Путь попаданки. Книга 1 (СИ)

Глава 26

Когда Ирен спустя пару минут, вбежала ко мне в шатёр, то сразу кинулась расспрашивать, почему у меня такое лицо. Что мне сделал этот «ужасный колдун»?

Я приказала развести огонь в походном камине и порвала письмо кузена на мелкие кусочки. Меня трясло в ознобе хотя на улице было по-прежнему жарко.

Я просидела в своём шатре до вечера, приняла еду там же, к слову, приглашения на совместный ужин от герцога не последовало, хотя это предписывал ему этикет. И всё думала, кто убил в книге Бланку.

— Принеси карты, — попросила я Ирен.

Её тёмные глаза расширились от ужаса, будто я велела принести клубок ядовитых змей.

— Игральные карты. Что такого?

— Это запрещено, ваше величество. Тут и так полно шпионов, вас обвинят в злонамеренной магии.

— Я же светлый маг, так? Мы не умеем наносить вред магией. Неси, говорю, но только тихо.

Так мне будет легче думать.

Луиса да Висанна явилась разделить со мной ужин. И с её слов ей было велено отвлечь меня от мрачных мыслей и предчувствий.

— Я во всём полагаюсь на волю Господа, донна. Все предчувствия от Дьявола.

— Истинно так, ваше величество, — перекрестила шпионка герцога.

У них не получится сделать из меня еретичку. Пусть не стараются.

— Вы часто бывали при дворе его величества? — спросила я собеседницу за столом.

— Несколько раз, гранда.

— Расскажите о Марии Тавора. Какая она? Я почти её не помню.

Вот и узнаем сейчас, на чьей она стороне. Покраснела, опустив глаза, промокнула губы салфеткой. Донна еле мало из робости.

По этикету сначала подавали мне, как особе высшей по рангу, потом соблюдался ритуал дегустации блюда распорядителем стола — седым приятным мужчиной, выглядящим так, будто только что выпил бочонок пива и забыл закусить.

И лицо, вечно раскрасневшееся, потное, хотя он пытался украдкой вытирать его носовым платком, не добавляло мне аппетита.

Горел человек на работе, можно его понять. Как тут не лишиться здоровья, когда хлеб ешь неумеренно (а в походе он и овощи были основным блюдом), да вино приходится пробовать.

А когда я после его пробы попросила заменить стакан, то он сразу бухнулся в ноги, посчитав, что я наказываю своего слугу за недостаточное усердие.

В общем, здесь было немало весёлых моментов. Наверное, мне бы понравилось чувствовать себя королевой, пусть и книжной, если бы не реальная опасность, холодом дышащая в затылок.

Стоило задать один неудобный вопрос, как все весёлые лица становились траурно-серьёзными, будто представление, в котором они участвовали, завершилось, и все вдруг вспомнили о долге. Убить королеву.

Слугам я сразу приказала выйти, даже Ирен, хотя она делала знаки, что нельзя оставаться невесть с кем наедине.

Но донна да Висанна правды при них не скажет, а наедине — подумает, стоит ли мне врать.

— Итак, вы же преданы мне и короле?

— Разумеется, ваша милость — пролепетала она, чуть ли не лишаясь чувств.

Поняла, что разговор тут не шуточный.

— Я жду ответа.

— Я не очень запомнила её.

— Не верю. Все смотрят на фаворитку короля. Говорят, она прекрасна лицом?

— Не так, как ваша милость, конечно. Ничего особенного. Темноволоса, темноглаза, но нет в ней ни вашей стати, ни внешности, ни прекрасной души, отражающейся в глазах.

Ага, именно из-за прекрасной души я и сижу на задворках королевства. Но подлизываться донна да Висанна умела, видно, провела при дворе больше времени, чем хотела показать.

— Что ещё? Каковы её недостатки, по-вашему? Говорите смелее, я хочу подготовиться к нашей встрече.

— Она спесива и во время молитвы всё время смотрит по сторонам.

Ага, совсем не наблюдает Луиса за фавориткой.

— Возможно, она молода и имеет горячий нрав. Таким сложно выдержать длительное вынужденное молчание или сосредоточиться на молитве.

— Это точно подметили, ваша милость. Она гневлива, чуть что самолично раздаёт пощёчины служанкам. И бесстыдна, ходит средь бела дня в одной сорочке, а поверх пеньюар, в таком виде и приходит к его величеству. Ой, простите, ваша милость, я сказала глупость!

Так, понятно. Женщина-вулкан, значит. От таких мужики прутся, пока отношения в новинку.

— Стало быть, она и истерики закатывает.

— Точно, ваша милость. Все слышат, как кричит, когда недовольна.

Донна да Висанна обрадовалась, что представился случай угодить мне. И выказать свою неприязнь моей сопернице.

Вместе они с королём более пяти лет, вероятно, Энрике стал уставать от неё. Тем более роды не красят женщину, особенно в средневековье.

Пока я раздумывала, донна да Висанна решила угодить мне ещё больше. Выказать готовность служить.

— А её единственному сыну его величество дал титул герцога, что совсем неслыханно для такого малыша! И самой Марии перепал титул графини Ридегейры, правда, графство её настолько мало и далеко от столицы, что фаворитка там ни разу не бывала. И доход графство приносит маленький, захудалая неплодородная земля.

И всё же графиня. А её четырёхлетний сын — герцог, что равносильно признанию его наследником.

