Секретарь чудовища

Ночи

— Од, ты в курсе, что после Нового года, в десятых числах января у нас пройдет презентация Global Game? Слышала о ней? Под нашей крышей соберется куча молодых и матерых инвесторов, будут высматривать перспективные проекты. С лучшими могут заключить договор. Наша компания берет на себя подготовку и будет мелькать во всех чартах. — Грейвс задумчиво потер подбородок и поднял глаза к потолку. — Есть шанс найти инвестора на следующие проекты, или на рекламный старт существующих. Будешь участвовать? Я настоятельно рекомендую. Если выгорит, ты выкрутишь яйца Ротману. И останешься на коне.

— У меня нет позыва выкрутить ему яйца, Артур. — Девушка вздохнула и потупила глаза. — У меня есть позыв избавиться от долга. И все.

— Ну вот. — Он слегка прищурился. — Отличная возможность.

Элс вздохнула. Действительно отличная возможность, вот только на презентациях такого уровня появлялись с играми, чей бюджет был, хотя бы, от десяти тысяч долларов. Она не знала, что скажут потенциальные инвесторы, глядя на двухмерную инди-игру, сделанную на коленке за два месяца. Душу грело наличие примеров таких успешных игр, как The Binding of Isaac или Undertale. Но к первой писал музыку Дэнни Барановски, что уже делало проект популярным на старте, а вторую сделали популярной смесь факторов, которые невозможно угадать в процессе создания, плюс вирусная композиция «MEGALOVANIA».

Это касаемо пары успешных проектов. А что насчет сотен подобных, которые провалились по тем или иным причинам? Без достаточно яркой музыки, без достаточно фансервисных персонажей. Столько труда, столько обломков чьих-то душ лежат незамеченными в руинах истории просто потому, что им не повезло. Именно они остались непонятыми и непринятыми.

Так с чего Одри вообще взяла, что будет той самой единицей, а не одной из сотен провалившихся? «Не попробуешь — не узнаешь» — говорила она сама себе, стиснув зубы, но все равно изнутри жутко точил стыд. Там, на этой презентации среди других геймразработчиков она будет выглядеть… как на выставке тортов, если бы вместо торта принесла старый поломанный бисквитный рулет с неопределенной начинкой. У них у всех, наверняка, проработанный сбалансированный геймплей, у них у всех сильные композиторы и дизайнеры. А у неё что? Пара друзей и бесконечный энтузиазм.

Не очень-то много, на самом деле.

«Я рассчитывала на тихие, периодические, неспешные продажи, а не презентацию такого масштаба, меня же прилюдно осмеют» — тихо шептала Элс себе под нос, пока руки сами собой влажнели от нервов. «Меня точно поднимут на смех, совершенно точно. У меня даже этажи дублированные».

И все равно она, почему-то, хотела попробовать. Словно… если не попробует, если навсегда откажется от этой идеи, то никогда себе не простит. В какой-то момент Одри уйдет с этого места работы, и тогда вход на эту презентацию ей вообще будет заказан, её отбракуют еще на стадии заявки. А здесь, сейчас, она член компании, да еще и с таким знакомством, как Артур Грейвс. Другого шанса может и не быть. Нет, другого шанса совершенно точно никогда не будет. Сейчас или никогда. Пан или пропал.

— Позвони мне, как надумаешь, я подъеду. — Молодой человек пожал плечами. — Состряпаем презентацию покруче, выступишь в первых рядах, пока народ еще не устал, не утомился, и им еще не с чем сравнивать. — Он тихо засмеялся себе под нос.

— Ты считаешь, все настолько плохо? — Элс сконфузилась.

— Ну Од, ну сама понимаешь, игра за два месяца — это спидран, тут о качестве речь идет в последнюю очередь.

— Между прочим, мы старались. — Она нахмурилась. — Все. И персонажи получились разные, живые.

— Вот персонажами и будем вывозить. Ладно… не паникуй еще. Найдем, как пустить пыль в глаза, нужно приготовиться.

— Я не совсем хочу пускать в глаза пыль. — Она прищурилась. — Я хочу найти рекламного инвестора, который поймет концепцию, который знает аудиторию, который, может, закажет переработку в каких-то местах, и решит выкупить права.

