Ранчо "Счастливое сердце"

Глава 21

Три дня спустя я проводила приятный пятничный день со своей мамой занимаясь шопингом. Она спросила, не отвезу ли я ее в центр города посмотреть праздничные украшения. Вся Мэйн-стрит была выкрашена в красный, белый и синий цвета в честь завтрашнего празднования Дня памяти²¹.

Прежде чем забрать маму, я заехала к себе домой и застала Хлою за лихорадочной уборкой. Когда я сказала ей, что в этом нет необходимости, она отказалась слушать. Ее руки в перчатках просто продолжали оттирать, когда она заявила, что уборка была необходимой отдушиной.

Хлоя была такой возбужденной и злой, какой я ее никогда не видела. Если Деррик действительно нашел ее укрытие, да поможет ему Бог. Она без конца разглагольствовала о том, что хотела бы сделать с его мужскими частями тела, когда в следующий раз увидит своего будущего бывшего мужа.

— Как насчет этого? — спросила мама, вырывая меня из моих мыслей. Она держала в руках лазурную тунику без рукавов.

— Определенно. Подойдет к твоим глазам.

— О, не для меня. Я имела в виду для тебя. Я не часто выхожу из дома ради чего-то такого приятного.

— Знаешь, если бы ты переехала ко мне, ты была бы намного ближе к центру города. Ты могла бы приходить сюда, когда захочешь, и тогда у тебя был бы шанс надеть эту красивую рубашку.

— Нет, нет, — сказала она. — Мы уже говорили об этом. Я не собираюсь переезжать.

Я сложила пару джинсов и положила их обратно на стол.

— Почему, мам? Я не понимаю, почему ты так настаиваешь на том, чтобы остаться в том старом трейлере.

— Просто я так хочу. Пожалуйста, перестань просить меня переехать. Ты становишься такой же надоедливой, как Джесс.

— Тогда объясни это мне. Если ты хочешь, чтобы я перестала спрашивать, ты должна помочь мне понять свою привязанность к месту, которое разваливается вокруг тебя.

Она протянула мне синюю блузку.

— Ты должна купить ее.

— Мама, пожалуйста?

Она вздохнула и прислонилась бедром к столу с джинсами.

— У меня было не так уж много, когда мы с твоим отцом поженились, но мы были счастливы. Пара влюбленных детей. Хэнк работал по ночам, а я хотела работу с таким же графиком, как у него, чтобы мы могли проводить наши дни вместе. Работа была не из легких, просто заполнять полки по ночам в продуктовом магазине, но я старалась изо всех сил. Мы жили в этой крошечной квартирке, но умудрялись сводить концы с концами.

Я тихо стояла и слушала. Мама редко рассказывала о своем времяпрепровождении с моим отцом, и я не хотела останавливать ее до того, как она закончит.

— Мои родители оба умерли, когда ты была маленькой, и они оставили мне небольшую сумму. Я использовала ее вместе с тем, что мне удалось сэкономить из моей собственной зарплаты, чтобы купить наш трейлер, когда мы переехали сюда. Этот старый дом — единственное, что я смогу оставить тебе и Джессу. — Слезы наполнили ее глаза, когда она посмотрела в пол. — Я не была хорошей матерью, но, по крайней мере, у тебя было место, которое ты могла назвать домом.

У меня самой навернулись слезы. Как она могла так плохо думать о себе как о матери? У нее были свои трудности, и я бы не сказала, что после ухода моего отца все было легко. Но она дала нам гораздо больше, чем приписывала себе.

— Мама. — Я коснулась ее плеча. — Ты была хорошей матерью. Ты научила нас любить и доверять. Как ценить то, что у нас было. И как стоять на своих собственных ногах.

Она покачала головой и заговорила в пол.

— Нет, я не была.

— Ты посмотришь на меня? — Она вытерла глаза, прежде чем поднять их. — Я люблю тебя, мама. В мире нет никого другого, кого я хотела бы видеть своей матерью.

Ее грустная улыбка и похлопывание по руке были ее способом закончить нашу дискуссию. Она мне не поверила, но это было нормально. Я бы каждый день напоминала ей, что она особенная, пока она бы этого не поняла.

— Я оставлю серьезный разговор. Возвращаемся к веселью.

— Спасибо.

Прежде чем она смогла отвернуться от меня, я притянула ее в крепкие объятия.

— И я покупаю тебе эту рубашку.

