Развод Пиковой Дамы

58

Инга Луговая

Вся жизнь пронеслась перед глазами.

Так и было, когда педаль тормоза внезапно провалилась в пол, а малышка «Сузуки» никак на это не отреагировала. Дальше — больше. Раздался странный хлопок, машину резко повело влево, протащило через две полосы и впечатало в отбойник. Я вцепилась в руль, который уже ничем не управлял, и закрыла глаза, вспоминая простое «Господи, помилуй!».

Мозг фиксировал все происходящее, словно компьютер. Как с жутким скрежетом гнулся и мялся металл, с хрустом отлетели боковое зеркало и бампер. Треснула фара, разлетелась фонтаном, разбрызгивая по дороге острые прозрачные осколки.

Удар в лицо. В глазах — белый свет. Подушки безопасности сработали на мгновение позже, чем нужно: я успела удариться грудью и головой об руль, резко откинулась назад. Солнце погасло, мир погрузился во тьму.

Взгляд. Я чувствовала его всем телом. Пристальный, сканирующий, он не выпускал меня, скользя от макушки до пяток и обратно, окутывал теплом.

Где я? С трудом приоткрыла глаза и зажмурилась, ослепленная ярким солнцем, белым потолком и стенами. Больница.

Пошевелила пальцами рук и ног. Тело отзывалось, и это радовало, только шея казалась толстой, словно опухшей, и голова не хотела поворачиваться в нужную сторону… Рука наткнулась на странный шероховатый материал.

— Инга, тише, не нужно… — чья–то рука перехватила мои пальцы. — Я сейчас позову врача, подожди минуту.

Я узнала его моментально. По голосу, по прикосновению, по запаху парфюма. Марк. Но как он тут оказался?

Осознание ситуации возвращалось медленно. Вот я еду в машине. Авария. Провал.

— Не надо врача, Марк. Все в порядке, — голос был сиплым и тихим, звуки царапали пересохшее горло. — Как ты здесь оказался?

Вместо ответа Баженов запустил пятерню в темную шевелюру и на миг закрыл глаза. Приглядевшись внимательней, я заметила его уставший вид, отросшую щетину и мятую рубашку. Пиджак от костюма был небрежно брошен на спинку кожаного дивана, стоящего у противоположной стены. Не может быть…

— Сколько времени я тут…?

Часы на стене показывали три по полудню, но вид внешний Марка сбивал с толка.

— Сутки, Инга. Ты спала, просыпалась на короткое время, а потом опять проваливалась в сон. Так бывает после сотрясения мозга.

— Значит мозг у меня все–таки есть, и теперь это подтверждено документально, — тихо выдохнула, стараясь слегка разрядить напряженную ситуацию. — А что с шеей?

— Не волнуйся, ничего страшного, это просто страховка. На всякий случай. Во время аварии ты ударилась об руль, дернула мышцы, поэтому доктор решил подстраховаться.

Точно! Я прикоснулась ко лбу и обнаружила пластырь. Да, так все и было. Авария. Я ехала домой… О, Господи! Потоп! Села в постели, прикрыв глаза от внезапного головокружения.

— Марк, у меня дома трубу прорвало…

— Тише, — он присел на край кровати и осторожно уложил обратно. — Тише, Инга. Никакого прорыва нет, я проверил. У тебя дома все в порядке. И не надо делать резких движений, иначе станет хуже. Сейчас твоя главная задача — отдыхать и выздоравливать.

Новость успокаивала, но не снимала накопившихся вопросов, которые зудели на кончике языка и требовали ответов, причем срочно!

— Я ничего не понимаю. Что произошло? Расскажи.

Повествование Марка подходило к концу, когда в палату вошел представительный седовласый доктор. Ослепительно белый халат, ровный узел шелкового галстука, дорогие часы на запястье… Все в нем было слишком идеальным для обычной больницы, в которую привозят пострадавших в ДТП. Я еще раз внимательно осмотрела помещение. Мда… назвать его палатой язык не поворачивался, и как я сразу этого не заметила? Скорее, однокомнатная квартира с раздельным санузлом, телевизором, удобным диваном и журнальным столиком. В углу прятался маленький холодильник. Сервис на все сто процентов! Одна кровать с кучей кнопок управления чего стоит!

