Развод Пиковой Дамы

38

Фортуна — дама капризная, непостоянная, и в этот вечер мне не повезло: Глеб был дома. Его ботинки валялись возле полки для обуви. Аккуратный и педантичный во всем остальном, он постоянно разбрасывал обувь. Приводить в порядок прихожую — моя задача. Была, но не теперь.

Я разулась и прошла в гостиную, на всякий случай прислушиваясь, остерегаясь новой серии «телесной терапии». Кто знает, когда и на каких плоскостях муж мог раскладывать болезную любовницу…

— Инга, — Глеб выглянул из кухни. — Мой руки, проходи ужинать. Давай быстрее, пока мясо не остыло.

Шок — это по–нашему. Неужели нужно было довести семью до развода, чтобы супруг начал вовремя возвращаться с работы и готовить? Последнее, кстати, у него всегда отлично получалось, но такие события в нашей семье — редкость. Глеб был на «ты» с грилем, духовкой и сковородками, знал специи и хорошо разбирался в качестве продуктов. Интересно, что он собрался отмечать?

Первой реакцией было отказаться от предложения, но желудок предательски заурчал, напоминая о том, что его хозяйка обедала на бегу, если сэндвич с курицей и чашку кофе можно назвать полноценным приемом пищи. И я передумала. А почему бы, в конце концов, и нет⁈ Прощальный ужин — это нормально, к тому же из кухни доносились умопомрачительные запахи.

— Хорошо, что не задержалась, а то пришлось бы заново разогревать, а мясо этого не любит, — Глеб наполнил мою тарелку подрумяненными на гриле овощами и сочным стейком. — Приятного аппетита, Инга.

— Спасибо.

Мясо было сочным и таяло на языке, а овощи запечены до хрустящей корочки. Все как я люблю. Глеб ел красиво, эстетично, с удовольствием. Всегда. И сейчас тоже мы были похожи на обычную среднестатистическую семью, сволочная память отбрасывала меня в воспоминания о таких вечерах. Готовили вместе, ужинали, потом зажигали свечи и любили друг друга. Иногда любовь срывала предохранители, тогда все начиналось прямо в прихожей, а после… Я тряхнула головой, отгоняя сладкие видения. Какое–то время мы молчали, но затем…

— Как дела на работе? Аурика свирепствует? Наверняка завалила тебя заданиями после возвращения из отпуска.

Глеб вел себя так, словно ничего не случилось. Уводил меня из реальности, заговаривал, отвлекал, используя отработанные приемы, но я цепко держалась за план этого вечера. Ужин — сбор вещей — отъезд. И ничто не могло этого изменить.

— Нормально, я привыкла.

— Не хочешь рассказать, куда ездила? — Глеб замер напротив, не сводя пристального взгляда.

— Это не имеет значения. Отдохнула, вернулась. Сейчас соберу вещи и поеду на свою квартиру…

Не успела я договорить фразу, как вилка и нож мужа ударили по фарфоровой тарелке. Кусочки овощей разлетелись по столу, тонкая посуда жалобно зазвенела.

— Инга!

Давненько не слышала, как муж повышает голос. Глеб в принципе не любил — как он выражался — драть горло, и сейчас мне очень не понравился его тон, как и злость, сверкавшая в карих глазах. Неужели муж решил, что ужин все исправит, обнулит, заставит меня сделать вид, что ничего не произошло?

— Не кричи, Глеб, не надо. Это ничего не изменит. Мы разводимся, я переезжаю, — я доела последний кусочек мяса, подцепила ломтик сочного болгарского перца. Было вкусно. Спасибо этому дому.

— Нам нужно поговорить.

— Наговорились уже. Достаточно, Глеб. Все сказано. Я не изменю своего решения.

Минута пронзительной тишины… Мгновения каплями падали в Лету, отсчитывая последние часы семьи Луговых.

— Кстати, а как ты узнала про…? — он замялся, не решаясь назвать мужа любовницы, но я сразу поняла, о ком идет речь.

— Он сам позвонил, — я с удовольствием наблюдала, как от удивления Глеб открыл рот и выпучил глаза. — Именно так. Вчера мы встретились в «Плазе», и Роберт Панкратов рассказал о чудодейственном воздействии моего мужа на его жену. Это было забавно…

— Что забавного? — скрывая раздражение и смущение, он встал из–за стола и начал загружать посудомойку, нарочито громко звеня посудой по металлическим прутьям.

— Наивный Роберт до сих пор полагает, что вы просто встречаетесь. Сидите в ресторане, гуляете по городу. Знаешь, давным-давно Фрейд утверждал, что дружба между мужчиной и женщиной может быть только в двух случаях: когда мужчина — гей или импотент. И, как показала жизнь, оказался прав. Мне жаль Панкратова, ведь он судил о тебе через призму личной порядочности. Или он просто глуп? — я задумчиво рассматривала потолок, словно искала на нем что-то новое. — Даже не знаю, что лучше…

— Инга, прекрати! — рыкнул Глеб, но я уже встала из–за стола и направилась в спальню. Пора уходить.

— Пофиг, — отмахнулась, доставая с полки большой чемодан и распахивая шкаф. — Кстати, можешь забрать туфлю, которая валяется в кладовке на лестничной клетке. Маноло Бланик делает хорошую обувь.

— Не нужно. Магдалена…

— Вот этого точно не нужно, — я грубо прервала мужа, слегка повысив голос, снимая с полок стопки джемперов и водолазок. — Мне безразлично, как она добиралась до дома и что сделала с обувью. Не мешай мне, Глеб.

— Развод — это только полдела…

Я удивленно посмотрела на мужа, который стоял, привалившись плечом к дверному косяку. О чем он? Что еще от меня нужно?

— Эта квартира была приобретена после свадьбы и является совместно нажитым имуществом. Она подлежит разделу…

По сути, он был прав, но по факту меня это не особо волновало: собственная двушка, пусть не такая комфортабельная, закрывала проблему с жилплощадью.

— Я не буду с тобой судиться, Глеб. Это долго и нудно. Зачем мне это? Хочешь все сделать по закону — продай ее сам и перечисли половину. Не хочешь продавать — живи тут, я ни на что не претендую. Честно.

Внезапно я поняла, что этот ответ произвел на мужа странный эффект: он шумно втянул носом воздух и хрипло выдохнул, в карих глазах сверкнули колючие искры злости.

— Тебе не нужны деньги? — он оттолкнулся плечом от косяка, прошел в комнату и встал очень близко. Я захлебнулась знакомым запахом мужчины, пальцы бесконтрольно потянулись прикоснуться к его лицу, усилием воли я удержала руку на месте, вслушиваясь в ответ. — Ты же у нас такая…

— Какая, Глеб?