Рапунцель в волчьей стае

Глава 52

— Хольмганг? — повторила я незнакомое слово. — Что это такое?

— Поединок чести у викингов, если я не ошибаюсь… — ответила мама. — Ну и, видимо, у оборотней тоже.

— Яр будет драться с Бергманом?

— Да! — ответил вместо мамы Виктор, распахнув дверь без стука. — Скорее, вам нужно уходить!

— Куда? Зачем? — воскликнули мы с мамой наперебой.

— Наш альфа коварен, он постарается не оставить выбора своему противнику, — сказал оборотень.

— Уверен на сто процентов, что он планирует какую-то подлянку, — поддержал его брат.

— Одним словом, даже если Бергман проиграет, он сделает так, что твоему Яру забирать будет некого! — сообразила мама.

За спинами бугаев возникла Инга.

— Мальчики, нужно спрятать Илону и Веру от альфы! — заявила она.

Мы с мамой переглянулись. Похоже, в стае Бергмана назрел самый настоящий бунт.

— Есть идеи? — уточнил Виктор.

— Рома? — Инга вопросительно уставилась на второго брата.

— За территорию их выводить нельзя, — сказал оборотень. — Альфа скажет, что все это затеяли только ради того, чтобы его обмануть, и отменит поединок. Или что-нибудь еще придумает. Он хитрый.

— Нельзя, чтобы это случилось! — всполошилась Инга, глаза которой горели лихорадочными огнями.

— Вы что, правда хотите, чтобы Ярослав дрался с моим отцом?!

Оборотни переглянулись.

— Ну да. — Кивнул Виктор.

— Понимаешь, Вера, это для нас шанс… — мягко начала Инга.

— Шанс избавиться от этого ублюдка, — закончил за нее Виктор.

Я сделала шаг назад и замотала головой.

— Нет! А если он убьет Яра? — Я посмотрела с осуждением на Ингу. — Ты же сама рассказывала, на что он способен!

— Не переживайте, юная госпожа, наш альфа не посмеет ничего предпринять. Ярослав Сибирский прибыл с Советом неспроста.

— Кстати, вы тоже это почувствовали? — вдруг сказала Инга.

— Что именно? — нахмурился Роман.

— Сибирский — альфа! И его власть вожака… Она… Она превосходит все, что мне доводилось ощущать раньше!

— Что? — хором воскликнули оба брата.

— Откуда ты знаешь? — уточнил Виктор.

— Я была на улице. Стояла совсем близко. И я… Я заглянула ему прямо в глаза. Я поддержу его первой, если он захочет забрать нашу стаю.

— Кхм! Прошу прощения, но кажется, нам нужно торопиться, — напомнила мама. — Вера?

— Мам, я… Мне страшно! Страшно за Яра.

У меня даже голова закружилась, а сердце испуганно забилось.

— Тогда тем более вам нужно хорошенько спрятаться до начала Хольмганга. А когда поединок начнется, мы вас приведем. Вы обязательно должны присутствовать, — пояснил Роман.

— У меня идея! — воскликнула волчица. — Спрячем вас в холодильнике! Там альфе не придет в голову искать. Он не успеет ничего с вами сделать, времени до начала осталось совсем немного!

— Инга, ты гений! — воскликнул Виктор и прислушался. — Скорее!

Он подхватил на руки нас обеих и бросился прочь из комнаты.

— Я принесу одежду!

Инга унеслась в мою комнату.

— А я запутаю следы! — сказал Роман.

На кухню мы мы отправились не обычным путем. Тем более, что из холла уже доносились голоса. Особенно отчетливо звучал голос отца, отдающего распоряжения.

Виктор стремглав метнулся в конец коридора, умудряясь двигаться бесшумно. Взлетел по боковой лестнице на третий этаж, где мы до этого никогда не были. Отворив третью по счету дверь, он занес нас в комнату, которая выглядела заброшенной, и направился прямиком на балкон.

— Только не кричите, ладно, — попросил он.

— Ты же не собираешься…

Договорить я не успела. Оборотень просто взял и перепрыгнул через борт на землю.

Внутри меня все куда-то ухнуло, как будто на американских горках в Гонконге. Только держали меня не надежные ремни, а сильные руки оборотня. Он крякнул, присел, но нас не уронил. А мы с перепугу вцепились в его голову.

— Ты чего творишь! — Возмущенная мама первой несколько раз шлепнула Виктора по могучему плечу.

Глаза ее влажно блестели от испуга, но еще в них отражалась толика восторга.

— Испугалась? — шепнул оборотень и улыбнулся.

— Еще бы! Я не в том возрасте для таких приключений!

— Зря вы так думаете, Илона. Зря…

Отвечая, оборотень быстро перемещался, внимательно вглядываясь в тени. Оказавшись рядом с какой-то дверью, он остановился и принюхался. А затем пару раз тихонько пнул створку. Она тут же распахнулась, и наружу выглянула Инга.

— Входите!

