Sex под запретом (СИ)

= 48 =

Бонус

Алекс Орловский.

Если объективно, Борзик меня больше интригует неприступностью. Отличается она от категории обычных моих тёлок, трахнуть на разок.

Второе неопознанное событие: Я её захотел, когда увидел, как Костров завёлся. Если Офелия не подметила в клубе, как у него всё на неё стоит, то для меня стало новостью.

Рили!

Мы с ней вместе учимся не первый год. Она симпомпулька, милая, но кто в моём возрасте зацепится за посредственную цыпу, когда кру́гом объекты посочнее и их можно брать и не заморачиваться на серьёзный разворот, а секс с Борзиком другого не предусматривает.

Больше выбешивает сам Костров с его короной, царапающей потолок. До хера выделывается. Всем известно, что свой бренд он заимел благодаря продвинутой маман.

Почему бы не отбить и не увести у него из-под носа лакомый кусочек.

Офелию сносит после первого стакана креплёного вина. Состав такой, что на вкус оно компот и алкоголь почти не чувствуется, но по факту я понимаю, что она много не выпьет, а потому не расслабится, как я того хочу. Пришлось прибегнуть к хитрой схеме — накачать её обманным путём.

Подёргивает через раз, когда она начинает плакаться у меня на плече об Амине, статье и Лебедеве, вынуждающего Борзика расстаться с самым офигенным парнем, которого она встречала.

То есть меня использую как жилетку, чтобы выплакаться. В планах другое. В планах кувыркаться от заката до рассвета. Миф про пьяненьких тёлочек — это не миф. С повешенным градусом в организме любая скромница превращается в «трахни меня пожёстче»

Но Борзика конкретно развозит на голодный желудок, а я не додумался её покормить, за это расплачиваюсь, держа за волосы над унитазом, потом помогаю дойти до спальни, и ни о каком сексе не может быть и речи. Она падает на кровать и засыпает трупиком.

Вечер откровенно не удался.

Какого-то хрена сижу на диване Борзика, беспрестанно щелкая каналы на телевизоре. Дымлю вейп, попутно одним глазом изучая её телефон.

Из интересного только…

Ни черта там интересного. Нет ни одной голой фотки.

Ирискина звонит. Хоть какое-то развлечение. Слово за слово начинаем цапаться. Очкастой паучихе, так я её прозвал, потому что вечно в вязаных кофточках шляется на пары, собственного производства.

Васька, когда родилась уже была бабкой. Нудящей, недовольной и меня задевающей.

Не устраивает Ирискину, что Борзик не подходит к телефону. Скидывает вызов, а через двадцать минут трезвонит в дверь.

Язва меня задевает с порога, сто́ит распахнуть дверь и понеслась. Выслушиваю, только успевая отбивать её замудрёные остроты.

Я понимаю далеко не всё, но она хамит и придушить её хочется на месте.

Допекла до печёнок!

Ботаничка выбивает меня из колеи, заявившись не как я привык её видеть. Не в нафталиновом образе, когда глянешь и хочется обнять, и плакать, а ещё подать несколько мелких купюр на нормальную одежду.

В данный момент на ней нормальные штаны, обтягивающие неплохую, как выяснилось, задницу. С сиськами тоже полный порядок, но мне какая до этого всего разница.

Проверяет свою подругу, а потом на новом витке обмена «приятными» комплиментами, эта дура кидается на меня со спины. Она круглосуточно настроена меня выводить из себя.

Невольно ощупываю тело паучихи, пока отдираю её острые когти со своих лопаток. Заживать сто лет будет, там же яду, как у гремучей змеи.

Тоже мне боец ММА, хах!

Зажимаю под Ирискину подмышку, обездвиживаю, дотягивая до дивана. Валимся мы на него вместе, причём неясно каким мелком судеб нас очерчивали, но я оказываюсь лицом на Васькиных сиськах.

Ну всё, млять, ты сама нарвалась.

— Слезь с меня, дурак! — верещит, как противопожарная сирена.

Не я на неё залез, она сама на меня прыгнула. С членом творится что-то неладное. Он поднимает голову, чувствуя возню особи женского пола.

Физиология, конечно же, физиология.

Борьба и прочие телодвижения, они заводят.

Адреналин пошатывает мышцы и выходит нездоровая херня. Она здоровая, но не с Ирискиной.

Заново приступаем к поливанию друг друга отборным косноязычием. Я выдыхаюсь. Паучиха жжёт свои ботанические перлы. Барабанные перепонки воспаляются от её писка.

Чем её можно заткнуть, только тем, что в наличие.

Кидаю губы на растянутый буквой «О» рот и заталкиваю язык, чтобы наверняка заставить паучиху помолчать хоть минуту.

Конец первой книги.