Sex под запретом (СИ)

= 20 =

Размер имеет значение. Огромное значение, растянувшее моё влагалище, убийственно твёрдой и громадной эрекцией. Сузиться и вытолкнуть из себя член, абсолютно никакой возможности. Столкнуть Амина с себя, накрыться подушкой и порыдать, а желательно в ней задохнуться, гордость не позволяет.

В моих сухих широко открытых глазах отражается вся боль, которую я познала, потеряв девственность, стыд и совесть. Последние две эмоции хапаю из выражения немого упрёка на лице Амина.

Я больше никогда не буду заниматься сексом.

Никогда! Никогда! Никогда!

Как бы вежливо попросить ЕГО из меня выйти?

— Амин..., — шепчу, с трудом разомкнув, сведённые до онемения губы, на другие подробности объёма моих лёгких не хватает. Дышать немного сложновато.

Прячу лицо у него на груди. Завожу ладони за спину и обнимаю там, где сходятся лопатки. Он весь застыл, нависнув надо мной грозной массой. Если потеряет опору и упадёт то, безо всяких сомнений, раздавит. Это, конечно, приятно, быть распятой под его идеально сформированным телом. Но, не мне и не сейчас.

Колючая волна набегает от груди книзу живота. Стенки влагалища силятся сжаться на твердыне поразившего органа, а получается, от этого становится только хуже, но Амин и сам чувствует, что лежу как деревяшка, опасаясь, шевельнутся и расколоться на две части там, где по мне как будто рубанули топором.

Он молчит. Я молчу. Аргументы закончились, как и волшебство.

С опозданием, но до меня доходит, почему многие не торопятся прощаться с невинностью, чтобы такое вытерпеть и захотеть продолжения, надо тронуться умом от любви. Иные разумные объяснения, моё пострадавшее естество отказывается принимать.

— Пояснишь? — выпихивает, сцепив челюсти и подняв подбородок, чтобы спустить носом шумный выдох. Эмоции в нём клокочут, выступая наружу ветками сухожилий на плечах и крепкой шее. Что-то среднее между злостью и вынужденным терпением.

— Нет. Вытащи из меня член и...я пойду домой, — сипло лепечу, отнимая от надёжного укрытия слипшиеся ресницы. Я ведь в Амина вдавилась так, что почти срослась с ним, особенно промежностью. Он врезался по самый пах и там, в соединении очень мокро, щиплет и саднит, но уже тише.

Ответом мне служит сдавленный брутальный стон. Извлекает карательный орган с аккуратностью, но хочется побыстрее, сама начинаю качаться, но, расширив глаза, прекращаю. Стенки влагалища отчего-то странно отзываются на все наши ритмичные движения, томительно дрогнув, как бы подстраиваются под растяжение.

Охаю, спуская Амину куда-то подмышку длинный выдох. Малюсенький всполох удовольствия вспыхивает и, не разгоревшись ярче, гаснет. Болевой спазм ощущается куда сильнее.

— Блядь, Лия, давай я сам, — осипше рычит Амин, жмурится и с муками, исказившими его красивое лицо, избавляет от давления сверху и снизу тоже.

Ненавижу секс! Ненавижу! С ним я завязала до конца своих дней.

Сползаю потихонечку с кровати, краем глаза, поглядывая, как Костров стаскивает испачканный кровью презерватив. Шурую кривой походкой мимо него в ванную, чтобы забрать выстиранные трусики с полотенцесушителя, потом натянуть на себя до неприятия мокрую одежду и смотаться домой, оплакивать потери.

Да, Офелия, да! Секс — это не твоё. Твоё зубрить и, так сказать, набираться теории. Практика она… пошла бы она нафиг.

— Отпусти же, ну, — взвизгиваю вяло, отбиваюсь нехотя.

Амин, захомутав вокруг талии, прикладывается ко мне со спины. Членом таранит ягодицы, его я опасаюсь и его первым чувствую, а уж потом покусывание шеи и томные поползновения в сторону груди, но до неё Амин не добирается, оставив руки под краем рёбер.

