Развод. Точка. Нет

Глава 15

Кир

Двумя днями ранее

Я отвёз Стёпу в приют и договорился с игриво разговаривавшей и бессовестно кокетничавшей Петраковой забрать детей через неделю. И эта туда же. Не изработалась дамочка на ниве просвещения, потому возраста не чувствует — всё считает себя молоденькой барышней.

Пообещав Оле и Стёпе звонить как можно чаще, вернулся на работу, поскольку требовалось согласовать некоторые вопросы по задержанию особо опасных преступников. Разрабатывали эту операцию совместно с конторскими в строгой секретности.

Часа через два выгоревший эмоционально и уставший физически приехал домой, нехотя открыл дверь — возвращаться в свою квартиру совсем не хотелось. Со мной, пожалуй, это было впервые, ибо с женой предстоял сложный разговор, и я не представлял, чем он закончится.

— Ну что, Валерия, поговорим?

— Конечно. — Она встала из-за стола, за которым сидела до этого, и отодвинула от себя ноутбук. — Что ж, начнём с тебя?

— Нет, с тебя.

Я не стал переодеваться в домашнюю одежду, в чём был, в том и рухнул на диван. Ко мне подлетел пёс и, как обычно, начал требовать внимания. За пару дней, развлекаясь в одиночестве, научил его подавать лапу. Но сейчас было не до игр. Я бросил взгляд на собачью видеоняню и понял, чем занималась, сидя за ноутбуком, Лера до моего прихода.

— И что ты там обнаружила? — усмехаясь, кивнул на гаджет.

— В том-то и дело, что ничего, — раздосадовано ответила она.

— Искала на меня компромат?

— Скажу честно: искала. И запуталась. Понимаешь, — задумалась она, — со мной происходят какие-то странные вещи. — Я молчал, ожидая признания жены в том, как она, точнее её бывший возлюбленный, установил в моём смартфоне сущую безделицу — многофункциональное приложение для прослушки телефона. Но Лера молчала, подыскивая нужные слова и вскоре, видимо, нашла: — Если быть краткой, я пришла к выводу: либо ты святой, ни в чём не виноват, и я подозревала тебя зря, либо виноват другой человек, но тогда он оказывается подлецом, а я в лучшем случае — наивной и легкомысленной. Вот дилемма, да?

— Выходит, было бы лучше, если бы я оказался подлецом?

Лера замотала головой: нет.

— А когда с тобой начали происходить странные вещи? — уточнил я. — После того, как ты героически, порывшись в моём смартфоне, установила незаконную аппку?

— Это не я.

— Даже не сомневаюсь. У тебя же голова закружится, и рука не поднимется совершить такое, а если поднимется, то от страха будет трястись так, что на нужную сенсорную кнопочку всё равно не попадёшь, просто фобия какая-то, которую ты никогда не можешь победить. И профессия не спасёт. Эмоции можно научиться скрывать на сцене, а вот в реальной жизни всё по-другому. К счастью, не бывать тебе шпионом.

На глазах Леры показались слёзы, но она сдерживалась:

— Прости меня.

— Прощу, если всё расскажешь.

Жена от волнения говорила сбивчиво, перескакивая с одного на другое, впрочем, я уже кое о чём знал, кое о чём догадывался.

Лера рассказала, что подозревала меня в связи с Огурцовой, и именно ревность перекосила её разум, потому поддалась на осторожное предложение Голубева установить шпионскую программу.

— А что бы ты делал на моём месте? — жена внимательно посмотрела на меня. Не разрывая зрительного контакта, ответил:

— А я и так был на твоём месте, с того времени, как, однажды открыв свой смартфон, наткнулся на лишние МБ. И чёрт — те что подумал, а позже убедился в твоей связи с Голубевым, когда ты, забывая смартфон на диване, убегала на кухню, и я имел сомнительное счастье читать всплывающие письмена от Макса. Ценю твоё чувство юмора — подписать контакт дружка как Вронский — это, должно быть, весело и креативно.

— У нас ничего не было. — Лера не обратила внимания на мой сарказм. — Честно. Он просто мне помогал.

— Ага, помогал совершать преступление. Ты хоть знаешь, что это преступление? Неприкосновенность частной жизни? Тем более я — должностное лицо.

— Знаю. Статья 137 УК РФ.

Я махнул рукой:

— Молодец, учи Уголовный кодекс, на зоне пригодится.

Лера тяжело вздохнула:

— Да не пугай ты, я и так пуганая — перепуганная.

— Пойми, можно скрыть на дисплее аватарку с установленной игрой, программой, но как скроешь мегабайты? Ты же знаешь, что я регулярно чищу гаджет от любой лишней информации: дело не только в том, что берегу память, её более чем достаточно. Эта привычка выработана за годы службы, и об этом тебе отлично известно.

Жена кивнула:

— Понимаю. Никакая информация не должна попасть в чужие руки.

— Вот-вот. Как только я понял, что у меня установлена шпионская аппка, запретил коллегам писать мне и звонить. И стал наблюдать.

— Прости, но я же не враг, чтобы передавать кому-то информацию.

— Ты — не враг, но твой разлюбезный Макс — большой вопрос. Ты всё живёшь в вымышленном мире художественных произведений и не понимаешь, что у тебя происходит под носом и что мир стал иным.

— Ничего страшного не произошло. А Макс… он не преступник. Просто подлец.

