Шелковые узы

Глава 3

Для человека, крупно проигрывающего в карты, Джонни Роулетт был в прекрасном настроении. Он самоуверенно улыбнулся партнерам, сидящим вокруг покрытого зеленым сукном стола для покера, еще раз быстро посмотрел в карты и сказал:

— Отвечаю на вашу сотню и поднимаю еще на две.

Он продолжал улыбаться, когда сложил четыре синих фишки в стопку, добавил еще четыре и подтолкнул их к центру стола. Все глаза были обращены на него. Джонни откинулся на спинку стула, дотянулся до стакана с виски и выпил.

— Я — пас, — сказал седеющий узколицый банкир, сосед Джонни.

— Я тоже пас, — отозвался отставной капитан парохода и бросил карты.

— И я, — огорчился солидный торговец.

— Покажем карты, — предложил стройный виргинец, начавший этот круг. Он открыл карты. — Этого достаточно, Роулетт. — Дамы и пятерки. А что у вас?

Джонни посмотрел на наблюдающих за ним людей. Он сохранил широкую усмешку на лице, когда показал свои карты.

— Маловато. — Он открыл карты, с которыми никогда не стал бы продолжать игру, если бы не был так пьян. — Пара валетов и двойки.

Так продолжалось уже целый час. Состоятельный виргинец остановил Джонни сразу же, как только тот ступил на борт «Игрока», и увлек его прямо в один из маленьких салонов в стороне от главного игорного зала, где собрались все остальные. Джонни, пребывая в великодушном настроении, не оказал сопротивления.

— Предупреждаю вас, — сказал он, слегка запинаясь, — это будет моя ночь.

Роулетт заказал неразбавленного виски и занял место за столом. И с ходу начал проигрывать.

Удача в картах и игре в кости не посещала Джонни уже больше шести месяцев. Он так давно не выигрывал, что почти забыл как это бывает. Пачки банкнот, которые он всегда носил с собой, стали намного тоньше, и счета в различных банках вверх и вниз по реке опасно уменьшились, так как он снимал большие суммы наличных денег, чтобы оплачивать карточные долги.

Роулетт все еще улыбался, продолжая проигрывать и не замечая, что партнеры смотрели на него с удивлением и задавались вопросом, что случилось с этим скрытным, высоким темноволосым человеком, который обычно так хладнокровно и непредсказуемо выигрывал в карты.

Делая очередную ставку, Джонни заметил:

— Лили на сцене. Я узнал бы этот писклявый голос где угодно. — И, обмахивая картами лицо, он принялся подпевать глубоким баритоном, беспечно игнорируя раздраженные взгляды своих непоколебимо серьезных компаньонов.

— Теперь все прекрасно, — уверяла Белла Робертс взволнованную Неваду Мэри Гамильтон.

Они стояли за кулисами у самой сцены, наблюдая, как Лили заканчивает свое искрометное исполнение Когда Джонни снова марширует домой».

Лили, высокая блондинка, одетая в невинно-белое платье, приподняла край воздушной юбки и прошла через всю сцену, вскинув правую руку в знак приветствия как только дюжина полотнищ американских флагов спустились с потолка. Демонстрируя с озорной улыбкой стройные ножки в длинных чулках, Лили вызвала гром аплодисментов.

Наблюдая за такой популярной исполнительницей, Невада не представляла, как она сможет следом за ней выйти на сцену.

— Белла, после Л или эти господа освищут меня, — сказала она, чувствуя тревожное биение сердца.

— Они тебя не убьют, — ответила Белла, смеясь над наивностью Невады. — Милочка, они примут тебя за ангела, спустившегося с неба. — Белла нежно поправила маленький синий атласный бант в черных кудрях Невады и добавила:

— Ты сама увидишь. Доверься старой Белле. Я знаю здесь почти всех.

Слишком испуганная, Невада оперлась на руку, предложенную Беллой, и, стараясь восстановить дыхание, выглянула в зал, похожий на пещеру рядом с освещенной сценой. Длинный и прямоугольный, он был заставлен столами, за которыми мужчины играли во все известные игры. Невада никогда не видела ничего подобного. Здесь были столы с рулеткой, столы для блек-джека, для фараона. И большие, массивные столы в дальнем конце зала, вокруг которых стояли мужчины, играя в кости. Вдоль одной из стен протянулась длинная, из полированного красного дерева стойка бара, где не занятые игрой посетители выпивали и разговаривали. Напротив бара, с другой стороны зала, были раздвижные двери в маленькие салоны, предлагаемые для покера и рэддога.

Над всем большим и шумным залом нависал широкий балкон, именно там тяжелые двери из красного дерева вели в шикарные номера, где, как позже узнала Невада, проходили ужины в интимной обстановке. Почти все двери в этот ранний час были открыты настежь.

