Родник счастья

7

По дороге в город Леви не переставал бороться с собой. Он не забыл ни своего несчастья, ни клятвы, что больше не позволит любви ослепить себя. Синтия Мэсон — один звук этого имени заставлял его стискивать зубы от! боли и ярости. Она была прекрасной и утонченной. И была совершенно не похожа ни на одну из его прежних знакомых.

Брат пытался предупредить его, но Леви и слушать не хотел; даже тогда, когда Коул сказал ему, что Синтия флиртует со всеми подряд. Она убедила Леви, что любит только его, и Леви поверил. Когда он предложил ей руку и сердце, она ответила нежной улыбкой и страстным поцелуем, а через два дня исчезла.

Ходили слухи, что она сбежала с другим, но разбитое сердце Леви отказывалось верить в это. А потом из Сан-Франциско пришла телеграмма, что Синтию похитили, и Леви поверил каждому слову. Он помчался в Сан-Франциско, твердо решив вырвать Синтию из лап чудовища, что держит ее в плену.

А в Сан-Франциско Леви узнал, что все это — хитрый трюк, с помощью которого Синтия со своим любовником выманили у доверчивых простаков немало денег в качестве «выкупа». Первый раз в жизни Леви был разъярен настолько, что действительно мог совершить убийство. Но вместо этого он забрел в первый попавшийся кабак и напился до потери сознания. А на следующее утро он очнулся на пути в Китай.

Вдали показались огни города. Леви вздохнул. Быть может, он даже обязан Синтии. Гнев и ярость сделали его достаточно стойким, чтобы вынести тяготы моряцкой жизни. Если бы не она, он не повидал бы мир и никогда не узнал, как болит разбитое сердце.

Но пережить эту боль во второй раз? И к тому же глупо влюбляться в девушку, которая настолько моложе его. Да и не стоит об этом думать. Бутылка виски и сговорчивая девка из салуна — и вся эта «любовь» к Никки развеется как дым.

Ноувуд — городок небольшой, но салун был почти полон. В зале стоял гвалт, и когда Леви подошел к стойке и спросил бутылку виски, никто не обратил на него ни малейшего внимания. Огненное пойло обожгло ему глотку. Леви поморщился. Хорошо! Чем дряннее виски, тем быстрее исчезнет неприятный привкус, который всегда появлялся у него во рту, когда он думал о Синтии.

Он выпил три рюмки и наливал себе четвертую, когда его вывел из задумчивости вкрадчивый голосок за плечом:

— Привет, ковбой! Посидим вместе?

Ему повезло: она была молода и недурна собой, профессия еще не успела ее изуродовать. Волосы медно-рыжие — тоже хорошо: не будет напоминать ни о блондинке Синтии, ни о черненькой Никкн. Как раз годится, чтобы заставить забыть об обеих женщинах, что не выходят у него из головы. Леви приветствовал ее ленивой улыбкой.

— Именно тебя мне и не хватало. Заказать тебе выпивку?

— Зачем? — Она выразительно глянула на бутылку. — Ты что, собираешься выпить все это один?

— Ну, такое пойло не для женщин! — расхохотался Леви. — Может, тебе чего послабее?

— Ну да, Сэм принесет мне подкрашенной воды, а тебя заставит платить как за виски. Тебе ж дешевле обойдется, если я буду пить из твоей.

Леви крикнул, чтоб принесли еще одну рюмку, и улыбнулся своей соседке.

— Меня зовут Леви Кентрелл. А тебя?

Она удивилась. Давно никто не спрашивал, как ее зовут — по крайней мере в трезвом виде.

— Зовут меня Салли-Пышка.

— Это твое настоящее имя?

— Другого нет. — Пожала плечами Салли-Пышка.

— Ну что ж, Салли-Пышка, время еще детское, и нам надо прикончить эту бутылку.

Салли-Пышка оказалась удивительно приятной соседкой, и чем больше Леви пил, тем сильнее она ему нравилась. Он даже не рассчитывал на такое, когда ехал в салун. Но все же старался оттянуть неизбежную развязку. Они оба знали, чем это кончится, но Леви почему-то все не мог выкинуть из головы фиалковые глаза и черные кудри.

