Sex под запретом (СИ)

=7=

— У нас большая проблема, — выдыхает Амин глухо, кончиком носа натираясь о мою щеку.

— Какая? — не совладав с голосом, вываливаю наружу простуженные интонации. Все мои органы чудят, как будто я болею всем и сразу. Лихорадка бьёт вдоль всего тела до самых колен.

— Не могу оторвать от тебя руки, — смеётся, пустив горячую струю выдоха мне в лицо, и от его свежего дыхания, ко всему прочему на меня обрушивается дрожь.

Я также не могу оторвать от него ни рук, ни взгляда. Забравшись под майку, очерчиваю кубики на его прессе. С ума сойти, их восемь. Прокаченные. Гладкие. Тугие. Он как прогретая солнцем скала. Думаю о его сладких французских поцелуях и…

Сама жмусь к его губам, а его рот застывает над моим.

— Филя, почему у нас дверь открыта. Чьи кроссовки тут стоят, — бойкий Светкин выкрик из коридора, как ведро ледяной воды падает мне на голову. Смысл ею сказанного обрабатываю не сразу, переживая раздражение от неслучившегося поцелуя.

Можно ли в одну секунду возненавидеть подругу, с которой неразлучны с восьми лет? Легко.

И я, не такая уж святоша, чтобы не пожелать ей кучу мелких неприятностей. Стрелку на чулках. Платье, залитое коктейлем, желательно цвета детской неожиданности. Жвачка в её ухоженных блондинистых патлах с розовыми концами.

Значит, лютой зимой, когда я нечаянно заперлась на балконе в одних тапках. Светка целый час проторчала у соседки и не спешила осчастливить своим появлением. В итоге я два месяца провалялась с двухсторонней пневмонией.

А почему бы именно в этот вечер, не заявиться как снег на голову, и не сорвать мне свидание.

Ее громогласное — Филя!! — удар под дых. Как я раньше не замечала, что это напрочь убивает женственный магнетизм. Это как таракана прихлопнуть тапком. Бац! и я теряю: Воинственный настрой — Лии. Соблазнительный флёр — Солнца. Сексуальную раскрепощённость и охренительность. Если это не та охренительность, отвечающая за неудобство, потому что мне ужасно неловко перед Амином.

А ведь мы так и не дошли до развратных трусов. К слову сказать, именно они на мне надеты. Красный атлас, с призывным чёрным бантиком на попке, так и останется, не тронут, по вине Светки.

Зачем я их ношу, если показывать некому? А затем. Красный приносит удачу на экзамене, и в разных, сомнительного рода, ситуациях. Ситуация есть. Вот с удачей, я бы поспорила.

Амин не убирает рук, нежно покусывая кромку ушка. Я замираю и забываю, как работать ртом, для такого жизненно необходимого процесса — дыхание. Какое счастье, он только что, определил мою эрогенную зону.

— Нас прервали на самом интересном, — голос патокой вливается в уши, и я таю.

О, да. На мне столько всего интересного. Можно ещё шейку лизнуть.

Ау!

Амин читает мысли? Ого! Телепаты мне ещё не попадались. Его язык всей шероховатой поверхностью проходится по чувствительной коже. Кажется, еще одна зона обнаружена.

Лайк!

Как можно грациознее изгибаюсь и становлюсь развратной, как и мои трусы. Эдакая глина, из которой лепи что хочешь. Амин взбудоражено распускает потоки воздуха на мой висок

— Солнце, я на полчаса отлучусь. К «чаю» кое — что прикуплю в аптеке. А ты пока избавься от соседки, — какой коварный. А я близка к тому, чтоб согласиться. Тело ноет, и я вместе с ним.

Падаю лбом на плечо Амина, скрывая обуревающие эмоции. Он ждёт ответа. Ёжусь и предвкушаю очередное фиаско на любовном фронте. Я, можно сказать, только начала раскрывать чакры.

А тут..

Все чакры разом и перекрыли.

И все.

Вспоминаю, что в коридоре топчется Светка.

С минуты на минуту грядет разоблачение. Нет, чтобы окликнуть обычным дружеским — кудряшка, и то было бы презентабельней.

