и честь нашей любимой дочери… — Внизу была приписка: два раза. — Просим вас разобраться с бандитом, поселившимся на нашей земле и наказать по всей строгости закона! А также вернуть награбленное!»

Я всё-таки сложилась пополам от хохота. Мужчины, явно читавшие сие комедийное произведение, подавили смешки. Наверное долго думали над проблемой: как вернуть девичью честь дважды.

— Довольно Ориана! — приструнил меня настоятель, сам с трудом придав физиономии суровость. — Признавайся!

— В чём? — посмотрев на Симона, случайно скользнула взглядом по окну и закашлялась, проглотив визг. С той стороны птичкой пролетел Каноний. Помахал мне, мол, вот так я полотно и использую — прыгая на нём. И снова ухнул вниз.

Мужчины, заинтересовались моим уж слишком хорошим настроением, тоже устремили взгляды к пейзажу. Ничего — солнышко, бугорочки, поля…

Только отвернулись, — изобретатель появился, скорчил мину, высунул язык, уронил очки, озадачился, и опять исчез.

— Я по определению не могу быть жнецом. Серпа у меня нет, да и лишить девицу… два раза — тем более! — отнекивалась я, иногда отвлекаясь на Канония.

Верон кивнул на оборотня, намекая, мол, человек со зверем в округе только один!

— В нём разве есть два метра роста? — своим вопросом я просто добила сдержанного генерала Симона. Он расплескал вино. Вскочил со стула и отошёл к окну, чтобы не мешать воспитательному процессу. Столкнулся лицом к лицу с диковиной птицей, Каононием, отпрыгнул, схватившись за сердце.

— Извините, — попросил механик, падая куда-то вниз.

Я хрюкнула от смеха. Симон быстро оправился от шока и сам засмеялся.

— Кажется, я догадываюсь, кто у нас играл роль жнеца. — Генерал боролся с истерическим и неподобающим смехом, краснел и кряхтел.

— Чего ты веселишься? — журил его Верон. — Хочешь я тебе её, в армию отдам с тем, прыгающим довеском?

Угроза прогнала смешливость второго брата. Он даже глаза выпучил, обернувшись к настоятелю.

— Она итак с половиной моих парней знакома, а вторая половина о ней наслышана. Представляешь, что будет в казармах твориться? У тебя она хоть более смирной стала.

— Эй! Господа, вы меня обсуждаете при мне! — подала голос я, и мужчины выдохнули.

— Так, Ориана, — вернулся к проблеме с Минерли настоятель. — Прекратите терроризировать соседей.

— Ой, неужели вы, увидев меня на пороге вашей обители, Верон, надеялись перевоспитать? — удивилась я. — Вы же знали, кто я!

— Даже не думал что-то в вас менять, — вырвал у меня из рук бумагу он. — Перевоспитать человека могут только обстоятельства. А я на себя такую роль брать никогда не хотел.

Его замечание задело меня. Я смолкла. Оба брата тоже притихли. Как весьма мудрые старики, они подозревали, что я не просто так пришла в монастырь. Но при этом ни один из них не требовал от меня правды, не лез в душу. И я была благодарна за понимание.

— Ладно. Такое… — Знаю, что Верон ожидал услышать, но всё равно сказала: — Повторится один раз. Ну два… Мы же ещё не заглядывали в гости к Ковам!

Настоятель раскрыл рот, а я, не дожидаясь нравоучений, поднялась.

— Вам же это выгодно, сэр! — издевалась я. — В письме, в самом низу написано, что Минерли никаких средств не пожалеют, чтобы отблагодарить вас. Пользуйтесь! Вам ведь нужно отремонтировать конюшни и библиотеку…

— От кого ещё нам жалоб ожидать? — напоследок уточнил Симон.

— Жнец обещал на нашу кухню заглянуть…

— Одобряю, — выдал генерал.

Верон очень смешно надул губы.

— Что тебе не нравится? — не понимал его брат. — Ты сам жаловался утром!

Настоятель кивнул, но в меня всё равно полетела книга. Я пригнулась.

— Шельма! — совсем без злости окрестил Верон, и пока он прибывал в добром расположении духа, я намерилась быстро удрать. — Стой! Тебе письмо, сама знаешь от кого.

Он швырнул в меня посланием. Поймав весточку, крепко сжала её, спрятала в карман и прикрыла за собой дверь, оставив братьев делиться впечатлениями о моих выходках.

