Рапунцель в волчьей стае

Глава 47

Утро наступило, но не принесло облегчения. Голова раскалывалась, а лицо опухло от слез. Вставать не хотелось, но лежать я порядком устала. Подтянув колени к груди, я села на кровати и уставилась в большое панорамное окно. На улице было пасмурно и серо. Небо как будто касалось верхушек заснеженных елей за оградой и давило. Давило…

Не знаю, сколько я так просидела, почти ни о чем не думая, а потом осмотрелась по сторонам в надежде найти часы, но их нигде не было!

Просто замечательно! Я в плену и даже не понимаю, сколько уже здесь нахожусь. Впору черточки на стене рисовать, отмечаю смену дня и ночи. А почему бы и нет? Отличная идея!

Неожиданная мысль немного взбодрила, и я даже добралась до душа и почистила зубы, лишь бы не сидеть, уставившись на снежные елки. Вчерашние события стали для меня настоящим потрясением, но я не должна унывать! Яр сказал ждать. И буду ждать.

Вернувшись в комнату, я обнаружила на маленьком обеденном столике у окна тарелку с куском хлеба и стакан воды.

Это шутка?

Хлеб даже на вид был не первой свежести. С выдержкой дня в три-четыре, не меньше!

— Спасибо, что без плесени…

К счастью, есть мне совершенно не хотелось, как будто кто-то намеренно отключил чувство голода. А вот воду выпила всю до капли, и она показалась мне напитком богов. Экономить я не стала. В конце концов вряд ли мне отключат воду в ванной. Так что от жажды точно не умру.

Злость требовала действий, и я грохнула стакан о пол, а затем подняла самый крупный кусок и провела заметную рваную черту на дорогих обоях.

— День первый.

Этот день я практически весь провела в постели, то проваливаясь в сон, больше напоминающий бред, то выныривая из него. А когда не спала сидела и смотрела на ели. Вскоре пошел снег, а затем и стемнело, из чего я сделала вывод, что примерно пятый час вечера.

Голод проснулся неожиданно. Весь день я не вспоминала о еде, а теперь вдруг резко захотелось есть. Некоторое время я сопротивлялась самой мысли съесть принесенный утром хлеб, наверняка окончательно зачерствевший, но в итоге сдалась. Мне нужны силы, вдруг впереди ждет побег?

Судя по тому, что кусок был один на целый день, новый мне принесут только завтра. Я нехотя подошла к столу, стараясь не наступить на осколки и взяла с тарелки сухарь. Попробовала и поморщилась.

Вот же черт! Похоже, я не ошиблась с выдержкой…

Не верилось, что приказы альфы воспринимались здесь дословно! Если так, то мне и правда стоит поумерить пыл и попытаться довольствоваться малым. Прикрыв глаза, заставила себя откусить еще один маленький кусочек.

— Ну нет! Я еще не оголодала настолько!

Пить и правда пришлось из-под крана. Один стакан воды на целый день — это перебор.

Я быстро приняла душ. Хотелось набрать горячую ванну и поваляться, но я боялась, что снова явится мой папочка и потащит смотреть очередную экзекуцию. Так что я даже на ночь решила не раздеваться. Благо, в комнате было прохладно.

Отец и правда заявился ближе к ночи по моим внутренним ощущениям. Я уже лежала в кровати и притворилась, что сплю. Не знаю, раскрыл ли он мой обман, но ничего не сказал. Только долго стоял у двери и смотрел на меня. Я видела его отражение в незашторенном окне, точно в зеркале.

Когда он ушел, я наконец смогла выдохнуть, а вскоре уснула.

Второй день прошел почти по той же схеме. Разве что с той разницей, что я твердо решила, что нужно уделять время тренировкам. Наверное, сработало клише о заключенных в одиночную камеру. Ну и полезно — спорт способствует выработке эндорфинов, которых мне сейчас так не хватает.

Пока я принимала душ, на столике появилась новая порция хлеба и воды, но на этот раз посуда была пластиковой. Стекла с пола исчезли, а заодно и все бьющиеся предметы из комнаты — те несколько статуэток с полки.

Хмыкнув, я съела весь хлеб, пока окончательно не зачерствел. Ну вот, программа минимум выполнена. Теперь нужно придумать, чем еще заняться. Спать, как вчера не хотелось, но как-то надо было убить время.

Вместо телевизора в моем распоряжении было большое окно. Оказалось, если подойти поближе, можно было увидеть часть заднего двора. Я принялась внимательно наблюдать за тем, что там происходит. Правда, происходило мало чего. Иногда кто-то проходил по своим делам, да и только.

— Самый унылый сериал в мире…

Зевнув, я поднялась с кресла, которое подтянула вплотную к окну, и осмотрела комнату. Взгляд остановился на скучных серо-бежевых корешках книг.

— Ну, хоть что-то!

Стащив первую попавшуюся книгу с полки, я помрачнела — муляж!

Еще не веря в то, что дизайнер, спроектировавший это помещение, был настолько бездушным, я продолжала снимать книги одну за одной, каждый раз разочарованно вздыхая.

Только когда все фейкбуки оказались на полу, я обреченно застонала. А потом, одумавшись, вернула все, как было, предварительно прочертив на обоях еще одну линию твердым уголком очередной «книжки».

Кажется, у меня были все шансы сойти здесь с ума — оставшись один на один со своими мыслями и страхами в этом чертовом замкнутом помещении!