— Од. Спустись с небес на землю. — Мужчина стал серьезен. — Чтобы привлечь инвестора, его нужно удивить. Даже нет, не так, нужно показать все таким образом, чтоб он остался в восторге. Люди не будут вкладываться в то, что им не нравится, а еще они не будут вкладываться в то, в чем сомневаются. Ты еще выйди к микрофону, и начни описывать недостатки своей игры. Честно, как на духу. Много желающих всплывет в нее вложиться? Ноль. Так что стряхни с себя неуверенность, и хвали свой продукт, как в последний раз. Будто, если ты его не захвалишь, то должна будешь завтра сжечь ко всем чертям. Идет? И только тогда у нас появится шанс толкнуть игру. Без этого ты так и останешься… никем.

— Жестоко. — Элс поджала губы. — Но, наверное, честно. Ладно, в любом случае спасибо. Я приму решение и дам тебе знать.

— Идет. — Грейвс медленно кивнул, развернулся и пошел прочь по коридору. Настроение у него было то ли скверное, то ли паршивое, то ли злостно-воодушевленное. Он лишь мельком обмолвился, что у него были проблемы, на корпоративе — с машиной, а потом еще и в жизни, с сестрой. Какие конкретно, Артур отказался объяснять, тут же соскочил с темы и стал рассказывать про презентацию молодых представителей геймразработки.

Как назло, после того ливня ударили морозы, и ходить по дорогам без альпинистской кошки стало практически невозможно. Одри вставала очень рано, чтобы взять такси и приехать на работу раньше раннего Ротмана. Шеф должен был видеть, что ей точно не нужен извозчик в его лице, что она отлично справляется и без его авто, хотя теперь не успевает есть по утрам.

Он по-прежнему оставлял кофе на её столе. А Элс… долго на него косилась и, все же, пила. Потому что глупо идти к кофемашине и делать себе такой же.

Таблетки от головной боли исчезали из сумочки с катастрофической скоростью. Мысли о доме вызывали содрогание, а ночевка там воспринималась как особо изощренная пытка. Каким образом после таких криков близнецы еще могли ездить в школу, а потом ругаться с новой силой, Одри понятия не имела. За ними не наблюдалось ни нервного истощения, ни даже самой обыкновенной усталости. «Вот бы мне тоже достался этот ген» — понуро размышляла Элс, глядя в монитор. Ген абсолютной стрессоустойчивости и нескончаемых ментальных сил. На самом деле, у сестер было чему поучиться. Они каким-то волшебным образом до сих пор не сорвали себе глотки и не выгорели в бесконечных скандалах.

Кофе в розовой кружке как-то подозрительно быстро кончился. Не утолил жажду и не прибавил бодрости. На ватных ногах Одри встала, и вновь потащилась к кофемашине, на этот раз за эспрессо. Двойным эспрессо.

В какой-то момент на глаза бросился бежевый диванчик, что стоял за фикусом почти в самом углу. Иногда в обед на нем сидели клерки, иногда клали на него бумаги и папки. Гладь толстого кожзаменителя теперь казалась неимоверно притягательной и сладкой, прямо манила, чтоб на неё… прилечь. Наверняка ночами здесь тише, чем с адскими сестрами и отцом, который рычал во сне и прихрапывал как сломанный карбюратор. «Может на одну ночь, просто отоспаться. Никто не заметит» — витало в голове. «Я встану тут, приведу себя в порядок, хоть голова болеть перестанет» — подумала Элс, и всерьез задумалась о том, чтобы взять на работу пижаму и тапочки. Можно будет, наконец, пораньше лечь. И никаких выслушиваний чужих истерик за соседней стеной.

К Рождеству украшений в офисе становилось все больше, а людей, как ни странно, все меньше. Кто-то уходил в отпуск, кто-то просил отгулы перед праздником, и руководство великодушно шло навстречу, потому что Ротман был к этому готов. Он всегда терзал сотрудников первую половину декабря, отчаянно собирал отчеты, сдвигал дедлайны, чтобы потом освободить их во вторую. От клерков все равно не было практически никакого прока перед праздниками, они все были заняты подготовкой, выбором и обсуждением подарков, походами по магазинам. Их головы были забиты совсем не работой, Нэд это просто принял и учитывал в процессе постановок рабочих задач. Так или иначе, он был отличным лидером, и великолепным управленцем. Мужчина тонко понимал людской ресурс, отслеживал изменения настроений и предпочитал «ловить волну», вместо того, чтобы грести против течения, тем самым выматывая и себя, и сотрудников.

