Развод. Точка. Нет

Глава 13

Я всё никак не могла понять, что имел в виду Макс, когда сказал дурацкую фразу: «Да он же…» Что он? Не любит детей? Не терпит животных? Изменят? Берёт взятки? Терпеть не могу недосказанность.

Позже, вернувшись в номер, немного отвлеклась: нужно было заниматься ребёнком и отвечать на его бесконечные «почему».

Со временем разговор с Голубевым вообще как-то померк, нет, он не выветрился из памяти, просто померк, потому что я снова окунулась в семейную атмосферу, поговорив по телефону сначала с родителями о предстоящих планах приехать к нам в конце месяца на день рождения зятя.

Потом разговаривала с Киром, он только что вернулся от Галины Васильевны, к ней ещё не пускали, но зато ему удалось встретиться с врачом и расспросить о её состоянии.

Потом поболтали с Алиской о том, как она с шефом провела новогодние праздники, а после — с Олей.

— Хорошо Стёпе, — грустно сказала малышка. — Тоже хочу к вам.

У меня от жалости к ней навернулись слёзы:

— Потерпи, ребёнок, скоро будем все вместе.

Пообщавшись с родными, завела будильник на раннее утро, ибо день предстоял тяжёлый, насыщенный событиями, и легла спать, успокоив себя мыслью, что Макс просто оговаривает Кира, потому что с юности ненавидит за неосторожно брошенную фразу: «Любит Лера, может, и тебя, а замуж выйдет за меня». Тем более, думаю, не простил Краснокутскому женитьбу на его бывшей подружке.

Только провалилась в забытьё, тихо зашипел смартфон — звонили мне или… Киру. Я по-прежнему не удаляла шпионскую программу, потому что хоть и верила мужу, однако чем чёрт не шутит — доверяй, но проверяй.

В общем, на всякий случай оставила. И не зря, как выяснилось.

На связи была Ленка Огурцова. «Твою петрушку, никак не угомонится», — со злобой подумала я и поднесла к уху гаджет, на этот раз услышала весь их разговор.

Огурцова: Привет. Избавился от своей курицы?

Кир: Ещё нет. Потерпи, любимая.

Огурцова: Сколько ещё терпеть, не скажешь?

Кир: Недолго.

Огурцова: Ты дома?

Кир: Да.

Огурцова: Приедешь ко мне сейчас?

Кир: Нет, устал очень, хочу спать. Пришлось понервничать из-за тётки.

Огурцова: Да, жаль женщину. Так что ты решил делать со своей курицей?

Кир: Не называй её так. Мне неприятно.

«Надо же, неприятно ему, — пробурчала я, — прямо-таки эстет с тонкой душевной организацией».

Кир: Скажу обо всём через пару недель, после нового назначения. Знаешь ведь, как в нашем ведомстве не любят семейные склоки. Начальство не поймёт.

Огурцова: Это точно, вдруг Лерка пойдёт на тебя жаловаться?

«Нет, Огурцова точно живёт в какой-то вымышленной стране инста. Никакого креатива. На чёрта вы мне сдались — бегать на вас с жалобами?» — подумала я.

Кир: Вот-вот, потому ты должна понять: на кону хорошие деньжата и в известных пределах крепкая власть. А ещё моя безупречная репутация. Я не имею права на ошибку.

Огурцова: А после назначения угрозы не ждёшь?

Кир: Я постараюсь всё объяснить шефу. Да и не будет у него уже другого пути, приказ о моём назначении на тот момент уже подпишут.

Огурцова: А что будет с ней?

Кир: Ничего с ней не будет. Просто скажу, что недостоин её, что она заслуживает лучшего. Я честно пытался принять чужих детей, но не смог. Разве такой редкий случай?

Огурцова: А дети? Ей же нужны дети.

Кир: Вот зачем ей чужие дети? Дурость какая-то. Со временем будет благодарить меня, что поступил именно так. Выйдет замуж за другого, родит ещё своих. А мне они общие не нужны.