Ведёт перед собой в том направлении, куда я и сама собиралась. В ванную. Происходит совершенно невероятное. Переставляю синхронно с Амином ноги, потому что мне деваться некуда. Силищи немерено, не скажу про грубость, скорее ласковый напор, которому невозможно сопротивляться.

Член, умостившись на попке, чувствует себя весьма комфортно, двигаясь при нашей ходьбе. Дыхание сбивается. Болючий узел внизу живота постепенно рассасывается, забирая с собой аффирмации про секс, про не буду и никогда.

Нагота Амина смущает. Близость распаляет. А я по всем признакам утратила объективность. То пугаюсь, то хочу. Разве это нормально?

Зайдя в ванную, усаживает меня на борт углового джакузи. Стеклянный душ остаётся с левого бока от нас. Амин откидывает кран. Проверяя температуру воды, затем удерживая меня одной рукой, снимает с полки стеклянную чашечку с разноцветными шариками. Кидает несколько на дно.

— Дашь мне ещё одну попытку? — предложение сделано удивительно-привлекательным тоном вряд ли хоть одна дура сказала бы нет.

— Не думаю, — формулирую по — иному. Я не дура. Я абсолютная дурища, потому что откусила кусок, а проглотить не смогла.

Вздыхаю и никак не определюсь в само́й себе.

— Вот и правильно, — сбрасывает налегке.

— Амин, я не… — голос трясётся, якобы вот-вот захнычу, но это мне не свойственно. Он прикладывает указательный палец мне ко рту, откровенно намекая замолчать и дать ему высказаться.

— Если бы сказала мне раньше, то сделал бы твой первый раз незабываемым. Теперь придётся вернуться и начать заново, — разводит мои ноги, чтобы тут же между них вклиниться. Склониться, гипнотизируя чернотой возбуждённого взгляда. Заразить томлением по новой.

Ничем хорошим это не кончится.

— Я не думаю, Амин, что хочу…, — пытаюсь. Да, я пытаюсь добраться до ясности, но безуспешно. С грохотом в груди проваливаюсь в ощущения.

— Всё, что касается секса, думать буду я. Твоя задача расслабиться и получить удовольствие, — договорив, накладывает алчные губы на торчащий сосок, нежно сдавив зубы у само́й ореолы, потягивает и проходится по верхушечке языком.

Пальцы неторопливо скользят по складкам, растягивают смазку по малым губкам до самого входа. Беззвучно хватаю воздух ртом.

— Амин, — выразительно всхлипываю, когда он проталкивает палец внутрь и надавливает на переднюю стенку влагалища. Хочется на месте подпрыгнуть, но соски поочерёдно оказываются в плену его губ. Зубы смыкаются. Язык вылизывает с жадностью. По коже струйно хлещет жар.

— Ты ахуенно горячая девочка, просто ещё не поняла, как это трахаться на всю катушку, и кайфовать от члена, — тягучими интонациями вводит в какой-то транс, уперев глаза в моё раскрасневшееся от ласк и пара лицо, но, не отрываясь от вылизывания сосков.

Вводит второй палец в лоно, ритмично притрахивая. И я теку, спускаю густые соки ему на запястье и смотрю, едва успевая проглатывать подступающую слюну.

Я же..

О,да!

Знакомый клубок скручивается туже. Самовоспламеняется. Сокращаясь влагалищем, сжимаю его пальцы.

— Кайфовая киска, — довольно урчит Амин.

Грязные словечки заводят с неведомой мне силой. Перестаю замечать, как сама насаживаюсь, раскачиваюсь и отчаянно ловлю каждый толчок и поглаживания.

С ума сойти.

Перед глазами несутся белые круги. Вихри закручиваются там, где он касается. Сгусток восторга приближается, чтобы подхватить меня и подкинуть до небес.

— Тебе нравится?

— Да...очень, — кое-как выговариваю мучась отдышкой и раскалываясь от незавершённости, — Так нравится, а вот когда… нет, — свожу взгляд к детородному органу, пугающему не только размерами, но и воспоминаниями.