Правда, сам он домой совсем не торопился. Даже здесь, на пустом, вечерами, этаже ему было как-то комфортнее и менее одиноко, чем дома. Он меньше терзался мыслями о непринятии, меньше переживал, да и в целом слегка удавалось отвлечься от катастрофических провалов что на работе, что в личной жизни. «Забить свое время хоть какой-то деятельностью» — теперь так рассуждал Ротман, вместо того, чтоб снова идти в бар и превращать печень в безфункциональное нечто. Достаточно. Достаточно опозорился, достаточно просадил свое нерушимое, казалось, здоровье и удивительно крепкий иммунитет.

Он вновь пытался подловить секретаршу у входа, день за днем, но она куда-то таинственным образом исчезала. То раньше, то позже уходила, охранники лишь разводили руками, и молодой человек понуро шел к машине. Даже ехать с ним не хотела. Даже… ехать. В такие моменты опять нестерпимо хотелось выпить, однако, Нэд со злостью отрезал эти мысли. Попорченное здоровье так или иначе не сделает его привлекательнее.

Сегодня опять засиделся допоздна. Когда торопиться стало некуда, время внезапно потеряло счет. Мысли о наступающем Рождестве вызывали пустую, тяжелую улыбку.

Он встретит его в офисе. Один. Выключит телефон, чтобы его семейка не звонила, и жеманным тоном не диктовала ему поздравление с листка. Чтобы не видеть СМСок от идиота Бобби, который, в общем-то, идиотом не был, но очень хотел таким казаться. Будто бы. Другого объяснения некоторым его поступкам просто не находилось.

Ротман слышал, как скрипела швабра уборщицы за дверью, как плескалась грязная вода в ведре. Медленно встал и вышел в коридор, проводив её сгорбленный силуэт отчужденным взглядом. Даже если он просидит тут до ночи, ничего не изменится. Может, все же, стоило в какой-то момент поехать домой, и просто пораньше лечь спать. Хоть разок.

Мужчина глубоко вздохнул, затем, все же, забрал пиджак и вышел, заперев кабинет на ключ. Если в лифте он передумает, то всегда может вернуться. Разве нет?

На этаже горел приглушенный свет одной лампы и слышалось странное шевеление. В какой-то момент Нэд решил, что это все еще уборщица, но затем резко остановился и сдвинул брови. В тени фикуса раздавалось странное шевеление. Ротман подозрительно прищурился, медленно подошел, достал из кармана смартфон и посветил им на небольшой кожаный диванчик для сотрудников.

Глаза расширились сами собой. Мужчина нервно отстранился, сдвинул брови, от удивления едва не выронив мобильник.

— Одри? — Сипло прошептал он. — Добрый… добрый вечер.

Она внезапно вскочила с дивана, и стала нервно озираться по сторонам. Наткнувшись взглядом на начальника, слегка растерялась, но тут же взяла себя в руки и сжала кулаки.

— Да-да, добрый, я просто засиделась.

— Засиделась? — Лицо перекосило от шока. — Не понял. Ты что, ночуешь на работе?

— Нет. Прилегла и задремала. Уже иду домой. — Выражение из потерянного становилось пластмассовым, словно оправдаться сейчас пыталась не девушка, а восковая кукла.

— Нет, ты тут спишь. — Ротман заглянул ей за спину, видя на диванчике плед, и нервно похлопал глазами. — Какого черта⁇ Это из-за твоих родственников? Или у тебя что-то случилось?

— Ничего не случилось. Я просто прилегла, на минутку, устала. — Чуть дрогнул уголок рта.

— Если ты устала, то нужно есть домой, отдыхать. — Взгляд становился подозрительным. — А если у тебя проблемы, я могу, хотя бы, снять тебе номер в отеле. Что скажешь? Отоспишься нормально, и будем решать, что делать.

— Мистер Ротман, отстаньте. — Элс раскрыла глаза, затем тут же опустила их и вновь прикрыла. — Все нормально. Мне просто хочется побыть одной, а дома я не могу получить такой роскоши. Одной. Понимаете? Я немного побуду тут и поеду домой. Не берите в голову.

— Одной в Рождество? — Мужчина вздохнул. — Слушай. Я знаю, ты не хочешь меня видеть, проводить со мной время, и прочее. Но сегодня праздник. И я тоже один. Может, все же, куда-нибудь съездим? — Нэд улыбнулся, и в этой улыбке скользнула неловкость и печаль. — Куда захочешь. Могу… сделать тебе глинтвейн. Можем сходить к елке на площади. Обсудить… что ты хочешь обсудить? Наверняка выставку презентаций игр в начале следующего года? Без… любых обязательств с твоей стороны. Посмотрим фейерверк.