— Жнеца ловить будем? — услышала печальный вопрос Симона.

— На чём он там прыгал хоть? — выглянул в окно настоятель. — Ткань какая-то?

На улице я глубоко вдохнула, посмотрела на тренировочное поле. Занятие у Иориуса продолжалось. Ученики упражнялись с секирами, вертели их, дрались. Поразмыслив, я решила присоединиться к товарищам.

— Интересно, как он нас примет? — спрашивала у волка я. — В обморок упадёт или отлупит?

Оборотень выбрал последний вариант. Но мы оба не угадали.

Мастер не оценил моей тяги к знаниям. Пусть он и был отважным, сильным воином, но икал, как испуганный подросток, когда увидел меня, спешащей к нему. Мерин мигом подал ему воду.

— Брат Орин, ты вот, пока с палицей упражняйся, — дал мне дубинку он.

— Она и этим кого-нибудь пришибёт, — громко прошептал Юм, и толпа, захихикав, отодвинулась от меня подальше.

Подражая остальным, я размахивала грозным деревянным оружием и краем глаза следила за Ивоном. Он стоял на тропинке и наблюдал.

Мой день закончился незаметно и скучно. Даже прогулка к Ковам не порадовала. Поэтому мы с Канонием поспешили на кухню…

Через час летели оттуда пуганными воронами, с сыром в зубах, разбрасывая позади себя горох — чтоб повар поскользнулся. Над нами свистели половники, ножи и вилки. Громыхая чайником, обутым вместо тапки, нас преследовал кухарь. Он оказался не из пугливых. Оборотня рассекретил сразу.

Шумиха подняла на ноги монахов, рыцарей, мастеров. Все выглянули в коридор. Тень выпрыгнул в окно. Каноний поскользнулся. Получил скалкой по затылку, и остался лежать на полу.

— Контузия! — оценил брат Мерин состояние Жнеца.

— Конфузия, — лучше сказать! — заржал Юм, похлопал его по щекам, пока кухарь не добежал и не похлопал ножом. — Ты давай, ползи отсюда, а то месть близится.

Каноний очухался, поблагодарил собратьев и унёсся на крыльях страха, почему-то в сторону погреба. Я бежала очень быстро, перепрыгивая через препятствия. Однако подлый смех вызывал отдышку, поэтому скорость уменьшалась. Свернув за угол, была поймана… Слава богам — не кухарем.

Меня втянули в ближайшую комнату и быстро захлопнули дверь.

— Доброй ночи! — поздоровался Ивон, прижимая меня к себе и к стене одновременно. — Печально известный Жнец промышлял у нас на кухне?

— А почему вы не спите? — хотела выскользнуть из его объятий я. Они вызывали во мне путанные чувства.

— Разве в общежитии в данный момент кто-то спит? — ехидно спросил рыцарь.

— Бессонница, — пожала плечами я. — Повальная!

— Тише! — прислонил палец к моим губам он, и наклонился совсем близко, подслушивая разговор в коридоре.

— Это брат Орин и его псина! — кричал, требуя наказать меня, повар. — Кто вообще дозволил держать в животину в храме???

— Свидетели? — обратился к ученикам сонный настоятель.

— Мы ничего не видели, — синхронно шли в отказ братья.

В какой-то момент меня перестало интересовать: сдадут именами проказников или нет. Я слушала дыхание Ивона. Краснела от стыда, потому что не могла заставить себя уйти, оттолкнуть его. Хуже всего — мне хотелось стоять вот так, около него (кстати, одетого всего-то до пояса).

— Надо спрятать вас, леди Ори! — прошептал он, щекоча горячим дыханием мочку моего уха.

Взял за руку и провёл к постели. Откинул одеяло, приказал лечь. Я чуть окончательно не сгорела от угрызений совести. Но нырнула в тёплую постель. Ивон накинул на меня простыню, покрывало. Сам лёг рядом.

И вот лежу я с мужчиной, к которому меня без сомнения влечёт, и думаю о том, кого оставила. Тай… Сердце больно сжалось, покрылось морозным холодком, и истекло кровью. Король сейчас казался мне совершенно далёким, чужим человеком. Мысли о нём убивали меня. Впрочем, той амазонки Орианы уже давно не было.

Тук-тук! Постучались к нам.

— Да?! — зевнул Ивон, и слегка приподнялся на руках, удостоверившись, что меня не видно.