Обратно ведь не отмотаешь, а жаль. Напишу статью, к чему приводят хождения по тёмным подворотням. К беспорядочным половым связям, которые на минуточку, ещё пару часов назад я отрицала. Это камень в лобовое стекло Кострова, но благо я о нём не думаю. Зачем Кострова приплетать, когда передо мной Амин.

— С членом, поверь, ещё круче, — нарочно выделяет тоном, предмет нашего обсуждения и моего пристального разглядывания.

Перешагивает борт и, опустившись, усаживает меня верхом себе на бёдра. Лицом к лицу и по пояс в воду.

Ощутив под собой каменную громадину, невольно зажимаюсь, испытав напряжение и страх. Амин тонко определяет причину, вынудившую затаить дыхание, ссутулить плечи, а расправленные ладошки, скомкать в кулаки.

— У тебя невероятные глаза, Солнце, — в них он и вглядывается, осеняясь плотоядной усмешкой, — Губы такие, что их хочется постоянно целовать, здесь, — тронув мимолётно за рот, скатывается к скрытому водой и пеной треугольнику, — И здесь. Не могу определиться, где слаще.

Вспыхнув от комплиментов, порхаю ресницами, а он, переместившись руками на поясницу, тянет меня к себе. Въедается таким поцелуем, от которого рассыпается бурная дрожь. Кошкой хочется тереться об него и ластиться, чтобы как-то унять многочисленные покалывания на коже. Горячо и вкусно от его языка, ласкающего изнутри мой рот.

Крупные кисти без труда поднимают мои ягодицы. Опускает на член, и я сама не верю, как легко сдаются стенки, приняв сначала головку, затем растягиваются, вбирая треть его ствола. Оседаю на него целиком. Привыкаю с минуту. Тёплая вода или что-то ещё, но боли как не было, даже ни единого отголоска не рождается.

— Всё хорошо? — шепчет Амин, в очередной раз искусав мои губы, которые, кажется, опухли от его одурелых поцелуев. Не сообразив, как выразить, распирающее изнутри чувство наполненности, трясу головой.

Практически взахлёб выплёскиваю набор гласных, когда он приподнимает и снова опускает, двигаю мной по стволу. Стонать хочется до хрипоты от тугого скольжения его толстого члена в моём тесном влагалище.

Обнимаю Амина за шею, изгибаюсь на нём и разбалтывая воду, подстраиваюсь, встречая следующие один за одним ритмичные толчки.

— Солнце, твою мать! Ты потрясающая...двинуться можно, какая горячая… узкая, — Амин не сдерживается.

Комкает мою попу. Стоп-кадром фиксирую напрягшиеся жилы на предплечьях. Уверенный подбородок. Почти чёрные от поплывших зрачков глаза, с разлитым в них океаном похоти.

Инициатива принадлежит ему, мне и правда можно расслабиться. Вода в ванне раскачивается от борта к борту. Раскачиваюсь я. В ритм с сердцем, пульсом и наслаждением. Извиваюсь на твёрдом члене и верю, что круче этого ничего быть не может. Мне даже нравятся нарастающие спазмы.

Острые...

Скручивают...

На грани и близко...

Мышцы живота и ног мелко дрожат, но не оттого, что мне приходится, приподнимаясь, их напрягать. Обороты оргазма, как по нарастающей идут вверх, и я возможно умру и не выдержу, оказавшись на пике.

— Амин. Амин..Амин, — трижды выкрикиваю, — Костро-о-ов!!! — следом восклицаю и срываюсь заливистым стоном.

Тяну в себя воздух, до такой степени, что лёгкие треснут. Стягиваю вокруг члена внутренние мышцы. Дыхание Амина тоже ускоряется. Бьёт сухим жаром мне в висок.

Трахает по-другому. Резче, чем до...Грубее, чем во время… Продлевая мои пульсации до бесконечности.

Они не прекращают литься, пока он не выдёргивает из меня член, спуская упругую струю спермы внутри бёдер. Мы не предохранялись, но он успел, я же об этом думать забыла.

Укладываюсь ему на плечо. Полежу чуть-чуть, приду в себя после первого ошеломительного секса. Потом…

Без разницы, что потом. В голове пусто.