Взгляд Невады возвратился к пространству перед сценой. Здесь, за накрытыми белыми скатертями столами, сидели господа, которые собирались обедать и наслаждаться шоу — прибыв на борт «Игрока» исключительно ради представления. Невада посмотрела на их лица и почувствовала, что ее сердце слегка дрогнуло. В основном это были мужчины среднего возраста, страдающие от излишка веса и недостатка волос. Нигде в этой громко кричащей и свистящей толпе она не увидела тех «чистых, красивых господ», о которых рассказывал ее отец.

Внезапно аплодисменты стали еще громче, и Невада поняла, что выступление Лили успешно закончилось Высокая блондинка кланялась и посылала воздушные поцелуи, медленно продвигаясь к кулисам. Тяжело дыша, покрытая испариной, Лили присоединилась к Неваде и Белле; ее очаровательная улыбка мгновенно пропала.

— Его нет здесь, — сказала она, явно разочарованная. — Я рассмотрела каждое мужское лицо в этом проклятом зале! Джонни не появился.

— Расслабься. Джонни Роулетт будет здесь, — ответила Белла. И, повернувшись к Неваде, добавила:

— Милочка, твой выход. Лерой играет вступление.

Невада, словно окаменев, стояла на месте.

— Я-я не могу.

Лили, вытирая льняным полотенцем блестевшее от пота лицо, спрятала свое разочарование и улыбнулась:

— Уверена, что сможешь. Единственная проблема, которая у тебя возникнет, это успокоить их, чтобы начать петь.

Невада перевела большие синие глаза на блондинку. Лили порывисто обняла крошечную испуганную девушку.

— Ты очень хорошенькая, Невада, тебя хорошо примут. — Лили по-матерински прижала дрожащую дебютантку к себе, повернула ее и подтолкнула к сцене. — Иди и выдай им то, за чем они пришли.

— Удачи, Невада, — пожелала Белла, похлопав ее по миниатюрному заду под блестящей синей юбкой.

Невада, решив, что колебаться уже поздно, отбросила все сомнения, расправила стройные плечи и уверенно вышла на сцену. В это время Лерой, сидящий за фортепьяно из темного грецкого ореха, подмигнул ей и широко, ободряюще улыбнулся.

Лили была права. Толпа гостей, увидев Неваду, стала неуправляемой. Мужчины кричали, свистели, топали ногами, а один возбужденный поклонник попробовал было взобраться на сцену, но был быстро и беззвучно обезврежен вышибалой «Игрока», гигантом Страйкером. Страйкер возник рядом с пьяным ухажером в мгновение ока и, схватив его за шиворот, спокойно отнес назад к столу, предупреждающе сдвинув брови. Внезапное появление Страйкера оказало успокаивающее действие на толпу, и Лерой, воспользовавшись моментом, ударил по клавишам, кивнул Неваде, и громко, ласково сказал:

— Ну, детка, спой!

Невада так и сделала. С апломбом и уверенностью ветерана, она начала песню, как раз подходящую для такой публики. Песня была совершенно новой, Невада разучила ее только сегодня. Одна из тех, которые сочинял талантливый пианист Лерой. Подбоченившись, Невада чуть-чуть согнула одно колено — как показывала Лили — и начала песенку: Фрэнки и Джонни любили меня, О, Бог мой, как они любили…

В маленьком салоне, где он проигрывал в покер, Джонни Роулетт, взяв сданные карты, резко обернулся и прислушался. Сквозь шум зала он услышал незнакомый женский голос, певший незнакомую песню.

— Попе нанял новую девушку? — спросил Джонни. Он посмотрел на карты, сбросил и добавил:

— Дайте мне три, кэп Хенли.

— Как я слышал, Попе говорил, будто нашел настоящую маленькую красотку, молодую девушку с наружностью ангела, — сказал речной лоцман, как только сдал Джонни три новых карты.

Джонни рассмеялся, как и все остальные: девушки на «Игроке» не были ангелами, но мужчины, оставаясь на ночь на борту, и не искали ангелов. Было негласным правилом, что за хорошую цену любая приглянувшаяся красотка будет — после выступления на сцене — охотно развлекать любого джентльмена в одном из роскошных номеров наверху.

Джонни посмотрел на карты и отбросил их. Поднявшись, он сказал:

— Похоже, я не смогу обыграть вас сегодня, господа. Дайте мне шанс вернуть мои деньги завтра вечером.

Пожелав всем хорошей ночи, он вышел в большой игорный зал и попытался рассмотреть девушку на сцене. Из глубины помещения Джонни смог увидеть только то, что она была миниатюрная и темноволосая. Заинтригованный, Джонни Роулетт, осторожно удерживая почти полный стакан с бурбоном в правой руке, нетвердой походкой продвигался к сцене между столами переполненного зала. Он не останавливался, пока не дошел до цели, игнорируя крики «Пригнись, там впереди!».

