Глава 37

Подожди, Малькольм, — попросила Невада, когда экипаж остановился у дверей Лукас Плейс. Малькольм помог выйти своей матери и мисс Анабел и уже протянул руки Неваде. — Не торопись. Лучше покатаемся по берегу и посмотрим, как луна опускается в воды реки.

— Дорогая, уже второй час ночи.

— И сегодня воскресенье.

— Нет, это неразумно, — решительно возразил Малькольм. Он подхватил свою невесту за талию и вынес из ландо.

— Ты себе не представляешь, как это будет чудесно, — попыталась уговорить его Невада.

— Дорогая, что с тобой? — Малькольм взмахом руки отпустил Джесса с экипажем.

— Извини. Все в порядке, я.

Невада что-то услышала. Она оглянулась — одинокий всадник легким галопом ехал по засыпанной гравием дорожке. Невада задрожала, ее голос зазвучал очень взволнованно:

— Давай не пойдем в дом, Малькольм. Пойдем куда-нибудь…

— Дорогая Мэри, я обещал маме, что мы присоединимся к ней в библиотеке и выпьем по стаканчику перед сном.

— Нет, только не сегодня. — Невада схватила его за руку, увлекая в глубь аллеи, и оглядываясь через плечо на приближающегося всадника.

Дойдя до большого двора, она торопливо подвела Малькольма к старому тенистому вязу, постаравшись, чтобы он прислонился спиной к стволу.

— Что ты делаешь, любимая? — удивился Малькольм. — Ты сегодня сама не своя.

Невада обвила руками его шею:

— Поцелуй меня Малькольм. Поцелуй по-настоящему. Малькольм нервно рассмеялся, потом нагнул голову к ее лицу. Он поцеловал Неваду, но это был обычный мягкий, вежливый поцелуй. Ни огня, ни страсти, ни желания. Невада не отступалась. Она целовала его шею, ухо, подбородок.

— Я хочу, чтобы ты обнял меня, чтобы прикоснулся ко мне.

Ее губы вновь нашли его, она поцеловала его нетерпеливо и страстно, так, как хотела бы, чтобы целовали ее. Невада встретила только вежливый ответ. Закрыв глаза, она отчетливо слышала цоканье лошадиных подков. Сатана приближался к ней верхом на огромном вороном жеребце.

Невада неистово взмолилась:

— Малькольм, спаси меня! Прошу, дорогой, люби меня. — И снова целовала его.

Отодвинувшись от Невады, удерживая ее на расстоянии, Малькольм попытался разрядить обстановку:

— Я и раньше слышал такое от девушек.

— И чем же ты им отвечал, позволь тебя спросить? — настойчиво допытывалась Невада.

— Я все делал правильно.

— И что же ты делал? Гладил по головке и обещал никогда не вспоминать об их легкомыслии?

Вздохнув, она уронила руки и пошла прочь. Малькольм догнал ее, схватил за руку, сжал ее ладонь.

— Не огорчайся, Мэри. Наступит утро, и ты порадуешься, что мы не уступили страсти.

— Я порадуюсь? — равнодушно отозвалась Невада. — И ты?

— Да, да, мы оба. Теперь улыбнись мне, пойдем в дом и выпьем по стаканчику на ночь.

— Нет, Малькольм. Я не хочу улыбаться. Не хочу пить. Они дошли до крыльца и попали в луч света, падающий из открытой двери. Невада порывисто провела снизу вверх по лацканам вечернего костюма Малькольма, сплела пальцы у него на затылке.

— Последний шанс.

— Дорогая, ты говоришь как игрок. Так может выражаться только Джон. — Малькольм недовольно поморщился.

Ее гневный взгляд метнулся к его лицу.

— Правда? Может мне поставить на него? — Невада зло усмехнулась.

— Не говори такой чепухи, даже не думай, Мэри. Джон — нехороший человек. У него нет ни принципов, ни морали. Он недостоин даже находиться в одной комнате с такой леди, как ты. Буян с реки, да еще невысокого происхождения. Вот что такое Джон.

Пока Малькольм и его мама наслаждались бренди и болтовней в библиотеке, Невада, все еще в вечернем платье, при парадной прическе, с сапфировым ожерельем на шее, пыталась укрыться в своей комнате наверху. Как загнанный зверь, она металась из угла в угол, борясь с диким желанием, не отводя взгляда от высокого окна.