Она рассмеялась и согласилась. Мы еще немного походили по магазинам, и вместе с ее рубашкой я купила себе несколько пар джинсов. Я узнала, что работа на ранчо дается нелегко. Расплатившись и помахав на прощание владельцу магазина, я встретила маму у витрины бутика.

— Готова идти? Может быть, мы могли бы выпить кофе. Мне бы не помешало немного кофеина.

Она не ответила, просто продолжала смотреть в окно на Мэйн-стрит.

— Мама? — Я позвала снова, но она не пошевелилась.

Черт возьми. Я надеялась, что лекарство, которое она принимала, предотвратит эти моменты, и, похоже, оно помогло. Только не сегодня.

— Мама? — Я легонько потрясла ее за плечо.

Ладно, странно.

Это было по-другому. Она моргала и, казалось, слышала меня. Это было совсем не похоже на ее обычные эпизоды. Это было похоже на то, что она игнорировала меня.

Почему, я понятия не имела, но спрашивать не стала. Может быть, она была раздражена тем, что я заставила ее рассказать историю об отце.

Поскольку мы никуда не спешили, я встала рядом с ней и выглянула наружу, люди спокойно занимались своими делами за стеклом витрины. Улица была полна людей, наслаждавшихся прекрасной майской погодой. На самом деле я была удивлена тем, насколько оживленной была Мэйн-стрит, учитывая, что было воскресенье и открыта была только половина магазинов. Туристический сезон, казалось, начинался рано и с размахом.

— Мама? — снова спросила я. — Ты готова?

Она улыбнулась и повернулась в мою сторону.

— Да. Пошли.

— Не хочешь кофе?

Взглянув через мое плечо на часы, она покачала головой.

— Нет, спасибо.

— О, ладно. Тебе нужно где-то быть?

— О, нет. Я, эм, просто чувствую, что сегодня днем хочу пойти другим путем. Как насчет того, чтобы прогуляться в хозяйственный магазин?

Я пожала плечами.

— Конечно. Мне бы не помешала еще одна пара кожаных перчаток. — Те, что Сайлас подарил мне на Рождество, почти износились, и я хотела что-нибудь без подкладки для жарких летних дней.

Когда мы медленно брели по тротуару, я услышал женский шепот:

— Вот она.

Кто, я?

Я оглянулась через плечо в сторону голоса. Пожилая женщина наклонила голову и избегала моего взгляда. Я понятия не имела, кто она такая. Странно. Я продолжала идти, но замедлила шаг, когда каждый человек, мимо которого мы проходили, продолжал пялиться на меня.

В Прескотте не было ничего необычного в том, чтобы смотреть в глаза и говорить «привет», проходя мимо людей на тротуаре, но это было более чем странно. Смотрели не только прохожие. Казалось, все смотрели на меня. На другой стороне улицы мужчина что-то прошептал своему спутнику, а затем оба мужчины действительно указали на меня. Внутри одного из магазинов две женщины высунули головы из дверного окошка, чтобы поглазеть.

Какого черта?

Почему люди говорили обо мне? Я посмотрела на свою одежду и убедилась, что на моей рубашке нет ни дырки, ни пятна. На моей заднице ничего не было и к ботинку ничего не прилипло. Никаких козявок у меня из носа не свисало.

Это означало, что что-то взбаламутило мельницу сплетен. Чертовски фантастично. Как раз то, в чем я не нуждалась. Еще больше сплетен. Что я натворила на этот раз? Кого я разозлила?

Моим первым предположением был Эллиот. Он был членом кофейного клуба Прескотта, группы стариков, которые собирались каждое утро за кофе и сплетнями. Возможно, поскольку у него были проблемы с тем, чтобы выгнать меня с ранчо, он решил вместо этого попытаться выгнать меня из города.

— Во она идет. — Еще один шепот.

— Мама? — Может быть, она слышала слухи и могла бы дать мне ключ к разгадке. Когда она не остановилась, я позвала снова и подошла ближе к ней. — Мам, ты слышала какие-нибудь слухи обо мне в последнее время? Люди странно на меня смотрят.

— Э-э, нет. — Она избегала зрительного контакта и зашагала еще быстрее.

Нехороший знак.

Я последовала за ней и почувствовала, как мое отдыхающее сучье лицо встало на место. Если бы эти люди хотели судить обо мне на основании слухов, то, по крайней мере, у меня была бы какая-то броня на месте.

— Подожди секунду, — сказала мама, когда мы дошли до пешеходного перехода.