— Ты о нём ничего не знаешь. Столько лет не встречалась, а тут доверилась совершенно чужому человеку.

Мне стало нехорошо от пронзившей сознание мысли: а почему, собственно, я не рассматриваю их тёплое общение на протяжении этих лет? Теоретически они очень даже могли поддерживать контакт. А что? Домой прихожу только ночевать, у Леры же времени вагон. Чем-то надо занимать досуг? Потому и спросил на всякий случай, надеясь на честный ответ:

— Или встречалась? Скажи сейчас, ибо всё равно узнаю.

— Нет, что ты! Хотя ты верно сказал, доверилась ему. А он… обманул, чтобы нас рассорить.

— Надо же какое открытие! С чего же ты решила, что он обманул?

— В ту ночь перед конкурсом тебе якобы позвонила Огурцова — пришло такое оповещение. Конечно, звонка не было, вернувшись домой, я это установила, потому что файлы с видеоняни показали, как ты спал на диване и ни с кем не разговаривал. А тогда в чужом городе… — Лера снова шмыгнула носом. — Чуть с ума не сошла.

— Как ты только догадалась проверить информацию? С твоей-то беспечностью и бесконечной верой в людей.

— Это из-за Сухаревского… ну худрука, — уточнила жена. — Понимаешь, когда я приезжала на прослушивание полгода назад, обратила внимание на его ровные белые зубы, а вот раньше отсутствовал передний зуб, как у певца из девяностых Шуры́. Для эпатажного Сухаревского это было, так сказать, визитной карточкой. Но недавно он вставил зуб, и вид немного изменился. Ну и дикция тоже.

— И при чём здесь твои подозрения?

— Макс сказал, что поможет мне поступить в театр, что он служил с Сухаревским в армии. И тот действительно мне позвонил. То есть не он, а обычная нейронка, как я понимаю, — запуталась в терминологии Лера. — Вот посмотри. — Она показала сообщения-кружки с «Сухаревским». — Ведь всё натурально. За исключением одного: зуба здесь нет, как несколько лет назад, а в «Новостях» зуб у худрука на месте, как и на прослушивании. — Жена снова ткнула на видеосообщение от лже — Сухаревского. — На это я и обратила внимание.

— Видимо, Голубев об этом не знал, потому и прокололся на такой ерунде. Кстати, Макс — первоклассный специалист в области IT-технологий с отличным профильным образованием. Поверь мне, сейчас он не чинит компьютеры, он работает в сфере искусственного интеллекта и не только в этой области.

— Светлая голова, только не тем занята, — обречённо вздохнула Лера, видимо, у неё только сейчас погас тусклый огонёк надежды, что Макс к этой ситуации имеет весьма отдалённое отношение. — Но зачем? — Я молчал, собираясь кое-что объяснить позже. Не дождавшись ответа, Лера устало потёрла виски: — Боже мой, как это страшно.

— Да, страшно, добро пожаловать в мир искусственного интеллекта, дорогая, — невесело хмыкнул я.

Мы принялись внимательно рассматривать сообщения — кружки и слушать записанный Лерой разговор между якобы мной и Леной.

— Самое главное, лже — худрук подкупил тем, что будто бы помнил моё «талантливое исполнение монолога из 'Анны Карениной». Лишь позже поняла, что сама же рассказала Голубеву о том, какой отрывок читала. Но как же быстро мне доставлялись кружки — ответы, — всё не унималась Лера. — Чтобы их записать требовалось время. И немалое. А они буквально шли друг за другом.

Вот упрямая у меня жена, всё ещё хочет верить: Макс ни при чём.

— Чтобы создать дипфейк, требуется не больше минуты. Распознать лже-сообщение практически невозможно. Всё упирается в два параметра: время и деньги. Если у обычного айтишника есть время и деньги, он сделает дипфейк, который пройдёт практически любую проверку.

Я, конечно, сильно преувеличил, сказав про любого айтишника, однако сути это не меняет.

Лера обречённо вздохнула:

— Так что, совсем нет шансов распознать дипфейк?

— Если работа выполнена на коленке, то тогда да: увидим пиксилизацию, или шесть пальцев на руке, или глаза поплывут, закосят. Наши технари недавно говорили, на подходе как минимум три нейронки, которые умеют генерировать видео просто по описанию. В этом случае вообще ненужно ничего реального, ни фотографий, ни видео. Это очень страшно, да.

Лера с болью заглянула в мои глаза, будто хотела проникнуть в душу:

— Ты меня простишь?

— Прощу. А ты себя простишь, если расскажу о проделках твоего Вронского?

Жена обречённо посмотрела на меня, кивнула и сипло проговорила:

— Добивай.

О чём я мог рассказать Лере?

О том, что можно было рассказать, ибо кое-что представляло секретную информацию.

После расставания с Лерой и похорон матери в Энске Макса уже ничего не держало, будущий ребёнок не в счёт. Голубев созвонился с менеджерами одного из футбольных клубов за пределами федерального округа и вскоре, получив приглашение, попал в довольно сильную команду.

Однако поиграв сезон, решил, что не такой уж он перспективный футболист, есть моложе и гораздо талантливее.

Да и сколько лет ещё придётся пинать мячик? На подходе новое поколение первоклассных спортсменов. А дальше? Снова нищета?

И Максим Викторович понял, чтобы выжить и в будущем стать успешным, нужно делать ставку на другое — то, что у него лучше получается, то, что не зависит от возраста — работа в сфере информационно-коммуникационных технологий и программирования.

