Счастье дается всем... (СИ)

Глава 1

Благословенный дом Гутрун Ольсон, по прозвищу Благочестивая, был особенным на планете. Там вот уже четыре столетия подряд рождались дочери с белоснежными волосами. Дом Ольсонов процветал: все правители окрестных земель хотели быть частью чистой удачи, даруемой иллике. Хозяйка дома Гутрун Благочестивая была горда: из пяти ее детей два старших сына уже обучались в лётной императорской академии на Торго и числились первыми на курсе, а остальные три девочки родились с необыкновенными, без примесей, серебристо-белыми волосами. Три гордости дома Ольсон: Янника, Хилди и Дэгни. И все три дочери были красивы, кротки сердцем и душой. Истинные иллике.

Муж Благочестивой Гутрун, Берград Ольсон был счастлив. Уже сейчас (а ведь старшей дочери еще не исполнилось и пятнадцати и сила ее благодати еще не проснулась под сводами Торнского ущелья) к ним посватался сам правитель всех северных земель Харальд Сигурсан, предложив одной из дочерей Ольсонов на выбор двух своих сыновей — Эйрика и Асгарда, которым уже исполнилось двадцать. На следующей неделе молодые люди должны были прибыть в дом Ольсонов, чтобы познакомиться со входящей в пору иллике. Выбор мужа девушка по традиции делала сама. Иначе можно было лишиться благодати Снежной девы. Еще не забылись в памяти страшные истории, как волосы иллике в одно мгновение покрывались мерзкими, коричневыми пятнами, если касалась девушки рука немилого да постылого или, что еще страшнее, насильника.

Сама. Иллике должна была сделать свой выбор сама. Иначе не будет благословения. Не будет благословения — не будет и удачи. Без довольной и умиротворённой иллике, живущей хотя бы по соседству, не будет удачи всему поселению. Это было ясно всем. Налетевший недавно на Хротгарские южные земли язвенный мор не пощадил тех, в чьих домах не появились благословенные иллике.

Благочестивая Гутрун, вызванная правителем южных земель, приезжала вместе с другими белокурыми женщинами севера, чтобы обуздать болезнь. Почти все, кого касались руки иллике, выжили тогда. Но только у многих спасительниц после этого появились в волосах тёмные серые полосы. Этот страшный язвенный мор вытягивал из благословенных дев силу и удачу.

К счастью, справились с эпидемией. Но многие, очень многие хротгарцы погибли тогда. Сетовал южный правитель некогда богатейшей провинции, что иллике всё реже рождаются в его краях. Сулил денег без счета, если северные отдадут своих дочерей ему. Но ни одна иллике не поддалась на уговоры. Не соблазнилась платой. Всё в руках Снежной девы. Она решает, где рождаться иллике. Не стоит идти против ее воли. Пусть всё идет, как идет, своим чередом. И потом, никто же не запрещает южным мужчинам присылать сватов к северным белокурым девам… Пусть платят хилест… А там иллике сама решит.

***

Мрачное ущелье, внутри которого сияло благословенное озеро Снежной девы, манило Яннику с детства. В три года юной иллике там впервые омыли белокурые пряди. И девочка долго не могла понять, почему снежная вода не сделала тогда её волосы холодными и мокрыми. Она осторожно трогала странную, молочно — белую гладь, касаясь её с трепетом и благоговением, и ловила на себе полный бесконечной любви и гордости материнский взгляд:

— Моя девочка будет новой иллике! Самой сильной! Самой могущественной! Снежная дева приняла ее! Уже в три года! Хвала небесам!

В пять лет, не дожидаясь ежегодного дня Снежного благословения, Янника впервые ночью пробралась к молочному озеру по мягкому, ласкающему ноги мосту и долго лежала на самом краю, всматриваясь в собственное дымное отражение. И только россыпь звезд на небе видела это святотатство. Яннике нестерпимо хотелось потрогать, прикоснуться к воде, уж очень волшебно, завораживающе порхали над поверхностью озера всполохи молочного вихря. Но страх и материнский запрет был сильнее: воды можно было касаться только в дни служений.

