Шпаргалка

Я разговаривал по телефону всю дорогу до журнальной вечеринки. Все, что я хочу, это сосредоточиться на Бри, но моему агенту нужно было обсудить соглашение об одобрении, о котором она ведет переговоры в межсезонье, а затем это превратилось в выслушивание болтовни Тима о том, с кем мне нужно целоваться сегодня вечером после того, как мы войдем в двери. Это был один телефонный звонок за другим.

Хотя Бри знает меня достаточно долго, и видеть меня по телефону в течение длительного периода времени уже не шокирует ее, я все еще ненавижу это. Невежливо провести всю поездку в машине с приклеенным к уху телефоном. Большинство женщин не могут справиться с этой частью моей жизни, и это способствует нашим ранним разрывам. Иногда я могу сказать своему менеджеру и агенту, чтобы они отступили и дали мне немного времени, но в такие дни, как сегодня, когда я переходил от одной запланированной встречи, практики и сеанса физиотерапии к другому, я должен наверстать упущенное. Люди, которые управляют моей жизнью в мои свободные минуты.

— Значит, Пол определенно будет там сегодня вечером, и вам нужно убедиться, что вы разыщите его и поговорите с ним публично, — говорит Тим, как будто я еще не знаю по многолетнему опыту, что мне нужно быть дружит с владельцем нашей команды.

— Ага. Понятно.

— Кроме того, Джейкоб Нельсон может попытаться загнать вас в угол. Он связался со мной по поводу назначения интервью с вами, и я сказал ему нет. Я еще не видел положительной статьи от него, и я не хочу, чтобы вы были рядом с этим парнем. Улыбнитесь и напомните ему, что все планирование вы оставляете своему менеджеру.

— Ммм… звучит хорошо.

— Ты меня вообще слушаешь? — раздраженно спрашивает Тим.

Нет. Нет. Ничуть. Я смотрю на длинные голые ноги Бри.

Я не хочу, но, черт возьми, сегодня она выглядит убийственно. Каждую ночь она выглядит убийственно, но прямо сейчас она выделяет себя в этом обтягивающем блестящем платье, с длинными и растрепанными волосами, но каким-то образом идеально уложенными. И ее глаза… вау. Я не думаю, что когда-либо видел, как она носит подводку для глаз раньше, и это заставляет ее и без того яркие глаза практически хватать меня за воротник моего костюма и требовать, чтобы я вывернул свои карманы и отдал ей все, что у меня есть. Ты можешь взять все это, Бри. Она понятия не имеет, что мои глаза прикованы к ней, потому что ее внимание полностью приковано к телефону. Я не думаю, что видел, как она моргала в течение двух минут.

— Нет, я больше не слушаю, Тим. Можешь просто написать мне список людей, с которыми ты хочешь, чтобы я поболтал, и кого мне следует избегать?

Он вздыхает, понимая, что потерял меня. Честно говоря, даже если бы Бри не привлекала мое внимание, я все равно думаю, что слушал бы Тима только наполовину. Я устал. Нет, я устал. Если бы я закрыл глаза прямо сейчас, я бы потерял сознание. И хотя Бри выглядит буквально как золотая богиня, я все равно предпочел бы быть дома на диване с ней в наших спортивных штанах и смотреть что-то смешное по телевизору.

— Ладно, последнее, и я отпущу тебя, — говорит Тим.

— У тебя есть пятнадцать секунд.

— Николь сказала мне передать тебе, чтобы ты поцеловал Бри сегодня вечером на красной дорожке. Просто что-нибудь целомудренное и милое для новостных агентств, чтобы держать ваши отношения в центре внимания и в тренде.

Мои глаза устремляются на Бри, и мой пульс учащается. Я получаю официальное разрешение поцеловать Бри. На самом деле, мне говорят, что у меня нет выбора, кроме как поцеловать ее. Наши губы встретятся всего через несколько коротких минут, и я не могу осознать эту мысль. Внезапно я вспотел. Я чувствую себя не в своей тарелке. Столько всего зависит от этого поцелуя. Что, если я облажаюсь? Обычно я получаю положительные отзывы в этой области, но это Бри. Я должен сделать ей все, что в моих силах, чтобы слово «брат » никогда больше не всплывало в ее голове по отношению ко мне.

— Принято к сведению. Мы сделаем это.

А потом я вешаю трубку, прежде чем Тим сможет дать мне еще какие-нибудь задания.