— Вы предлагаете мне встретить с вами Рождество? — Она горько улыбнулась.

На самом деле сейчас хотелось заплакать. Идти было некуда, и даже снять номер в отеле Одри себе пыталась, но не смогла. Номера под праздник либо забронированы, либо уже забиты. Единственное, куда Элс могла податься — квартира, где ждали папа с сестрами, которые наверняка орали друг на друга, ведь никто не хотел готовить закуски и мыть посуду. Даже диван в офисе выглядел, в очередной раз, более привлекательным, чем их завсегдатые высокомерные лица. Встретить праздник глядя на маленькую елочку на чьем-то столе, оттого хотелось заплакать. И единственная альтернатива такому празднику — мистер Ротман. Теперь сквозь слезы хотелось рассмеяться.

Близких друзей у нее, все же, не было. Как и родственников, которые в самом деле были бы рады ей, а не спальным местам в её квартире. От внезапно накатившего одиночества опускались руки, чернела тень начальника, которая падала на её лицо и слегка взъерошенные волосы.

— А знаете, что. — Глухо прошептала Одри. — Я принимаю ваше предложение. Сегодня у меня правда трудности, так что… черт с ним. Ну что, куда поедем, Нэд? — Она подняла глаза. Взгляд казался печальным и пустым. От осознания собственного положения было так плохо, что внезапно… стало все равно. Настолько плохо, что терять больше нечего. По крайней мере, он правда купит глинтвейн, и, может даже, апельсиновый пудинг.

Ротман медленно поднял брови, явно не ожидая услышать такой ответ. Молодой человек готовился к спору, готовился убеждать, как вредно спать на диване, и что не стоит встречать праздник в одиночестве, но… но. Он медленно выдохнул, губы растянулись в странной, потерянной, безумной улыбке.

— Ну что, тогда, куда хочешь поехать? Где… хочешь провести праздник? Есть желание пойти на прогулку? Или, может, я обзвоню рестораны, узнаю, есть ли где-нибудь свободный столик?

— На ваше усмотрение. — Она отстраненно опустила голову.

— Нет, чего ты сегодня хочешь? — Нэд напрягся. — Я рад, что ты согласилась, и хочу, чтоб этот праздник запомнился. Обычно ты ходишь на площадь, к елке, смотреть фейерверки? Чем ты обычно занимаешься на Рождество?

— Если честно, я сижу дома. — Казалось, с каждым сказанным словом Одри становилась все потеряннее и печальнее. — Пью глинтвейн, и смотрю фильмы. Тематические. Ем апельсиновый пудинг, даже индейку не запекаю. Как-то лень, и сил нет. — На глаза сами собой наворачивались слезы. Мокли ресницы, но Элс тут же их смаргивала. В горле вставал ком.

— А хочешь, я запеку? — Мужчина поднял брови. — Знаешь… что. Поехали домой.

* * *

Откуда-то звучала рождественская музыка. Наверно, отовсюду, просто здесь Одри слышала её отголоски. Тихие, мелодичные, которые должны были вызывать улыбку и радость снегопада. «Я что, только что согласилась?» — в ужасе спрашивала она сама у себя, глядя под ноги. Судя по всему — да, согласилась.

Идти следом за Нэдом было как-то странно. Терзало то ли чувство дежа вю, то ли то ли остатки внутреннего протеста, то ли печаль. Ей настолько некуда деться, что она идет с ним. Опускает голову, пытается уловить мотив милой песни. А он… молчит, и как-то странно смотрит. С радостью, предвкушением… волнением? Пусть смотрит, как хочет. В конце концов, глинтвейн обещал.

Впереди, сквозь стекло входной двери мерцали огни подступающего праздника. Люди с улиц скрылись, все ринулись запекать индейки, готовить сладости, встречать гостей, родственников, друзей. Ветер гонял по льду из замершей талой жижи белые снежинки. Мороз после того ливня не спадал.

— По-моему у меня даже была дома индейка. — Ротман широко улыбнулся. — Я хорошо готовлю, тебе понравится. Хочешь чего-нибудь выпить? Пока мы в городе, можем заехать, купить что-нибудь на твое усмотрение. У меня дома есть несколько бутылок коллекционного вина, шестьдесят седьмого и семьдесят третьего года. Есть шампанское… фрукты. Могу сделать сок. Есть какие-нибудь особенные пожелания?

— Глинтвейн. — Пробубнила Одри. — И пудинг. Апельсиновый.

— Конечно, я помню, все будет. — Улыбка становилась все шире. — Что-то еще?