— Брат Ивон, вы спите? — заглянул отец-настоятель.

— Уже нет, сэр. Что-то случилось?

— А вы разве этот шум не слышали? — удивился Верон.

— Вы же знаете, я крепко сплю, — улыбнулся Ивон.

— Ну да, — не поверили ему. — Скажите, а брат Орин мимо вас не пробегал?

— Смеетесь? — уточнил рыцарь.

Я ущипнула его за бок. Ивон стерпел и доиграл роль.

— Знаю, глупый вопрос. Но нужно было всех опросить. Вот поймаю поршивца и устрою ему иной допрос… с пристрастием!

«Ага! Спросит почему украденными сосисками не поделились» — подумала я, и ещё кое-что: Верон сразу раскусил, что к чему. Тем не менее, разогнал послушников по опочивальням, и, пожелав Ивону спокойной ночи, ушёл.

Я ждала, когда край одеяла оттянут, и заговорят ко мне. Но Ивон не торопился. Я сама вынырнула. Ивон лежал, подпирая голову рукой, и смотрел на меня.

— Спасибо, конечно, — поблагодарила я, скользя взглядом по мебели в его комнате.

— А почему нельзя было спрятать меня в шкаф или под кровать? И вообще, почему вы не сдали меня? Вроде бы, я вам не нравлюсь…

— Вы ошибаетесь, леди Ориана. — Ответил рыцарь, встал, протянул руку мне, помогая подняться, и осторожно вывел из своей кельи.

Во мраке коридора я слилась с тенями и добралась до комнаты, где меня уже ждал Тень. Я зажгла пару свечей, обнаружила на столе алую розу, дремлющую поверх листка бумаги. Подобных посланий я ни разу не получала. Хотя нет… Достала из кармана очередное письмо с королевской печатью и бросила к стопке его товарищей — ни одно я не раскрыла и не прочла.

Скинула с себя сапоги. Уселась удобнее, закинула ноги на стол. Волк улёгся на кровати и уснул.

— Привет, внук! — радостно выкрикнул Вей, объявившись в комнате.

— Привет, дед! Какие новости?

— К твоей сестре, Фаине, приехал её кузнец. Я наблюдал за этим счастливым воссоединением: она — такая крупная, мускулистая, и он — маленький, но тоже не слабый. Как обнялись!.. Как сломали друг другу пару костей от радости!.. — описывал бог.

Он присел на край стола и развернул письмо. Прошёлся взглядом по строчкам. Хихикнул.

— Да мальчик в тебя просто влюблён, леди Ориана! — комментировал Вей. — «Я не претендую на ваше сердце, но хотел бы стать для близким вам. Вы можете доверять мне. Я знаю, что вы сильная и смелая, но хотел бы стать вам опорой. Я давно наблюдаю за вами, Ориана. Мне не даёт покоя грусть в ваших глазах. Как бы вы не скрывали её за улыбкой, она всегда проявляется. Позвольте мне стать вашим верным другом, и может быть, однажды, я заслужу вашу любовь.» Подпись: Ивон ДьюУйэсес. Так и не пойму: он в друзья набивается или хочет занять место твоего драгоценного королевича?

— Ты его видел? Как он? — сразу же навострила уши я.

— Видел. Весь в делах и заботах. Скучает по тебе.

— А Войка и Ризи?

— Они заняты. Первая тренирует новых амазонок. Они даже школу открыли. Вторая изредка заглядывает к нему, но парню не до неё.

— Много работы, — поняла я.

— Ты не надумала вернуться?

Я взвешивала чувства и желания, чтобы ответить. Пока не могла сказать точно. После исчезновения Алании внутри появилась дыра. Я порой жалела, что боги не отобрали мою память — так жизнь была бы легче. А получилось сложнее некуда. Я вернулась во дворец, смотрела на Тая и тут же отгоняла образы, которые приходили: убийства, смерти, кровь. Когда долго боишься что-то потерять, — идёшь на необдуманный шаг и сам избавляешься от драгоценности. Чувствуешь облегчение, словно то над чем дрожал мешало жить. Вот и я сбежала от всего и всех.

— Раз уж ты здесь, расскажи мне о Дарейге. Я хочу понять, почему он присоединился к ней.