— Что же ты не пьешь? — Леви кивнул на нетронутую рюмку, стоявшую на стойке.

— Да я вообще мало пью, — усмехнулась она. — Тем более виски. Обычно Сэм злится на меня за это, но сейчас ты пьешь за двоих.

Салли-Пышка смотрела, как Леви опрокидывает рюмку за рюмкой. Обычно она не задумывалась о посетителях салуна, но этот был не такой, как все. Искренний смех, блестящие серо-голубые глаза — он начинал ей нравиться.

— Не действует, да?

— Что не действует? — он тупо уставился на нее.

— Виски. Мужчин, которые приходят сюда, чтобы забыться, видно сразу. А на тебя выпивка не действует.

— Почем ты знаешь?

— Кабы виски сделало свое дело, мы бы давно уже были наверху.

— Да? Тогда пойдем.

— Ну, если хочешь… — Салли посмотрела на него почти печально. — Только, по-моему, тебе на самом деле не хочется.

— Это верно. — Он помолчал, потом вздохнул. — Извини.

Леви полез в карман, достал три долларовые монеты.

— Вот возьми. За то, что зря потратила время.

— Нет, — она мягко отодвинула его руку с деньгами. — Приятно было просто посидеть и поболтать. Хорошо, когда с тобой обращаются как с человеком, а не как с… — Она не закончила, но и без того все было ясно. — Салли-Пышка вдруг встала и слегка коснулась его щеки. — Надеюсь, она понимает, какое счастье ей привалило.

— Кто — «она»?

— Та, кого ты пытаешься забыть.

Она похлопала его по руке и ушла, а Леви остался сидеть, задумчиво глядя в рюмку.

Что случилось? Он приехал в город, чтобы найти женщину, с которой можно утолить желание: дело проще пареной репы. Ни тебе угрызений совести, ни чувства вины. Салли-Пышка — как раз то, что надо. Так почему же ему не захотелось переспать с ней? Он выпил, налил еще. Может, это просто случайно, оттого, что Никки так славно попрощалась с ним? А может, это из-за Синтии. Она не раз мешала ему быть мужчиной.

— А я говорю, Чендлер все время телят ворует.

Эти слова вывели Леви из раздумий. Он и не заметил, как к стойке подошли два ковбоя. Он совсем не удивился, увидев футах в десяти Малыша. Рядом с ним стоял еще один, тоже вроде знакомый. Ах да, это тот, что пристал к Никки тогда у входа в лавку, вместе с Малышом и Баком.

— Ну да, Хлыст, ты, похоже, прав. Только у него-то кишка тонка, он на это дело дочку и глухаря посылает.

Эти двое явно нарывались на драку, и Леви был не в том настроении, чтобы увиливать от такого развлечения. На самом деле, быть может, именно это ему и требуется. Испытанный днем гнев все еще тлел в нем. Сорвать его на этой парочке не помешает.

— Простите, вы что-то сказали? — спросил он, слегка развернувшись и облокотившись на стойку.

— С такими вонючими землеройками, как ты, я не разговариваю, — фыркнул Малыш.

— Вот-вот, помалкивай. В первый раз слышу, как ты сказал что-то умное. А то как рот откроешь, сразу нарываешься на неприятности.

И Леви снова повернулся к своей бутылке.

— Слышь, Малыш, а он, кажись, струсил, — сказал второй, слегка повысив голос. — Знает, что мы его так не оставим после того, что он сделал с Баком.

Малыш кивнул.

— Ага, точно. Бедняга Бак никого не трогал, делал свое дело, а тут эти как налетят! Небось теперь неделю не встанет — так его измордовали. — Он прищурился. — Ага, теперь небось не такой храбрый, без своего дружка-глухаря!

Леви поболтал виски в рюмке.

— Я не боюсь людей, которые ничего не могут, кроме как над детьми издеваться.

— Ага, жалко, ты не вовремя явился. Уж мы бы с Баком развлеклись с той девчонкой. — Малыш гнусно ухмыльнулся. — После того как с ней переспали вы с глухарем, она бы небось обрадовалась настоящим мужикам!

Не успел Малыш договорить, как уже болтался в воздухе на уровне лица Леви.