Огурцова: Надо было сразу рубить. Не тянуть. А сейчас она привыкла к тебе, к этой идее — усыновить детей, представляешь, как ей будет больно?

Кир: С каких пор ты стала заботиться о благополучии Лерки? Успокойся. Она живучая как кошка. Ладно, давай спать, поздно уже. Люблю тебя!

Огурцова: И я тебя люблю! До завтра! Чмок-чмок!

«Во-от, шкаф и не выдержал, развалился. Все скелеты вывалились на мою бедную блондинистую голову, — грустно усмехнулась я. — И каждый скелет протягивает костлявые пальцы и шипит: 'Ну что, допрыгалась? Какие тебе ещё нужны факты?»

Молодец, муж, хорошо устроился: здесь — жена, там — любовница, вернее наоборот — жена далеко, а любовница рядом.

А, главное, нет никаких проблем, кроме одной — получить новую должность. Потому и решил усыпить мою бдительность, энергично показывая бурную любовь ко мне и снисходительное проявление доброты к детям.

Что Кир любил работу, я знала всегда, любил самозабвенно, вдохновенно, вот только никогда не замечала его меркантильных желаний. В плане карьеры — не могу спорить, да, он стремился подняться на ступеньку выше, я бы назвала такое желание здоровым карьеризмом. Да и кто из солдат не мечтает стать генералом?

А, может, просто не хотела замечать очевидного? И на кону у Кира не желание повысить самооценку и навести в подразделении порядок, а стремление повелевать подчинёнными, командовать ими, унижать неугодных и младших по должности?

Что я знала о службе Кира? Так единичные факты. Слышала какие-то обрывки телефонных фраз и почти не общалась с его сослуживцами.

В последнее время они вообще перестали ему звонить, даже не поздравляли с Новым годом. Теперь понятно почему. Он просто от них отдалился. Как же! Будущий начальник им не пара — знайте своё ничтожное место, мерзкие рабы!

Но обиднее всего было оттого, что у Кира действительно была любовница, не зря я подозревала Огурцову — всё так и получилось.

Ну что ж, можно похвалить себя за проницательность, за то, что научилась хорошо разбираться в людях. Всё-таки творческие люди видят и замечают многое из того, на что другие не обращают внимания.

А Киру можно позавидовать — такой харизматичный, самоуверенный индивид с незамутнённым сознанием и самоочищающейся совестью.

Действительно, мне бы так: увидела самца, завела с ним отношения, чтобы периодично сбрасывать напряжение, а иногда беседовать о светлом, добром и прекрасном, с мужем-то о картинах-спектаклях-фильмах точно не поговоришь.

А что? Думать не надо, анализировать тоже, р-раз, получила удовольствие — и пошла домой, не устраивая анализа, не рефлексируя, не мучаясь угрызениями совести. Хорошо! Просто отлично!

Часа через два таких рассуждений, я чувствовала себя совершенно опустошенной и полумёртвой.

«Надо залезть в душ и смыть с себя этот страшный вечер», — приказала себе.

И там, в душе, позволила себе наконец поплакать, сначала тихо, в кулачок, потом надрывно и тяжело, со стонами — в полотенце, чтобы спящий Стёпа ничего не услышал.

Эти рыдания довели меня до полного изнеможения, я, спотыкаясь, добрела в темноте до своей кровати и присела, бросив короткий взгляд на Стёпу: снова раскрылся. Подоткнула под него одеяло и решила, что бы ни случилось, никогда от малышей не откажусь! Никогда! Не дадут усыновление, вымолю опеку.

Когда на экране смартфона высветилось 3:40, послала к чёрту и Кира, и его мамзельку, забывшись беспокойным сном.

Но даже в нём я в незнакомом холодном помещении вынимала вещи из дорожной сумки, понимая, что придётся не только их аккуратно раскладывать, но и жизнь разбирать по полочкам, приводить её в порядок.

Утром пошёл густой снег, в мерцающем свете фонарей снежинки казались бесформенными крупными пятнами, которые кружились медленно, бесшумно и отливали то серебром, то золотом.