Но так продолжалось недолго. Не дожидаясь, пока все уснут, Невада вышла на широкий балкон и посмотрела на белый домик для гостей. Он был там, Невада знала, что Джонни должен быть там.

Не сняв вечернего костюма, в расстегнутой до пояса белой рубашке, открывавшей его смуглую грудь, не выпуская изо рта тлеющей сигары, Джонни метался в ярком лунном свете. Внезапно он остановился, как будто почуял ее присутствие. Он повернулся и пристально посмотрел на Неваду через разделяющий их широкий двор. Джонни застыл как статуя, расставив ноги, опустив руки. Ждал.

Не думая ни о чем, не глядя по сторонам, Невада добралась до задней лестницы, не отводя глаз от темной высокой фигуры, настолько подавлявшей ее волю, что Невада была бессильна против его зова. Торопливо спускаясь по ступеням, Невада еще не знала, что она ему скажет. Будет ли умолять оставить ее в покое? Или никогда не оставлять ее?

Лампы в библиотеке еще освещали прямоугольный участок газона, мягкий голос Малькольма и легкий смех Квинси звучали в ночном воздухе, а Невада, не слыша смеха, не обращая внимания на свет из окон, подобрав юбки голубого шелкового платья, мчалась сломя голову по освещенной луной лужайке навстречу своей судьбе.

Джонни не сделал ни шагу. Он неподвижно стоял на том же самом месте, сигара все еще тлела в его зубах, а блики лунного света играли на угольно-черных волосах. Наблюдая, как Невада бежит через широкий двор, словно испуганное дитя, Джонни задавал себе вопрос: что будет дальше? Будет ли она требовать его отъезда? Или бросится ему на шею?

Внезапно сердце Джонни забилось от волнения. Он понял, что лучшим событием в его пестрой и насыщенной жизни была та пьяная ночь с очаровательной девушкой, такой невинной и такой страстной одновременно.

Невада добежала до Джонни. Задыхаясь от быстрого бега, она остановилась, сложила руки на груди, посмотрела на него. Ее сердце бешено колотилось. Смуглое лицо Джонни оставалось в тени, так что она не могла видеть выражения его глаз. Но мощные мышцы его плеч и рук перекатывались под тканью костюма. Капельки пота блестели в темных волосах на его груди. Он выглядел таким большим и опасным, таким ошеломляюще мужественным. Джонни поднял темноволосую голову, вынул изо рта сигару и далеко отбросил ее. Он шагнул вперед, но не дотронулся до Невады. Она смотрела в его черные сверкающие глаза и дрожала.

— Джонни, я… я хочу… — начала она неуверенно.

— Я тоже хочу тебя, любимая, — решительно прервал ее Джонни. Он наклонился, взял тонкими длинными пальцами за драгоценное ожерелье и осторожно притянул ее к себе. Джонни наклонил голову. Его губы вплотную приблизились к лицу Невады. Жарким, как летняя ночь, голосом, он произнес:

— Я хочу раздеть тебя, любимая. Хочу, чтобы на тебе ничего не осталось, кроме этого ожерелья, что я подарил тебе когда-то.

Джонни поцеловал ее. Так, как страстный мужчина целует ту единственную женщину, перед которой не может устоять. Никакой нерешительности, никаких вопросов. Никакой осторожной и нежной прелюдии, никакой медленной подготовки. Джонни целовал Неваду с таким всепоглощающим жаром и желанием, что она полностью растворилась в этом желании и ответила со всем пылом изголодавшегося сердца.

С трудом овладев затвердевшими мускулами, Джонни поднял Неваду на руки и, не отрывая губ от ее лица, торопливо направился к домику. Пройдя через открытую дверь, он закрыл ее ногой и прошел через темную комнату к широкой кровати из красного дерева. Он опустил Неваду прямо на небрежно брошенные в изголовье белые шелковые подушки. Склонившись над ней, он взял ее вспыхнувшее лицо в свои ладони, легко коснулся рта своими губами и игриво прикусил нижнюю губу.

— Ничего, кроме ожерелья. Всю ночь, — сказал Джонни, не отрывая губ от лица Невады.

