Sex под запретом (СИ)

= 14 =

Я стараюсь не думать об Амине. Ни этим вечером, ни на следующее утро, пока добираюсь в полупустом вагоне метро в цитадель знаний и приличного поведения.

То, что произошло, это совершено неловко, не в том плане, чтобы я лютующая монахиня и корю Кострова. Типа он осквернил моё, до недавнего времени не знающее мужской ласки, тело. Нет, за это как раз хочу его похвалить. Амин крайне деликатно подошёл к этому вопросу. Сделал хорошо, но при этом я не чувствую себя плохо.

Единственная вещь, что не перестаёт меня терзать. Почему я хочу продолжения? Ещё раз испытать невообразимое удовольствие от его пальцев, порхающих вдоль моих влажных и набухших лепестков.

Надо прекратить вспоминать. И ни в коем случае не ходить с ним на свидание.

Но Кострова простым «Нет» не остановишь. Я и понять не успею, как он всё перевернёт в свою пользу. Да ещё таким образом, что я сама начну умолять вставить мне, взять, натянуть и сотворить прочие непотребности, о которых приличной девушке, даже думать не стоит.

И это полный кринж, то есть испанский стыд. Чем я тогда буду отличаться от той же Свободиной, которая посещает универ с одной целью покрасоваться, сделать селфи и договориться о новой тусе.

Зачем курице мозги, итак понятно, чтобы хранить там номера телефонов и названия палёного кутюра. Я писала доклад на эту тему и настоящее от подделки отличить смогу. А Костров — это подделка, реплика и фейк. Поверхностный и наглый вепендрежник.

Подписалась на его страничку с левого аккаунта. «ТвОя ОтЛи4нИцА» с пошленькой девушкой на аватарке сразу же была добавлена в друзья. Свободно погуляла по его блогу и постам. Там только здоровое питание, места, где зачикинился наш чемпион, всё о наращивании мышц, сушке и реклама, на которой он, судя по всему, неплохо зарабатывает, помимо боёв.

К чему мне эти сведения. Врага надо знать в лицо. Знать любую мелочь, что может пригодиться. Чем мне могут пригодиться фотки полуобнажённого Амина? Над этим вопросом я усердно работаю, изучив досконально все родинки, бицепсы, трицепсы, дельты и прочие изюминки противоположного пола. И у Кострова, к моему сожалению, есть на что полюбоваться.

Думаю, не сто́ит упоминать, о чём я фантазировала, дойдя до пояса приспущенных спортивок.

Зевнув, кочую взглядом по распинающемуся вовсю преподавателю. По интерактивной доске за его спиной. Входной двери слева, до тех пор, пока не натыкаюсь на соседний ряд. Светка изображает безразличие и в упор меня не замечает, демонстративно оборачиваясь тылом. Хотя до этого стопроцентно пялилась.

Мы так и играем в молчанку, ей посчастливилось вчера увидеть, как машина Амина отъезжает от нашего подъезда. Посвящать Светулика в подробности недетских игр мальчика с девочкой, само собой, не алё.

На том и сошлись. Посверлив друг друга в коридоре общей жилплощади высокомерными взглядами. Ясно же, что каждый остаётся при своём мнении. Это был печальный конец взаимопониманию. Разошлись по своим комнатам и больше не пересекались.

Перед сном заглянув в холодильник, обнаружила, что Светулик поделила продукты, поселив свои на отдельную полку. Было желание налепить разделительную черту по всей квартире и обозначить свою территорию, но я выше нелепых и показушных распрей. К чему устраивать девичий развод. Было бы из-за чего. Вернее, из-за кого.

Ирискина с грохотом хлопает учебником перед лицом и заставляет вернуться онлайн.

Соображаю, что прошедшую лекцию благополучно пропустила. Обычно я люблю поболтать с Васькой обо всём, но сегодня предпочитаю образ вялой амёбы.

А что мне ей поведать? Как сын Нелли Артуровны Костровой, которой мы роем глубокую яму в сети интернета, вчера покусывал и облизывал мои соски. Или про губы, что он бессовестно стирал горячими поцелуями. Или про то, как я старалась достать член из его брюк, а потом он хитрым манёвром заставил, произносить своё имя по буквам, и в конце меня вынесло за орбиту.

Попробуй — докажи Ирискиной, что действовала против воли, и как могла сопротивлялась. Да меня с позором погонят из тайного клуба по борьбе с коррупцией. Ну, уж нет. На такое в жизнь не подпишусь.

— О, Орловский, какими судьбами, только не говори, что лекцию обсудить, — Вася прикрывает пятно на блузке от потёкшей ручки кардиганом. Выглядит в этот момент настоящей зубрилкой, обложившись всевозможной канцелярией, поглядывает на вторую по величине звезду, после ректора, с неприкрытым раздражением.

У них, вообще с Лексом неприятие прям на генном уровне заложено. Дня не случается, чтобы они не сцепились в очередном словесном батле.