— Дарейг. — Произнёс дед. — Он полукровка. Не поверишь, когда узнаешь, кто его мать! Иная! Он появился от последнего её раба. Когда она умерла, как смертная женщина и возродилась, как богиня, он оставался единственным хранителем знаний о ней. Слонялся повсюду, обзаводился полезными связями, промывал мозг тем, кому выгодно, ширил веру в свою мамашу. Добрался до Синего леса. Разузнал, как проделать дыру в Грани. Тут же нашлись желающие выбраться. Они заключили договор: в обмен на власть, славу и силу отряд Грейона будет служить новой богине. Вампиры выбрались из заточения и пошли испытывать новый дар на ближайших деревнях — уничтожили другими словами. Вы когда к лесу подбирались, сами всё видели, даже хоронили тех несчастных.

— Почему она их не воскресила?

— Ослабла. Только настоящие боги могут всё. — Объяснил Вей. — Наша сила не меркнет. Потому что этот мир наш и он подпитывает нас. Не забывай, она не отсюда! Вернёмся к теме! Дарейг. Хоть он и был частично созданием здешним, прижиться никак не мог. Тьма родной матери уничтожала его постепенно. Вспомни, каким он неописуемым красавцем в итоге перед тобой предстал.

Я поморщилась. Произошедшее очень хотелось забыть, а не пробуждать из памяти по первой просьбе.

— Так или иначе, ему всё равно светила смерть! — продолжил ветреник. — А мамаша его убедила, что если возродится вновь, то и он получит новую жизнь. Но знаешь, это вопрос спорный. Как дитя богини он своё на земле отходил. Лания, твоя мать, к примеру, прожила бы гораздо больше его, если бы не объявились те мытари.

— Слушай, — ухватилась за предоставленную возможность я. — Бабушка после смерти стала богиней, а почему мама не стала?

Вей поджал губы.

— Жертвующий собой способен возвыситься над смертными, а тот, кто убивает подобных себе — нет. — Ответил совершенно не свойственной ему манерой складывать слова. Наверное, когда мама умерла, он допытывался о том же у Великой и её супруга. Сразу стало видно, что Вей до сих пор не простил их.

— Я люблю тебя, дед! — поддалась внезапному желанию сгладить его волнения.

Он разрыдался, бросился обниматься. Пришлось терпеть подвывания бога.

— Всё! Пора тебе. Оставь меня одну. — Попросила его.

Вей собрался исчезать.

— Ах, да! Погоди. Забери с собой это. — Я протянула ему кристалл, в котором хранилось сердце первого правителя вампиров. — Руи нужно подыскать тихое местечко.

Подвеска уже давно не светилась. Повелитель первенцев то ли погиб в схватке за мою жизнь, то ли беспробудно спал. Я верила во второе, впрочем уже давно не надеялась ещё хоть раз поговорить с ним, отблагодарить или просто сказать ему «Спасибо!».

— Вей, если он вернётся…

— Обязательно, скажу за тебя, как ты его обожаешь! — поцеловал меня в щёку дедушка и испарился.

Я взяла письмо со стола, перечитала. Удостоверилась в подписи воздыхателя.

— Ивон. Не ожидала от него.

Выдохнув и отложив бумагу, я подвинула оборотня и легла спать.

На утро выпал снег. Мягкий и пушистый он сыпался красивыми хлопьями с неба. Весь сад накрыло белым одеялом. Я шла и оставляла на нём следы. Морозная погода дарила чудесное настроение. Казалось, будто у меня вырастают крылья… Хотя ноги мёрзли, руки тоже. Перестав хихикать над самой собой, я вдруг поняла, что снег хрустит не только под моими стопами.

Обернулась. Преследователь накинул мне на плечи плед.

— Вы планировали замёрзнуть, леди Ориана? — спросил он.

— Нет, сэр Ивон. Спасибо! — замотавшись в тёплое, я только сейчас осознала, насколько продрогла. Или это на меня общество рыцаря так влияло?

Мой воздыхатель к прогулке подготовился куда лучше: меховая накидка, сапоги из плотной кожи. Теперь понятно, почему Верон ему не поверил.

— Я думала, снега вообще не будет. Сколько уже зимних месяцев прошло? Два? — надеялась отвлечь его я, ведь знала, за чем он вышел так рано.

— Ваша наивная детская радость по отношению к снегу, не оправдывает возможности простудиться! — за несколько месяцев пребывания в монастыре, я уже давно утвердилась, что Ивон родился таким серьёзным и слишком взрослым.

— О! — протянула я. — Вам стоит хоть немного расслабиться!