Она не отвечала. Она не могла ответить. Она с нетерпением ждала, когда он разденет ее. Невада любила этого большого смуглого мужчину всем сердцем, всей душой, и она не могла вообразить ничего прекраснее, чем заниматься любовью с драгоценным ожерельем на шее.

Легко поглаживая рукой ее запрокинутое лицо, Джонни сел на кровать рядом с Невадой, подогнув под себя одну ногу и спустив на пол вторую. В течение долгой напряженной минуты он смотрел, как лунный свет, проникающий через открытые окна, обливает ее голубым сиянием. Какой захватывающе красивой выглядела она в мерцающем голубом платье на белоснежных подушках. И какой захватывающе красивой будет она выглядеть на этой постели без этого платья.

Джонни нагнулся вперед, дотронулся до шеи Невады, поцеловал уголок ее рта.

— Ты так красива, Невада. Позволь мне любить тебя. Позволь мне любить тебя до самого рассвета.

— Я тоже хочу этого, Джонни, — только и смогла она ответить, и слова покорности замерли на губах, когда его длинные руки обхватили ее тело и стали нетерпеливо гладить ее спину и талию.

Невада не стала возражать, когда Джонни принялся раздевать ее. Но и не помогала ему. Она раскинулась на подушках, а единственный мужчина, которого она любила, снимал с нее одежду с ленивой медлительностью, и это еще больше возбуждало Неваду. Джонни не торопился. Начав с бальных туфелек, он не спеша снял одну, потом другую, поставил их на пол.

Потом пришел черед шелковых чулок. Когда они соскользнули с ног Невады, Джонни целовал ее крошечные ступни, пока она не засмеялась от щекотки. Смех замер, когда Джонни поднял голову и посмотрел в ее глаза. Загипнотизированная его взглядом, Невада почувствовала, что ее дыхание участилось, когда его руки, уверенно двигаясь под шелковыми оборками, безо всяких усилий вынырнули из-под платья с ее кружевной нижней юбкой. Джонни осторожно сложил ее в ногах кровати.

Мимолетно возникла мысль, что Джонни слишком искусен в раздевании женщин, и Невада собралась было предупредить его, чтобы он никогда никого, кроме нее, не раздевал. Эта мысль исчезла сразу же, как только она ощутила теплые пальцы, щекотнувшие ее кожу, а в следующий момент уже стягивающие атласные панталоны с ее ягодиц, с коленей, наконец со ступней. С особой тщательностью Джонни расправил эту интимную принадлежность и положил на ночной столик.

Когда горящие глаза Джонни снова остановились на лице Невады, ее щеки запылали. Сдвинув ноги, она попыталась закрыть их шелковой юбкой. Неваде показалось странным, что Джонни не снял с нее сначала платье, а потом уже белье. Он все перепутал? Или нет? Было удивительно чувствовать на себе платье и ничего под ним. Ее кожа под мягкой скользящей шелковой тканью стала удивительно теплой и чувствительной.

Вот Невада снова очутилась в руках Джонни. Он целовал ее, а она, закрыв глаза, ощущала себя все более гибкой и податливой. Ее губы раскрылись, чтобы принять кончик его языка. Его дыхание обжигало ей щеку. Оно лихорадочной дрожью отзывалось во всех уголках ее тела. Чувство наслаждения охватило ее, когда его руки — эти смуглые ловкие руки игрока — снова исчезли под оборками ее юбок. Обхватив руками шею Джонни, Невада выгнулась ему навстречу, запрокинула голову и глубоко вздохнула, когда, поласкав губами шею, Джонни погладил теплыми пальцами ее колени. Ее ноги раздвинулись сами собой, и Невада задрожала от нетерпения. Джонни позволил своим пальцам описывать медленные дразнящие круги на внутренней стороне ее бедер, но удерживался от прикосновения, которого Невада так страстно желала.

Она чувствовала, что непременно вспыхнет и сгорит в этом пламени, и молила, чтобы Джонни скорее, как можно скорее дотронулся до того места, где огонь горел особенно сильно, где сильными толчками пульсировала ее разгоряченная кровь. Джонни — искусный и опытный любовник — продолжал ласкать и целовать трепещущую в его руках женщину.

Когда он снял с нее голубое шелковое платье, оставив Неваду совершенно нагой, если не считать мерцающего сапфирами и бриллиантами ожерелья, она стонала и извивалась на подушках. Она была готова к наслаждениям, которые собирался дать ей Джонни.