Я отпустила донну да Висанна, заверив, что она была мне очень полезной.

Ирен тем временем, когда слуги убрали со стола, принесла карты.

— Что вы намерены с этими размалёванными картинками делать? — спросила она с явным осуждением и всё время крестясь.

— Думать. Садись напротив.

Я вытащила из колоды старшие карты. И дурака тоже.

— Кто у нас герцог Каста? Какая масть? Пиковая или трефовая?

Я показала на карту короля.

— Пики, конечно. Самая чёрная.

— Ладно, будь по-твоему.

Я отставила карту в сторону.

— Тогда король Энрике трефовый король, согласна?

Ирен оглянулась по сторонам, но мы с ней вовремя активировали артефакт молчания. Я чувствовала, что вскоре его просто отберут, так что медлить нельзя.

— Пусть так, ваша милость.

— Остаются два короля. Маркиз Тавора — бубновый, это канцлер. Он богат, хитёр, умеет казаться глуповатым при короле.

Ирен с восхищением смотрела на меня.

— Но вы ведь не общались с ним!

Да, когда Бланку сюда сослали, он уже был канцлером, а его дочь — фавориткой. Но во время свадьбы оба старались не попадаться бланке на глаза. Тогда союз с Франкией был важен для короля Энрике.

— Я знаю такую породу людей.

Отец Бланки был таков. Хитрый и пронырливый, запускающий руку в казну, кричащий на всех углах, что готов дочь и жену прозакладывать ради блага королевства. Считай, своего блага. Так оно и вышло.

Благодаря отцу Бланки король Жан разглядел в кузине перспективную невесту для заморского дома.

— Кто же червонный король? Пока оставим. Он ещё появится, уверена.

Мой кузен ни на одну роль пока не подходил, сердцем чуяла.

Я отставила королей и взялась за дам.

— Мария Тавора — червонная дама. Любовница. Ты бубновая масть.

— Да я живота и сил не жалею, чтобы имущество ваше сберечь! — вскочила разгневанная Ирен на ноги, но я успокоила её:

— Вот именно поэтому и бубновая. Бережливая, рачительная, весёлая в меру. И ты дама, наравне с фавориткой короля.

— Чтоб её дурная болезнь пожрала!

Ирен плюнула на ковёр, чего с ней раньше не случалось. Но тут разошлась. Даже косить перестала.

— Ты думай, что говоришь. Откуда она её возьмёт? Разве от короля. Так тогда и меня заодно!

— Упаси Богоматерь! — перекрестила Ирен и снова посмотрела на карты на столе.

Моя игра её занимала.

— Трефовая дама — это я, конечно. Королева при короле. А даму Пик я, кажется, тоже знаю.

Вспомнила Идалию. Старшую сестру разбойника с большой дороги Хорхе Сервальо. Она обладает мудростью, и она цыганка, значит, умеет то, что не под силу самым светлым магам.

Она мой козырь в рукаве, но пока не время его доставать.

— Теперь валеты. Бубновый — тот разбойник, что меня похитил.

Он не король, за ним кто-то стоит, однозначно. За деньги и титул его верность купить нетрудно, а главное, он не совсем дурной, выгоду свою чует. Не фанатик, с такими договариваться одно удовольствие.

— Трефовый валет — наш отец Педро. Благодушен, алчет власти и берёт на себя роль покровителя заблудших душ. Пастыря, — смеялась я. Действительно, стало легче на душе.

Вроде смотришь на карты, и всё это кажется не настоящим. Игрой. Всегда можно прекратить её и выйти из-за стола.

— А я знаю, кто червонный валет, ваша милость? Вы с ним скоро встретитесь.

У Ирен заблестели глаза, а на губах заиграла шаловливая улыбка. Мне даже стало любопытно, о ком это она.

— Как же, ваша милость! Ещё скажите. Что вы не знаете!

— Говори уже!

Я смешала карты.

— Это дон Паскуаль, создатель ваших духов и мыла. Говорят, он умеет делать их так, чтобы изменить судьбу того, кто пользуется его ароматами. И он очень большой охальник, но границы знает.

— И такой полезный человек не заинтересовал Святой Орден?

Инквизиция давно бы сожгла нечестивца на костре, а раз этого не произошло, то было два возможных объяснения.

Первое: этот придворный парфюмер просто плут и шпион Святой церкви. Второе — он умеет то, что не может никто. И тем самым чрезвычайно полезен власти. Любой.

— Посмотрим, — согласилась я, отправляя карты обратно в шкатулку, из которой Ирен их ранее достала.

— А остальные?

— Остальные в нашей колоде пока неизвестны. Но ты примечай, возможно, скоро мы их узнаем.

И даже дурака. Шута.

— Готовь постель. Герцог сказал, что мы здесь заночуем, а я устала. Путь ещё долгий.

Пять дней или около того.

Думала, что не засну, но вскоре, как голова коснулась довольно мягкой подушки (спасибо, Ирен, что смотри за моим имуществом), я крепко уснула.

Мне снился удушливый туман. Он кружил вокруг меня, хватал за руки и мешал идти. Потом туман превратился в руку, и она сжала меня за горло, мешая дышать. Я закашлялась и проснулась.

Вокруг меня стояла дымовая завеса, мешая видеть что-либо на расстоянии вытянутой руки.

— Пожар! — просипела я, разглядев языки пламени, подбирающиеся к ножному концу моей походной кровати.