Я, стоя у панорамного окна, присматривалась к этим пятнам, надеясь разглядеть необычную конфигурацию снежинок, ибо одинаковых, говорят, не существует, но вместо них видела просто точки, точки, точки.

Жирные точки, как в моём затянувшемся и бессмысленном браке. Я решила, не буду ждать, пока Кир сам объявит о решении оставить меня. Завтра же по приезде в Наукоград подам заявление в ЗАГС.

Ничего, разведут быстро, в течение пары недель точно. Думаю, муж против не будет. И пусть не беспокоится, жаловаться на его измены не пойду. Развод и точка, больше никаких запятых.

Так рассуждая, я натянула на себя чёрную юбку, белую блузку и подошла к огромному зеркалу, висящему у входной двери. А ничего так вид: торжественный и важный, совсем не скажешь, что спала всего-то три часа. Мама бы вздохнула, глядя на меня: «Это свойство молодости быстро восстанавливаться, в наши годы так не получается».

Вот кому-кому, а родителям я не знала, как объяснить своё решение, чтобы они излишне не волновались. А сказать нужно, желательно до того, как подам на развод, иначе обидятся, что не посоветовалась.

Мама, выслушав, очевидно, рубанёт шашкой и скажет: «Правильно, дочь, не нужен мне зять-предатель, а папа тяжело вздохнёт и согласится с мамой: 'Немедленно собирай вещи и поезжай к нам. Дома и стены помогают. А морду твоему бывшему я обязательно намылю».

Но я ошиблась в своих размышлениях. Потому что первое, о чём спросила мама, когда, выгадав свободное время после нашего выступления, я позвонила ей, выйдя в фойе молодёжного клуба, было:

— А с Киром ты разговаривала на эту тему?

— Нет, ещё не сказала. Подам завтра на развод, тогда скажу. Пусть не думает, что об меня можно вытирать ноги.

Мама, конечно, расстроилась, однако до корвалола не дошло, но по голосу я чувствовала, ей неприятно и больно.

— Я не могу поверить, что Кир — подлец.

— Раньше тоже не верила, но факт этот установленный, причём не в первый раз. К чему дальнейшие игры? И разговоры разговаривать тоже не хочу, сыта по горло. — Я непроизвольно провела ребром ладони по шее.

— Понимаю, всё это очень неприятно. Но ещё раз поговорить нужно. Просто сесть и поговорить. Понимаешь… — задумалась мама. Пфф, да что же это такое! Сейчас точно в бой пойдёт народная мудрость, типа: жизнь прожить — не поле перейти. Потому вставила своё:

— Мама, он будет отрицать очевидное, поскольку боится своими похождениями испортить карьеру. А после того, как получит должность, обязательно уйдёт от меня. Лучше уж я это сделаю первой, хотя бы появится возможность до конца не прибить собственную самооценку.

— Давно у вас не ладится? — немного помолчав, тихо спросила мама.

— Где-то около полугода. Кир очень изменился. Он объяснил наши проблемы просто: очень нервничал и психовал потому, что, как выяснилось, не может иметь детей, а лечение не помогало. Ещё тем, что был нескончаемый аврал на службе, что болел желудок. А тут я, по его словам, давила на него, устраивала из-за ерунды скандалы.

— Может, так и было? Очень логичное объяснение.

— Вот-вот, Кир — красноречивый оратор, он всегда убедителен, его этому искусству учили в вузе, и я тоже сначала купилась на проникновенные речи мужа, поверив ему. Пока снова не услышала его разговор с этой гламурной курицей Огурцовой. — Я не заметила, как уподобилась Ленке, назвав её курицей, как она меня — ещё раньше.

— Знаешь, я тебе отвечу афоризмом: ушам своим не верь вовсе, а глазам — только наполовину.

— Мм-м, занятно, чему же тогда верить?

— Поступкам, только им. Если бы я махала шашкой направо и налево, как ты, вряд ли вышла бы замуж за твоего отца и прожила бы с ним жизнь. Тоже, знаешь ли, ходили разные сплетни. Но не будем об этом. В общем, прошу тебя, выжди время, не спеши, понаблюдай за Киром ещё. Да и никогда не поздно…

— Что?