— С вами это невозможно, моя леди, — шёл со мной нога в ногу он.

— А вот и не правда! — капризно выдала я и обсыпала его снегом. Ивон так и стоял, неподвижно, позволяя делать из него ледяной монумент. А потом, когда я слишком вошла в кураж и отвлеклась, схватил. Но лишь для того, чтобы укутать в плед.

— Люди вокруг вас, леди Ори, не могут спокойно и тихо проводить свои будни, но и не остаются беспристрастными. Вы меняете всё. — Говорил он. Мне вдруг захотелось сбежать из-под его пристального взгляда и я продолжила путешествие по заснеженной аллее.

— Я был в отряде сэра Верона, когда он присоединился к той небольшой армии, которая у нас осталась. — Признался Ивон.

— Вот откуда вы обо мне знаете! — догадалась я.

— Да, — кивнул он. — Я видел как преобразился наш спокойный настоятель, рассказывая королю о вашем полёте через границу и столпы. Заметил насколько сильно переживал о вашей судьбе сам правитель, и все, кто был с ним. Я хотел сказать вам, леди Ориана, вы удивительная женщина. Не каждая способна защищать своих друзей и страну ценой собственной жизни. Вы не побоялись.

— Вы делаете из меня героиню. — Бурчала я. — Боялась. Мне было страшно. И до сих пор. Кошмары не прекращаются.

— Вы умело это скрываете, — усмехнулся Ивон. — Но я считаю, что даже вам нужно сильное плечо, на которое можно опереться.

Я вдруг замерла. Постаралась скрыть насколько меня тронули его слова и ещё медленнее зашагала.

— Вы получили моё послание? — сменил тему разговора рыцарь.

— Эм… Роза красивая. Мне никто не дарил цветов. Это приятно. Но смущает.

— А письмо? — торопил Ивон.

— Читала, — пробурчала я.

— Вам неприятно моё внимание?

— Любой девушке было бы приятно.

— Но не вам, — заранее расстроился он.

Я остановилась. Дальнейший разговор стоило вести глядя глаза в глаза. И посмотрев на симпатичного во всех отношениях мужчину невольно подумала, что я почти разрушила своё счастье с Таем. Если Войка и Ризи постараются, то любовь будет утеряна раз и навсегда. Наверное, Ивон — мой…

— Чего конкретно вы хотите от меня? — зачем-то спросила я, словно в этом был смысл.

— Вас, — он взял мои руки и поцеловал каждый палец. — Если вы согласитесь хотя бы дать мне возможность…

— Ивон, я уже принадлежу другому. — Истерично сорвалась я. — Простите.

Он замер. Выпустил мои руки из своих.

— Я не хотела обидеть вас. Просто давать надежду, если её нет и не предвидится — не честно. Не хочу обманывать. Вы достойны другого отношения к себе, Ивон.

Рыцарь не сдался — не в его правилах так легко отступать.

— Почту за честь быть другом легендарной амазонки. — Поклонился он и ещё раз поцеловал мои руки.

Вдруг стало очень тихо. Даже в ушах зазвенело. Ивон поднял голову, посмотрел на меня и тут же склонился, сделав шаг в сторону. За моей спиной стоял король! Звон в ушах достиг такого пика, что я чуть не заплакала от боли. Тёплый плед не спасал — у меня зуб на зуб не попадал. Повернуться к нему? Встретиться взглядом? Разве я могла? Та, которая бросила его, обманула, усыпив зельем, а потом сбежала в монастырь, не объяснив почему. Как я должна была повести себя?

Я почтительно склонилась, освободив ему дорогу. Именно так простому послушнику предписывает этикет.

— Ваше величество, вы хотите увидеть отца-настоятеля? — осмелилась обратиться к нему я.

— Да. Проводите меня. — Приказал он. Хотя на самом деле приехал ко мне. Сегодня наш диалог, если он состоится, поставит точку в наших отношениях либо…

— Прости, — ещё раз извинилась перед Ивоном я, не решаясь выровняться и посмотреть на короля, направилась обратно к зданию.

Тайрелл оставил своих охранников во дворе. Следовал за мной и сохранял напряжённое молчание, сверля взглядом мой стриженый затылок.

Интересно, какую часть нашего с Ивоном разговора ему довелось услышать? Что он думает обо мне? Злится ли? Ревнует?