— Нет. — Я начал переходить улицу, но она схватила меня за руку и потащила обратно на тротуар. — Ладно. Что происходит? Ты странно себя ведешь.

Я застыла в шоке, когда ее руки обвились вокруг меня, чтобы обнять.

— Что…

— Он хороший человек, и я так рада за тебя.

— А? — Было ли это ранним признаком слабоумия?

Она указала на крышу здания через улицу.

— Повернись и посмотри вверх.

— Почему я пялюсь на крышу здания газеты? — поддразнила я ее.

Вдалеке послышался звук двигателя самолета. По мере того как он приближался, рев его двигателя все громче и громче отражался от зданий. Сначала все, что я могла видеть, это его слабые белые очертания, но когда он приблизился, я узнала в нем один из небольших самолетов, которые фермеры в этом районе использовали для опудривания посевов. Он летел низко и медленно, приближаясь прямо к нам, достаточно близко, чтобы я могла видеть вращение его пропеллера и крылья с красными кончиками.

В квартале от Мэйн-стрит он отклонился в сторону, волоча за собой огромный белый баннер, прицепленный к его хвосту. Большими красными буквами было написано «Выходи за меня замуж, Фелисити».

Я ахнула и широко раскрытыми глазами смотрела, как самолет пролетает мимо. Люди на улице начали смеяться и подбадривать:

— Скажи «да»!

— О боже мой. — Моя рука взлетела ко рту, когда я начала смеяться и плакать одновременно.

Он вспомнил.

Зимой моего выпускного года в старшей школе Сайлас взял меня с собой в Бозмен на экскурсию по университету. Ему нужно было съездить за специальными припасами для ранчо, и он вызвался взять меня с собой, чтобы мне не пришлось тащиться по зимним дорогам. Мы только что въехали в город и пробирались сквозь пробки, когда он наклонился, чтобы указать на мое боковое окно. Над нами был маленький самолет, летевший с предложением руки и сердца.

— Именно такого рода предложение я и хочу, — сказала я ему. — Любой мужчина, который попросит тебя выйти за него замуж через баннер на небе, должен любить тебя больше жизни.

Он вспомнил.

С переполненным сердцем я стояла на тротуаре, пораженная. Когда самолет улетел с Мэйн-стрит, мои глаза начали сканировать лица, выискивая в толпе Сайласа.

Мамина рука коснулась моего плеча.

— Он вон там.

Я повернулась и проследила за ее указательным пальцем. Сайлас стоял посреди тротуара в том направлении, откуда мы только что пришли. Должно быть, он шел за нами по тротуару.

Его руки были скрещены на широкой груди, демонстрируя приобретенный за лето загар. Его ноги были широко расставлены, отчего сильные бедра выпирали под выцветшими джинсами. Его рот растянулся в самодовольной ухмылке.

Захватывающий. Мой мужчина — нет, мой будущий муж — был потрясающим.

Мои ноги автоматически повернулись. Когда его руки широко раскрылись, я начала бежать трусцой, направляясь прямо к своей мечте. Я бросилась на него с расстояния двух футов, и он подхватил меня и крепко прижал к себе, когда я уткнулась лицом в его шею, прошептав:

— Да.

Его смешок вибрировал в моих волосах.

— Я не могу поверить, что ты вспомнил.

— Я все помню.

Я хихикнула.

— Я приму это к сведению.

— Хорошая идея, — сказал он. — Теперь поцелуй меня, и ты получишь свое кольцо.

Я откинулась назад и сразу же прижалась своими губами к его. Запустив пальцы в мои волосы, он наклонил мою голову так, чтобы наши языки могли переплестись.

Мы позволим этому поцелую сказать все. Обещания любви. Клятвы чести. Клятвы лелеять. Когда мы оторвались друг от друга, все, что оставалось делать, это праздновать под аплодисменты и свист толпы вокруг нас. Я даже не слышал их до сих пор.

— Поздравляем! — раздалось вокруг хором, когда нас с Сайласом окружила толпа родственников и друзей. Джесс и Джиджи вышли из толпы с детьми на буксире. Мы все обменялись объятиями, и я пообещала Роуэн, что она может быть моей цветочницей.

Мейзи, Коби и Бо нашли нас следующими. Затем подошли Эммелин, Ник и малыш Дрейвен Слейтер, за которыми последовал Паксон. Хлое даже удалось пробраться в центр города, переодевшись в шляпу и огромные солнцезащитные очки.

