Развод Пиковой Дамы

34

Квартира встретила меня тишиной и темнотой. Глеба не было, и где его носило — неизвестно. Может опять «лечил» блудницу, а может расслаблялся в баре с коллегами. Он не писал, хоть и был извлечен из черного списка, я не спрашивала. Оно мне надо? Хотела покоя? Я его получила.

Хорошо… Просто замечательно! Романтика! Я зажгла свечи, бросила в ванну пригоршню ароматизированной соли, скинула одежду и погрузилась в душистую воду. В руку просился бокал с вином или шампанским, но тут я решила остановиться: завтра выходить на работу и пред светлые очи Аурики Дигон нужно было предстать в наилучшем виде.

Закрыв глаза, тихо мурлыкала старую, как мир, песню на стихи Марины Цветаевой…

Мне нравится, что Вы больны не мной,

Мне нравится, что я больна не Вами…

Больны не мной… Больна не вами… Я переболела. Лежа в ванной, наедине с собой и своими мыслями, я четко поймала ощущение от пребывания в нашей общей квартире.

Брезгливость.

Не знаю, сколько раз Глеб приводил сюда Магдалену, на каких поверхностях раскладывал любовницу, но всю мебель в гостевой комнате я протерла антисептическим средством. Просто так, на всякий случай. Уже завтра моя квартира будет свободна, а послезавтра я смогу переехать и решать вопросы с разводом издалека. Всему свое время…

Память внезапно откинула на несколько часов назад. Во время разговора с подругой я рассказала далеко не все. Роберт Панкратов был слишком откровенен, пытаясь добиться лояльности и сотрудничества. И сейчас его слова снова крутились в голове.

— Понимаете, в чем дело, Инга… — супруг Магдалены нервничал, сжимая побелевшими от напряжения пальцами кофейную чашку. В какой–то момент показалось, что она разлетится на множество белоснежных колючих осколков, но обошлось. — Пару лет назад в нашей семье случилось несчастье: во второй половине беременности Лена потеряла ребенка. С тех пор все и началось. Истерики, бессонные ночи, упреки, самобичевание, тяга к алкоголю. И так без конца… Я показывал ее психологам, отправлял на детокс в рехабы, подключал самых лучших психиатров. Таблетки помогали, но превращали жену в молчаливую тень. Она перестала жить, просто существовала, но однажды все изменилось. В тот день Магдалена встретила вашего мужа, который обедал вместе с коллегами в одном из ресторанов… После этой встречи она спала спокойно и даже улыбалась. Бросила пить, занялась собой. Никто не верил, но появление вашего мужа стало спасением для Магдалены, исцелило ее израненную душу. Моя жена снова начала жить полной жизнью.

Я не собиралась ничего спрашивать, но мужчина, уловив в моих глазах немой вопрос, буквально прохрипел: «Обвитие пуповиной. Асфиксия. Врачи искусственно вызвали роды. Моя жена рожала мертвого ребенка, Инга Олеговна.»

Панкратов говорил, а по моему позвоночнику бежали колючие мурашки ужаса. Я ненавидела и презирала его жену, но не могла не признать, что потеря ребенка — горе, которое вывезет не всякая психика. На миг представив себя на этом месте, почувствовала, как замерло дыхание. Потерять дитя, которого хорошо видно на снимке УЗИ, чье сердце громко и часто билось под датчиком прибора — это катастрофа. Это уже не пара клеток размером с горошину, нет. Младенец толкался в ответ на прикосновение мамы к животу, откликался на голос папы активным движением… А уж рожать мертвого, не услышать его крик, видеть только спины врачей, который быстро уносят из родовой маленькое тельце… Катастрофа.

Умом я все понимала. Каждое слово по отдельности звучало логично, но складываясь в цепочку рассуждений, превращалось в идиотизм с оттенком мазохизма. Почему трагедия одной семьи должна была стать проблемой для другой? Чем я виновата? Как же все сложно! Сколько же времени встречались эти двое? Я не слишком внимательно разглядела любовницу мужа, но выглядела она неплохо. Во всяком случае, точно не была похожа на алкоголичку. О, Боже!

А самое главное — уже ничего нельзя изменить. Глеб собственными руками разрушил нашу семью. Думал ли он о последствиях своих поступков, своего выбора? Или надеялся, что все обойдется, останется под покровом тайны? Неужели мой муж думал, что это шило можно утаить в дырявом мешке? Магдалена «подсела» на «телесную терапию», об истинной сути которой Роберт и не догадывался. Дружба двух душ переросла в слияние тел, а это уже совсем другая история. А-а-а! Я задержала дыхание и ушла под воду, словно сбежала от образов и воспоминаний. Это тоже нужно отпустить. Не мое! Прочь!

О, Боже! Напугал! Я едва не заорала во весь голос, когда открыла глаза и увидела мужа, сидящего на корточках перед ванной. Когда он появился? Как долго тут сидит? Глеб разглядывал меня так, словно увидел впервые за сто лет. В карих глазах медленно, но верно зарождалась знакомая тьма. Желание, похоть. На всякий случай я съехала в воду по самую шею, но растворенная соль не давала пены, и тело было полностью на виду.

— М-м-м… — Глеб ослабил узел галстука и придвинулся ближе. — Вернулась блудная жена. И где тебя носило?

Эротическая хрипотца в голосе, которая раньше действовала подобно афродизиаку, сейчас не работала. Мой мозг отстраненно фиксировал признаки возбуждения мужчины, не более того. Вот так за несколько минут состояние «люблю» трансформируется в «пофиг» и в нем застревает. Или это я, Пиковая Дама, такая отмороженная?

— Отдыхала. Я тебя предупреждала… Что касается блудной жены — так это кто бы говорил…

— Где отдыхала? С кем? — Глеб демонстративно проигнорировал отбитую претензию на верность. Бизнес научил мужа жестко вести переговоры, эмоционально давить на собеседника. Но сейчас…

Да ладно! В его голосе проскочили ревнивые — охренеть, какая наглость! — нотки.

— Куда начальство послало, там и отдыхала. Сам знаешь, я — наемный работник, существо подневольное. Скажут — буду работать до заката, велят отдыхать — молча соберу чемодан и свалю в заданном направлении. Я же не спрашиваю, чем ты занимался в мое отсутствие…

— А ты спроси. Спроси, Инга. Я честно отвечу.

Вода становилась прохладной, удовольствие от процедуры заканчивалось, романтическое настроение растворилось в воздухе. Надевать банный халат на мокрое тело — то еще удовольствие, но других вариантов не было. Сбежать нужно было быстро. Шумный выдох Глеба и бугор в области паха стали тому подтверждением. Не хватало еще сексуальных домогательств! Неужели все эти дни мой муж ходил «голодным»? Куда смотрела блудница вавилонская?

— Не интересно, Глеб, поэтому можешь оставить честность при себе.

Похоже, такого ответа муж не ожидал. Карие глаза распахнулись в немом изумлении, губы дрогнули в горькой усмешке. В маленьком помещении повисла тяжелая тишина.

Он не хотел выходить из тесной ванной, широкими плечами перегораживая дверь. Мы стояли совсем рядом, я чувствовала тепло его тела, знакомый запах. И ничего… совсем. Ноль. Моя внутренняя женщина молчала. Кто бы знал, где прячется этот стоп–кран: в голове? В сердце? А может в душе́?