Постучав кулачком в двери настоятеля, рассмеялась, услышав недовольное: «Ну, брат Орин, если это ты, то жнец за тобой явится!» Верон открыл с сапогом в руке и в смешном ночном наряде. Спросонья попытался стукнуть меня по лбу, но потом обратил внимание на персону позади.

— Ваше величество? Какие черти… — Оговорился настоятель. — То есть дела привели вас в такую рань к нам?

Я снова поклонилась и дабы не мешать им испросила дозволения уйти. Верон уточнил у короля — отпускать меня или нет. Тот согласно кивнул. Я расстроилась. Неужели он не ко мне приехал? Я больше ничего не значу для него? Путаясь в догадках и злясь на короля за его переменчивость, я вернулась к себе в келью. Истоптала пол, шатаясь от стенки к стенке. Пнула стул. Ушибла пальцы на ноге. Села прямо на пол и обиделась. Тени надоело наблюдать за моей истерикой, он перекинулся в человека, чтобы спросить:

— Возвращаемся к упырю и остальным?

— Не знаю, Шака.

— Тайрелл же здесь. Ты не хочешь к нему?

— А он не за мной… То есть не ко мне приехал! — огрызнулась я.

— Чего ты хотела? Чтобы он всё время за тобой бегал? Он не понимает, почему ты наплевала на него, на его дворец, на сестёр, вампира и остальных. Я вот тоже. Но я — другой. И бегаю быстрее — от меня не удерёшь!

Получив пледом, оборотень замолчал.

— Брат Орин, отец-настоятель, зовёт вас! — после тактичного стука уведомили меня голосом слуги.

Шака сразу оживился. Достал наш общий мешок, принялся прятать мои вещи.

— Отлично. Ты пойди. И если вернёшься с хорошими новостями, — знай: я собран и готов к отъезду!

Больше запустить в него было нечем, — он всё упаковал за считанные секунды. Хотя не так и много у нас имелось добра, чтоб перевозить.

Поборов глупую дрожь, я вошла в кабинет настоятеля. Самого Верона там не наблюдалось. А король стоял, опираясь на подоконник, и ждал. Теперь, когда мы одни и посторонних поблизости нет, он заговорил со мной открыто — сразу начал с претензий.

— Кто он?

— Кто? — уточнила я, удержав на несколько минут его взгляд. Усмехнулась. Опустила голову.

— С кем ты была там! — слова вырывались у него сквозь стиснутые зубы. Всё-таки ревновал!

— Его зовут Ивон. — Отвечала я, медленно преодолевая расстояние между нами. — Он признался мне.

— В чём?

— В своём расположении. — С удовольствием терзала его сердце я. Встала рядом. Посмотрела, гордо вскинув голову. — В парке, я объясняла ему, почему не могу принять его чувств.

— Почему? — более мягко, сбавив суровость, задал вопрос Тайрелл. Он едва сдерживал улыбку, зная ответ. Просто хотел услышать его от меня.

— Потому что без ума от другого мужчины. Знаешь, такого: он сидит на троне, хмурит брови и не знает, куда деваться от многочисленных невест.

В следующую секунду меня сгребли в объятия. Целовали и целовали. Лишь потом он прервался, чтобы сказать:

— Этот мужчина скучает по амазонке, думает о ней. А она сбежала, — шептал король. — Подстриглась. Притворяешься мужчиной. Ори, вернись ко мне!

— А тебе разве без меня не весело? Как же Войка и Ризи? — съехидничала я.

— Мне нужна ты! — поймал мой поцелуй он. — Ты вернёшься?

— Ты хочешь этого?

Он слегка отодвинулся.

— Ты ни одного моего письма не прочла, да?

— Читала, — попыталась соврать и была поймана на лжи.

— Нет! Иначе бы… — Не договорив, король разжал объятия. — Иди, собирайся. Ты сегодня же возвращаешься со мной — это не обсуждается! Об остальном позже поговорим.

Противиться воле государя, и любимого человека не смог бы никто. Я помчалась собираться. Только у порога вспомнила, что вещи то уже собраны оборотнем. Зато было время исправить недочёт и перечитать письма Тайрелла. Усевшись за столом, я раскрыла первое.