Это были только наши предположения, основанные на определённых фактах и логике событий, ибо о чём думал, как рассуждал мой враг и соперник, известно только ему одному.

Способный, даже талантливый человек, он ещё в юности написал несколько компьютерных игр. В одиночку. А позже, доработав их, с успехом продал.

— Разве может человек в одиночку создавать игры? Я считала, это коллективный труд. — Лера устало потёрла глаза, и с недоумением взглянула на меня.

— Хорошие игры может создать и один талантливый энтузиаст, это вопрос навыков, жанра, геймплея, — возразил я.

Дальше — больше, наш сомнительный герой, не разрывая нити со спортом, заочно поступил в хороший вуз на модное айти — направление и экстерном окончил его, кстати, с отличием.

Однако в науку не пошёл, хоть администрация вуза предложила поступление в аспирантуру, а занялся коммерцией почти в промышленном масштабе, и вскоре начал успешно продавать свои игры даже за границу.

Но и этого Голубеву казалось мало. Он сбил в кучу преданных ему товарищей: от спортсменов до специалистов из разных нужных областей, в том числе искусственного интеллекта и занялся более прибыльным делом: телефонным мошенничеством, фишингом, незаконными махинациями с криптовалютой.

Лера снова нашла слабый контраргумент, сопротивляясь сказанному:

— При чём здесь фишинг? Ты ничего не путаешь? Макс сказал, что у него свой футбольный клуб. Я специально заходила на официальный сайт клуба, проверяла слова Макса…

— Он тебе не соврал. Это тоже дело всей его жизни, нереализованные мечты юности. Но основное занятие всё же — мошенничество.

— Тебе из погреба виднее. — За годы совместной жизни я привык к грубым шуткам Леры. Когда она училась в университете культуры, так настраивалась перед выступлением на сцене, получая от колкостей какой-то эмоциональный заряд, а потом, наверное, просто привыкла к такой манере поведения. — Почему же вы его до сих пор не посадили, если известно, чем занимается?

Сложный вопрос задала Лера. О том, что Голубев замешан в мошенничестве, стало известно на днях. Как выяснили конторские, его банда использовала подмену телефонных номеров. Например, жулики находятся где-нибудь во Владивостоке, а на телефоне жертвы высвечивается номер участка МВД какого-нибудь Козельска.

Однако братья по оружию зря клювами не щёлкают, недавно они придумали изящное решение — сбор данных о звонке с анализом голосов. Голоса попадают в базу, а потом это становится уликой. Так удалось идентифицировать голоса нескольких граждан, в том числе Голубева Максима Викторовича. Удивительно, он тоже участвовал в «беседах с клиентами» — непростительная беспечность, видимо, группа у него небольшая, куда посторонних из-за мер безопасности привлекают крайне редко, потому каждый занят в разных областях. Универсалы, так сказать.

— Значит, милый друг для своих целей хотел заполучить меня? А что? Артистка, могу запросто сыграть несколько ролей, наверняка подойду для облапошивания старичков. В его понимании, у меня ни чести, ни совести.

Жена пребывала в бешенстве: покраснев, она резко подскочила и заходила по комнате.

— Не думаю, что это только шкурный интерес или неостывшая любовь к тебе, — попытался успокоить её. Я понимал: если бы Голубев любил Леру, давно бы приехал, она не сразу вышла за меня замуж, а только на третьем курсе. — Скорее всего, Макс ещё хотел отомстить мне.

Лера кивнула и с волнением в голосе рассказала о разговоре с Голубевым:

— Он бесконечно твердил, что от тебя можно ждать беды, что, услышав о разводе, ударишь. Какие глупости! А когда я засмеялась, предложил не пренебрегать его советом и в случае опасности включить громкую связь.

— Видимо, судит по себе. Что он тебе обещал, если согласишься бросить меня?

— Уехать куда угодно, даже из страны.

Значит, собрался бежать из страны… Нужно действовать быстрее и решительнее.

— Вот что. Мы с коллегами хотели тебя попросить… — успел только произнести фразу, но Лера тут же меня перебила — всегда понимала с ходу мою мысль, потому незамедлительно вставила свои пять копеек:

— Значит, и у тебя шкурный интерес: рассказал душещипательную историю для того, чтобы помогла в аресте Макса. Так? Хотите, чтобы стала приманкой? — последнюю фразу жена просто прошипела. — А обо мне ты подумал?

— Я о тебе только и думаю. Пока Голубев здесь, в городе, он очень опасен и для тебя тоже.

— Всё настолько серьёзно? — уже тише спросила Лера. Я кивнул. — Почему же ты раньше не предупредил меня?

Я поморщился: ну и тон! Снова в голосе ненависть.

— Во-первых, обо всём стало известно после театрального конкурса. Во-вторых, помнишь девушку, которая заходила в ваш со Стёпой номер якобы потому, что не могла включить свет? — Лера кивнула. — Она опер. Постоянно крутилась возле вас, чтобы помочь, если возникнет необходимость. Пойми, мы не можем взять его в гостинице, в любом другом общественном месте, даже на улице: кругом полно людей, которые могут пострадать. Макс — спортсмен, отлично владеет оружием. И он не один такой шустрый, рядом с ним охрана.

— Могли бы это сделать на трассе — по пути в Наукоград.