— Нет… нет, наверно нет.

Куртку слегка продувал ветер, трепал выбившиеся из-под платка светлые волосы. Мужчина открыл перед секретаршей дверь машины, аккуратно помог сесть, затем медленно обошел авто и сел на водительское сидение. Неловко покосился на свою пассажирку, которая словно немного сжалась, после чего робко поднял глаза на покачивающуюся на зеркале зеленую елочку.

Надеялся, что она заметит. Когда-то на заре их знакомства Элс спрашивала про елочки. Говорила, что те приятно пахнут. Теперь хотелось, чтобы в салоне ей понравилось. Чтобы было так комфортно и уютно, что не хотелось вылезать, чтоб хотелось возвращаться сюда снова и снова. Молодой человек тут же включил кондиционер, и какую-то тихую, нейтральную музыку.

— Я живу в центре. — Тихо продолжил он. — На самом деле та квартира, в какой мы были раньше, в общем… я её снимал. — Нэд опустил взгляд на руль. — Я всегда так делал. Для удобства.

— Понятно. — Глухо ответила Одри, хотя прекрасно знала об этом. Ехать в настоящее жилье шефа было как-то некомфортно и странно, но передумать прямо сейчас — глупо, и еще более странно. Будь что будет, разве нет? Разве не это она решила для себя пару десятков минут назад?

Ожидаемых пробок не было, город в самом деле практически пустовал, и лишь снег усиливался за окном, мелькая возле неоновых вывесок. Высотки перемешивались с низкими многоэтажками, и где-то впереди, над их крышами торчали макушки огромных рождественских елок.

Ротман все сильнее стискивал в руках руль, и девушка чувствовала его напряжение. Чувствовала даже то, как сильно натягивалась ткань рубашки через драповое пальто. Он слегка нервничал, хотя сам не мог объяснить, почему. Словно ехал на первое в своей жизни свидание. Первый праздник.

Вскоре перед взглядом появилась высокое длинное здание. Светлое, аккуратное, с высокими шпилями и узкими окнами. Въезд на территорию огораживал кованный забор, который заканчивался неуклюжим шлагбаумом и такой же неуклюжей пустой будкой, где должен был быть человек, но его не было. Нэд достал из кармана один из ключей, нажал на нем кнопку, и шлагбаум медленно поднялся.

Детскую площадку заносило снегом, и сейчас, перед Рождеством на ней не играло ни одного ребенка. Было холодно и тихо, парковка была практически забита, правда место с желтым номерком на кованном фонаре рядом пустовало. Мужчина медленно там припарковался, затем заглушил мотор.

— Я выкупил это место под парковку. — Мягко проговорил Ротман, вылезая из машины. — Подожди минутку, скользко. — Тут же послышался хлопок двери, молодой человек обошел автомобиль и стал помогать своей гостье вылезти.

Вблизи здание оказалось еще выше, чем выглядело вдалеке. Монументально-эстетичное, словно башня дворца, дорогое, блистательное своей безупречной, и такой же бесцельной роскошью. Здесь жили люди, которые хотели показать свой статус. Которые им кичились, и широко ухмылялись, оставляя официантам чаевые в ресторане. Его белые стены в сумерках казались серыми, и все равно светлели на фоне черного неба. Ярко мерцали огни бесконечных окон.

Одри старалась его не рассматривать. Чтобы потом, ненароком, не наталкиваться на него взглядом при прогулке. Не таращиться и не думать, что здесь однажды, с Нэдом Ротманом она встретила Рождество. Проще представить, что сейчас все происходящее было сном.

Снег хрустел под ногами. В светлом подъезде с высокими потолками мигали разноцветные гирлянды, консьержка, сидящая за стеклом, с отчужденным кивком проводила взглядом своего жильца и его гостью.

Через пару секунд скрипнула дверь темного лифта с гулким сигналом.

Элс не поднимала глаза на шефа. Там, где заканчивалась её голова, был его плечевой сустав. Если б он стоял перед ней, едва ли девушка увидела бы хоть что-то из-за его спины. Вновь гул двери. Широкий сумрачный этаж с фикусами в коричневых горшках, и всего двумя дверьми напротив друг друга и гигантским панорамным окном.

— Я живу на последнем этаже. — С легкой неловкостью пояснил Нэд. — Не люблю соседей со всех сторон, за то люблю… вид на город. Думаю, тебе понравится.

— А мои соседи хорошие люди. — С мертвым лицом ответила Одри. — Наверно. Я их не знаю, ни разу не видела.

