Сердце Атлантиды (ЛП)

Глава 24

Они проспорили почти час, за это время совершив набег на холодильник и позавтракав на скорую руку. Квинн пришлось использовать аргумент «после смешения душ ты должен мне доверять», и Аларик наконец согласился отпустить её к Птолемею, при этом сам намеревался быть поблизости, метрах в тридцати. Иными словами, чтобы успеть её спасти.

Он всегда был слишком заботливым верховным жрецом и ничуточки не изменился.

Аларик собирался путешествовать в виде тумана, потому что хоть у злодея и мама из Атлантиды, но он не мог чувствовать верховного жреца Посейдона, когда тот не хотел быть обнаруженным. Разумеется, никто не знал весь размах сил Птолемея, но Квинн решила не спорить. Ещё немного, и Аларик запрет её в чулане, невзирая на статус лидера повстанцев, так что она решила не искушать судьбу.

Ещё через час, переговорив с сочувствующим приятелем, Квинн получила нож из полиэфирного волокна без вкрапления металла. Не хотелось бы снова подвергнуться способности Птолемея по плавлению. Пока Квинн разговаривала с союзником, Аларик прислонился к косяку, словно невероятно красивый телохранитель, нервируя обоих собеседников.

— Проблема в том, чтобы найти Птолемея. Ты же считала, что он вернулся в демонический мир.

Квинн содрогнулась, вспомнив взрыв чёрной энергии, который накрыл её удушающей волной.

— Да. Если он вернулся, то уже объявил бы об этом, с его-то жаждой славы.

Разумеется, стоило ей включить телевизор, как Птолемей уже красовался и на местном, и на национальном каналах новостей в прямом эфире со Статуи Свободы в блестящем утреннем солнце.

Когда камера повернулась к журналистке, то на её лице не было обычной улыбки. Вместо этого в уголках рта и носа залегли морщинки, плечи поникли, а рукой она обнимала себя за талию.

Квинн нахмурилась, взяла пульт и включила звук.

— Как-то странно видеть невесёлую репортёршу…

Тут с экрана загремели крики. Камера показала крупным планом сцену неконтролируемого хаоса. Мужчины, женщины и дети разбегались во всех направлениях, причем цель у них была одна – сбежать от журналистки и камеры. На глазах Квинн трое парней в панике сбили пожилую женщину, но двое из них тут же остановились, чтобы поднять её и унести с собой.

— Подозреваю, мы нашли Птолемея, – мрачно пробурчал Аларик.

Не успела Квинн ответить, как камера снова переключалась на журналистку. Она сглотнула и заговорила, сжимая микрофон рукой с побелевшими костяшками.

— Повторяю: Птолемей Возрождённый, король Атлантиды, очень недоволен тем, кто похитил его невесту, и собирается убивать по туристу каждый час, пока она…

Послышался голос за кадром. Журналистка застыла, а после паузы продолжила дрожащим, как её руки, голосом:

— Я оговорилась: он убьёт столько туристов и так часто, как пожелает, – поправилась она, и слезы потекли по её идеально накрашенным щекам.

Квинн сжала руки в кулаки:

— Мы с ним покончим.

— Я его прибью, – одновременно с ней пообещал Аларик.

Они не стали тратить ни секунды на разговоры и подготовку. Квинн схватила то, что по её расчетам пригодится из инструментов Лорен, и они отправились к Статуе Свободы.

Квинн тщательно заперла квартиру. Аларик взял любимую на руки и прыгнул.

Несмотря на неминуемую угрозу и отчаянные последствия возможной неудачи, Квинн не могла не залюбоваться красотой и чёткой элегантностью города, над которым они летели. Деятельный Нью-Йорк поутру казался мечтой художника в жанре неприукрашенного реализма, нарисованный быстро сменяющимися красками. Однако стоило подлететь к острову Свободы и цели своего назначения, красивые картины исчезли из её головы.