Конечно могли, но мы ещё не знали, что Голубев сорвётся в путь сразу после разговора с Лерой, да и наша система не поворотлива: пока разработаешь операцию, согласуешь всё, пока получишь разрешение на участие ОМОНа, пройдёт немало времени. Это в фильмах только всё решается в течение пяти минут, в реальности всё по-другому.

— В тот день не могли, — ответил кратко и замолчал на некоторое время, не для того, чтобы выдержать паузу, просто не знал, как сформулировать для Леры наше предложение. — Послушай… скажи Максу, что ты согласна поехать с ним в любую точку планеты, но только не поездом — укачивает через час тряски и всё такое — проверено недавним путешествием. Не думаю, Голубев что-либо заподозрит, ибо уверен: для тебя он по-прежнему уважаемый бизнесмен, меценат, спаситель.

Лере нужно было всего-то рассказать Максу легенду: она согласна поехать, но сначала должна поставить машину до лучших времён в гараж знакомых. Он находится как раз на выезде из города, у трассы, ведущей в аэропорт. В этом месте пусть Макс её встретит. А она хоть сейчас начнёт собирать вещи.

— Хотите спровоцировать его на ошибку? — покачала головой жена.

Я засмеялся: должно быть, Лера пересмотрела фильмов о полиции.

— Да.

— Знаешь, может, для многих я — дура баба и в футболе ничего не смыслю, но Макс — мой друг. Хоть он из прошлого, но друг, потому я не стану этого делать.

— А в настоящем — преступник. Откажешься — пострадают ещё тысячи ни в чём не повинных людей. Без всякого риска: просто скажи по телефону, о чём тебя попросил. И Всё. Остальное сделают другие.

Лера молчала.

— Или тебе ещё нужен аргумент?

— А если я тебе скажу, — выдержал небольшую паузу, — что покушение на жизнь тётушки, кражу медалей и картин организовал Макс, так же ответишь?

— С чего ты решил, что это он? — с недоумением спросила Валерия, присела, от волнения поправляя и так идеальную причёску. — У него другая специализация.

«Просвещённая у меня жена», — подумал не без гордости.

— Обычно — да, так и бывает. Но когда есть великая цель, идут и на разбой, и даже убийство. — Я прищурил глаз: — Ты же ему рассказала о Галине Васильевне?

— Да, — Лера занервничала и нахмурилась, видимо, припоминания, что и когда говорила. — Но зачем он это сделал? Весь этот хлам не стоит тех денег, какими ворочает Макс. Я думаю, он богатый человек.

— Предполагаю, Голубеву очень хочется отомстить мне и моей семье за то, что увёл тебя, тем более все исходные данные о тётушке ты выдала. Бери — не хочу. Разве жулик пройдёт мимо того, что само плывёт в руки? — Спросил и сам же ответил: — Никогда.

— А почему раньше не мстил? — с иронией в голосе спросила жена.

— Замечание не в бровь, а в глаз. Видимо, тогда время ещё не пришло, мальчик только вставал на ноги и выжидал подходящего момента — и вот наступил звёздный час, когда всё сошлось: его интересы как владельца футбольного клуба и отпетого мошенника, стремящегося к мести. Что Голубев причастен к последнему преступлению, о котором нам известно, с уверенностью ответить не могу, — честно сказал я. — Но, понимаешь, есть здесь важная деталь, которую я не могу игнорировать: мы вышли на след одного из участников преступления — девушку, похожую на Милу. — Лера с недоумением взглянула на меня. — Да-да, я говорю о твоей подруге. Ты же понимаешь, что она пойдёт на всё ради любимого. Мадам засветилась на одной из камер, хоть изящно уходила от обзора, даже потом в спальном районе поменяла машину. Так сказать, не глядя, ударилась в семейный подряд.

— Мила же тёмненькая, а тётушка сказала, что та девушка была светловолосой. Надела парик?

— Возможно.

— Вы её взяли?

— Пока нет. Знаем только, где она сейчас находится. Пойми, нас не устроит арест одной Милы… Нам надо взять всех, всю банду, вот мы и отслеживаем контакты, хотя сделать это сложно: Голубев — тёртый калач, и подброшенный жучок для него — вчерашний день. Потому пользуемся другим. — Я вздохнул: — Макса надо арестовать. Это лучший для него исход событий. Сам он не остановится.

— А если бы я согласилась с его предложением и уехала бы… он бы потом меня бросил. Так?

Я вздохнул: неужели Лера со мной несчастна, если даже теоретически у неё возникают подобные вопросы.

— Ты говоришь о странных вещах, даже думать об этом не хочу.

— И всё-таки.

— Не знаю. Но какой бы это был для меня удар! Ради этого Макс бы пошёл на многое! Думаю, ваша встреча на парковке не случайна.

Лера кивнула, соглашаясь:

— Тоже об этом подумала.

Мы разговаривали около часа, тихо и не очень, иногда кричали друг на друга. А потом, согласившись помочь, Лера позвонила Максу и включила громкую связь. Конечно, прежде мы обговорили общую канву разговора.

— Так что, теперь развод? — спросил я, стараясь побыстрее войти в роль и выбрать нужную тональность разговора, чтобы Голубев поверил.

— Конечно, развод.

Лера была гармонична в роли обманутой жены, казалось, она не играла, а на самом деле жила этой ситуацией.