Мы оказались в темном коридоре, но звериное зрение позволяло оборотням легко ориентироваться. Мы пересекли просторную, набитую разной утварью кухню, которая напоминала ресторанную.

— Сюда! — Инга отворила массивную железную дверь, и я ощутила холод.

Одновременно включилась мертвенно бледная подсветка, осветив висящие части мясных туш.

— Боже правый! — выдохнула мама.

А Виктор поставил ее на пол и хотел уже пойти прочь, но мама вцепилась в его руку.

— Спасибо! Спасибо, что помогаешь! — второй рукой она инстинктивно накрыла заклеенную пластырем метку.

Оборотень кивнул, и направился было к выходу, но вдруг вернулся и заключив мамино лицо в ладони, заявил.

— Если Сибирский его не добьет, это сделаю я!

Он наклонился и запечатлел на ее губах короткий поцелуй, после чего покинул кухню.

— Ты очень сильная вила, — заметила Инга, проводив его взглядом.

— Почему?

— Виктор стал сильнее, хотя пробыл рядом с тобой совсем недолго.

— Не может этого быть! — возразила я. — Я постриглась и покрасилась. Отец сказал, что я бесполезна. Мой дар больше не действует.

Инга пожала плечами.

— Откуда мне знать, как это работает? Одевайтесь.

Она сунула нам в руки наши теплые вещи, в том числе и сапоги. Очень вовремя! Я уже начала стучать зубами. Одеваться в холодильнике было неудобно, но едва я попыталась выйти, чтобы сесть на стул и обуться, как Инга меня остановила.

— Не выходите! На кухне не должно остаться ваших следов.

— Логично, — согласилась с ней я.

Мы с мамой принялись торопливо одеваться прямо в холодильнике. Чувство, что время поджимает, не оставляло. Мне показалось, что я слышу возмущенные голоса в коридоре поблизости.

— Я закрою дверь. Она хорошо держит запахи, а работа двигателя заглушит ваше дыхание и сердцебиение. Сидите тихо, как мыши под веником. Как будет можно, я или парни придем за вами. Не бойтесь.

Она протянула нам большую картонную коробку, сплющенную пополам и закрыла дверь, погрузив нас в темноту.

— Я видела в глубине какие-то мешки. Постелим картонку и устроимся там, — предложила мама.

Мы пробрались в глубь, натыкаясь в темноте на замороженные туши. Признаться, не то впечатление, которое пожелаю испытать кому нибудь. А затем сели и обнялись, чтобы лучше сохранять тепло. Следуя совету, мы не разговаривали, прислушиваясь к происходящему снаружи.

Через некоторое время на кухне началась какая-то кутерьма. Донеслись голоса, но что именно говорили, я не смогла разобрать. Разве что отборная ругань повара была относительно различима. Бурят ругался виртуозно и с выдумкой, защищая свою епархию от вторжения.

Погремев посудой, неизвестные покинули кухню, и наступила тишина. Тихо, холодно, жутко. Казалось, прошли века и годы, прежде чем дверь холодильника снова распахнулась, и внутрь заглянула Инга.

— Замерзли? На улице ненамного теплее, — «обрадовала» нас она. — Идемте.

Мы поспешили за волчицей и вскоре оказались в холле, откуда свернули в уже знакомый коридор. Похоже, Хольмганг будет там, где была экзекуция. По пути к нам присоединились Роман и Виктор, а потом откуда-то взялся и бритый.

— Вкусно пахнешь сегодня, Рапунцель. Сменила духи? — пошутил оборотень вместо приветствия.

— Не думала, что когда-нибудь скажу такое, но… И я тебя рада видеть живым, Бард.

Дружной компанией мы появились у площади, по центру которой горели костры, очерчивая круг. Они трещали, рассыпая искры и заставляя плясать тени на снегу. Площадь до отказа был заполнен народом, а внутри круга стояли раздетые по пояс Ярослав и Эрик Бергман. Я впервые видела отца без одежды. Его торс и плечи были покрыты шрамами, свидетельствуя о том, что драться ему приходилось не раз. Похоже, он опытный противник.

— Чужак явился в мой дом, и ведет нечестную игру! Он одурманили Совет, обманул всех и выкрал мою дочь. Ты попрал наши традиции, трус! Боишься, проиграть в честном бою? — возмущался отец.

Яр смотрел на него исподлобья. Желваки ходили ходуном, он чувствовал подвох в словах противника и заметно волновался.

— Я здесь! — закричала я. — Никто меня не крал, кроме Эрика Бергмана.

Толпа расступилась, образовав коридор, по которому тараном ударил полный ненависти взгляд отца. Этим он подтвердил, что нам удалось нарушить его коварные планы. Эрик Бергман хищно улыбнулся и медленно провел ногтем большого пальца по горлу.

Кому он адресовал этот жест? Мне или всем нам? В любом случае это повод для беспокойства.

— Отлично! Можно начинать, раз претензии одной из сторон не существенны, — провозгласил какой-то мужчина.

На краю круга появилась высокая пожилая блондинка в роскошных мехах и с непокрытой головой. Стать и хищные черты лица подсказали мне, что она тоже оборотень.