— Слушай, если тебе приспичило драться, давай драться, а девушку не трогай, а не то, клянусь Богом, я тебя так отделаю, пожалеешь, что на свет родился!

И Леви так отшвырнул Малыша, что тот впечатался в стойку. А сам развернулся и зашагал к выходу.

— Пошли на улицу! — бросил он через плечо.

Он как раз перешагнул порог, когда чей-то тихий возглас предупредил его об опасности. Леви мгновенно пригнулся, обернулся и двинул Хлыста плечом в живот. Бутылка выпала из руки Хлыста и разбилась об пол почти в тот же миг, как Леви с размаху врезал ему в челюсть. Хлыст отлетел на Малыша, и оба рухнули на пол. Но тут же яростно взревели и вскочили на ноги.

Схватка была недолгой, но толпа, что высыпала из салунаполюбоваться ею, осталась довольна. Поначалу казалось, что перевес на стороне двух ковбоев с ранчо Лоувелла, но скоро положение изменилось. Этот верзила был на удивление подвижен и к тому же дрался с умом в отличие от своих противников.

Наконец-то Леви мог выплеснуть гнев и обиду, кипевшие в душе! Когда товарищ Малыша без памяти упал наземь, Леви был почти разочарован.

Он потряс головой, чтобы прийти в себя, и прислонился к стене салуна. И туг перед ним появилась Салли-Пышка. Зеваки вернулись обратно в салун, а Салли приблизилась к нему.

— Глупо было поворачиваться спиной к этой парочке, — заметила она, стираякровь с его разбитой губы.

— Спасибо, что предупредила.

— Дай-ка я тебя умою, пока ты не залил кровью весь Сэмов салун. Это может отпугнуть клиентов.

Леви даже не заметил, какими восхищенными взглядами провожали его завсегдатаи салуна. Салли провела его в маленькую комнатку позади общего зала. Она как раз кончала смывать кровь с лица Леви, когда распахнулась дверь и ввалился хозяин салуна. Вид у него был весьма недовольный.

— Ты что делаешь? — рявкнул он. — Здесь тебе что, больница?

Салли-Пышка даже головы не подняла.

— Значит, больница, если я так решила.

Салли отодвинула миску с покрасневшей водой, спокойно открыла бутылку с йодом и взглянула в лицо рассерженному буфетчику:

— А я думала, ты ему спасибо скажешь.

— Это за что? — недоверчиво поинтересовался тот.

— Ну, знаешь ли, он ведь мог бы и весь салун разнести.

И она занялась ссадиной под глазом у Леви.

— А я что, виноват, что он в драку ввязался? — пробубнил Сэм. — И я тебе не за то плачу, чтоб ты со всякими бродягами нянчилась. Там посетители ждут.

— Да не беспокойся, я уже все.

— Вот и хорошо, — проворчал он, собираясь уходить. — А то с ним Лоувелл хочет поговорить.

И захлопнул за собой дверь.

— Ничего себе! — вскинула брови Салли-Пышка. — Надо же, сам Лоувелл хочет поговорить!

— А кто это? — поинтересовался Леви, сделав вид, что слышит это имя впервые.

Интересно, что скажет об этом «коровьем бароне» Салли-Пышка?

— Герман Лоувелл? — Салли-Пышка принялась смазывать йодом разбитые костяшки пальцев Леви, — Ну, это почти что самый богатый человек в наших краях. И почти все пляшут под его дудку. Связываться с ним опасно.

— А что ему от меня надо?

— Эти парни, которых ты оставил валятьсяв грязи, — его люди. Наверно, ему это пришлось не по вкусу. — Она еще раз осмотрела руки Леви и сделала заключение; — Ну, все, До свадьбы заживет.

Леви встал, помахал рукой.

— Спасибо, Салли-Пышка. Надеюсь, тебе ничего не будет?

— Да что ты! Сэм лает, да не кусает. Ты лучше иди. Мистер Лоувелл ждать не любит.

Леви вышел. Салли-Пышка прикусила губу. Если Герман Лоувелл решит, что Леви встал ему поперек дороги, эти серо-голубые глаза здесь надолго не задержатся.