Однако совершенно не хочется допускать мысль, что она таким образом выплёскивала истинные ко мне чувства.

Где же я так накосячил? У жены слова лились свободно и натурально, будто из глубины истекающей кровью души. Или у Леры настоящий талант актрисы, или всё это она прочувствовала в реальной жизни.

Неужели жена знает о том нелепом случае, который произошёл, когда она уехала в Энск на пару дней, а мы с друзьями решили отметить очередной день сотрудников органов следствия?

Приняв тогда изрядное количество спиртного, все отправились к Огурцовой, живущей поблизости, чтобы продолжить банкет: до кондиции было далеко, а кабак уже закрывался.

Продолжали у Ленки веселье до тех пор, пока я не свалился на диване, стоявшем у стола. Когда же проснулся под утро, увидел рядом с собой прижавшуюся всеми частями тела Огурцову, а наискось, на полу, обняв друг друга, по-богатырски храпели два приятеля. Эпичная картина. Я приподнял одеяло: спали в одежде. Уф, сразу на душе стало легко и спокойно. Да и пьян я был очень, всё равно бы ничего не получилось. — Ч-и-т-а-й- к-н-и-г-и- на- К-н-и-г-о-е-д-.-н-е-т-

Когда проснулись все, долго смеялись над нелепой ситуацией, в которой оказались, однако после того Ленка прицепилась ко мне намертво, просто начала преследовать.

Как только не объяснял ей, что женат, что люблю Леру, бесполезно, прилипла, как банный лист.

А жена, будто что-то почуяла, начала доставать своей ревностью. Но ведь ничего же не было! Не бы-ло!

Потом Огурцова на некоторое время отступила, однако недавно снова затвердила привычное: «Люблю, не могу».

Зачем-то подключила соседку, чтобы та позвонила Лере и сообщила, что у меня роман с Огурцовой. И как всё точно Ленка — злыдня рассчитала: зашла в мой кабинет перед обедом и напросилась на разговор, предложив заодно потрапезничать в кафе, где мы обычно ели, ибо буфета у нас нет.

Хорошо, что хоть призналась Лере, это всего-то проделки подруги, на самом деле, ничего такого не было.

Вот что с Огурцовой было делать? В общем, настоял, чтобы она уволилась, если не может с собой справиться. Обещала подумать. Пусть хоть так, лишь бы не лезла со своей любовью.

Но эти мысли пронеслись мимолётом, ибо нужно было думать о другом: как достоверно сыграть свою роль, чтобы вынудить Макса пойти по нужному алгоритму.

Неожиданно при «перепалке» с Лерой позвонила Алиса и сообщила, что собирается несколько дней поработать у отцовской сестры в офисе микрокредитной компании. Я знал, что у тётки в кассе наличкой лежало до полутора миллионов рублей.

Вдруг пронзила мысль: а ведь Голубев наверняка соблазнится напоследок нагадить, хоть горсть да унесёт, чтобы досадить ненавистным Краснокутским, тем более контора без действующей охраны, как и везде, только кнопка безопасности.

Я знаком показал Лере, что пора заканчивать разговор.

Жена кивнула, поняла:

— Хорошо, съездим к Стёпе в другой раз. — И снова превратилась в Леру, которая мечтает развестись с мужем.

Я побросал вещи в сумку, будто бы собираясь уходить, и шепнул жене на ушко:

— Даже не мечтай о разводе.

Она улыбнулась и взглядом показала на смартфон. Я, надел на Шарика ошейник, взял дорожную сумку, наполненную до отказа вещами, и, громко хлопнув дверью, спустился с псом вниз на лифте. Для достоверности отъехал от дома: кино так кино, наверняка отслеживают моё передвижение.

Наушники — в уши, и принялся внимать разговор жены с Голубевым: в квартире на всякий случай вчера установил камеры во всех комнатах.

Итак, похоже, Максим Викторович наживку заглотил. Всё складывается даже лучше, чем ожидали. Сейчас мы знали о двух местах, где можно было ожидать Голубева и банду, где можно было их взять без особой угрозы для жизней сограждан, ибо офис микрокредитной компании — отдельно стоящее новое строение, другие организации начнут функционировать только после праздников. К тому же здание огорожено, а территория засажена хвойными деревьями.

Голубев служил в армии, потому точно знает, стрелять там опасно: может отрикошетить. А другое строение — автосервис вообще стоит на отшибе города, что не может не радовать.

Итак, у Голубева пара дней, чтобы подготовить операцию и пути отхода.

Минут через пять поступил звонок с оставленного специально для Леры кнопочного телефона на мой такой же кнопочный.

— Что скажешь? — взволнованно спросила жена.

— Скажу, что ты у меня — молодец. Два дня из квартиры не выходи: спи, смотри фильмы — отдыхай и ни о чём не думай. Ты под надёжной охраной. Мы с Шариком это время поживём у приятеля.

— А приятеля зовут Огурцова?

Я громко вздохнул: наверное, это никогда не закончится.

— Приятеля зовут Димка Лопахин, он — мой однокурсник, если помнишь.

— Помню. А мне жучков Макс не подбросил? Вдруг он слышал весь наш разговор и сейчас слушает.

Я засмеялся:

— Похоже, у тебя развивается шпиономания семимильными шагами. Никаких жучков нет, как и другого — проверено, так что, не беспокойся. Всё было настолько натурально в эти дни, что горе-герой потерял всякую бдительность, полностью поверив в наш скорый развод.

