Рапунцель в волчьей стае

Глава 40

Я развернулась и со всех ног кинулась обратно в свою комнату. С каждым шагом, с каждой ступенькой досада и разочарование все сильнее проникали мне в сердце.

Я думала, что для Ярослава истинная — единственная и неповторимая? Да как же! Я лишь способ стать сильнее… Волшебная таблетка, блин!

Злые слезы опалили щеки. В груди давило и болело, а живот скрутило от ужаса и безысходности. Я заперлась изнутри, надеясь, что этого будет достаточно. Что ко мне не ворвется один из братьев, чтобы поставить метку, или что там еще они хотят со мной сделать?

Я так надеялась, что мои беды остались позади. Что я среди друзей, что могу доверять Сибирским, но сейчас я почувствовала себе разменной монетой. Я вертелась и крутилась на постели, не в силах найти удобную позу.

Вспомнились слова шаманки: «А какая радость от того, что тебя на части порвут? Примутся драться. Каждый тебя себе захочет. Кровь польется…»

Меня даже затрясло. Я лежала под одеялом и дрожала, словно от могильного холода. Было страшно за себя. За маму. За свою и ее жизнь.

Кровь… Польется кровь!

— За что мне это? Зачем? — скулила я в подушку.

Больше всего сейчас я мечтала избавиться от этого проклятого дара.

Не знаю как, но я все-таки умудрилась заснуть. Наверное, включился режим самосохранения. Разбудил меня солнечный луч, который пощекотал мне щеку. Золотой, ласковый, теплый! Если в окно не выглядывать, можно представить, что сейчас лето…

Смутно вспомнился сон. Я видела женщину потрясающей красоты. Она стояла на утесе над морем и глядела на меня, обернувшись через плечо. На ней была полупрозрачная туника, облегающая фигуру под порывами ветра. Бриз развевал ее золотые волосы, ослепительно сияющие на солнце. Они будто переплетались с его лучами, становясь с ними одним целым…

В голову вдруг пришла лекция про длины световых волн и их влияние на живые организмы. А что, если мои волосы тоже излучают какой-нибудь особый спектр? Ну так, в порядке бреда?

Я взяла прядь и поместила на солнце. Показалось, что мои волосы и правда золотые! От них словно во все стороны расходились едва заметные лучики, если приглядеться. Обман зрения скорее всего, но в данном контексте…

А, что, если мой дар заключен в моих волосах? Что, если их обрезать и… покрасить к примеру? Вдруг это как-то повлияет на мою ценность у оборотней?

Вспомнила, как пошутила, что у золотых волн длина стремится к бесконечности и пригрозила их укоротить, и как испугался Яр? Неужели он знал?!

Да не, знать не мог. Все Сибирские узнали только вчера — со мной одновременно. Видимо, чувствовал инстинктивно.

Раздался едва слышный стук в дверь. Я настороженно уставилась на нее, не зная, как реагировать.

— Вера, спишь? — позвала Рада.

Наверное, если бы я действительно спала, она бы меня не потревожила. Не то что вот этот дикий грохот!

— Верка, хватит испуганно сопеть! Я знаю, что ты проснулась! — нетактично проорала Лизка.

Вскочив с кровати, я открыла дверь раньше, чем сообразила, что обижена и на сестру тоже. А та ураганом ворвалась внутрь и заключила меня в медвежьи объятья.

— Задушишь! — пискнула я, пытаясь высвободиться.

— Думала об этом, — почти серьезно сказала Лизка. — Особенно, когда поняла, что ты, дурында, пропала. — Так и думала, найду — придушу!

— Я-то тут при чем?! Меня, вообще-то, похитили! — возмутилась я.

Удивительно, но появление двоюродной сестры, шумной и грубоватой, меня взбодрило, а заодно слегка отогнало ночные страхи.

— Доброе утро! — вклинилась в нашу перепалку Рада. — Умывайся, и идем завтракать.

Только сейчас я сообразила, что в моей спальне есть отдельный санузел. Ночью мне и в голову не пришло напиться из-под крана. С другой стороны, тогда бы я не спустилась вниз и не подслушала бы разговор братьев Сибирских. И сейчас пребывала бы в счастливом наивном неведении…

Нет, все случилось, как надо.