Он всего несколько секунд наслаждался видом обнаженной женщины. Невада выглядела так обольстительно, что Джонни хотел бы вечно любоваться ею — его горящий взгляд не мог оторваться от Невады. Такой миниатюрной, такой женственной. Блестящие волосы на очаровательной головке, лебединая шея, матовые груди, увенчанные бледно-розовыми сосками, плоский живот, густые черные кудри между белоснежных бедер, стройные ноги, маленькие аккуратные ступни. Все это полностью обнажено, лишь только искрящееся ожерелье мерцало на ее коже; Невада выглядела очень соблазнительно. Джонни обнял нагую женщину и снова стал целовать ее. На этот раз его поцелуи не достигали ее приоткрытых губ. Он целовал глаза, щеки, уши. Шею со всех сторон. Он провел полураскрытым ртом по блестящим камням ожерелья. Отпустил их и поцеловал кожу под ними.

— Спасибо тебе, дорогая, — сказал Джонни, не отрывая улыбающихся губ от ее кожи.

— За что? — едва выговорила Невада.

— За то, что на тебе нет ничего, кроме подаренного мной ожерелья.

— Я… я жду тебя, — прошептала Невада, когда его горячие губы прошлись по мягкому холмику ее груди и сомкнулись на напряженном копье соска. У нее перехватило дыхание, как только Джонни принялся посасывать этот затвердевший сосок, она чувствовала только его губы, дарящие наслаждение. Невада не сознавала, что Джонни потихоньку поднимает ее на подушках, подвигает к изголовью кровати, мягко заставляя подняться на колени. Невада ощущала только высшее наслаждение, которое дарили его губы, двигаясь от одной груди к другой. Руки Невады зарылись в густые черные волосы на его голове, ее губы шептали:

— Любимый, мой любимый.

А Джонни слегка покусывал ее чувствительные груди зубами, играл с ними языком, прежде чем полностью захватить напряженный до боли сосок мягким влажным ртом. В безмолвном восторге Невада смотрела на смуглое красивое лицо, прижавшееся к ее груди, небольшой рот под густыми усами, почти полностью охвативший ее белоснежную грудь, как будто желая откусить ее. Джонни, чувствуя радостное возбуждение Невады, сам наслаждаясь ощущением напряженного соска ее груди в своем рту, продолжал целовать и ласкать ее грудь, пока Невада совершенно не потеряла голову от его ласк.

Тогда его губы оставили свою сладкую добычу и направились вниз по ее телу. Все время, продолжая целовать это прекрасное обнаженное тело, Джонни продолжал незаметно приподнимать Неваду все выше и выше, не отрывая губ от ее кожи. Охваченная огнем наслаждения, Невада даже не поняла, что она уже стоит на коленях, прислонившись к изголовью кровати, пока Джонни не заговорил с ней.

— Дорогая, открой глаза и посмотри на меня.

Невада осмотрелась. Смуглое лицо Джонни находилось на уровне ее живота, его руки обнимали ее бедра. Ее собственные руки, неизвестно как оказались на гладком дереве изголовья кровати. Сердце Джонни бешено забилось в груди, когда он посмотрел на обнаженную нимфу, стоящую перед ним, с восхитительным сапфировым ожерельем на шее, с порозовевшей от поцелуев грудью, поднимавшейся и опускавшейся в такт ее дыханию. Ее слегка раздвинутые колени позволяли видеть самый соблазнительный уголок ее тела под густыми черными кудрями. Невада бессознательно сдвинула задрожавшие колени и попыталась снова лечь, но Джонни остановил ее.

— Нет, любимая, я хочу поцеловать тебя, — хрипло произнес он. — Я хочу поцеловать тебя здесь, — и Джонни, медленно подняв руку, коснулся пальцами черного треугольника между ее бедер.

Невада была поражена.

— Джонни… нет… ты…

Он скользнул губами по ее животу.

— Позволь мне любить тебя, детка. Я хочу испробовать твоей сладости.

— Джонни… — взволнованно выдохнула Невада, когда он мягко раздвинул ее колени. — Нет, — вздохнула она, когда он прижался носом и губами к треугольнику густых волос. — Нет, — прошептала она еле слышно, когда он мягким нежным поцелуем прикоснулся к ее сверхчувствительной женской плоти.