Драммонды тоже подошли поздравить с Мейсоном на буксире. Когда Энни уходила, она оглянулась с улыбкой, но в ее глазах стояли грустные слезы.

Горько-сладкий момент миновал, когда Оливия вошла прямо в мое пространство и притянула меня в крепкие объятия.

— Добро пожаловать в семью, милая.

— Спасибо. — Я обняла ее в ответ.

Это была моя семья. Путешествие Фелисити домой оказалось более успешным, чем я могла себе представить.

Только две вещи омрачали этот момент. Отсутствие Сабрины. И Эллиота. Я оглядела лица вокруг нас, но не увидела никаких признаков отца Сайласа. Его потеря. Сегодня был день, о котором люди в этом городе будут говорить десятилетиями.

— Напитки! — крикнул Сайлас, и толпа разразилась аплодисментами, шаркая по направлению к салуну «Серебряный доллар». Когда люди двинулись, Сайлас схватил меня за руку и удержал на месте.

— Мы не пойдем?

— Неа. — Он ухмыльнулся. — Мне просто нужно было заставить их оставить нас в покое, чтобы мы могли пойти домой. — Его губы коснулись моих. — У нас частное празднование.

— Тебе не кажется, что с нашей стороны невежливо просто бросить их? — прошептала я.

— Да, это так. Мне просто насрать. Они разберутся с этим.

Я улыбнулась.

— Да. Они так и сделают. — Я потянула его за руку и потащила моего красивого жениха домой, где мы праздновали всю ночь напролет.

Потом еще раз утром.

— Я не был уверен, что ты сегодня придешь на показ. — Паксон самоуверенно прислонился к моей машине.

— Почему это?

— Думал, Сайлас измотает тебя. — Он ухмыльнулся и покачал головой. — Я вижу, что мне нужно дать твоему мужчине несколько советов по выносливости перед вашим медовым месяцем.

— В этом не будет необходимости. — Я похлопала его по руке. — У меня нет претензий к выносливости Сайласа. — Вообще никаких.

— Вы двое определились с датой свадьбы?

Я кивнула.

— Конец августа. — Осталось всего три месяца.

— Черт. Ты не пошутила.

Нет, не пошутила.

Мы провели утро, занимаясь любовью, расслабляясь и кушая обильный поздний завтрак, пока обсуждали свадебные планы. К моему удивлению, у Сайласа было больше идей для свадьбы, чем я думала. Он хотел обвенчаться в причудливой деревенской церкви с одной комнатой примерно в тридцати милях от города и надеялся, что после этого мы сможем устроить прием здесь, на ранчо.

Четыре месяца дали мне, чтобы обеспечить безопасность церкви, арендовать самую большую белую палатку, которую я смогла найти, и организовать множество других свадебных деталей. Это было бы много работы, но ни один из нас не хотел откладывать. Джиджи, Мейзи и Эммелин уже были призваны на помощь, и я молилась, чтобы к тому времени проблемы Сабрины закончились и она смогла стать моей подружкой невесты.

Мой список дел увеличился до трех страниц к тому времени, когда Сайлас ушел делать кое-какую работу, а я вышла на улицу, чтобы встретиться с Паксоном на нескольких дневных показах.

— Куда ты ведешь меня сегодня? — спросил он.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти несколько объектов недвижимости, соответствующих его бюджету, но, к счастью, он не торопился. Так вот, так получилось, что подвернулись сразу три места, так что у него был выбор.

— У меня есть три места, которые я хочу тебе показать. Два из них — милые маленькие дуплексы в северной части города, в паре кварталов от Главной улицы. Третье — мое любимое, и я надеюсь, что ты выберешь его.

— О, да? А где оно?

Я подмигнула.

— Это сюрприз. Тебе просто нужно подождать и посмотреть. Но ты понимаешь, что как только ты купишь дом, тебе придется съехать из мотеля, верно?

— Я полагаю, что, вероятно, пришло время. — Он надулся и пнул ногой грязь. — Мейзи не помешал бы настоящий жилец. Она не позволит мне заплатить ей полную цену.

Последние несколько месяцев жизнь Паксона была довольно легкой, так что неудивительно, что он продолжал откладывать поиски дома. Каким-то образом ему удалось убедить Мейзи стирать его белье, и почти каждый вечер он ужинал с ней и Коби.

— Я уверена, Мейзи просто счастлива, что ты там. Полцены лучше, чем ничего.