Выходить из комнаты резко расхотелось.

— А где Яр? — спросила я, вновь оробев.

— Мужчины уехали по делам еще до рассвета, так что завтракать будем чисто женским коллективом. — Рада улыбнулась и добавила: — Не переживай, он тебе обязательно позвонит, как только сможет.

— Угу. Тогда я в душ! Дайте мне десять минут.

Новость меня обрадовала. Прямо сейчас я не была готова встречаться с братьями Ярослава, да и с ним самим, пожалуй, тоже. Но мне было страшно кому-либо об этом рассказать. Даже с девочками не хотелось делиться.

Раде обязательно расскажет о моих страхах Яру. Не удержится ведь. Сибирские передерутся, и сбудется пророчество няйт-аги про кровь и все такое. Нет, говорить точно нельзя…

Покончив с гигиеническими процедурами, я вернулась в комнату, где меня ждали девочки.

— Вера, прости, что сразу тебе ничего не рассказала, — выпалила Лиза. — Я хотела, но обещала маме…

— Ладно. Я на тебя не обижаюсь. В конце концов это не ты должна была сделать.

На мое плечо легла ладошка Рады.

— А ты бы ей поверила, если бы она тебе сказала?

Светлые глаза подруги смотрели на меня ясно и честно.

Я задумалась.

— Не знаю… Наверное, решила бы, что она меня троллит.

Во взгляде Рады читалось: «Вот и ответ!».

За завтраком мы много беседовали о Тайном Мире. Я задавала самые разные вопросы, а тетя Аля отвечала. Лизка рассказала, как сама едва не погибла. Оказывается, у нее тогда вовсе не живот прихватило.

И этой ночью Лиза ночевала у Сибирских по той же причине. И, вообще, она поживет здесь какое-то время, чтобы меня поддержать. Но не только. Ей самой требуется регулярно оборачиваться зверем и бегать по лесу! Что делать в образе медведицы в городе весьма проблематично. Волкам тут попроще все-таки.

— Вот и шутка про Елизавету Потаповну — не шутка… — пробормотала я.

— Только в части Потаповны, — хмыкнула Лиза. — Я без понятия, какое на самом деле у меня отчество.

— Какая-то не смешная вышла шутка, — пробормотала я, и все со мной согласились.

Я никак не могла до конца принять то, что моя двоюродная сестра тоже оборотень, да еще и медведица! Да еще и альфа, как выяснилось. Кстати, а не потому ли, что мы жили в одной квартире?

Мысли снова вернулись к разговору с отцом, отчего на душе стало погано.

— Теть Аль, а что такое метка? Как ее ставят? — спросила я, поддавшись порыву.

— О! Только не говори, что уже начиталась ужасов в сети! — Рассмеялась Алевтина Семеновна. — Никаких укусов и кровищи. Хотя… Бывает и так. Но это если метку ставит какой-нибудь старовер или осел, который совершенно не ценит свою истинную.

Мы с девочками переглянулись. Судя по лицу Лизы, она тоже была не в курсе.

— То есть кусаться все равно придется? — уточнила я.

— Это можно сделать легонько. Просто обозначив намерение. Дальше сработает магия природы.

— А зачем, вообще, метка нужна?

— Метка защитит тебя от посягательств других мужчин. Расскажет, под чьей ты защитой и к какому клану принадлежишь. Примерно, как кольцо на пальце, только надежней.

— Но ведь это не значит, что меня не смогут похитить снова, верно?

— Не значит. Но похититель, кто бы он ни был, будет отвечать перед советом. Он трижды задумается, прежде чем выступить против нас.

— И… Эрик Бергман тоже?

— Перед законом все равны, — жестко сказала тетя Аля. — Наказания никому не избежать. Даже главе клана. Покушение на чужую истинную пару одно из серьезнейших преступлений у оборотней.

Я покивала и уставилась в свою пустую тарелку. На завтрак был вкуснейший стейк, как ни странно, а не каша или какие-нибудь сырники. Но я с удовольствием его съела. Вчера-то кусок в горло не лез…

— Нужно, чтобы Яр поскорее тебя отметил, — вдруг выдала Рада. — Тогда ты точно будешь в безопасности.