Бри, должно быть, заметила твердость в моем голосе, потому что ее голова впервые поднимается от телефона, и навязчивые взгляды врезаются в меня. — Что мы будем делать?

Я еще не готов сказать ей, поэтому отхожу в сторону.

— Эй, прости, что я так много разговаривал по телефону. Так бывает не всегда, но быть в середине плей-офф означает, что мое время…

Она смеется и поднимает руку.

— Натан, пожалуйста. Это я — тебе не нужно объяснять мне, насколько ты занят в плей-офф. На самом деле я была благодарна себе за время, проведенное в этой поездке.

— Ага? — Я улыбаюсь и киваю на ее телефон. — Что ты делала?

Она прикусывает полную нижнюю губу, и мне интересно, не будет ли слишком много, если я сделаю это во время нашего первого поцелуя.

— Ничего такого.

Ее щеки становятся розовыми.

Я смеюсь над тем, как она тут же наклоняет свой телефон, чтобы я не мог видеть экран.

— Тогда это в значительной степени означает, что ты что-то замышляешь. Давай, отдай.

— Нет! — Ее длинные темные ресницы практически касаются бровей, когда она широко открывает глаза. — Ты будешь надо мной смеяться.

— Конечно, буду, — говорю я с ухмылкой. — Но в этом нет ничего нового, так что дай мне посмотреть.

Она недовольно вздыхает и отдает телефон. Сейчас я смотрю на страницу поиска Google, полную изображений «знаменитостей на красной ковровой дорожке».

Я не смеюсь, потому что вижу, что она искренне смущена.

— Почему ты смотришь на это?

— Потому что! Мне нужно получить идеи о том, как позировать. Ты так привык ко всему этому, но… Я здесь, чтобы не волноваться, потому что через две минуты я буду НА КРАСНОЙ дорожке ВПЕРВЫЕ В ЖИЗНИ!

Мне сейчас очень плохо. Я совершенно забыл показать ей, что такое красная дорожка. Конечно, она нервничает. Я помню, что чувствовал себя абсолютно уверенным, что у меня будет фейсплант во время моей первой фотосессии, и я даже не носил четырехдюймовые каблуки, как она. Вероятно, не лучший момент, чтобы сказать ей, что мы также должны публично поцеловаться в первый раз на той самой красной ковровой дорожке.

— Тебе не о чем беспокоиться. Я буду рядом все время и прослежу, чтобы ты не споткнулась и не упала. Что касается позирования, ты хочешь, чтобы у всех был шанс под хорошим углом. Расправь плечи и гордись грудью, а затем представь, что пытаешься настроить распознавание лиц на своем iPhone.

Она хихикает, и ее плечи расслабляются.

— Что это значит?

— Ты знаешь, когда он заставляет тебя поворачивать лицо в разные стороны, чтобы он мог изучить каждую деталь твоего лица, чтобы разблокировать его. Сделай это с камерами. Посмотри влево, вправо, слегка наклони подбородок в одну сторону, а затем повтори в другую сторону.

Она кивает, сосредоточившись на моих инструкциях.

— Хорошо, а что мне делать с руками?

— Ты будешь держать мою руку левой, а другую руку можешь положить на бедро. Не беспокойся о том, чтобы знать, когда идти, а когда остановиться. Я буду вести тебя всю дорогу.

Она делает глубокий вдох, и я не позволяю своему взгляду упасть на часть ее декольте, которая видна под этим прозрачным куском блестящей ткани. Но я хочу.

— Спасибо. Это… это плохо, что я немного жду этого?

Что-то в этих словах облегчает комок в моей груди. Она взволнована? Бри всегда говорила мне, как сильно ей не хотелось бы участвовать в этой части моей жизни. Я облизываю губы, вместо того чтобы цепляться за ее заявление.

— Я счастлив, что ты есть. Потому что ты мне нравишься здесь, со мной.

Ее яркие глаза перемещаются на меня, и внезапно этот внедорожник кажется маленьким. Как восхитительно маленькая крошечная коробочка.

— Нам нужно поцеловаться, — заявляю я без такта.

Выражение ее лица падает.

— Извини меня?

Я прочищаю горло и мысленно бью себя за то, что я совсем не гладкий.

— На красной дорожке. Это то, что Тим говорил мне по телефону. Николь считает, что для нашего «парного образа» было бы неплохо кратко поцеловаться, пока они фотографируют.