Филя, блин.

Гав — гав тебе и никаких «Уси — пуси» и «Что случилось Светулик». Догадываюсь, что поссорилась со своим Лексом. То есть с Орловским. У них что-то вроде свободных отношений. Он позиционирует себя как полиамор. Светке, само — собой, это не нравится, и она держит его на расстоянии. По — русски — не даёт.

Так, действуем на раз, два.

Раз — отрываем руки от широких плеч. Очень сложная задача притом, что тебя пристально изучают. Как под микроскопом. Обнимают и не выпускают, возбуждающе — прикольно пересчитывая позвонки.

Что же ты делаешь маг и чародей. Теряю все связующие нити и наслаждаюсь. Амин чертыхается и выводит из погружения. Лия, миленькая, ну, соберись.

Два — соскакиваю и второпях надеваю рубашку не той стороной. Амин не догоняет, что я за птица — дивная. Ощупывает взглядом с ног до головы. Надо бы произнести пламенную речь, но я стесняюсь. Оратор рыдает, забившись глубоко внутри. Комок растерянности обязательно сморозит глупость.

Сдуру хватаю бутылку и делаю большой глоток газировки. Пузыри попадают не в то горло. Давлюсь и роняю крышку. Наперебой с лающим кашлем, нагибаюсь, чтобы её поднять.

— Филя?!! — снова голос подруги режет пространство. Ты ещё раз пять повтори, а то он с первого не расслышал. Со слезами завинчиваю крышку.

Светка забегает на кухню — звездень звезденью. Плотные чёрные чулки выше колен. Расклёшенное серое мини в мелкую незабудку. Выше — хуже. Двойные лиловые стрелки и матовый пурпур на губах.

Лана — стреляет на поражение, вот так я бы обозвала её внешний вид. Прообраз оторвы светится, как люминесцентная лампа, во мраке моей невзрачности.

— Аааа!! Я тебя узнала, — это что такое? Разгибаюсь. На Светке немое потрясение. Смотрит на Амина щенячьим взором, что того и гляди как в колено — преклонную рухнет.

— Что А? Тебя в подъезде пыльным мешком огрели? — высказываюсь по жести. Мало того что заявилась не вовремя. Устраивает сущий дурдом. Что Амин о нас подумает.

— Это же Амин Костров, — с раболепным придыханием Светка тянется к сумочке. Достаёт сложенный пополам флаер, — Распишись.

Гром среди ясного неба. Совершенно сбитая с толку, курсирую глазами на Светку, затем на Амина.

Парень не очень — то доволен. Сводит брови и щурится, пересылая Светке, не что иное, как раздражение. У меня катастрофическая мобилизация нервных клеток. И всё в разных местах. Руки роняют бутылку. Загнанные зверьки мыслей, спешат врассыпную.

Его фамилия Костров? Амин Костров?

Это называется — приплыли не к тому берегу.

Нет. Нет. Скажите, что это не правда.

Вот я..

Знаю же, что нельзя тащить в дом, кого ни попадя. Тащу. Котят подбираю, отпаиваю молоком и отношу в приют. Они зачастую блохастые. Всё равно отмываю дегтярным мылом и передаю в добрые руки. Я хорошая девушка. Тогда за что мне наказание?

Кострова нельзя подпускать близко. Кострова нельзя трогать за член и позволять себя целовать.

Почему?

Всё потому, что Костров — сын депутата. Той самой тёти из мэрии, компрометирующие фото которой, хранит моя камера.

Он лучший в нашем городе самбист. Способен уложить любого соперника.

Любую девушку уложит за две секунды. Это я сужу по себе и по сплетням. Ни одна попав под его чары, не смогла сказать — НЕТ. Даже те, кто «не такие», побывали в его постели.

Он жуткий бабник. Не церемонится и не разменивается на долгосрочные связи. Пришёл. Увидел. Победил. Вот такой он Амин, чёрт его дери, Костров.

Совсем не добропорядочный гражданин, спасающий заблудших овечек. Он не робкого десятка, как был заявлен прежде.

Он..

Его нужно срочно выдворить из квартиры.