— Да, детка, да, — отозвался Джонни, не поднимая головы. Он говорил, прижавшись губами к ее телу, и его жаркое дыхание зажигало пламя желаю в ее крови. — Отдайся мне вся, — уговаривал Джонни низким ласковым голосом. — Я уже почуял твой запах, он так упоителен. Я хочу попробовать тебя на вкус. Отдай мне все, Невада.

Невада не понимала даже, что больше возбуждает ее — его гладкие горячие губы, целующие самый тайный уголок ее тела, или его глубокий, вздрагивающий голос, произносящий такие слова. Сочетание получилось таким обольстительным, что она не в силах была отказать.

— Возьми все, Джонни. Это все твое. И я — твоя, — еле слышным в жаркой темноте шепотом ответила Невада.

Джонни как будто только этого и ждал. Он приоткрыл рот и тронул Неваду языком. Она выкрикнула его имя и задохнулась от восторга. Джонни не торопился. Некоторое время он только прижимался губами к запретному местечку и слегка касался его кончиком языка. Эти мягкие осторожные поцелуи привели к тому, что Невада шире развела колени и прижалась лоном к его упоительному рту.

Улавливая малейшие движения ее разгоряченного тела, Джонни точно угадал момент следующего шага. Невада была полностью готова к его вторжению, и Джонни знал это. Он обхватил ладонями ее ягодицы, приподнял и привлек ее к себе, сильно прижимаясь лицом к ее женской плоти. Он наслаждался ею, ласкал ее своим языком до тех пор, пока она не стала раскачивать головой в экстазе, бормоча его имя в лихорадочном бреду.

Возбужденная как никогда, нагая, со сверкающим бриллиантами и сапфирами ожерельем на шее, Невада стояла на коленях в изголовье кровати, а Джонни, полностью одетый, любил ее так, как она даже не могла себе представить. Она чувствовала горячее желание, все сильнее охватывающее ее тело, и жарче всего огонь пылал под жгучими губами Джонни. Невада страстно хотела, чтобы он вечно целовал ее. Он не может отвести свои искусные губы от ее лона или она непременно умрет, подумала Невада. И, как только Невада решила, что достигла предела наслаждения, ее охватил еще больший восторг.

Ее руки покинули изголовье кровати и опустились на волосы Джонни. Судорожно схватив его блестящие черные кудри, она крепче прижалась телом к его лицу, безотчетно в слезах повторяя:

— Пожалуйста, Джонни, пожалуйста…

Крепкие руки Джонни напряглись еще сильнее, впиваясь в ее ягодицы. Он целовал, ласкал и гладил ее, пока не довел до вершин наслаждения. Невада закричала в экстазе, извиваясь и выгибая спину, она широко открыла сверкающие от слез глаза, неистово вцепилась в волосы Джонни. Он оставался в ее теле, пока Невада не достигла полного счастья. Он оставался неподвижным, пока не прошла последняя дрожь возбуждения, и Невада безвольно откинулась на спинку кровати. Только тогда он отвел губы от ее потаенной плоти.

Храня на губах влагу ее экстаза, Джонни осторожно привлек к себе и прижал ее маленькое тело к своей груди. Положив ее голову к себе на плечо, он тихонько покачивал и успокаивал Неваду, нежно шепча ее имя, тихонько целуя ее разгоряченную влажную кожу. Когда ее сердце немного успокоилось, а дыхание стало не таким прерывистым, Джонни уложил Неваду на кровать, наклонился, поцеловал ее нагое бедро и поднялся.

Он разделся в жарком сумраке спальни, вытянулся рядом с Невадой в постели и обнял ее. Потрясенная и опустошенная женщина в его объятиях была уверена, что ей не скоро снова захочется заниматься любовью. Она наивно высказала свои предположения Джонни. Он только усмехнулся в знак того, что все в порядке. Ей просто надо лечь и расслабиться. Но когда Джонни снова стал целовать ее, сначала легко, потом все более и более страстно, Невада изменила свое мнение.