Я, может, и буду, но моя мама! Знала бы только Рада, о чем сейчас говорит…

Днем позвонил Ярослав, поинтересовался моим самочувствием, сказал, что скучает и что приготовил мне подарок.

— Кстати, знаешь, кто на самом деле подговорил Смирнову тебя отвлечь?

— Кто? — спросила я осторожно.

— Геннадий.

— Геннадий? Гэндальф, что ли?! — внезапно до меня дошло. — А он-то каким боком ко всему этому относится?

— Наемник, который тебя похитил, слышал, как ты мы его выпроваживали.

— Он что, был тогда в подъезде?! — удивилась я.

— Как оказалось, был. Он нашел Гену и обещал хорошо заплатить, если тот поможет ему припугнуть «наглых девиц, которые мужчин не ценят». Соврал ему, что он тоже твой бывший из Москвы, представляешь?

— Фу! — возмутилась я.

— Еще как фу! — поддержал меня Яр. — Ну вот, заговорил он Геннадию зубы, значит, а тот и согласился. Ущемился сильно бедняга. Решил насолить всем нам чужими руками. И даже не подумал, что придется нести ответственность.

— Это он сам тебе рассказал?

— Угу. Плакал и рассказывал, аж заткнуться не мог. Кстати, прощения просил. Ты прощаешь?

— Да пошел он! Гниль! И как только Ирка с ним встречается?

— Да не встречаются они. Просто сошлись на почве общих интересов.

— Общих интересов? Это каких же? — удивилась я.

— Гена сказал, что собирается тебя скомпрометировать. Придурок. А Смирнова уши и развесила. Решила, что я тебя после брошу, а она — тут как тут. Вся такая красивая и честная.

— Значит, Ирка не оставила надежды тебя соблазнить?

— Видимо. Но тебе не о чем переживать. Истинным не изменяют.

Против всякого здравого смысла я улыбнулась. Хоть и пыталась себя убедить в том, что Яр меня использовал, но так и не смогла в это окончательно поверить. Не ведут так себя с теми, кто дорог. Надеюсь…

Ох, Яр… Что же мне делать? Что делать?

— Златовласка, чего затихла? — встревожился Ярослав. — Мне… Ночью мне показалось, что с тобой что-то происходит. Еле сдержался, чтобы не проверить, но боялся тебя потревожить.

Я прикрыла глаза и ответила полуправду:

— Кошмары мучили.

А как иначе назвать наш разговор с отцом? Он был сущим кошмаром, который все еще не закончился…

— Оно и не удивительно после всего. Ты как, моя Златовласка?

В его голосе прозвучало такое искреннее участие, что у меня в носу закололо.

— Нормально, — выдавила я, старательно скрывая, что творится на душе.

— Точно? — Яр чувствовал, что меня ломает.

— Да. Все хорошо. Просто… Пока не могу все осмыслить. Дай мне время, ладно?

— Конечно. Целую! Увидимся за ужином.

— И я тебя целую… — Я сбросила вызов.

Вечером мы поднимались по лестнице после ужина, на котором, кроме Яра больше из мужчин никого не было. Мне не удалось скрыть от Яра свое угнетенное состояние.

— Рассказывай. Я же вижу, что-то не так, — потребовал он, когда мы остановились у двери моей комнаты.

— Я… — Мотнула головой и, ощутив, как на глаза набегают слезы, сообщила: — Мама у Бергмана. Я очень за нее переживаю.

Яр, приобняв меня за плечи, увлек к себе в комнату, где я пересказала ему свой разговор с отцом, умолчав только о сроках, которые тот мне поставил. И о разговоре Ника и Савы, который я невольно подслушала.

Яр хмуро посмотрел на меня и сказал с укоризной:

— Вера, о таких вещах нужно говорить сразу! — А затем он притянул меня к себе и поцеловав в макушку, сказал. — Не бойся. Все будет хорошо. Мы обязательно выручим твою маму.

— Поклянись! Поклянись, что не поставишь мне метку, пока не сделаешь этого! — выпалила я по наитию, вцепившись в его плечи.

Яр посмотрел мне в глаза.

— Я клянусь, Вера. Клянусь.

Он притянул меня к себе, но я успела заметить, как его зрачки полыхнули расплавленным золотом.