В десять лет она уже пробиралась к озеру каждую неделю: посоветоваться (ей казалось, что дымные всполохи разговаривали с ней на своем странном, но таком доступном девушке образном языке) или просто посидеть в тишине и спокойствии. Очень давно озеро Снежной девы стало ей понятным и привычным. И совсем не пугала девушку озёрная дымная вода: белые пряди ее длинных волос частенько, соскользнув, падали в озеро. И ничего! Ох уж эти взрослые со своими глупыми запретами!

Скоро перекочевала к озеру мягкая меховая подстилка, которую предусмотрительная Янника умело прятала на всякий случай в скалистой нише. Ей давно надоело лежать на холодном береговом камне.

А в тринадцать, перепуганная до смерти, она совершила святотатство: сама не понимая почему, с разбегу прыгнула в озеро, погрузившись с головой, и проплыла метров десять. Потом не помнила совсем, как вылезала, но в душе вместо страха родилось понимание: это её стихия, это её озеро. С тех пор девочка частенько плавала в молочной странной воде, воде, что не оставалась на коже.

В пятнадцать лет повзрослевшую и чудо как похорошевшую Яннику торжественно, через посольство — двух личных экономок и секретаря — позвала к себе в серебряный зал Благочестивая Гутрун, в тот самый зал, где вершились дела иллике. Зная, что это последнее испытание перед церемонией Снежной девы, Янника наряжалась перед зеркалом с особой тщательностью, добавляя последний отточенный штрих в сложную прическу — высокие золотые шпильки с крупными резными цветами и маленькими колокольчиками из горного хрусталя. Девятилетняя Дэгни следила за сестрой с невероятный восхищением.

— Ты ведь дашь мне их потом на моё второе испытание? — замирая от восторга, прошептала девочка, и её пытливые фамильно-синие глазёнки засверкали предвкушением.

Янника покровительственно усмехнулась:

— К тому времени, Дэг, тебе сделают новые, и, поверь мне, они будут гораздо роскошнее моих.

— Но разве может быть хоть что-нибудь прекраснее?! — Дэгни снова восхищенно вздохнула, завороженно наблюдая, как покачиваются в волосах сестры нежные хрустальные колокольчики.

Янника ничего не ответила, лишь снисходительно посмотрела на сестру:

— Мне пора, Дэг.

И, царственно кинув последний взор на свое зеркальное отражение, прошествовала в зал. Страшно совсем не было. Волнительно немного. Самую малость. Чуть — чуть. У серебряного зала, правда, сердечко скакнуло, как у зайчишки, но рука неумолимо и твердо потянулась к тяжелой кованой двери.

В зале было тихо, поэтому Янника, поймав гордый взгляд сидевшей на выступе Благочестивой Гутрун, не сразу поняла, что зал полон иллике. Они занимали все длинные лавки, стоявшие у стен. Их набралось человек сорок, не меньше, и среди них было много совсем незнакомых лиц. «Все-таки посвящение?! — испуганно забилась в висках девушки тревожная мысль, которую прервал низкий властный голос:

— Мы ждали тебя, Янника! Входи!

Высокая худая иллике, подруга матери и верховная жрица Снежной девы, выступила из-за спины Гутрун вперед, сурово сводя брови.

— Подойди, девочка.

«Старые интриганки! — помрачнела Янника, которая терпеть не могла подобных театрализованных представлений. — Неужели нельзя было предупредить?» Но разве можно будущей иллике стоять и злиться? Всем известно, что злоба убивает благодать Снежной девы и старит лицо… Девушка вздохнула, расправила плечи и гордо шагнула вперед, усилием воли запретив коленкам и губам дрожать.

Она шла вперед. Она шла к своей судьбе. Что-то щемящее, но в тоже время невероятно торжественное рождалось в душе. О! Янника! Ты пройдёшь! Ты перешагнёшь через самые сложные, самые невероятные испытания! И пусть будут неладны подковёрные игры этих недалеких престарелых иллике. Уж кого- кого, а её ждет великое будущее. И громко в висках, вместе с сердцем, застучала, запела благородная мысль о предназначении и долге. О служении!

С каждым новым шагом Янника ощущала себя ни много ни мало — великой героиней народных эпосов Хротгара. И всё выше поднимался острый подбородок. И всё горделивее задирался прямой носик и сверкали превосходством лукавые юные глазки, время от времени попадая на старые скучные лица сидящих по сторонам иллике… Еще немного и… эх! Жаль зал так не вовремя закончился. Яннике пришлось остановиться — впереди оставалось лишь три шага до постамента.

