Путь попаданки. Книга 1 (СИ)

Глава 7

Я вздрогнула и отдёрнула руку.

— Вы угрожаете мне? Своей законной королеве? — начала я, но быстро увидела по его тёмным как ночь глазам, что этим его не пронять. Он был готов угрожать, уничтожить меня, если на то воля его хозяина.

А ещё я увидела, что он горд. На этом и сыграю.

— Бездумно выполняете приказа, которого не было? Как мой супруг получит законного наследника, если я буду мертва?

И увидела ответ в его лице раньше, чем закончила говорить. Королева мертва — король свободен жениться вновь. Но на то требуется год траура, а новая супруга не факт, что забеременеет сразу.

— Вы слышали о трёх бастардах короля?

Герцог будто подслушал мои мысли.

— Разумеется, слышали, ваше величество. И его бессменной всесильной фаворитке Марии Тавора тоже? Она дочь канцлера, к чьим советам прислушивается король.

Он подходил ближе и ближе, как хищник, уверенный, что жертве больше некуда отступать. Мы были под сводами часовни, мы были не одни, и всё же ему оказалось плевать.

— Сколько вы провели подле короля после свадьбы?

— Два дня.

— Говорят, вы не понравились его величеству.

Я вспыхнула. Всё внутри, остаточные мысли Бланки всколыхнулись, как море перед штормом:

— Его величество покинул меня в церкви после венчания. Я больше не видела его.

Это было истинной правдой, горькой правдой для юной королевы. Она задавалась вопросом, почему так случилось, что король пренебрёг даже первой брачной ночью? И, конечно, ответа не находила.

Я тоже.

Предположила бы, что слаб по мужской части, но три ребёнка от Марии отвергали эту теорию.

— Эта церковь не похожа на ту, где вы венчались, верно? — усмехнулся герцог и отступил, рассматривая своды часовни.

Мои слуги, его провожатый держались поодаль. Они всё видели, жалели меня, должно быть, но даже если герцог сейчас вытащит кинжал и заколет меня, то никто не вступится. Он наделён властью короля здесь. Этого достаточно.

Поэтому надо вести себя осторожно. Всё во мне дрожало, но каким-то чудом я сохраняла самообладание. Я должна спасти королеву и вернуться к себе. Вырваться со страниц книги, которые даже не были написаны.

Бланка всем казалось неинтересной, даже автору, посвятившему сотню и тысячу сверху слов мыслям и чувствам фаворитки. Если раньше я испытывала к Марии Тавора брезгливость, то теперь это чувство грозило перерасти в ненависть.

— Вы сами знаете, ваше сиятельство, — ответила я, склонив голову.

— Позвольте, провожу вас до скамьи, коли угодно помолиться.

Пришлось снова подать ему руку.

— Вы богохульствуете, ваше сиятельство, — произнесла я тихо, хватаясь за разговоры о церкви, как о чём-то таком, что способно сдержать тёмное начало герцога.

Кем бы он ни был, кем бы не считал себя, а церковь в то время была важнее прочего. Нельзя сделать вид, что гнев Господа тебя не страшит. Иначе можно попасть в еретики, а в этих вопросах церковники строги со всеми чинами.

— Я просто чувствую себя здесь приёмным сыном. Это место и ему подобные созданы для таких, как вы. Добрых овечек и светлых магов. Но не думайте, ваше величество, что я не уважаю вашу веру или не имею своей. Просто мы с вами верим в разного Бога.

— Как такое возможно?

Наконец я села. В часовне было тихо и ни души. Где служки и сам священник? Разве они не должны быть при церкви постоянно?

— «Я принёс вам не мир, но меч». Так о чём вы хотели поговорить, ваше величество?

Он уселся рядом и всё же в некоем отдалении. От брата короля, если он вправду был им, а тут ходили разные слухи, — веяло силой и желанием исполнить свой долг до конца. Но это не был слепой фанатизм. Скорее уверенность в правоте.

— Я принесла обет до того, как вы приехали. Обещала вышить покрывало в часовню. Но работа ещё не окончена. Требуется месяц или около того.

— Забудьте. Обратитесь к духовнику, он освободит вас от обета.

Чего-то такого я и ожидала. Известная практика в те времена. Дал обет — капеллан освободит тебя от него, если станет тяжко соблюдать обещание.

— Монахини закончат ваше шитьё, ваше величество.

И снова смотрит на меня и насмешничает. Изучает, заходит с разных сторон.

— А если этот комендант станет чинить нам с вами препятствие к отъезду, я имею власть сместить его. Для таких, как он будет честью умереть на поле боя. Мы всегда находимся в состоянии войны с соседями, но это политика, она вряд ли интересует ваш женский ум, занятый вышиванием.

Королева бы смолчала. А я не стану.

Ишь ты, какой шовинист! Я тебе ещё покажу, чем занят мой ум! Да я книг прочла больше, чем ты за всю жизнь!

— Читали сами?

Блин, я что сказала это вслух?!

— Сама. Но мне нужно три дня, чтобы закончить покрывало Святой. И на этом всё.

Я встала, перекрестившись, и пошла к выходу, услышал в спину:

— Один день, ваше величество. Завтра мы уезжаем.

Выходя из храма, в полутьме притвора — части храма, где стоит чаша со святой водой для омовения — кропильницей, я зачерпнула её в ладонь и умылась. К счастью, никто не видел. Перекрестилась по обычаю, на всякий случай, тело делало всё обряды на автомате, Бланка действительно была почти как та святая, кому она молилась.

И направилась к выходу.

— Ваше величество, — донёсся мужской шёпот откуда-то сбоку.

— Кто здесь? — в испуге отшатнулась я.

Герцог вполне мог нанять человека, чтобы избавиться от меня.

— Это я, ваше величество. Доктор Алонсо. Я могу помочь вам.

Фигура выступила из темноты, и я узнала шепелявого доктора, который жил в замке. Незаметная, неприметная фигура, Бланка почти с ним не разговаривала, боясь, что всё это сочтут за вольности и обвинят в грехе. Королева должна быть вне подозрений.

Бедняга не понимала смысла нашей пословицы: не по-хорошему мил, а по милу хорош. Не важно, как добродетельна будет она, если не мила королю.

— Чем же вы можете помочь мне?

Бланка бы отказалась от всяких интриг, а я решила, что для достижения цели все средства хороши.

— Не здесь, ваше величество. Сошлитесь на боли в животе и позовите меня как можно скорее. Я давно желаю послужить вам, моя королева.

Доктор — коротышка и человек самой неприметной наружности, как бабочка-капустница на листе той самой капусты — попятился к выходу и был таков.