Когда я легла спать, снова притащился отец. И все повторилось. Он стоял и смотрел, я притворялась, что сплю.

Спасение пришло на следующий день в лице Инги. Я сделала вид, что принимаю душ, а сама подсматривала через приоткрытую дверь и обрадовалась, что еду приносит мне именно она.

Волчица тут же меня заметила, но только качнула головой и поставила на стол очередную порцию хлеба, а затем пихнула под плед какую-то книгу.

Я едва не взвизгнула от радости, но многозначительный взгляд волчицы вовремя остановил меня от этого необдуманного проявления эмоций. За ней явно следили, и мне не стоило подставлять ее и портить нам обеим жизнь.

Положив руку на сердце, я прикрыла глаза, безмолвно выражая глубокую благодарность. В ответ Инга тепло улыбнулась.

Книга оказалась легкой и интригующей, с авантюрным фэнтези-сюжетом. Я не заметила, как проглотила ее целиком, торопясь до наступления ночи. Я боялась, что явится отец, увидит ее и накажет Ингу. Наверное, нужно сказать волчице, чтобы больше так не делала. В конце концов я от скуки по-настоящему не умру.

Отце пришел снова. Опять стоял и смотрел, а я обмирала от ужаса, лежа на постели и притворяясь что сплю, лишь бы не говорить с ним. Не спровоцировать на новое безумство.

К счастью, он не окликнул меня, не задал никаких вопросов. Постоял минут десять и ушел.

Утром я снова встретилась с Ингой и глазами показала, на книгу, спрятанную под пледом. Волчица удивленно распахнула глаза. Похоже не ожидала, что я так быстро расправилась с ее подарком.

— Уже прочла? — спросила она озадаченно.

Поняв, что сейчас мы можем говорить, я выползла из ванной.

— Угу.

— Не факт, что смогу принести тебе новую в ближайшее время.

— Спасибо и за это большое, но лучше не рискуй из-за меня понапрасну. — Я невесело улыбнулась.

Инга неопределенно повела плечом, вроде как говоря, что это ее личное дело, и я сменила тему:

— Ты не знаешь, как там моя мама?

Этот вопрос волновал меня больше всего. Мама так близко, а я не могу ее даже увидеть.

— В порядке, насколько это возможно в этом доме. — Волчица едва заметно усмехнулась, а я кивнула.

— Ты знаешь, что со мной будет?

Инга нахмурилась, внимательно всматриваясь мне в глаза:

— Вообще-то, мне нельзя с тобой разговаривать.

— Извини…

Кисло улыбнувшись, я откусила кусочек пресного суховатого хлеба и принялась старательно пережевывать. Но Инга не уходила. Прислонившись к дверному косяку, она наблюдала, как я грызу хлебную корку.

— Но слушать тебя мне никто не запрещал, — добавила она.

— Каждый вечер сюда приходит отец. — зачем-то принялась делиться я. Ну а что? Уже трое суток сама с собой только и разговариваю. Так и умом тронуться немудрено. — Встанет вот как ты сейчас у двери и стоит, смотрит на меня. Ни слова не говорит. Бр-р-р!

Меня аж передернуло. Эти посещения наводили на меня тихий ужас. Тяжелый взгляд холодных глаз, высокомерно вздернутый подбородок… После жестокого наказания Барда я с трудом могла находиться Эриком Бергманом рядом.

Инга промолчала, но в ее взгляде отразилось искреннее сочувствие. Глобальной пользы от него, конечно, не было, но книга и короткая возможность говорить с живым человеком были для меня очень ценны, и даже необходимы.

Дни сменяли друг друга, ничего не происходило. Разве что я постепенно слабела. Все же такое неполноценное питание давало о себе знать. На зарядку больше не хватало сил, а в животе уже даже не урчало. Да и с перистальтикой начались заметные проблемы.

Я засыпала днем и просыпалась вечером. Крутилась в ставшей неудобной кровати ночи напролет и отрубалась под утро. Судя по зарубкам на стене, прошла целая неделя, а вместе с ней новый год. Какое сегодня число? Четвертое или шестое? Даже в собственных отметках я не была уверена. Кажется, я пару раз забыла их оставить…

Не менялось в моей жизни только одно — визиты отца. Но сегодня я не стала делать вид, что сплю и встретила его, сидя в кресле у окна с выключенным светом.

Отец долго стоял в дверном проеме, сложив руки на груди и бесцеремонно глядя на меня. Его глаза неприятно поблескивали в полутьме комнаты. Ситуация порядком мне надоела, и я поинтересовалась я с вызовом:

— И? Так и будем играть в молчанку?

Отец недовольно поморщился и кинул вполголоса:

— Ты бесполезна!

— Отлично! Может, тогда отпустишь нас с мамой домой?

— Вы дома.

Голос Эрика Бергмана прозвучал зло и резко.

— Дома?! Мы в тюрьме! — брякнула я возмущенно и тут же осеклась, наткнувшись на вспыхнувший яростью взгляд альфы.

Тихо, тихо, Вера! Сбавь обороты… Я прикрыла глаза и постаралась говорить ровно:

— Чего ты ждешь? Извинений? Дочернего уважения? — перебирая наугад возможные требования я надеялась получить конкретный ответ.

Эрик Бергман смерил меня уничижающим взглядом и вышел вон, громко хлопнув дверью. Я положила руку на сердце, чувствуя, как оно бешено колотится под моей ладонью и покалывает.