«Не хочу называть тебя „любимой“ — приторно сладко и глупо. Я не мальчишка, а король, в сердце которого стрелой попала самая прекрасная лучница на свете. Я повторяю твоё имя во сне. Но просыпаясь вижу пустоту. Тебя нет рядом. Моей вины в том нет (хочу надеяться), однако вопреки своей гордости, извинюсь, если ты того пожелаешь. Моё же желание одно: хочу увидеть тебя, обнять…» — я прослезилась. Душа затрепетала. Совесть проснулась и, вгрызаясь в душу, принялась повторять: «Идиотка! Ты чуть не потеряла такого мужика!». Отгоняя её докучливые вопли, прочла следующее послание.

«Я ищу тебя повсюду. Не могу ходить на собрания знати, не могу сосредоточиться. Закрываю глаза и вижу тебя. Злюсь на себя. Шелеста просил не показываться мне, потому что он — напоминание о тебе. Избегаю твоих сестёр. Ори, садись на коня и поезжай сюда! Ты обещала всегда быть рядом, быть моей!»

В следующем сквозило тоской и болью. Заканчивалось оно приказом: «Немедленно вернись!»

«Я с ума сойду! Ори, сегодня ночью ты снилась мне. На тебе было нежно синее одеяние. Совершенно прозрачное. Я сорвал его с тебя. Целовал. Целовал шею, плечи…»

— Ого! — зачитался письмом Шака, склонившись через моё плечо.

— Эй! Это глубоко личное!

— И очень интересное! — собирался узнать о фантазиях короля в подробностях он.

Крайне увлекательное письмо довелось спрятать, сунув его за воротник, чтобы оболтус не достал. Я порылась в других бумагах, изъяла ещё пару и рассмеялась. Признания в любви чередовались с провокациями. Последние два письма отличались лаконичностью.

«Ориана, если ты не приедешь сегодня — я вышлю за тобой войско и Кроху! Они перевернут всё к верху дном, найдут тебя и приволокут! Ты же знаешь, своего друга — его ничто не остановит!»

«Дура!!!» — это я во втором прочитала. Одно слово на большом листе.

— Домой, домой, домой! — приплясывал рядом Шака, пиная мешок с вещами, и меня за одно. Схватил меня, оторвал от земли, покружил.

— Эй! — возник в дверях недовольный король. — Прежде чем обнимать её, следовало одеться!

— Ой! — опомнился Шака, лишь сейчас сообразив, почему его обдувает сквозняками со всех сторон. Отпустил меня, покопался в мешке, достал свои вещи, оделся.

— Я готов. Поехали! — выдал он.

— Да, — кивнула ему. — Только ты кое-что забыл!

— Что? — спохватился оборотень.

— Канония упакуй! — напомнила о механике. Шака откопал верёвку в мешке и пошёл за изобретателем.

Мы покинули монастырь в обед. Мастера вздохнули с облегчением. Особенно сэр Иориус Контис. Верон не знал печалиться ему или радоваться. Лишь Ивон определился — он грустил, оттого и провожать не пожелал. Рыцарь выглянул в окно, ограничился сухим кивком на прощание. Тайрелл улыбался. Я соскучилась по его улыбке и выражению зелёных глаз.

— Кстати, ваше величество! — припомнилось кое-что неотложное, что следовало срочно обсудить.

— Да? — повернулся он.

— Сам дурак!

Тай рассмеялся.

— Вы подходите друг другу, — констатировал Шака, и запел весёлую песенку. Каноний не в такт подвывал — оборотень его связал и тащил за собой, вроде груза.

Весна в Сулане — красивейшее время года. Природа расцветает, люди становятся добрее. Тепло исходит не только от солнца, но и от жителей восстанавливающегося города. Стоя в прохладной воде фонтана я могла думать только о тепле, потому что мои ноги мёрзли! А венчальная речь настоятельницы храма Великой Матери сильно затянулась. Самое смешное, что сама Великая стояла неподалёку, рядом с бабушкой, Веем и своим супругом. Она слушала бред, которым нас пичкали и подмигивала мне. Тайреллу жаловаться на холод не полагалось — правитель переносил подобные тяготы молча.

Я посмотрела на него: в светлом наряде, с венком на голове, улыбка до ушей, глаза блестят — в общем, влюбилась повторно. Порадовалась, что сей господин в расшитом камзоле на зависть дамам, теперь весь мой, причём официально. Мигом согрелась.

Мы омыли друг другу ноги, произнесли слова обрядовой песни, выпили из поднесённого бабушкой кубка. И тут, в финале церемонии, Таю поднесли маленькую золотую корону — женский вариант. Подняв её над моей головой, он произнёс:

— Ориана, наследница Селены Прекрасной и нашего уважаемого брата по крови и престолу Добрана Златоусого, отныне ты разделишь со мной ложе и трон, как законная супруга, как равная мне, как моя королева.

