Развод. Цена искупления

Глава 10

Сегодня день ещё тяжелее вчерашнего. Если бы мне кто-то сказал, что будет так, я бы никогда не поверила. В душе ощущение, будто моя семья застряла в трясине, и каждый наш шаг только углубляет эту бездну. Вот-вот трещины начнут расползаться по всему фундаменту.

Смотрю на своё отражение в запотевшем зеркале ванной. Ладонью стираю капли, но лицо всё равно расплывается.

Боже, как я выгляжу… Каждая складка на коже будто стала глубже, взгляд — потухшим, как свеча, забытая на ветру.

Дверь открывается, и в комнату заходит Максим. Молча. Он расстёгивает пуговицы, стягивает ремень, скидывает рубашку. Одежда падает на пол в небрежной куче, а он даже не замечает этого.

Его молчание — отдельный вид “кайфа”. Оно висит в воздухе, пронзительное, как стена, как пропасть растущая между нами.

— Ты не снял часы, — тихо замечаю, разрывая эту гнетущую паузу.

Он останавливается, смотрит на меня, будто прослушал то, что я сказала. Его глаза… я не могу назвать их пустыми, в них слишком много мыслей, слишком много чувств, которым он не позволяет прорваться наружу.

— А, — отвечает, будто откуда-то издалека. — Задумался. Забыл.

Снимает часы, подходит ближе, кладёт их за моей спиной. Его руки почти касаются меня, но этого «почти» достаточно, чтобы я почувствовала ледяное отдаление между нами.

— Максим, что с тобой происходит? — слова срываются сами собой.

Он вздыхает, медленно, будто это требует усилий.

— Я не знаю, — говорит муж, опираясь ладонью о край раковины. — Я просто в шоке.

«В шоке?» Эти слова кружатся в моей голове, как надоедливые птицы. Я хочу спросить: «От чего? Почему?», но сжимаю губы.

— Когда он успел? — Максим бросает взгляд на зеркало, но смотрит не на себя, а куда-то внутрь отражения, как будто пытается разглядеть то чего в нем нет.

— Что успел? — шепчу я, боясь разрушить эту зыбкую минуту, когда он сам начинает говорить.

— Вот только первый класс. Потом этот пубертат, вечный бардак в комнате, эти его бесконечные споры… А теперь он собрался жениться, — говорит он, резко взъерошив волосы. Пятерня задерживается на затылке, а потом скользит к шее, которую он начинает нервно растирать.

Я чувствую, как внутри всё переворачивается. Его слова должны звучать как обыденное родительское изумление, но я знаю, что за этим скрыто нечто большее.

— Максим, — я делаю шаг ближе, прислоняюсь к раковине рядом с ним, — ты о чём сейчас?

Он резко смотрит на меня взглядом глубоким, как колодец, но в нём нет дна, только чернота.

— Я просто… не могу это понять, — говорит он, с трудом подбирая слова. — Это так быстро. Как будто всё произошло мгновенно.

— Это не просто из-за его свадьбы, правда? — спрашиваю я, осознавая, что мой голос становится тише.

Он опускает взгляд. Его руки сжимаются в кулаки, а потом расслабляются.

— Я не знаю, что со мной, — признаётся Максим, отступая на шаг назад. — Всё это… я не готов к этому.

— К чему? — спрашиваю я, чувствуя, как внутри всё холодеет.

— К тому, что всё снова возвращается, — говорит он, бросая на меня короткий, острый взгляд.

Эти слова пронзают меня, как нож. «Всё снова возвращается». О чём он? О прошлом? О ней?

Максим снова трёт шею, а потом выдыхает, как будто решил не говорить больше ни слова. Его пальцы задерживаются на часах, он проверяет время, не замечая моего пристального взгляда.

— Макс, ты уверен, что это всё из-за Ромы? — наконец произношу я.

Он кивает, но этот кивок неубедительный, как сдавленный ответ школьника, который не выучил урок.

— Да, конечно, — отвечает муж, но его голос звучит как эхо из другого мира.

Я молчу, хотя внутри всё кричит. Я хочу, чтобы он открылся, но чувствую, что каждый мой вопрос только толкает его дальше от меня.

Максим уходит в душ, оставляя за собой ощущение незаконченного разговора. А я остаюсь одна со своими страхами, с этой навязчивой схожестью Алисы и Дарьи, с его отдалением.

И впервые за долгие годы мне страшно. Не за сына, не за его выбор. А за нас. За нас всех. Что дальше будет? я не понимаю и не знаю.

Выхожу, тихо прикрывая за собой дверь. Ложусь на кровать, чувствуя, как мягкий матрас поддаётся под весом моего тела. С потолка на меня смотрит темнота.

Мои мысли — как спутанные нитки, которые невозможно распутать. Всё смешивается в голове: Алиса, её лицо, похожее на Дарью; слова Максима, которые звучат в моих ушах глухо, обрывисто; его холодное прикосновение, отсутствие тепла.

Страхи выползают из темноты, как тени на стенах. А если это не просто моя фантазия? А если она действительно не случайно здесь? Я пытаюсь убедить себя, что это невозможно, но чем больше думаю, тем отчётливее понимаю: нет ничего невозможного.

Максим выходит из ванной. Шум воды сменяется тихими шагами, едва различимыми в полумраке комнаты. Он молча подходит к своей стороне кровати. Он ложится, но не притягивает меня, как обычно. Даже не смотрит в мою сторону. Я чувствую.

Я закрываю глаза, пытаясь убедить себя, что это просто усталость. Но тишина между нами словно гудит, заполняя всё пространство. Я лежу на спине, буквально физически ощущаю, как тяжелеет грудь от груза этих мыслей, и не могу остановить себя.

Поворачиваюсь к нему.

— Максим… — мой голос едва слышен.

Но он не отвечает. Его дыхание ровное, глубокое. Он спит. Или делает вид.

Я смотрю на его профиль, едва различимый в свете луны, что пробивается сквозь шторы. Его черты спокойны, как будто всё это время, пока я задыхалась от тревоги, он был на другом берегу, где нет места страху.

«Может, я действительно накручиваю себя?» — думаю я, но этот вопрос не приносит облегчения.

Лежу так ещё не знаю сколько времени, пока не чувствую, как тело постепенно становится тяжёлым, а мысли ускользают, будто проваливаются в чёрное озеро сна. Но даже во сне мне мерещится её лицо. Лицо, которое я пыталась забыть. Лицо, которое теперь живёт под нашей крышей.