— Сегодня на этом месте в присутствии членов Совета волчьих стай решается спор между Эриком Бергманом, альфой питерской стаи, и Ярославом Сибирским, претендентом на эту стаю и все, что принадлежит роду Бергманов, в том числе и на его дочь.

Я узнала этот голос. Это она возмущалась насчет прав волчиц.

— Претензии оформлены юридически, спор решается посредством древнего обычая, зафиксированного в Кодексе под названием — Хольмганг. Стороны договорились вести бой до гибели одного из участников, или же до момента, когда один попросит пощады у другого. Напоминаю, по правилам решение остается за победителем.

Она по очереди посмотрела на Яра и Эрика, а затем выкрикнула:

— И пусть смерть настигнет слабого! Сражайтесь!

В тот же миг противники бросились друг на друга, на ходу меняя форму. Только что у границ круга стояли два человека, а в центре столкнулись уже волки! Послышалось утробное рычание, звери вцепились друг в друга, принялись яростно рвать.

Вскрикнув, я бросилась к кострам. Остановилась у самой границы. Кто-то вцепился мне в руку, попытавшись оттащить, но я вывернулась, не сводя взгляда с дерущихся оборотней.

Бергман теснил Яра к полосе огня, явно стремясь вытолкнуть наружу.

— Тот, кто выйдет из круга проиграет? — задала я вопрос.

— Да, — напряженно ответил Бард.

Похоже, это он хотел меня остановить, но не стал слишком уж усердствовать.

Ярослав понял задумку противника, и вывернулся в последний момент, наступив в огонь задней лапой. Завоняло паленой шерстью. Я вскрикнула от ужаса, но мой возглас потонул в реве толпы.

Раскидывая горящие поленья в толпу, Яр оттолкнулся и прыгнул. Улучив момент, отец увернулся и попытался вцепиться ему в горло. И я поняла, он не пощадит!

Яр сумел избежать ловушки, но клыки Бергмана успели оставить глубокую рану на его плече Снег покрылся мелкими брызгами крови, и снова я порадовалась, что в свете костров все цвета выглядят искаженно.

Мышцы в моем теле окаменели от напряжения, ногти впились в ладони. Еще чуть чуть и начнут крошиться зубы — так сильно я стиснул их от волнения. Я боялась смотреть, но не могла отвернуться…

Противники стали осторожнее, они то сцеплялись, стараясь нанести друг другу рану поглубже, то отскакивали. Все происходило так стремительно, словно на ускоренной перемотке. Реакции оборотней были куда быстрее человеческих.

Шкуры обоих покрывали темные пятна. Снег в кругу равномерно потемнел. Бросок! И Яру наконец удалось сбить Бергмана с ног. Он повалил его и как следует шмякнул о землю. Отец скулил, елозил лапами, рычал, но бесполезно. Ярослав одержал победу, это было очевидно. Только по его воле Бергман все еще жил.

— Пощады! Пощады! — молил поверженный противник.

Он снова превратился в человека. Его тело покрывали многочисленные раны, из которых текла кровь. Оказывается, ему досталось куда сильнее, чем я могла подумать. Следом принял человеческий облик и Яр, продолжая удерживать противника.

Я рассмеялась сквозь слезы. Он выжил и победил! Мой Яр сделал это!

— Все видели, кто сильнейший? — прозвучал его голос, в котором все еще слышалось волчье рычание.

— Да, альфа! — послушно грянули хором волки Бергмана.

Члены совета переглянулись и кивнули.

— Хольмганг окончен! Во славу всех богов! — объявила все та же женщина. — Победил Ярослав Сибирский, по праву ваш новый альфа. Кто против, может оспорить это право в честном поединке. Есть желающие?

Над площадью повисла гробовая тишина, которую нарушал лишь треск догорающих поленьев и шум ветра в кронах елей.

— Чтобы утром тебя здесь не было. Останешься, убью! — процедил он сквозь зубы, обращаясь к отцу.

Бергман послушно затряс головой, и попытался сесть, зажимая раны.

Ярослав отпустил его и поднялся, не стесняясь наготы. Его торс тоже покрывали раны, одна — особенно глубокая была на правом плече. Они кровоточили, но это будто бы его совсем не волновало. Он словно не боялся ни огня, ни холода.

Выйдя в центр круга, он расставил руки, словно красуясь, и зарычал, подняв голову к небу. Сделав полный оборот вокруг своей оси, он остановился, глядя прямо на меня — глаза в глаза.

— Сегодня в честном бою я взял свою стаю и вернул свою истинную пару.

Он был таким… Таким сильным и величественным в этот момент. И безумно красивым. Всхлипнув, я сложила руки на груди. Хотелось броситься к нему через огонь. Обнять. Но я не знала, не нарушу ли какие-то традиции?

С прытью, которой никто не ожидал отец, о котором ненадолго все забыли, выхватил из прогоревшего костра полено.

— Обрел, и тут же потерял! — выкрикнул он, швырнув в меня поленом.