Я услышала, как Вей подавился. Только хотел подать голос, мол, не было Златоусого в моей родословной — и бабушка ткнула его локтем в живот. Ветренник отвлёкся. А Тай надел на меня корону поверх венка и обратился к толпе:

— Любите, почитайте, уважайте свою королеву, так как любите, почитаете и уважаете меня…

«И бойтесь! Бойтесь так, как никого не боялись, ибо злая и вредная у вас королева» — от себя добавила пару слов я. Правда, мысленно. Во всяком случае богам, ведающим думами людей, понравилось. Все четверо подавили смешки.

Тай окончил речь. Толпа ликовала и провожала нас во дворец. Под ноги летели цветы, на голову сыпались крупа, лепестки и, какой-то болван запустил рогаликом. Подозреваю, — как символом сладкой семейной жизни. Подозреваю, — этот болван — Фая!

Празднования и шумиха для нас с Таем закончились поздней ночью. Впрочем в городе веселье продолжалось. Гудели таверны, постоялые дворы. Нас, по крайней мере, оставили одних — для исполнения супружеского долга. Мы пользовались уединением ради тишины и отдыха: лежали на постели, обнявшись и разговаривали.

— А с чего ты взял, что моим дедом был Добран Златоусый? — решила всё-таки выяснить я у своего законного супруга.

— Разве нет? Или колдун его опередил? — изумился Тай.

— Нет. А для тебя так важна моя родословная? — собиралась рассердиться я.

— Просто все считали, что…

Он сразу замолчал, когда увидел моё лицо.

— Та-дам! — объявился из ниоткуда Вей посреди нашей спальни. — А вот и я!

Тай опешил. Вытаращился на бога, собрался звать стражу.

— Ори, ты ничего не хочешь мне сказать? — намекнул на неверность он.

— Хочу, — вздохнула я. — Знакомься, это моё преданное. Дед-ветренник. Он же бог, властелин ветров, Вей.

— Ты даже не представляешь, в какую семейку попал! — ухмылялся довольный собой родственник, протягивая руку королю. — Бог, очень приятно!

— Что значит… бог? — не верил собственным ушам Тай. А коварный Вей испарился и появился снова, уже разлёгшись на кровати между мной и мужем.

— А вот так. Бог ветра. Должность у меня такая. Вот ты — король, а я — бог. — Не унимался Вей. Я попыталась столкнуть его с кровати. Тай побледнел. А ветродув, чтобы окончательно разбудить в нём желание поклоняться, поднялся в воздухе на метр и завис.

— Ну как? — подмигнул он.

— Очаровательно! — хмыкнула я. — Но ты, как бы нам мешаешь!

— Милая моя, я не могу вам мешать… — не собирался исчезать бог.

Тут с грохотом распахнулись двери и через пару секунд в нашей опочивальне появился ещё один действующий герой. Бабушка — собственной персоной. Увидев её Вей грохнулся с той высоты, на которой парил, прямо на кровать. Виновато нахмурился, надул губы.

— Я тебя просила?! — уточнила Селена, игнорируя нас.

— А я ничего… Так мимо проходил… — выводил что-то пальчиком на шёлковой подушке ветреник, притворяясь нашкодившим ребёнком.

— И как? Прошёл? Дуй домой! — рявкнула на него бабушка.

Вей мигом освободил место на кровати и быстро засеменил к выходу.

— Простите нас, — поклонилась Селена, улыбнулась Таю. — Береги её!

Тот кивнул. Родственники поспешили покинуть спальню. На ходу Вей оправдывался.

— Я же должен был проконтролировать всё ли они правильно делают. Я всё-таки правнуков хочу. А они!.. Селенушка, не поверишь! Знаешь, чем занимались? Болтали! Кто ж в первую брачную ночь пустыми разговорами занимается?!

— Без тебя разберутся! — подталкивала его бабушка.

— Если твой дед бог, — продолжал таращиться на двери Тай. — Кто Селена?

— Богиня. — Пожала плечами я, поцеловала супруга. — Что с тобой будет, когда ты об остальных родственниках узнаешь!..

Рассмеялась, отметив его удивление. Увлекла на подушки, и заставила на краткое время забыть о богах, о войнах, слугах, и прочем. Забыть до утра…

Конец.