Мужчина подошел к черной железной двери и отпер её плоским длинным ключом. Элс смущенно заглянула внутрь, затем, все же, шагнула вперед.

Запах свежести. Вечно раскрытых окон, чистоты и порядка. На вешалках, прямо у входа висела верхняя одежда, несколько, казалось бы, одинаковых шарфов и пар кожаных перчаток. Сзади тут же послышался тяжелых хлопок.

— Раздевайся, проходи. — Ротман с каждой секундой выглядел все более довольным, хотя и все более неловким. Хватался за все подряд, ключи едва не вываливались из рук, взгляд скользил по паркету. — Сейчас сообразим рождественский ужин.

— Хорошо. Спасибо. — Одри кивнула. Руки сами тянулись к ботинкам, стаскивали платок, куртку. Зрачки наткнулись на кучу рамок, что висели на стене и заметно поблескивали белыми диагональными бликами.

— А, это. — Молодой человек заметил, что гостья разглядывала пыльные стекла. — Это мои грамоты. Я повесил их здесь, чтоб напоминать себе. — Он медленно подошел, с отчужденной улыбкой глядя на одну из них. — Эта за спортивные достижения. Смотри. — Нэд кивнул на одну из них. — А это… это гранд. Эта после защиты диссертации… у меня есть ученая степень. — Довольно подчеркнул он, искоса глядя на почти равнодушное лицо Элс. — В стезе информатики и вычислительной техники. Я писал программное обеспечение для робототехники. Я отлично учился в школе, блестяще закончил университет, участвовал в нескольких…

Одри едва сдержалась, чтобы не зевнуть, вместо этого лениво отвела глаза на пол и тяжело вздохнула. Ротман спохватился, резко отстранился от стены и нервно засмеялся, качая головой. Такая активная рекламная кампания по продвижению себя теперь смотрелась безумно странно, осталось только ткнуть грамотой гостье в лицо, и закричать: «смотри, какой я непревзойдённый! Все это стоит того, чтоб со мной быть, разве нет? Кто-нибудь из твоих ухажеров обладает хоть половиной грамот с этой стены⁇».

Не то что бы Нэд любил хвастаться. Но выглядеть лучше всех, все же, хотелось. У того, кто лучше всех, не бывает конкурентов. Принцесса всегда остается с тем, кто лучше всех, даже если это — склизкое чудовище с набором щупалец, которое спряталось в коже человека.

— Идем, я покажу тебе квартиру, комнаты. Включу тебе какой-нибудь фильм, и пойду готовить. Скоро все будет. Хочешь нарядить елку, пока что? У меня есть набор игрушек, просто я его ни разу не открывал. — Признался мужчина. — Здесь будет очень празднично.

— Ладно. Конечно. — Элс кивнула. — Помочь тебе с готовкой?

— Нет-нет. — Ротман покачал головой. — Отдыхай, располагайся. Я хочу, чтоб мы запомнили этот вечер. Думаю, мы его запомним.

Он потянулся к шкафу-купе, что стоял в коридоре, затем медленно вытащил оттуда несколько больших пыльных коробок. Неловко поставил на пол, затем улыбнулся и продолжил.

— Здесь ель. Я не собирал её уже лет семь, наверно. Собирал раньше, когда звал гостей на новогодние праздники, еще студентом был. Хотел бросить на съемной квартире, но потом, все же, забрал. Красивая. И уйму денег стоила. — Нэд наклонился над коробкой и стер с нее ладонью слой пыли, затем медленно потер пальцами меж собой. — Подумать только. Было время, когда я наряжал дом. Водил гостей…

— Так а где ставить? — Одри слегка смутилась, видя внезапный приступ ностальгии шефа, и осторожно отступила к стенке, в надежде с ней слиться.

— В комнате. Идем, я покажу. — Он с улыбкой махнул рукой, указывая на дверь перед собой. — Это двухъярусная квартира, правда сверху я в основном работаю. Здесь есть… электрокамин. Можешь на него повесить носки, если захочешь, а я пока приготовлю нам ужин. — Хорошо? — Ротман с каждой секундой выглядел все довольнее. Вновь поднял коробки и, так и не включив свет, направился к темным двойным дверям. Заглянул внутрь, и внес их, вдохнув морозный воздух сквозняка из распахнутого окна.