— А вот что. Бах-бах, и нет проблемы.

— Мама! — Я, прикрыв глаза рукой, засмеялась. — Всё, пока. Обещаю, подам на развод, как только поговорю с Киром. Но вряд ли это что-то изменит.

На душе, как ни странно, стало немного легче. Бах-бах не обещаю, но отомщу ему своей успешной жизнью, она вся впереди, если что. А то: нет человека — нет проблемы… Смешная мама!

— Ах, какой лапочка, — мечтательно шепнула наша методистка, женщина лет пятидесяти, кивнув в след Максу, вручившему после нашего выхода на поклон, огромную корзину цветов, а отдельно мне как режиссёру — красивый букет из роз персикового цвета. Помнил, оказывается, о любимых цветах редкого цвета. — Берите мужчину, Валерия Александровна, не прогадаете. Вижу ведь, как любит вас! Руки целует! Обходительный такой, красивый и, кажется, надёжный мужчина.

Ага, заверните, возьму прямо сейчас.

Что красивый и обходительный — точно, а в остальном сомневаюсь, если вспомнить его похождения с Милкой.

Да и характер непростой, с виду, кажется вообще лёгким, добродушным, на самом деле, совсем не такой: Макс напористый, расчетливый и целеустремлённый. Иначе как бы ему удалось сделать карьеру?

Я поймала себя на мысли: будто прикидываю к себе: подходит — не подходит. Нужно быть честной перед собой — Голубев мне нравится, или скорее так: льстит его внимание. Но для серьёзных отношений этого мало.

Какое-то время я даже волновалась в его присутствии, то ли пугалась, то ли смущалась из-за нашей такой безумной любовной юношеской истории, так неожиданно завершившейся.

Позже успокоилась: как сложилось в жизни, так и сложилось: я люблю мужа и прежних чувств к Голубеву не испытываю.

А сейчас поняла: Макс — то же, что и Кир, одни и те же яйца в корзине, только в профиль, не зря друг друга не терпят. Так зачем устраивать бартер равноценных самцов?

Нет, никого больше не хочу! Все лгуны, все предатели!

Подведение итогов и награждение по условиям конкурса только завтра, а сегодня мы пообедали в столовой и закончили день обзорной экскурсией по городу.

Я бесконечно часто посматривала на смартфон, ожидая и боясь звонка Кира.

Что он позвонит, вернувшись с работы, я не сомневалась, потому выстроила заранее «художественную ткань» беседы, решив, что пока ничего на волнующую тему говорить не стану, ибо бессмысленно по телефону выяснять отношения, да и Стёпа всегда рядом, ходит за мной маленький хвостик и никого не подпускает.

Через некоторое время после того, как мы оказались в номере, позвонил Кир. Сухо расспросив меня об итогах конкурса, рассказал о состоянии Галины Васильевны. Стёпа буквально вырвал из моих рук телефон, потому что забыл свой у нас дома.

Малыш не отпускал Кира минут десять, всё расспрашивал о Шарике и рыбках, а ещё хвастался тем, как здорово он сыграл свою роль, как тепло нас встретили зрители и надарили много цветов и конфет. А один дядя Лер Санне подарил красивый букет роз и поцеловал руку. Что ответил ему Кир, не поняла, он очень быстро завершил разговор.

Я даже подумала, всё было, как раньше, по-семейному: радостно, тепло и непринуждённо.

«Эх, если бы не тот телефонный разговор, который я перехватила…», — снова резануло по душе.

— А что тебе ответил Кирилл Александрович? — не удержалась и спросила Стёпу.

— Он сказал, вот и прекрасно.

Конечно, чего же плохого: жене дарят цветы. Это так льстит мужскому самолюбию.

Ещё через некоторое время в дверь нашего номера постучали.