— Ирискина, хлебало завали, я не к тебе, — откатывает он со всем негативом. Васька вспыхивает и суматошно прибирает реквизит в рюкзак.

Орловский присаживается на край стола и начинает мусолить шнурок на моей толстовке. Стало быть, ему что-то нужно.

— Борзик, ты чего такая красивая сегодня, — разливается сладкоголосым соловьём. Слышу краем уха возмущённый всхлип Ирискиной, но никак не реагирую. Это мой стабильный доход, поэтому со всей «вежливостью» проговариваю.

— Что тебе надо? — дарю с барского плеча такую же неискреннюю улыбочку. В его взгляде мелькает изумление. Орловский тот ещё кобель, но приторные заманушки на нас с Васькой не действуют. Непревзойдённый мастер пикапа немного скривившись, нажёвывает нижнюю губу. Терпеливо жду, пока он провертит мыслю, чтобы потом её внятно донести.

— Курсач, — покаянно клонит голову и, блеснув лазурной синевой во взгляде, крутит на палец кудряшку, выпавшую из моего, на скорую руку заверченного, пучка.

— Д-х-а-а, как неожиданно, — взвизгивает за спиной Васька.

— Харе уши греть, я не с тобой разговариваю, — по-хамски отрезает Ваське, а моим ушкам достаётся сахарный сироп, — Ну что, Борзик, выручишь?

— У нас предоплата, скидок не предусмотрено, — хлопаю по столу и намекаю рассчитаться немедленно.

— Как раз насчёт денег. Мне тут финансирование прикрыли до конца месяца. Давай в долг, — берёт с больши́м почётом мою кисть и запечатлевает долгий поцелуй, — Пожалуйста, хочешь, на колени встану.

— Орловский, ну ты, — собираюсь было возмутиться, но коротенько обдумав — понимаю, его сам бог велел использовать. — А как насчёт… бесплатно? — делаю ресничками тудым — сюдым, от такого лишь дурак откажется.

— Конечно, хочу, — у него аж глаз горит от предложения.

— А на что ты готов ради халявы? — пропеваю таким голоском, лишь глухой не услышит подставы.

Орловский не слышит. Диагноз таков, что он просто красивый, к тому же блондин. С замиранием сердца слежу, как он открывает рот.

— Да на всё, вон даже Ирискину нагнуть. Ирискина, хочешь по акции безбашенный трах и наконец, начать улыбаться как человек.

Павлин отдыхает в сравнении с этим индивидом. Сим-сим закройся обратно. В моих мечтах он всего — навсего соглашается, а не вываливает наружу дурной и убогонький склад ума.

— Хоспадая-я-я, трахарь- благодетель. Теперь понятно, куда испарились твои мозги, ты их прое… прое.. — Вася заикается пару раз, пока совсем не останавливается, выпучив на Орловского от злости глаза. Внутренний ценз не даёт пропустить матерок, и это Ваську бесит, как и виновник её закипания. Лекс дёргает бёдрами, во всём понятном жесте совокупления, сопровождая это провокационными возгласами.

— Глубже, Лекс. Ещё! Да! Ещё! Да! — разносит дебиловатый стёб по опустевшей аудитории.

— Короче, нет их у тебя, — вплеснув руками и покраснев как рак, Ирискина в скором темпе забрасывает рюкзак на плечо и поворачивается, обращаясь ко мне — Ты идешь?

Мне бы одуматься самое время, но как только поднимаю свой зад со стула, Орловский встаёт поперёк дороги. Берет из моих рук сумку и приобняв за талию, теснит к столу.

— Иди, я тебя догоню, — кричу подруге вслед. Лекс подозрительно интимно налаживает контакт с моим копчиком, поглаживая и опускаясь всё ближе к моей заднице. Что это на него нашло. Совсем уже нас за людей не считает, — Руки убрал и отойди подальше, пока не схлопотал, чем-нибудь тяжёлым по лицу, — порчу атмосферу, которую он, томно посапывая над ухом, пытается создать.

— Малышка, ты чего, я думал, курсач именно так придётся отработать, — со всей невозмутимостью разводит руками. Вот же идиота кусок. Глубоко вздыхаю, чтобы не послать к чертям затею, вместе с Лексом на пару.

Господи, дай мне сил, вытерпеть и не прибить его в процессе вдалбливания, что предлагаю совсем не переспать, а поторчать у моего дома, обменяться парой милашных улыбок для Амина. Чтобы Костров перестал атаковать мою нервную систему.

— Ой, дурак! Тебе всего-то надо, показушно втолковать другому альфачу, что ему со мной ничего не светит. Дошло? — дожидаюсь, пока в зрачках Орловского проблеснёт искра и даст надежду, что сигнал пойман.

— И всё. Замётано, где и когда, — искажается ухмылкой, догнав смысл, но не переспрашивает «Зачем». Зачем, такой как я, отбиваться от такого, как он. Есть в этом смысл. Наверное. Разбираюсь в себе, взвешивая за и против, прихожу к выводу, что так надо.