Элс подняла брови. Широкая комната, очень. Квадратных метров тридцать, не меньше. Вплотную у панорамного окна стояла широкая двухместная кровать, с белым постельным бельем на ней и темным деревянным изголовьем. Рядом, лишь с одной стороны такая же темная прикроватная тумба, на которой лежал шнур для зарядки телефона, пустой прозрачный стакан и блистер каких-то таблеток. Обои в комнате были, вроде бы, бежевыми с таким же бежевым абстрактным рисунком. Стену напротив покрывал натуральный камень, судя по всему, песчанник. И им же был выполнен электрокамин с широкой черной деревянной полкой сверху, на которой стоял одинокий шариковый маятник. Чуть поодаль на стене висел огромный тонкий телевизор, а рядом с кроватью, в тени, почти в углу прятался крупный, но приземистый кофейный диван с бежевыми декоративными подушками.

В этой квартире была личность. Все этой личностью пропиталось насквозь, несмотря на то, что вещей было в общем-то не так уж и много. Тут жил аскет-перфекционист, который любил пространство и воздух. И, судя по всему, таблетки от головной боли после очередного похмелья, которые ни черта не работали.

— Вот, думаю, прямо здесь. Я помогу тебе собрать основу, и пойду, займусь птицей. Рад, что у меня гость в этом году. — Нэд лукаво улыбнулся, затем включил свет.

Елка оказалась почти под трехметровый потолок. С искусственным снегом на ветвях, с реалистичными колючками, и даже пахла как-то… хвоей. Скорее всего, Одри придумала этот запах, но все равно была ему рада. С хвоей мешался запах пыли, но его тут же уносило сквозняком в окно.

— Красивая. — Одними губами пробормотала Элс, глядя на собранную конструкцию.

— Рад, что тебе нравится. — Мужчина с улыбкой кивнул. — Ты можешь пока её нарядить, а я пойду. Располагайся, расслабляйся, включи ТВ, наверняка идет какое-нибудь рождественское кино. Нужно… сообразить птицу, пудинг, напитки, и какую-нибудь закуску. — Он словно начинал говорить сам с собой. — Заходи на кухню, если буду нужен.

Ротман с улыбкой развернулся и скрылся в темном коридоре.

Кухня. Белый, бежевый, кофейный. Его привычная кухня, но сегодня молодой мужчина очевидно нервничал, осматривая свой интерьер. Квадратный белый стол с зеркально начищенной стеклянной поверхностью, бежевый ковер с коротким ворсом, кофейный диванчик и такие же кофейные кухонные шкафчики над рабочей поверхностью из белого мрамора. Все же, не зря немного закупился к празднику, пригодилось.

Он хорошо готовил. Просаливал замаринованную в вакууме птицу, обваливал в специях, смазывал оливковым маслом, и делал это так ловко, словно несколько лет учился на повара. Попутно собирал в небольшой кастрюле глинтвейн, и мельком читал, как готовить пудинг, благо, апельсинов было навалом.

Нэд слышал доносящийся из комнаты шелест бумаги, в которую были завернуты игрушки и улыбался себе под нос. Да уж, рождественский подарок. Самый вкусный, самый желанный. В кого теперь верить? В Санту? В судьбу? В карму, во вселенную? Так или иначе, сегодня у него случился праздник. Неожиданно, случайно, и необыкновенно сладко.

Мужчина медленно разливал глинтвейн по прозрачным стеклянным кружкам. С улыбкой наблюдал, как плескалась темная жидкость, ощущал запах корицы, гвоздики, перца. Затем подошел к одному из темных стульев, что стояли вокруг стола. К тому, на спинке которого висел его привычный пиджак. Нагнулся, покопался во внутреннем кармане и достал оттуда блистер таблеток, которыми не пользовался уже довольно давно.

«Извини, Одри» — пробормотал он себе под нос. «Так надо. Так просто надо. Мы же хотим быть счастливы, правда?».

Ротман достал несколько штук, затем бросил их в одну из кружек. Стеклянными глазами смотрел, как они растворялись в напитке, а улыбка становилась все шире.

— Одри, будешь аперитив? Глинтвейн готов. — Нэд взял алкоголь и понес в сторону комнаты.

На искусственном дереве один за одним появлялись светлые шарики, белые и красные, с милыми бантиками. Девушка неловко смотрела на композицию, прикладывала украшения к веткам, затем резко относила их в сторону, словно сомневалась, хорошо ли весит.

— Ты почти закончила. — Вновь улыбка.

— Да, вроде… неплохо вышло. — Элс пожала плечами и приняла кружку от шефа. — Спасибо, люблю этот напиток. Вообще Рождество без него не представляю.