Ожидаемо на пороге стоял улыбающийся Макс и снова с букетом роз персикового цвета. Клонирует он их, что ли? Или закупил фуру с цветами, потому не жалко подарить несколько десятков в память о нашей дружбе.

Я не сомневалась: Макс непременно явится, только не знала когда.

И время выбрал как нельзя кстати: Стёпа убежал к ребятам в другой номер. Почему-то у него не получалось скачать какую-то популярную игру на моём смартфоне, который он не выпускал из рук, а от меня ждать помощи не приходилось, ибо играми я не увлекалась никогда и вообще не понимала, что в них хорошего. Куда приятнее почитать книгу или посмотреть какую-нибудь расслабляющую мелодрамку.

Я точно знала: Макс пришёл за ответом.

Но он вряд ли его устроит — в этой истории с изменой мужа ясным стало одно: мне никто не нужен. Если не останусь с Киром, то тогда вообще — ни с кем. Однако как это объяснить Максу, чтобы не обидеть его, не представляла.

Наверняка ведь подумает: пока был нужен, использовала, как хотела, даже как-то ночью вызвала, а сейчас решила вытереть ноги и пойти дальше своей дорогой.

Ну что ж, пусть думает, как ему захочется: я решила, больше его в свою жизнь не пущу, никого не пущу. Устала.

— Лерчик, ты почему такая напряжённая? — усмехнулся Макс, когда вошёл в номер и попытался поцеловать, но я увернулась.

Я и раньше чувствовала, понимала, как ему трудно держать себя в руках и отстраняться от меня всякий раз, когда, вероятно, хочется иного.

Но чем ему могла помочь? Броситься на шею и завопить: «Возьми меня такую несчастную и никому не нужную!» Ну уж нет!

Сейчас я вновь ощущала себя той девчонкой, которую он уговаривал на более близкие отношения, а мне решиться было страшно. Уже иная ситуация, но тоже чем-то похожая.

— Это моё обычное состояние в последнее время, — ответила я ему в тон так же насмешливо.

— Всё так плохо? — Голубев развернул единственный свободный стул сиденьем к себе и присел на него, опершись локтями на спинку.

«Нет, твою петрушку, изумительно, а то ты не знаешь как», — подумала я.

— У меня всё нормально, — сказала грубо, разделяя каждое слово, и замолчала.

А Голубев наверняка решил, сейчас же начну расспрашивать, что он от меня скрывает, для чего произнёс ту оборванную фразу о Кире: «Он же…» Нет, не будет этого, достаточно истязать мою нервную систему.

— Ты подумала над моим предложением? — внезапно сменил Макс тему.

— Нет. Я тебе всё сказала вчера, — вздохнула и добавила: — Да и не до раздумий было.

— А, ты про конкурс… и всё такое? — сделал он акцент на слове «такое».

— Конечно, про конкурс. Для того сюда и приехала.

— Знаешь, никогда не сомневался: ты великолепная актриса, но то, что ты удивительно толковый режиссёр, не знал. Обязательно расскажу об этом Сухаревскому. А, может, всё же поедешь со мной, и ну его этот провинциальный театр? Денег хватит на любой, какой пожелаешь.

— Денег хватит, а совести нет. Ты же не возьмёшь на свои плечи заботу о чужих детях. Так?

Он внимательно заглянул в мои глаза:

— Почему же ты так плохо обо мне думаешь, Лерчик? Чем же я провинился? — Я молчала: а то не знает. — Своей минутной слабостью, да? Уверяю тебя, это было лишь раз. Вот настолько метким оказался единственный выстрел, что появился сын.

— Пф-ф! Избавь меня от пошлых подробностей.

— Прости. Ну получилось так с Милкой и получилось, что меня теперь расстрелять за это? Поверь, за ту слабость я расплачиваюсь всю жизнь. И тысячу раз просил у тебя прощения. Что ещё нужно? — выкрикнул Макс с надрывом. — Не слишком ли суровое наказание? Ведь ни на одну бабу смотреть не могу так, как смотрю на тебя.

— И что оттого? Орден тебе выдать за великую платоническую любовь?