Все еще удивляясь, что желание так быстро вернулось в ее тело, Невада вскоре обнаружила, что лежит на спине под Джонни, раздвинув колени, готовая принять его, и поднимает голову с подушек навстречу его зажигательным поцелуям. А потом ее охватила сладкая истома, когда Джонни медленно вошел в ее лоно и его смуглые стройные бедра начали медленно и уверенно двигаться вверх и вниз. На краткий миг Невада удивилась, что, хотя он и весил вдвое больше нее, она не испытывала никакого неудобства. Ее тело нетерпеливо приподнималось навстречу его страсти. Заглянув в его черные глаза, Невада улыбнулась:

— И все-таки это возможно.

— Что, моя радость?

— Ты наверху. Джонни усмехнулся:

— Я не такой уж и тяжелый, когда двигаюсь.

Невада рассмеялась и обхватила руками его шею. А потом смех замер на ее губах. Глядя в горящие страстью глаза друг друга, они медленно и неторопливо любили друг друга, их влажные тела изгибались, сплетаясь в древнем как мир акте.

И так продолжалось всю эту длинную, жаркую и влажную летнюю ночь. Как и обещал, Джонни ласкал Неваду до самого рассвета.

За эту чудесную ночь Невада узнала о способах любви намного больше, чем иные женщины за всю свою жизнь. Но у них не было такого учителя, как Джонни. Неваде стало жаль их. При первых лучах солнца Невада и Джонни еще не спали; они лежали посреди большой смятой постели: Джонни — распростершись на спине, а Невада — рядом с ним, на животе, приподняв голову, прокладывала влажную дорожку поцелуев по его плоскому животу. Джонни положил руку ей на голову, повернул лицом к себе.

— Милая, давай уедем вдвоем, только ты и я. Спустимся по реке в Новый Орлеан.

Невада еще раз поцеловала смуглое тело, прижалась к нему щекой и вздохнула.

— М-м-м, отлично. И в Новом Орлеане мы поженимся. Она почувствовала, как Джонни моментально напрягся, подняла голову и взглянула на него.

— Ну, дорогая… Я не знаю… я думал…

— Катись ко всем чертям! — закричала Невада и поднялась на колени.

— Боже, что случилось? — Джонни сел на кровати, но Невада уже спрыгнула на пол и собирала разбросанную одежду.

— Ничего, черт возьми. Совсем ничего. Джонни встал с кровати и направился к ней.

— Милая, успокойся, я же не сказал, что мы никогда…

— Нет, ты сказал, — прошипела Невада, надевая голубое платье. — Ты ничуть не изменился.

Джонни взял ее за руку и потянул к себе.

— Может ты успокоишься, и мы поговорим? Невада отпрянула.

— Нет. Нам не о чем говорить. Однажды ты уже сказал, что никого не полюбишь, но я не поверила. К своему стыду, я до сих пор оставалась такой же дурой.

— Ты не дурочка, моя милая. Если ты немного подождешь…

— Нет, это ты подождешь, — покрасневшее от гнева лицо Невады выглянуло из шелковых оборок. — Жди до скончания века. Жди, пока не превратишься в одинокого старика, я буду очень рада этому. А я не хочу ждать. Я выйду замуж за Малькольма Максвелла.

— Нет, дорогая. Ты не сделаешь этого после…

— После этой ночи? Это ты хотел сказать? — Невада с ненавистью взглянула на Джонни и рывком натянула платье. — Сегодняшняя ночь ничего не значит. Ничего. Ни для тебя, ни для меня, ни для Малькольма.

— Дорогая, перестань.

Джонни попытался дотянуться до Невады, но та увернулась, оскалив зубы, как разъяренная кошка.

— Единственное, что я перестану, так это заботиться о ком-нибудь, кроме себя. Пусть не сразу, но я все поняла. Что из того, что я не люблю Малькольма? Ничего. У нас с ним будет спокойная, без тревог жизнь, а это все, чего я хочу.

— Ты так не думаешь, Невада.

— Но я так сделаю. Я наконец-то решила, чего я хочу. — Невада подошла поближе, и яростный взгляд ее сверкающих синих глаз заставил Джонни призадуматься. — И еще я решила, чего я не хочу.

Джонни оцепенел, когда Невада обхватила пальцами его обнаженную вялую плоть.

— Я не хочу этого, — холодно произнесла Невада. — И мне абсолютно все равно, как ты будешь его использовать, но не пытайся снова подойти с этим ко мне.

Загрузка...