— Инга Олеговна, — пророкотал мужчина в белом халате, посветив мне в глаза специальным фонариком, — как вы себя чувствуете? Не тошнит? Голова не кружится?

Я не успела ответить на вопрос, как телефон Марка разразился трелью.

— Извините, не буду вам мешать, — расшаркался Баженов и вышел, но мое ухо успело зацепить одну интригующую фразу. — Да, могу говорить… Что там с машиной?

Судя по вопросам врача и моим ответам, почти честным, я была практически здорова. Синяк на лбу и мозг, который слегка встряхнулся, по моему скромному мнению не являлись поводом для пребывания в больнице. В детстве я попадала в передряги куда более жесткие, и ничего, выжила.

— Я ведь могу идти домой, правда? Вы меня выписываете?

Вернувшийся после разговора Баженов тихо кашлянул, привлекая к себе внимание врача. Мужчины обменялись странными взглядами.

— Инга Олеговна, я могу вас выписать уже сегодня, но при одном условии…

— При каком? — я сосредоточилась, пытаясь предугадать то, что будет сказано, но промахнулась по всем направлениям.

— Вы должны находиться под постоянным наблюдением. Кроме того, на неделю вам прописывается полный покой. Физический и интеллектуальный.

Слова звучали, как приговор. Я что, инвалид по уму и телу? Да ни разу! Что значит интеллектуальный покой? Не думать? Бред какой–то! Видимо, что–то странное отразилось в моих глазах, потому что доктор принял неприступный вид и решил уточнить детали.

— Инга Олеговна, ближайшие семь дней вы должны стать хрустальной вазой, ценной и хрупкой, понимаете? Никаких резких движений, бега и суеты, только отдых, релакс и положительные эмоции. Так понятно?

Наверное, этот врач мог позволить себе подобный образ жизни, но ко мне это точно не относилось. Скука смертная! А как же работа?

— Никакой работы! Надеюсь, вы меня услышали, Инга Олеговна! — этот опасный мужчина и правда умел читать по глазам. — В противном случае я буду вынужден оставить вас в больнице под строгим присмотром!

Вашу Машу! Ладно. Как говорится, главное в нашем деле — вовремя смыться. Поэтому я кивнула и собралась вставать с постели, но шоу продолжилось.

— Не волнуйтесь, Игорь Адамович, — встрял Баженов, — я позабочусь об Инге Олеговне.

Игнорируя мои наверняка выпученные глаза, Марк взял меня за руку и подарил улыбку Чеширского кота.

— Она будет выполнять все рекомендации, гарантирую.

Что⁈ Он гарантирует? Это как⁈ Я хотела мотнуть головой, но уперлась подбородком в дурацкий ошейник, а картинка перед глазами начала расплываться. Сильно меня приложило!

— Доктор, а эту штуку когда снимут? — для верности ткнула пальцем в досадную помеху на шее.

— Через три дня, не раньше.

— Но…

— Инга Олеговна… — крупная фигура Игоря Адамовича нависла надо мной грозовой тучей. — Я смотрю, вы решили оспорить мои рекомендации? — он перевел взгляд на Марка. — Знаете, что? Оставляйте–ка ее в больнице, иначе пациентка устроит революцию и разведет демократию, а потом вернется к нам с проблемами. Я не собираюсь рисковать из–за нее репутацией больницы.

Ой, ё-мое! Я смотрела на Баженова, ожидая поддержки, но вредный тип лениво приподнял бровь и не спешил подставить широкое плечо, всем своим видом демонстрируя мысль: сама заварила кашу, сама и расхлебывай.

— Хорошо, — обреченно вздохнула и подняла руки, сдаваясь. — Я сделаю все, как вы говорите, только выпишите меня сегодня.

— Отлично.

Кажется, я чего–то не поняла, потому что два мужских голоса слились в один, произнося это слово. И если в интонации врача сквозило облегчение, что сумасшедшая пациентка покинет зону его ответственности, то в голосе Марка я услышала нечто иное, и это мне не понравилось.

