Развод. Чужая родная дочь (СИ)

Глава 2

Мне как будто в лицо плюнули. Изваляли в грязи одной фразой.

Конечно, мне больно от предательства мужа. В душе как будто атомная бомба взорвалась.

Но эта боль ничто по сравнению с болью за дочь. За мое сокровище, которая так сильно и беззаветно любит папу. А он, оказывается, считает ее чужой.

- Петровский, ты в своем уме вообще?! Что ты несешь?! Десять лет, значит, Катя была твоей дочерью, а теперь вдруг стала не твоей?!

- Нееееет, - шипит Тарас, наставляя на меня палец. Глаза бешеные, безумные. Ощущение, что он неадекватен. Пячусь к стене, боясь, что он поднимет на меня руку. А Тарас, кажется, может. - Я уже столько лет сомневаюсь, Оля. Катюха же на меня не похожа совершенно! Светленькая, , глаза голубые. А я - кареглазый брюнет!

- Ааааа, понятно, откуда ветер дует, - каждое слово пропитано ядом. Меня трясет, разрывает от такого спектра эмоций. - Мама твоя снова запела старую песню о главном, да?

- Маму мою не трожь! Она не причем! У меня у самого глаза есть! Я ведь тебя взял сразу после Ростика, твоего бывшего. И ты уж очень быстро залетела. Я не задавал вопросов, потому что любил. Но я все больше чувствую, что Катька мне чужая. Вот тут чувствую, - стучит кулаком по груди. - Так все! Я основное взял. За оставшимися вещами приеду позже. И да, на развод сам подам.

Тарас подхватывает чемодан и, не оглядываясь, идет на выход. Конечно же, как в дешевом кино, напоследок хлопнув дверью. Как будто точку жирную в десяти лет брака поставил.

Как неживая, бреду, не понимая, куда. Ноги подкашиваются, и я буквально падаю на диван. И, ничего не видя перед собой, стеклянными глазами гляжу в стену напротив.

Слез нет. Как и эмоций. Никаких. Абсолютно. Похоже у меня шок. В голове рой мыслей, но я ни о чем не могу думать и сосредоточиться хотя бы на одной.

Меня терзает только одно: как обо всем рассказать Катюше? Это ее убьет.

- Мама? - в дверях появляется заспанная и растрепанная Катя.

Оказывается, уже наступило утро. Солнце яркими лучами уходящего лета врывается в окно, а я и не замечаю.

Дочь подходит ближе и, крепко нахмурившись, разглядывает меня.

- Ты что, не ложилась спать? - ее голос пропитан волнением. Катюша, несмотря на свой возраст, забирается мне на колени и крепко обнимает.

- Нет-нет, - прижимаюсь к солнышку и едва сдерживаю рвущиеся слёзы. Меня буквально выворачивает, ломает от жестокого предательства Тараса. - Я просто рано встала.

- Ты заболела? Ты очень грустная, - дочь заботливо проводит ладошкой по щеке.

- Всё хорошо, Катюш. Не волнуйся. Жарко стало, а потом не смогла уснуть.

- А где папа? Он уже уехал, да? - осторожно киваю головой, и дочь заметно расстраивается.

- Папа…а у него оказывается командировка. Представляешь, вечером приехал, собрал вещи, поспал и с утра уехал. Но он тебя поцеловал перед сном и просил передать, что очень тебя любит.

Дочь пристально смотрит на меня. Внимательно. По-взрослому. Как будто насквозь видит, что я нагло вру. Иногда я даже боюсь ее проницательности.

- А папа привезет мне магнитный морской бой? Он обещал поиграть.

- Купит, дочь, купит, - бормочу, утыкаясь в ее макушку.

Я на грани. Держусь из последних сил, чтобы не завыть.

Как, как, ты, Петровский, нашел в себе наглости отказаться от этой чудесной девочки?! Ты недостоин ее чистой и искренней любви и носить гордое звание ее отца.

- Мама, - Катюша осторожно «подбирается» с вопросом, - а когда мы пойдем покупать мне вторую обувь для школы? Мне те туфли уже маленькие…

Крепко жмурюсь, растираю виски, звонко чмокаю дочь в щечку и решительно поднимаюсь с места.

- Сегодня и пойдем. У меня как раз незапланированный выходной. Нужно подготовиться к школе, пока Мира с Дариной в больнице. Потом свободного времени может и не быть.

Мы завтракаем на скорую руку и едем в торговый центр. Обходим его сверху донизу, но не находим «тех самых» туфель. Во втором и третьем история повторяется. Мы решаем отложить вопрос на недельку, надеясь на новый завоз.

По пути заглядываем в супермаркет и набираем продуктов.

- Недостаточно средств, - меланхолично заявляет кассир.

- Не может быть, - краснею, чувствуя, как в очереди позади поднимается волна недовольства. - Давайте попробуем ещё раз.

Женщина пожимает плечом, тычет на аппарате в кнопки, и я ещё раз прикладываю карту.

Результат все тот же.

- Не вышло. Опять недостаточно средств. Наличными будете оплачивать? - уже раздраженно интересуется кассир.

- Да, сейчас…

Но в кошельке я едва наскребаю триста рублей. Ровно на хлеб и молоко.

- Девушка, вы будете оплачивать или нет? - взрывается пожилая женщина в очереди. - Можно как-то побыстрее? Сколько можно тут стоять? Через семь минут наступит три часа дня, и скидка по пенсионному перестанет действовать!

Я краснею, бледнею и уже раскрываю рот, чтобы попросить кассира оставить только хлеб и молоко, как позади раздается уверенное:

- Я оплачу.

Не успеваю пикнуть, как сильная мужская рука уже прикладывает карточку к терминалу, и пробивается чек.

Мы с Катюшей одновременно разворачиваемся, чтобы поблагодарить незнакомца.

- Спасибо, вы.…

Осекаюсь на полуслове.

Во-первых, потому что натыкаюсь на широкую грудь. И, для того, чтобы заглянуть нашему спасителю в глаза, мне приходится задрать голову.

Во-вторых, потому, что незнакомый мужчина жадно впивается взглядом…в мою дочь.