— Смотри, юная иллике! — низкий голос верховной жрицы снова прорвал пространство зала и теперь держал в напряжении. — Внимательно смотри! Ибо здесь и сейчас рождается твой путь, путь последовательницы Снежной девы.

Верховная жрица громко хлопнула в ладоши, и девушка замерла, с удивлением наблюдая, как из коморки служек, что располагалась слева за нишей, появились друг за другом, хороводом, девушки в сером, несущие большие глубокие блюдца. В блюдцах была вода. Это было отчетливо видно девушке с того места, где она стояла. В пятнадцати — вполне обычная, ключевая, а еще в пяти — вода Снежного озера. Маленькие белые завитки озорно взвились над поверхностью и ласково кивнули Яннике, как старой знакомой, сложившись над блюдцами в легкий цветочный узор, чем — то напомнивший девушке ее золотые заколки. Янника с трудом сдержала улыбку: вот озорники, дразнятся!

— Ну! — строго спросила верховная жрица, отчего — то хмурясь. — Настал час!

«Ну, настал и настал! Чего кричать — то так? — раздражённо подумала Янника, переводя взгляд от родной дымной воды на жрицу. — Лучше сказала бы, что делать, а то стою, как статуя бестолкового Базилиуса».

— Выбирай! — снова раскатисто загремел голос верховной.

Янника растерянно подняла брови: что выбирать? Благочестивая Гутрун с постамента потянулась было к дочери, но так и замерла, заставив себя быть безучастной. Время шло. Янника растерянно замерла. Иллике по сторонам зашептались:

— Неужели она ничего не видит? Ни одного завитка? Несчастная!

Янника дернулась, оборачиваясь. «Так вот в чем дело? — замелькало в голове. — Всего-то? Нужно показать на завитки снежной воды? Это что серьезное испытание? Они издеваются?» Но нужно было действовать, а то верховную сейчас, судя по раскрасневшемуся лицу, хватит удар.

— Я выбрала, Верховная!

И Янника, грациозно скользя, потянулась к первой из пяти чаш с дымной водой. Белый завиток над краем расплылся в озорной улыбке и скользнул обратно.

По залу пронесся вздох облегчения. Благочестивая Гутрун горделиво расправила плечи. Но верховная лишь недовольно дёрнула уголком губ. Тогда Янника подошла ко второй чаше. Завиток рванулся к ней тонкой кистью и нарисовал один, обворожительно заморгавший глаз.

— Я снова выбрала, Верховная!

— Второй выбор подряд? Счастливица! — раздались тихие восторженные перешёптывания старых иллике, и Янника, довольная, снова задрала вверх свой очаровательный носик: если этим старушкам так важно играть в детские забавы, она готова!

— Я могу сделать выбор снова, если вы прикажете! — зазвенела девушка нескрываемым превосходством, направляясь к третьей чаше, откуда уже метнулся к ней любопытным хвостиком дымный проказник.

Верховная жрица, на мгновение смерив девчушку холодным взглядом, подняла предупреждающе руку:

— Довольно, юная иллике! Все сидящие здесь уже увидели твой путь. Да будет он светел!

— Да будет он светел! — единым хором подхватили вслед за ней остальные иллике.

— У нас нет сомнений, — продолжила верховная, — ты истинная последовательница Снежной девы!

Сердце отсчитало счастливых три секунды — и пространство зала взорвалось радостными криками — все иллике кинулись поздравлять Яннику, обнимая по очереди тепло и радостно. Лишь благочестивая Гутрун не торопилась к дочери, застыв на своем стуле, да верховная жрица, поймав встревоженный взгляд подруги, почему — то еле видно покачала из стороны в сторону головой.

Вечером Гутрун, как всегда расчесывая длинные волосы своей любимицы, спросила осторожно:

— Что ты видела над водой Снежного озера, Янника?

— Дымные завитки… А что? Что я должна была видеть, мам?

И правда, что она ещё должна была видеть? Ну не рассказывать же маме, что эти дымные проказники всегда поддразнивают ее, рисуя девчушке веселые картинки, иногда строя умилительные рожицы или просто щекоча. Разве она сама не знает? Она же столько лет иллике! Наверное, насмотрелась всякого…