Вместо нее Квинн слышала песню-заставку из мультика «Суперпёс».[7]

На знакомой местности её окружили полицейские катера и вертолёты. Аларик увеличил скорость, и они устроили бег с препятствиями в виде официального транспорта так молниеносно, что их никто не успел остановить. Квинн пожалела, что не может прикрыть руками уши и приглушить какофонию мегафонов и громкоговорителей.

— Он должен быть тут. Оставь меня за подножием той статуи, где он тебя не увидит, – посоветовала она, пока они пролетали ниже, чтобы сама статуя их заслонила. – Как же меня злит, что он использует общеизвестный символ свободы Америки в своей извращённой игре.

— Это уже не игра, если он сумеет открыть ворота в демоническое измерение, – сказал Аларик, когда они приземлились.

— Знаю. Вот почему ты мне доверишься и некоторое время не будешь вмешиваться, пока я не выясню, как получить «Гордость Посейдона» до того, как Птолемей уберётся с Земли. Ты храбрейший, самый могущественный человек, которого я встречала, но вся храбрость мира нам не поможет, если не удастся подобраться к нему, – повторила она в сотый раз.

В глазах Аларика полыхнул огонь. Жрец стиснул зубы, вероятно, чтобы не назвать её идиоткой.

— У тебя пять минут, потом я приду за тобой, – решительно сказал он. – Пять минут, и только потому, что судьба всей Атлантиды на кону. Ни секундой дольше.

Квинн страстно поцеловала Аларика, не желая задумываться, не будет ли это в последний раз. Не дав себе струсить, она обежала статую и пошла к чудовищу, которое жаждало от неё наследников.

Она не знала, плакать или смеяться при виде изумленного лица Птолемея. У него с Алариком есть кое-что общее. Оба считают её идиоткой. Квинн уже готова была с ними согласиться.

Она воспользовалась своим старым трюком: остроумием.

— Эй, скучал по мне?

Птолемей сердито посмотрел на неё. На нём был тот же деловой костюм, но в безукоризненном состоянии.

— Где ты была? Кто тебя забрал?

— Один из самозванцев атлантийцев, который хотел получить информацию. И когда я ответила, что почти ничего не знаю, меня отпустили. – Квинн пожала плечами, всем своим видом выражая безмятежность. Так, во всяком случае, она надеялась.

Квинн замедлила шаг, остановилась в паре метров и попыталась отвлечь демона до того, как он задумался, каким образом она попала на остров.

И с кем.

— Ты ведь тоже отпустишь милых туристов?

Он отмахнулся от неё, словно от назойливого жука.

— Мне плевать на этих вредителей. Пусть уходят.

Когда люди побежали прочь, Квинн едва не припустила вместе с ними, потому что Птолемей вдруг обратил на неё свои явно инопланетные глаза.

— Думаешь, я поверю, что ты просто сбежала?

— А ты родом из демонического измерения и идеально говоришь на моём языке. Мне тоже в это поверить? – съязвила Квинн.

— Я изучал твой мир сотни лет, – пояснил Птолемей, задирая нос, будто обиженная школьница.

Ладненько. Возможно, получится сыграть на его тщеславии.

— Хорошо. Так ты знаешь всё о леди Свободе? Её нам прислали французы. Нас даже заставляли в начальной школе петь ужасную песню, основанную на надписи у подножия:

«А мне отдайте из глубин бездонных

Своих изгоев, люд забитый свой,

Пошлите мне отверженных, бездомных…»

— Меня это не интересует. Мы уходим от темы. Однако, если уж речь зашла о забитых людях, мне надо доказать, что я выполню угрозы, или проку не будет.

Квинн не успела и глазом моргнуть, как Птолемей указал пальцем на старика в инвалидной коляске, которую катила старушка. Они уходили вслед за толпой так быстро, как могли, но не успевали скрыться.

Совсем не успевали.

— Нет! – закричала Квинн, но было слишком поздно. Вспыхнула оранжевая стрела и испепелила обоих. Остались лишь кости и перекошенное стальное кресло.