— Попробуй. — Взгляд становился пристальным. — Мне кажется, у меня неплохо вышло.

— Да, очень вкусно. — Попробовав, она несколько раз кивнула, прикрыв глаза. — Работал в баре?

— А что, так заметно? — Казалось, Ротман слегка смутился и покачал головой. — По крайней мере, у меня отлично выходит делать напитки.

— Добавь на стену грамоту с этим умением, кстати. — Одри мерзко улыбнулась, все же не удержавшись от подкола.

— Как-нибудь добавлю. — В улыбке показались зубы. Зрачки внимательно наблюдали за лицом секретарши.

— А вино крепкое? — Вдруг спросила девушка, глядя вокруг. — Такое чувство, что крепкое. Аж в голову ударило.

— Я не посмотрел. — Нэд лениво пожал плечами в ответ. — Наверно, ты просто плохо переносишь алкоголь, как и всегда. Голова не кружится? Не тошнит?

— Да вроде нет. — Элс попятилась, затем присела на угол кровати. — Правда вкусно. Но такое чувство будто очень крепко…

— Расслабься. В любом случае, сегодня Рождество, и ты можешь выпить. Можешь напиться, если хочешь. Можешь делать что угодно. Сейчас поужинаем и что-нибудь посмотрим, как и собирались. — В полумраке слегка блеснули стекла очков.

— Пахнет вкусно. — Одри принюхалась. — Это индейка? В духовке? С картошкой? Сто лет её не ела, аж живот подводит. Вкусно, наверно.

— Еще как. — Мужчина с азартом сверкнул глазами. — Еще будет салат с сыром и зеленью, твой любимый пудинг, когда слегка подстынет. Виноград. Немного копченого лосося и конфеты. Думаю, для импульсивного праздника вполне себе сносное меню.

— Это круто. — Девушка раскрыла глаза. — Очень. И вкусно.

Казалось, она слегка расслабилась. Вела себя так, словно зашла в гости к старому другу, а не к бывшему, с которым случилось скандальное, унизительное расставание, ведь тот бросил её в пользу другой девушки.

— Я рад, что ты пришла. — Тихо сказал Ротман и кивнул в сторону кухни. — Идем.

Аппетит усиливался. Одри завороженно разглядывала кухню-столовую, те же панорамные окна, бежевые шторы на них. Растянулась в улыбке, когда мужчина подал на стол еду, одетый в обычную, белую с закатанными рукавами рубашку. Где-то за спиной, в городе, раздавался грохот фейерверков.

Это словно был сон. Элс ничего не могла с собой сделать, она будто уснула, там, на рабочем диване, а проснулась тут. Зачем злиться на Нэда, когда он все равно всего лишь снится? А потом она проснется. Приведет себя в порядок, вновь окажется на рабочем месте, вновь будет провожать его подозрительным, враждебным взглядом через прищур.

А сегодня он снится. И к нему можно прийти, поговорить. Провести время. А потом забыть этот сон навсегда. Уже к обеду. Сегодня сон лучше одиночества. По крайней мере, потому, что праздник.

Вкусно. Ротман готовил вкусно. Иногда раздавались удары вилки и ножа о плоские темно-зеленые тарелки. Девушка жевала, и не понимала, сколько прошло времени. Зачем, почему. Когда.

Еще она почти не осознавала, как они, смеясь, возвращались в комнату. Даже не осознавала, почему смеялась. Он сказал что-то смешное? Уже забыла, хотя это было пару секунд назад. В голове словно скопилась вата, вытеснила собой мозг, оставив ощущение легкой сонливости, пьяного настроения и чуть потягивающего ощущения внизу живота.

— Ты чего собрался делать? — Шептала Одри, почувствовав скользящие по плечам горячие руки, которые настырно сдирали синий пиджак, затем резко охватывали талию, расстегивали рубашку.

— Ничего особенного. — Раздавалось над ухом. — Хочу сделать тебе приятно. Хочешь, чтобы было приятно? Конечно хочешь. Тебе сегодня было грустно. Одиноко. И вот, я сегодня с тобой. Сейчас мы еще больше поднимем тебе настроение.

Пальцы задирали лиф, плотно охватывали грудь, сжимали розовые соски.

— Расслабься, больно не будет. Тебе понравится.

Она ничего не соображала.

Но разве можно было этого избежать, согласившись поехать к нему домой? Наверно нет. И во сне Элс было практически все равно. Когда настанет утро, сон развеется. А во сне действительно можно все.