За эти дни Голубев ещё пару раз выходил на связь, и Лера вела разговор совершенно безукоризненно, профессионально, в соответствии с моими рекомендациями. Правда, язвила, как обычно. Для достоверности. Но я чувствовал, настроение у неё поменялось, она полностью мне поверила.

Утром Лера увидела из окна нашей квартиры, как к зданию напротив подъехал джип, похожий на тот, на котором она когда-то следила за мной у кафе и, догадавшись, что Голубев перед побегом решится на ограбление офиса, вышла из дома, волнуясь за Алису. Вот упрямая, ведь говорил же, чтобы нос не высовывала из квартиры. Однако опасности не было: в тот момент Макса уже арестовали.

Проходя в наручниках мимо прежней подруги, он бросил:

— Это ты всё разыграла, артистка?

— Это мы с Киром.

— У тебя получилось.

— Ооо, я вообще полна сюрпризов.

Нам удалось арестовать почти всю банду мошенников, часть взяли на преступлении в офисе, часть — на выезде из города, а остальных — во Владивостоке прямо в арендованном небольшом офисном помещении, где располагался их колл-центр. В ходе обысков обнаружили огромное количество сим-банков, сим-карт российских и зарубежных сотовых операторов, компьютеров и средств связи, ну и ещё кое-что.

Роль Алисы, чтобы не подвергать сестру опасности, в этом кино отлично исполнила Лена Огурцова, действительно очень похожая на неё. А вместо Леры недалеко от автосервиса за рулём золотистого Opel Corsa сидела наша сотрудница-блондинка.

Для достоверности, чтобы у Голубева мысли не возникло о нашей постановке. Действительно, вся жизнь — театр…

Тридцать первого января мы праздновали мой день рождения.

Как договаривались, из Энска приехали родители за день до праздника, ибо мечтали хоть ненадолго сменить обстановку. Нам тоже такой вариант был удобен, потому что хотелось спокойствия и размеренности: не мчаться на перрон, чтобы встретить родственников, потом нестись за Стёпой и Олей в детдом, после — в магазины, чтобы закупить продукты, а выполнять всё поэтапно, не спеша.

Да, мы решили мой двадцать восьмой день рождения отпраздновать дома, а не в кафе, как раньше. Почему-то хотелось тёплой семейной обстановки, камерности, а не казёнщины с её рафинированным официозом. Может, потому что у нас дети, и буйный дух молодости как-то быстро начал рассасываться — исчезла бесшабашность и беспечность.

Лера почти два дня не выходила из кухни, хотя я настойчиво предлагал заказать блюда из ресторана. Но жена почему-то не соглашалась, объясняя тем, что сама отлично справится с такими-то помощниками и поглядывала, улыбаясь, на детей, которые счастливо носились по квартире наперегонки с Шариком, ожидая гостей!

А ещё радовались потому, что скоро мы будем все вместе, ибо дело, наконец, тронулось с мёртвой точки, и нам пообещали все формальности закончить в течение пары недель. И это прекрасно!

В квартире свободных мест не было, зато у тётушки пустовали три комнаты, потому решили поселить наших с Лерой родителей на пару дней у Галины Васильевны, которая давно вернулась из больницы и наслаждалась свободой. Она была счастлива оттого, что в квартире появилось сразу четыре собеседника, ибо никак не могла привыкнуть к одиночеству. Единственное, что мучило её, мешая полноценно жить — это отсутствие информации о прошлом Алисы Вениаминовны — бабушки Стёпы.

Чтобы не мудрствовать лукаво, выискивая доказательства родства, тётушка предложила сделать тест ДНК и окончательно решить навязчивую задачку.

Для меня не имело значения, родственник Стёпа или нет, ибо он и так казался родным по своей сути, по состоянию души. Он такой же, как и я — мой, просто природа распорядилась иначе, и пацан родился в другой семье.

Но это было важно для Галины Васильевны, потому мы согласились с её доводами.

Вероятно, чувствуя вину перед бабушкой Стёпы Алисой Вениаминовной, перед своей племянницей Светланой за то, что не отнеслась к ним должным образом, не поддержала в сложный период, она всю жизнь мучилась угрызениями совести за свой неблаговидный поступок.

Тест показал вероятность родства более 50 %, это означало одно: тётушка и Стёпа — кровные родственники. Галина Васильевна была счастлива — теперь есть живая душа, ради кого стоит жить, ибо пацан — продолжение её рода.

Самое главное, радовался Стёпа, что мы скоро станем одной семьёй, когда-то он решил, его отец я, и тому было логическое объяснение. Меня зовут Кирилл Александрович, Стёпа по отчеству Кириллович. И Лера — Петрова. Что ещё мог подумать пацан, которому только семь лет? Не знал он тогда, что с женой у нас разные фамилии.

Так и получилось: сначала выбрал меня в отцы, а потом, поняв, что мы — настоящие родственники, закрутился от счастья волчком и сразу стал называть меня папой, а Леру — мамой. Мы с женой радовались этому, однако Лера не была бы Лерой, если бы не сделала акцент на важном:

— Для тебя настоящая мама — Света. Не забывай об этом.

Стёпа ответил не по-детски мудро:

— Маму люблю, и мама меня любила, я её никогда не забуду. Но вы меня тоже любите, значит, вы как мама. Бывает же у других детей две бабушки, почему не может быть две мамы? Ещё как может!