Джонни встал прямо перед сценой, не далее чем в десяти футах от Невады. Он был пьян, но не настолько, чтобы не оценить юную красоту Невады.

Поморгав, чтобы прояснить затуманенное виски зрение, Джонни оглядел маленькую девушку с большим голосом и решил, что она ему нравится. Блестящие волосы такого же цвета, как его собственные, были ловко уложены в изящные локоны. Тонкое овальное лицо с высокими скулами и очаровательным курносым носиком украшала самая синяя пара глаз и самые красные, самые нежные губки, которые он когда-либо видел.

Не спеша потягивая бурбон, Джонни лениво переводил оценивающий взгляд от обнаженных матовых плеч и белой груди к талии, настолько тонкой, что ему тут же захотелось обхватить ее. Синий атлас вечернего платья плотно облегал плоский живот и округлые женские бедра, при виде которых у него мгновенно пересохло в горле.

Джонни глотнул еще виски, и взгляд его снова остановился на ее красивом лице. Густо накрашенные глаза, щеки и губы Невады и то обстоятельство, что Джонни был непривычно пьян, помешали ему правильно определить ее возраст. Он прикинул, что ей было где-то около двадцати пяти — достаточно молода, чтобы сохранить пышную красоту, достаточно зрелая, чтобы знать, как ею пользоваться.

Ощущая первые приятные признаки физического влечения, Джонни расстегнул черный вечерний костюм, отбросил полу пиджака и засунул руку в карман; он стоял, широко расставив ноги, и рассматривал Неваду, лаская ее своими черными глазами, лениво предвкушая, когда же этим займутся его руки.

При виде высокого, широкоплечего, смуглолицего мужчины, неуверенно шагающего к сцене, Невада моментально сбилась с ритма и забыла слова новой песенки. Он появился из дыма и шума, как таинственное воплощение героя ее девичьих грез. Невада почувствовала, как у нее перехватило дыхание, когда мужчина остановился прямо перед сценой, расстегнул костюм, сунул руку в карман брюк и поднял стакан в приветственном жесте.

Его присутствие так подействовало на нее, что Невада как загипнотизированная смотрела на него, не в силах оторвать взгляд. Она хотела, мимолетно пронеслось в ее потрясенном сознании, запечатлеть в памяти черты этого великолепного мужчины. Мужчины, в котором она немедленно узнала красивого и бесчестного Джонни Роулетта. Неудивительно, что девушки так переполошились, узнав о его приезде!

Невада была слишком молода и наивна, чтобы иметь представление о сексуальных фантазиях.

До сегодняшнего вечера.

Она смотрела на Джонни Роулетта и с чувством стыда воображала, как прекрасно оказаться в его объятиях, быть любимой им. Его густые волнистые волосы мерцали в свете огней сцены, а глаза, почти такие же темные, как волосы, пылали жаром и излучали опасность. Нос прямой, крупный, скулы высокие, резко очерченные. Ее завораживала улыбка, не сходившая с его лица с того момента, когда он увидел его. Абсолютной белизны зубы сияли на его смуглом, красивом лице. Наиболее привлекательными были гладкие, тщательно подстриженные усы.

Невада с трудом оторвала взгляд от лица и оглядела его. Черный европейского покроя вечерний костюм облегал сильные широкие плечи, а великолепно сидящие брюки безукоризненными складками ложились на сияющие черные ботинки. Все это так соответствовало его высокомерному виду, как и накрахмаленная, тщательно плиссированная белая как снег рубашка, оттеняя смуглую гладкую оливковую кожу; в огнях рампы блестели золотые запонки. Наиболее замечательным было то, что малейшие движения большого стройного тела этого смуглого красивого мужчины выражали сексуальность и чувственность с необычайной силой. Так силен был язык его тела, а Невада так подавлена и испугана, что готова была следовать за ним куда угодно, хотя они еще не сказали друг другу ни слова.

Она не сомневалась в том, что встретила богатого и красивого джентльмена в первый же вечер на сцене. Теперь оставалось только дать понять Джонни Роулетту, что он предназначен только ей. Возможно, он сам уже догадался об этом. Он смотрел на Неваду так, как будто она уже была его подружкой. И она станет ей, если он этого захочет, потому что уверена: это ее мужчина.

Волнуясь и надеясь, Невада, глядя прямо в темные блестящие глаза Джонни Роулетта, допела заключительную строчку песни, не подозревая, что грустные, жалобные слова могут оказаться пророческими:

Он был ее мужчиной, но он разбил ее сердце.