— Я тебя убью! – закричала она, не обращая внимания на струящиеся по лицу слезы, и в шоке поняла, что косвенно, но всё же вынудила Птолемея убить тех людей. Он хотел что-то ей доказать, потому что она слишком много острила.

Квинн подняла голову и увидела, как Аларик бежит к Птолемею, но тот явно не замечал атлантийца, потому что медленно улыбнулся, ужасный в своём торжестве.

— Неужели мы впервые ссоримся, моя дорогая?

Не успела она ответить, а Аларик подобраться к ним, как Птолемей создал неровную прореху в реальности и толкнул Квинн в грубую версию портала Атлантиды. Она выкрикнула имя любимого и услышала его рёв за спиной, но было слишком поздно. Отверстие закрылось за Птолемеем, и они с Квинн полетели прочь от Аларика, Нью-Йорка и, вероятно, самой Земли.

Отчаяние поглотило её целиком и выплюнуло после ещё одного тошнотворного перехода в мир, весьма напоминающий ад.

Квинн почуяла серные пары, стало трудно дышать. Вокруг не было ничего: ни деревьев, ни растений, ни животных, ни птиц. На многие километры виднелась только пустыня, валуны и обломки разрушенной цивилизации. Однако небо было хуже всего: три низко висящие луны, отбрасывающие зловещий оранжевый свет на проклятый апокалипсический ландшафт.

— Где мы? – спросила она, боясь, что её догадка верна. Ужас поднялся в груди, встряхиваясь, будто извивающееся создание в капкане.

Её сердце так сильно колотилось, что Птолемей, без сомнения, услышал.

— Мы сейчас в моём измерении, Квинн, где тебе не удастся играть со мной, потому что тут правила устанавливаю я. – Он схватил её за руку пальцами с появившимися когтями и потащил дальше по узкой тропинке между двумя покорёженными каменными колоннами. – Разве ты не это себе представляла, мечтая о доме с белым штакетником?

Он презрительно ухмыльнулся и захохотал, но его зубы изменились, заострились, а лицо исказилось на её глазах. Если она когда-либо сомневалась в его утверждении, мол, он – демон, то теперь убедилась.

— Ты ничего не знаешь о моих мечтах, приятель. – Она нашла глубоко в себе свет магии Аларика и потрёпанную, но не сломленную смелость. Квинн подыграла ужасному монстру прежде. Она могла бы сделать это снова, пока не достигнет своей цели. Будет настолько убедительной, что заслужит чёртову премию американской киноакадемии.

— Ты не понимаешь, что это за радостный день, – сказал Птолемей, таща пленницу за собой. Его смех становился всё более зловещим, потеряв в итоге всё человеческое, но даже не это самое плохое. Вовсе нет. Из руин выбрались ужасные серо-оранжевые существа. У них не было ничего похожего на конечности. Эти отродья состояли в основном из зубов.

Множества зубов.

***

Неизвестно, сколько прошло, часы или минуты, потому что время, казалось, тянулось как-то отстранённо. Птолемей и Квинн добрались до места назначения: здания, напоминающего странную пародию на греческий или атлантийский храм, но по крайней мере целого. Ублюдок втащил Квинн в каменный проём и наконец отпустил её руку.

Она потёрла запястье и настороженно осмотрелась, в основном чтобы не глядеть на демона. Пока они шли, Птолемей становился всё омерзительнее, и теперь на него без дрожи не глянешь. В нём было что-то неправильное. Тёмное и жутко искривлённое, как и его магия. Квинн бросила взгляд через плечо – проверить, не последовали ли те гротескные отродья в храм, но никто в дверях не появился.

Помещение было потрясающим. Квинн не верила своим глазам. Красиво оформленная комната напоминала дворцовые покои. Ярко-синие мраморные мозаики на стенах – картинки океанских волн, рыб, русалок и фантастических цветов, исполненных древними мастерами с удивительной художественной точностью. На полу лежала холодная плитка жёлто-зелёного цвета.