Вскоре Оля тоже вслед за ним стала называть нас мамой и папой. Что делать: ни у Оли, ни у Стёпы других родителей не было.

— Вот такие дела, — закончил я и глянул на ошалевших от новостей и важных событий родственников.

— А вы будете бабушек — дедушек знакомить с внуками? — спросила Алиса, когда все уселись за нашим огромным столом в кухне. — Разве не забрали их на праздник из приюта?

Я засмеялся, подмигнув Лере.

— Дети, мы вас ждём, — крикнула жена, и в кухню, осторожно открыв дверь, вошли нарядно одетые Стёпа и Оля. Они так договорились с Лерой, чтобы она позвала их в нужный момент и устроила всем гостям сюрприз.

Сюрприз удался, ибо наши родители хоть и знали, что мы решили усыновить детей, но пока внуков не видели, однако быстро пришли в себя и воскликнули вполне искренне:

— Какие милые ребята! Очарование просто!

Я краем глаза наблюдал за детьми, которые внимательно рассматривали новых родственников и пытались запомнить, кого как зовут.

— А у нас ещё есть пёс, — похвастался Стёпа, освоившийся быстрее Оли. — Он очень умный и здоровский.

— Да, его зовут Шарик, — пролепетала Оля. — Он сейчас там, — дочь кивнула в сторону спальни.

— Стёпочка, а ты меня помнишь? — улыбнулась Галина Васильевна.

Парень подошёл ко мне, взял за руку и внимательно взглянул на тётушку.

— Да, помню, когда мы навещали вас в больнице, вы меня угощали оладушками с повидлом. Вкусными!

Тётушка расчувствовалась и смахнула набежавшую слезу:

— Деточки мои любимые!

Я пригладил Стёпин хохолок:

— Сын, завтра пойдём к нашим криминалистам смотреть, как они работают. Ты же мечтал об этом? — Стёпа кивнул и посмотрел на Олю. Вот я бестолковый, ребята же не могут друг без друга — родные, как брат и сестра. — Может, и дочь хочет? Тоже возьмём в мужскую компанию, — исправился я и между делом обратился к детям. — Сок апельсиновый будете? — Те дружно закивали.

Родители переглянулись улыбаясь. Лера посадила Олю на стул рядом с собой, положила в тарелку салат и кусочек цесарки, то же передала Стёпе. Тот, чтобы было удобнее, на стуле подогнул под себя ногу и начал быстро уплетать блюдо, Оля стеснялась, осторожно водя вилкой по тарелке.

Все загалдели и принялись за угощение. Отец, сидевший рядом со мной, шепнул:

— Только помни, сын: взваливаешь на себя большую ответственность. Это с женой можно расстаться, а от детей не уйдёшь, не откажешься, они навсегда с тобой. И разницы нет, что не твои.

— Да знаю я, и ни от жены, ни от детей уходить не собираюсь. Какой развод? — возмутился, не понимая, почему отец затеял этот разговор.

— Ты своими глазищами не сверкай. Говорю так, потому что в жизни всё может быть. Но только попробуй обидеть Лерку или ребятишек…

— Отец, прекрати, — перебил я его. — Они и есть моя жизнь. Разве от себя убежишь?

— А то ходили тут разные слухи, — махнул он рукой. — Ладно, я тебя предупредил.

Разговор этот был неприятен, хотя я подозревал, почему он возник — наверняка в прошлом жена поделилась планами о разводе со своими родителями. А, может, что-то такое по старой памяти сообщил прежним друзьям Макс, и по городу поползли сплетни. Второй вариант как-то нравился больше.

— Какие хорошие, умные детки! — повторила мама, посматривая то на Олю, то на Стёпу, и от счастья захлопала в ладоши. — Отец, наконец-то у нас появились внуки! Как давно я этого ждала!

— Ну… на подходе у вас ещё внук, а, может, внучка, — засмеялась Лера, подмигнув моей сестре.

— Ты беременна! Доченька! — мама резво подскочила, бросилась к Алисе и обняла её. — Как я рада! Сколько сегодня замечательных новостей!

— Не я беременна. Лера! — засмеявшись, раскрыла сестра тайну.

Да, можно сказать, случилось чудо, ибо лечение всё-таки подействовало! Невероятно, но факт. Как-то слышал, чтобы появились свои дети, нужно усыновить чужих — так и произошло, с той лишь разницей, что все дети теперь наши. Родные.

— У нас был прекрасный Новый год, — вчера, проснувшись, сказала Лера. Фраза прозвучала как-то… невпопад.

Я кивнул и усмехнулся:

— О, да, по-настоящему новый. Сначала: дети, собака. Потом: ограбление, едва не случившийся развод. Страшно представить, как бы я доказывал свою невиновность, если бы не тот подарок на Новый год — видеоняня для Шарика.

— Это точно, — засмеялась Лера и покраснела: — Не напоминай мне об этом. Даже тогда, когда всё стало очевидным, я всё равно подозревала тебя в наговорах на Голубева, считая, что ты просто хочешь почувствовать себя значимым и перестать наконец комплексовать перед набитыми кошельками и крутыми тачками, которые принадлежат таким, как Макс. Потому придумал дело века, которое расследует не Холмс, а Краснокутский Кирилл. — Жена вздохнула: — Мне так стыдно за своё поведение. Прости меня!