— Верно, — сказал он. — Она еще этого не знает, но я тайком клал деньги в копилку Коби.

— Однажды она это оценит. Готов идти? — спросила я, заправляя прядь волос за ухо.

— Боже. — Он вздрогнул и прикрыл глаза. — Убери эту штуку, пока ты меня не ослепила.

Я пошевелила пальцами и улыбнулась, разглядывая красоту на своей левой руке. После вчерашнего предложения Сайлас подарил мне великолепное кольцо, когда мы ехали на ранчо. Это был безупречный овальный бриллиантовый пасьянс в два карата, оправленный поверх простого кольца из желтого золота.

Я набросилась на него с поцелуями, и он был вынужден съехать на обочину, чтобы избежать аварии.

— Да ладно, миссис Грант. Смотри на свой камень в свободное время, — поддразнил Паксон, заставляя меня отвести взгляд от своей руки.

Я улыбнулась своему будущему имени. Сайлас называл меня так с тех пор, как мы вчера вернулись домой, и хотя Паксон сказал, что это было мило, это было далеко не так приятно, как слышать это от моего красивого жениха.

— Паксон! — Эллиот сбежал по ступенькам большого дома. Он трусцой пересек посыпанную гравием площадку и подошел к Паксу. — Рад, что застал тебя. Прежде чем ты отправишься в путь, не мог бы ты подписать за меня документы о твоей страховке? Я наконец-то получил их от страховой компании и хотел вернуть им сегодня днем.

— Конечно, босс.

— Отлично. — Эллиот положил руку на плечо Паксона. — Они у меня на столе. Красная наклейка рядом с местами, где тебе нужно поставить подпись.

Пакс кивнул.

— Сейчас вернусь, Фелисити.

Эллиот посмотрел, как Паксон исчезает в доме, прежде чем повернуться ко мне. Дружелюбное отношение, которое у него было к Паксу, исчезло в ту секунду, когда его взгляд остановился на моем безымянном пальце.

— Я не в восторге от этого.

— Шок, — невозмутимо ответила я. — И вот я здесь, думала, вы собираетесь поздравить меня и принять в свою семью.

— Этого не случится.

— Случится. В августе. — Я подчеркнула этот месяц. Ничто из того, что он мог бы сказать, не удержало бы меня от брака с его сыном.

— Если ты выйдешь замуж за Сайласа, он не унаследует это ранчо.

Кроме, может быть, этого.

— Что? — Я покачнулась на ногах и оперлась рукой о машину.

— Он будет исключен из моего завещания. Я разобью его на части и продам соседям.

— Ты так сильно меня ненавидишь? Ты бы отнял у него будущее? Он любит это ранчо. Это часть его души. Не делай этого. Он твой сын.

Его решимость поколебалась, и уверенность в его глазах померкла.

— Я люблю своего сына.

— Тогда, пожалуйста, Эллиот. Пожалуйста, не надо…

— Я вернулся. — Паксон подбежал к нам и прервал мою мольбу.

Не глядя ни мне, ни Паксону в глаза, Эллиот зашагал прочь. Я смотрела ему вслед, надеясь, что что-то в моей короткой мольбе было услышано.

Паксон мягко коснулся моей руки.

— Фелисити? Что случилось?

— Ничего. — Мой голос был холодным и отстраненным. Я проглотила комок в горле и надвинула солнцезащитные очки на глаза, чтобы он не увидел, как они слезятся. — Мне просто нужно принять кое-какое решение.

Например, была бы я готова пожертвовать своим сердцем, чтобы Сайласу не пришлось отказываться от своих мечтаний. Или я действительно была той эгоистичной женщиной, какой меня провозгласил Эллиот.

Сайлас

Положив руки на руль трактора, я полез в карман за вибрирующим телефоном.

Паксон: Твой отец только что что-то сказал Фелисити. Она расстроена.

Я: Черт. Ты слышал, что он сказал?

Паксон: Нет, но это явно было что-то плохое. Она во всех отношениях облажалась. Как будто ледяная стена только что выросла перед ее лицом.

Я: Черт. Я разберусь с этим.

Я не должен удивляться. Папа даже не потрудился появиться в центре вчера, когда я сказал ему, что сделаю предложение Фелисити. Глупый я, думающий, что, может быть, мой отец действительно мог бы поддержать меня хоть раз.

Этого было достаточно. Сегодня я закончу эту вражду между нами.