— Ну, что скажешь? – спросил Птолемей скрипучим голосом, будто его язык больше не работал, как надо.

— Чудесно, – честно ответила она.

— Ты надо мной насмехаешься? – рявкнул он, и Квинн настороженно отступила

— Нет. Поверь, если я стану насмехаться над тобой, ты узнаешь, – горько сказала она. – Например «Эй, троллья морда, классные зубы» или «Эй, какой ты смелый – убиваешь беззащитных стариков».

На его лице промелькнула непонятная эмоция, и не иди речь о Птолемее, то Квинн решила бы, что это стыд.

— Это комната принадлежала моей матери, – наконец произнёс он, отвернувшись, и кивком указал куда-то в угол.

Квинн пошла туда и увидела спрятанный в нише портрет. Он казался невероятно старым, но почему-то краски выглядели всё ещё свежими и яркими. На нём была изображена женщина, явно атлантийка, с младенцем, похожая на Серай, будто сестра.

— Она прекрасна, – сказала Квинн, чувствуя нежеланный всплеск сочувствия к монстру. Красавица родила Чудовище. Какую же боль это причинило им обоим?

Птолемей наверное почувствовал искренность Квинн, потому что немного расслабился, а его черты стали более человеческими. По крайней мере теперь она могла на него смотреть.

— Да, правда. Она также была анэшей, эмпатом, как ты.

Квинн оглянулась на Птолемея.

— Поэтому ты?..

— Мой вид не в состоянии размножаться без женщины, способной читать эмоции. Дело ли в старинном забытом проклятии или просто из-за жестокой шутки судьбы, нам приходится похищать женщин из других измерений, чтобы иметь детей. Я узнал о тебе, когда изучал твой мир, и взял бы тебя просто из-за способностей, но твои приключения в роли лидера повстанцев очаровали меня, доведя до одержимости. Твоей силой и храбростью. Лидерскими качествами. Эти качества я хочу увидеть в своих наследниках.

От его искренности заныли зубы, но Квинн попробовала себя уверить, что просто имеет дело с мужчиной с серьёзным эдиповым комплексом.

— Ты же понимаешь, что нельзя похищать женщин, чтобы потом использовать в качестве племенных кобыл?

Он улыбнулся, демонстрируя слишком острые зубы. Квинн сдержала дрожь.

— Именно это я и сделал, моя дорогая жена.

— Не называй меня так. – Квинн тоскливо вспомнила о ноже в ботинке и решила сменить тему. – Что здесь случилось?

Он медленно обошёл комнату.

— То же самое, что всегда случается с воинственными созданиями. Мы уничтожили друг друга и наше измерение. Нам приходится забираться всё дальше и дальше в поисках суженых, и многие из нас по понятным причинам так и не вернулись в эту пустынную реальность.

— А почему ты остался? Что тебя тут держит? – Она указала на пейзаж за окном. В кривой раме даже не осталось стекла.

— Ну там мои братья, – сказал он, а потом запрокинул голову и засвистел так долго и пронзительно, что у Квинн едва кровь не пошла из ушей.

Она заткнула их руками и чуть не пропустила следующие слова.

— Когда мы с тобой будем править с Атлантидой, а потом и остальным твоим миром, они станут моими наиболее доверенными советниками и слугами.

Она разинула рот. Птолемей совершенно безумен.

— Не думаю, что Анубиза согласится с твоим планом.

Он презрительно ухмыльнулся.

— Анубиза – сумасшедшая старуха из древнего прошлого. Я с ней без проблем управлюсь. Покорю её вампиров или уничтожу их. Мне как-то всё равно.

У неё не хватило времени ответить, так как прибыли его братья. И если она думала, что Птолемей ужасен, то явно просчиталась. Он был настоящим Прекрасным принцем по сравнению со своей семьей.

Квинн стиснула зубы и очень постаралась не закричать.