— В таком случае вы можете собираться. И запомните: никаких резких движений! Захотите наклониться — присядьте на корточки, а не ныряйте вниз головой! Я распоряжусь подготовить выписку и рекомендации, там все будет написано, — Игорь Адамович довольно улыбнулся и вышел из палаты, а я растерянно осмотрелась по сторонам в поисках своей одежды. Больничная пижамка с утятами выглядела мило, но мода на пижамный стиль уже прошла.

— Переодевайся, Инга. Тут все есть… — Марк выудил из–за дивана большой бумажный пакет. — Не спеши, аккуратно. Я подожду тебя в коридоре.

Прежде чем я успела удивиться и начать задавать вопросы, Баженов исчез, как тот самый Чеширский кот, оставив после себя воспоминание об улыбке. Вот гад!

Я надела платье красивого фисташкового цвета, которое идеально село по фигуре, с сомнением примерила бежевые балетки. Удивительно, но и они оказались впору! Я редко носила обувь без каблука, но сейчас он и правда был неуместен. Кроме одежды в пакете обнаружилась моя сумочка со всем ее содержимым. Полностью разряженный телефон я отложила в сторону, выудила из недр расческу и блеск для губ.

— Ведьма, — хмыкнула, глядя на себя в зеркало. — Растрепанная, без макияжа. Интересно, кто и когда смыл с моего лица всю косметику?

Ответ на этот вопрос мне не грозил, поэтому я перешла от размышлений к действиям. Пара минут, и дело сделано. Я покрутилась во все стороны, пытаясь честно оценить увиденное. Не красотка, но и не страшила. Нормально. Картину портил неудобный ортопедический воротник, но с этим спутником мне пришлось смириться: еще как минимум три дня мы будем неразлучны. Подхватив сумочку, я оставила пустой пакет из–под одежды в палате и вышла в коридор.

— А я уже заждался, — улыбнулся Марк, отлепляясь от стены и пряча телефон в карман пиджака. Даже в таком виде, небритый и уставший, он приковывал к себе внимание медсестер и пациентов, разгуливающих по коридору. — Идем?

Без привычных каблуков я казалась себе лилипутом рядом с Гулливером, а воротник мешал поднять голову, поэтому я уткнулась взглядом в грудь Баженова. Хорошую такую грудь, широкую и крепкую.

— Идем.

Я приняла предложенную руку, по пути разглядывая больницу. Ее широкие светлые коридоры, вышколенный персонал в белоснежных халатах, новый лифт и просторный холл. Да, это была частная клиника, и каким ветром меня сюда занесло — одному Богу известно. Но одно предположение все–таки было: ветер сирокко носил имя Марка Баженова.

— Прошу, Инга, — безупречный в своих манерах, мой сопровождающий открыл дверь роскошного черного майбаха, с тревогой глядя, как я неспешно занимала пассажирское место. — Все хорошо? Ничего не болит?

— Не болит, просто этот дурацкий воротник мешает.

Марк обошел машину, сел рядом и нажал на кнопку, оживляя металлического монстра. Странное чувство, что что–то не так, поселилось в душе, едва я вышла из палаты, и усиливалось с каждой минутой.

— Марк, куда ты меня везешь? Моя квартира в другой стороне.

— Знаю. Мы едем не к тебе, Инга.

— А куда?

— Ко мне. Я взял на себя ответственность, обещал Игорю Адамовичу, что позабочусь о тебе, поэтому эту неделю ты будешь жить у меня.

Что⁈ Я задержала дыхание, чтобы не разразиться лавиной вопросов и гневных фраз. Опять этот самовлюбленный тип все решил за меня! Не спросил, не посоветовался! Везет меня так, словно я — мешок с картошкой, а не человек! А еще у меня накопилось слишком много вопросов…

— Останови машину.

— Инга…

— Марк, или ты сейчас останавливаешься, или я выхожу на ближайшем красном светофоре и добираюсь до квартиры самостоятельно.

— Хорошо.

Я видела внутреннее сопротивление, слышала раздражение в голосе Баженова, но не собиралась играть роль глупой куклы, которую можно возить туда–сюда, как багаж. Когда «Майбах» свернул с магистрали и остановился на парковке торгового центра, Марк заглушил двигатель и развернулся.

— Слушаю тебя. Что ты хотела узнать, Инга?