— Не нужен мне орден, ты мне нужна. Я же всё время, что здесь, не выпускал тебя из виду — так казалось, становлюсь ближе. Даже часто ездил за тобой.

Следил?

Я отчётливо вспомнила момент, когда мы со Стёпой и Киром сидели в уютном домашнем кафе и, случайно взглянув в окно, я заметила машину, которая, простояв минут пять, уехала. На секунду показалось, что это был джип Макса, который ему выдали во временной пользование ребята из сервиса. Выходит, не показалось.

— Так, может, недавний разговор Кира с Огурцовой тоже сфабриковал ты? А что? Слышала, даже дилетанты на раз-два могут создать дипфейк, — пришла вдруг неожиданная мысль и появилась робкая надежда, что это всё придумал и разработал Макс. А Кир на самом деле чист, аки агнец.

— Разговор с Киром? — натурально удивился Макс. — Ты о чём-то узнала с помощью шпионской программы? — Я кивнула. — А мне для чего это? Чтобы заставить тебя бросить его?

Нет, так играть невозможно, уж я-то понимала, когда человек пытался фальшиво изображать одну из пяти характерных эмоций.

— Конечно.

— Мелко. Поверь, мне до фига известно о похождениях Краснокутского. Со временем сама всё узнаешь. Лишь бы поздно не было.

Только-только появилась робкая надежда, что Кир ни при чём, и вот снова в душе́смятение.

— Разберёмся.

— Хочешь его бросить или просто поговорить?

— Не твоё дело.

Макс кивнул, будто понимая, о чём молчу и не хочу с ним разговаривать:

— Конечно, только когда будешь разбираться, пожалуйста, позвони мне и включи громкую связь, боюсь, что всё может закончиться трагически. Одно дело, когда бросаешь сам, другое — когда бросают тебя. Мужики редко прощают такое.

— Это вряд ли. Кир никогда меня пальцем не тронет. — Я от волнения встала с кровати и подошла к окну, опершись ладонями на стол, стоявший рядом.

Макс тоже встал и, подойдя ко мне сзади, попытался обнять. Задышал глубоко и громко.

— Всё когда-нибудь случается в первый раз. Позвони, я немедленно приеду, — горячо прошептал он в ухо.

Его руки… они снова напомнили о тех годах, когда мы с Голубевым были вместе, когда ни дня не могли прожить друг без друга. Но нет, так нельзя.

— Не надо, прошу тебя.

Я отошла от него в сторону и поднесла ладони к щекам, которые горели, потому что прикосновения Макса казались приятными и ласкающими. Всё было, как раньше: когда он обнимал, а я закрывала глаза, потому что накатывала волна удовольствия, которая, качая, уносила всё дальше и дальше до умопомрачения, до исступления.

— Хорошо, подожду ещё, — улыбнулся он странной, будто пьяной, улыбкой. — Ждал ведь всю жизнь и ещё подожду.

В это время постучали, и в комнату влетел возбуждённый Стёпа, радостно крича: «У меня получилось! Лер Санна, получилось!», а за ним следом вошла красивая хрупкая девушка:

— Простите, не могли бы вы помочь мне включить в номере свет? — обратилась она к Максу. — Никак не получается: пытаюсь вставить электронный ключ в карман, а свет всё равно не зажигается.

В этом отеле действительно выдавали два ключа: один ключ-карту от двери, а другой — чтобы в номере включилось электричество. И не всегда с первого раза удавалось пройти такой квест.

— Конечно, — Макс улыбнулся и, сказав мне: «Сейчас уезжаю в Наукоград, а завтра днём обязательно позвоню», направился вслед за девушкой.

— Что этот дядька всё время ходит и ходит вокруг вас? — нахмурился Стёпа.

— Он тебе не нравится?

— Мне нравится ваш муж. — И снова взглянул на смартфон, который держал в руках. — Можно, ещё немного поиграть в игру, она вообще клеевая?!

— Пятнадцать минут. А потом спать. Завтра ранний подъём, награждение. А потом отравляемся в путь, домой.