— Вот уж не знаю, чем заслужил такое недоверие к себе? Ты опять о той истории с Огурцовой?

— Да, сначала из-за неё мы перестали смотреть в одном направлении и отправились в разные стороны, а потом всё покатилось по привычке: взаимные придирки, скандалы. Кстати, специально, чтобы ты не раскидывал по всей квартире носки, я купила тебе корзину, бросай их туда, как в баскетбольное кольцо. — Мы засмеялись, и жена продолжила: — Да, едва не дошли до развода. Хорошо, вовремя остановились и поняли: мы не можем друг без друга. — Я, расчувствовавшись, обнял её и поцеловал. — Подожди. Хотела сказать тебе о важном. — Лера немного отстранилась, хитро сверкая глазами: — А то и так плохо соображаю. — Она вздохнула и продолжила: — Мы действительно хорошо провели Новый год, потому что я беременна. Это тебе подарок на день рождения!

Я впервые слышал эту фразу, напрямую относящуюся к нам — беременна, был потрясён этой новостью, и не мог поверить, что произошло чудо! Вот я баран, дурак членистоногий, видел ведь, что у Леры пару раз кружилась голова, она даже едва не упала, к тому же вместо чая несколько раз пила огуречный рассол. Это ведь ненормально! Но даже подумать не мог, что жена беременна, настолько привык к своему состоянию недомужика.

— И ещё вот о чём хотела сказать. — Лера, вырвавшись из моих объятий, присела на край кровати. — Это твой ребёнок.

— Не сомневаюсь. К чему этот комментарий? — не на шутку удивился.

— Просто… решила, что…

— Что? — я устал ждать продолжения фразы.

— Подумаешь, вдруг это ребёнок Макса. Но у меня с Голубевым ничего не было. Он не герой моего романа! Вообще не герой. Правда! Потом ведь можно сделать тест на отцовство.

Я поморщился:

— И не подумаю. Какие глупости! Даже в мыслях этого не было! — я тоже сел и притянул жену к себе, поцеловал за ухом: — В кого ты у меня такая мнительная?

Лера пожала плечами. Я шутя ущипнул её за бок, жена от неожиданности охнула и засмеялась, а успокоившись, уже серьёзно проговорила:

— Если бы ты знал, как я тебя люблю!

— Сильно?

— До умопомрачения!

Покрепче обнял её за талию, развернул к себе и притянул ещё ближе:

— Я люблю тебя так, как любить невозможно! Жизнь за тебя отдам! И за наших детей! У нас будет много всего, я знаю: и горьких потерь, и радостных побед, но это на двоих!

— Я понимаю.

— Однако, чтобы даже в мыслях никогда не возникало этого — развод и точка. Потому что мы любим, а раз любим, будем решать любые проблемы.

— Да, мой дорогой!

Вся эта картинка пролетела у меня перед глазами, когда родители поздравляли нас, сидя за праздничным столом, с таким замечательным событием, мамы даже прослезились, а отцы похлопали меня по плечу:

— Молодец!

— Мама, у вас будет ещё один ребёнок? — тихо спросила Оля. Но Лера услышала:

— Да, солнышко, только у нас всех будет малыш. — Дочь, наверное, волновалась, что с рождением ребёнка мы забудем о них, станем меньше любить. Но это совсем не так! — Нашей с папой любви хватит и на вас со Стёпой, и на вашего братика или сестричку. Представляете, как будет здорово, когда в начале осени под хруст опавших листьев вы будете прогуливаться с малышом, везя его коляску? Здорово?

— Ага, здорово. Я буду лепить для него разных зверюшек, — уже бодрее сказала Оля.

Мы понимали её состояние тревожности после потери матери, даже начали возить по врачам, которые обещали, что это скоро пройдёт и у девочки наладится сон, она будет чувствовать себя вполне комфортно. Надо просто набраться терпения и выполнять все рекомендации докторов.

— А я буду рисовать картинки, — вставил неугомонный Стёпа, ёрзая на стуле.

— Умнички, — Лера обняла детей и прижала к себе: — Все мои!

Вечером нас ждала ещё одна новость, ибо позвонил сам Сухаревский — худрук театра и предложили Лере освободившееся место актрисы:

— Я посмотрел видео с конкурса, где вы представили свою работу как режиссёр, и вспомнил вас. Вы же показывались в театре ещё летом, хотели у нас работать. Так?

— Да. — Лера удивлённо вскинула на меня глаза и включила громкую связь, шепнув: «Дубль два?»

— У нас освободилось место. Приглашаем послужить на благо драматического театра. От души, честное слово! У вас большой потенциал!

Лера улыбнулась:

— Спасибо за лестные слова, но нет. Скажите, а вам знаком Голубев Максим Викторович?

— Голубев? Нет. Кто это?

— Неважно.

— И всё-таки подумайте. Я ещё перезвоню. — И отключился.

— Почему ты отказала самому Сухаревскому? Ведь всегда мечтала стать актрисой? — спросил я с недоумением.

— У меня сейчас другая мечта — стать хорошей мамой. А театру и зрителю надо служить, сейчас нет на это времени, сил и желания.

Я обнял жену и с наслаждением поцеловал её. Материнство изменило Леру: из довольно легкомысленного, экзальтированного человека она превратилась в цельного, уравновешенного и основательного.

Так и прошёл этот день в полной гармонии и любви. Дышалось нам легко и свободно!

Больше книг на сайте — Knigoed.net