Я устал выслушивать его бредни о ранчо. И я больше не позволю ему приставать к моей будущей жене.

Я развернул большие колеса трактора и направился обратно к ранчо. К тому времени, как я припарковал его в гараже и начал поиски папы, мои мышцы пульсировали от ярости.

Но сегодня у нас с папой будет другой разговор. Я последовал совету Фелисити. Не будет никаких криков. Это должно быть будет чертовски тяжело, но я не собирался позволять своему темпераменту брать верх.

Войдя в дом моих родителей, я позвал папу.

— О, привет, милый, — ответила мама. — Мне показалось, я видела, как ты уезжал на тракторе. Все в порядке? У тебя ведь ничего не случилось, не так ли?

Я покачал головой.

— Нет. Все в порядке. — Я сделал глубокий вдох и заставил себя сохранять спокойствие. — Где папа?

— Прямо здесь. — Он вышел из своего кабинета и встал рядом с мамой. — Что случилось?

— Что ты сказала Фелисити? — Я засунул руки в карманы джинсов, чтобы он не видел моих кулаков.

Лицо папы побледнело, он точно знал, о чем я говорю.

— Она сказала тебе?

— Нет, она этого не сделала, но Паксон сказал. Я бы хотел, чтобы ты рассказал мне, что ты сказал. — Мышцы моей спины были напряжены от ярости, но я сохранял свой голос твердым.

— Она тебе не подходит, — сказал он. — Она снова убежит, как только поймет, что скотоводство — не ее конек.

— Это мне решать. Что ты ей сказал?

— Я просто присматриваю за тобой.

— Что ты сказал? — От моего шепота его глаза расширились.

Он опустил голову и заговорил в пол.

— Ей здесь не место. — Он пытался убедить меня или себя? — Она не создана для такой жизни. Она избалованная, мерзкая девчонка, такая же, как всегда…

— Папа, прекрати. — Мой спокойный тон удивил меня так же сильно, как и его. — Скажи мне. Пожалуйста.

Теперь его лицо было белым.

— Я сказал ей, что ты не унаследуешь ранчо, если она выйдет за тебя замуж.

Я покачнулся на каблуках, потрясенный до глубины души.

— Эллиот, — выдохнула мама и схватилась за грудь. — Нет.

Он повернулся к ней, умоляя о поддержке.

— Когда она снова бросит его, он сразу же вернется в армию. Или уедет из города. Это то, чего ты хочешь? Пройти через все это снова? Я просто забочусь о своем сыне.

Мама не купилась ни на что из того, что он говорил, и начала кричать, пока я стоял молча.

Как он мог так поступить со мной? Он действительно отнял бы у меня дом, мою работу только потому, что я женюсь на женщине, которая ему не нравилась? Это был не мой отец, герой моего детства, человек, который столькому меня научил.

— Ты извинишься и исправишь это! — закричала мама.

— Оливия…

— Не говори со мной! — взвизгнула она. — Если ты не сделаешь все правильно, то окажешься вне этого дома. Ты даже не дал Фелисити шанса. Он мой сын, и она будет его женой. Мой муж не будет так обращаться с моими детьми. Мне стыдно за тебя! Я не могу поверить…

— Мам, — сказал я, прерывая ее разглагольствования. — Не надо. — Я не хотел, чтобы она сказала что-то, о чем потом пожалеет.

Она посмотрела на меня со слезами на глазах.

— Мне так жаль, Сайлас.

Я кивнул и повернулся к папе.

— Я ухожу. — Мамин вздох наполнил комнату, но я не остановилась. — Все, чего я когда-либо хотел, это управлять этим местом вместе с тобой, взять то, чему ты меня научил, и развивать, чтобы продолжить твое наследие. Но ты мне не позволяешь. Ты не позволяешь мне поделиться этим с тобой, и ты не позволяешь мне поделиться этим с единственным человеком, который делает меня счастливым.

— Сайлас, я… я просто… я сожалею…

Я покачал головой.

— Не надо оправданий, папа. Ты ясно изложил свою позицию, и теперь я делаю то же самое со своей. Она всегда будет на первом месте. Если это означает, что я должен отказаться от всех своих мечтаний, чтобы воплотить в реальность ее, тогда это то, что я сделаю. Ранчо твое. Я уеду на этой неделе.

— Нет, Сайлас. Не уходи, — взмолилась мама. — Мы с этим разберемся.

— Прости, мам, но я думаю, не разберемся.