Глаза Бри так широко распахнуты, что я боюсь, что они сейчас вылезут из ее головы. Она скручивает руки на коленях. Если бы она стояла, она бы ходила взад-вперед.

— Я не могу поцеловать тебя там! Я беспокоюсь о том, чтобы просто улыбаться, как есть! Поцелуи собираются… Натан… о боже. Наш первый поцелуй не может быть на глазах у папарацци!

Мой желудок переворачивается от ее слов: первый поцелуй . Как будто она точно знает, что будет больше.

— Ты… ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя сейчас?

Я НЕНАВИЖУ, как нервничаю сейчас. Не позволяй своему голосу дрожать, как у проклятого дурака.

— Нет! Точно нет! — Она делает паузу, несколько секунд смотрит в окно, а затем снова переводит взгляд на меня. — Ну, возможно. На самом деле да. — Еще одна пауза с решительным качанием головой. — Подожди, нет. Лучше целоваться только на публике, чтобы мы не чувствовали, что это реально.

— Это будет по-настоящему.

Она смотрит на меня.

— Нет. Это. Не будет.

— Мои самые настоящие губы будут на твоих самых настоящих губах, Бри. Это и есть определение настоящего. Это не будет в наших головах.

Она готовится закрыть лицо руками, но останавливается, когда вспоминает, что не может испортить макияж. Вместо этого она скулит.

— Фу. Натан. — Ее глаза скользят по мне, и она выглядит испуганной. — Это много. Все это. Я и ты.

— Я знаю. — Мне хочется положить руку ей на бедро, чтобы утешить, но я знаю, что от этого будет только хуже. Вместо этого я чувствую, что должен сидеть сложа руки, чтобы у них не возникло никаких идей. Я должен подтолкнуть Бри к этому сдвигу в наших отношениях, а не бросать ее через нос лодки без спасательного жилета. — Посмотри на меня, Бри.

Она это делает, и ее глаза наполнены таким количеством эмоций, что я не могу их прочесть.

— Это просто я. Я и ты. Натан и Бри Чиз. Поцелуи этого не изменят.

Это сделает все эти вещи лучше.

Тяжесть на ее лице ослабевает, и она улыбается.

— Ты прав. Это просто поцелуй. Ничего страшного.

Ну, это не совсем то, что я имел в виду.

У меня нет возможности объясниться, и у нас нет времени попрактиковаться в поцелуе, даже если бы мы захотели. Внедорожник тормозит и останавливается, и безумные, испуганные глаза Бри устремляются на меня. О, нет. Она выглядит так, как будто ее сейчас стошнит. Теперь я протягиваю руку и сжимаю ее бедро. Ее кожа теплая и гладкая под моими пальцами. Я не позволяю своему мозгу регистрировать, как хорошо она себя чувствует. Я не могу сейчас, иначе я сойду с ума.

Она сглатывает, и тут дверь открывается. Тут же раздается взрыв аплодисментов фанатов, скрывающихся за веревкой, и вспышки камер, желающих поймать точный момент, когда мы выходим на красную дорожку.

Я коротко киваю Бри. Она кивает в ответ, и мы действительно делаем это. Вместе. Моя мечта сбылась, и я только надеюсь, что это не станет кошмаром Бри.

Сразу же эта ночь отличается от всех других событий, которые мне пришлось пережить без нее рядом со мной. Вся энергия изменилась, когда Бри схватила меня за руку и прилипла ко мне, как июньский жук, когда мы шагаем по красной ковровой дорожке. Я продолжаю оглядываться на нее, чтобы убедиться, что ее не тошнит во время ходьбы, но примерно через десять шагов ее улыбка меняется с напряженной и испуганной на более мягкую и уверенную.

Мне знакомо это чувство. Это то же самое, как когда вы впервые прыгаете с трамплина. Эта первая секунда после прыжка — самая тяжелая, а потом уже легко. Ничего не остается, кроме как наслаждаться свободным падением.

Рука Бри сжимает мою, и я оглядываюсь и вижу, как она морщит нос в своей фирменной милой улыбке. Это она. Ты можешь в это поверить? Смотри. Мое сердце разрывается. Она широко открыта, полностью принадлежит ей. Всегда была.

— Натан! Сюда!

— Натан!! Бри!

Папарацци громкие, а вспышки яркие, но я едва различаю их как Бри и останавливаюсь перед фоном, на котором повсюду напечатан логотип журнала Pro Sports Magazine. Потому что пришло время поцеловать Бри.

Я отпускаю ее руку, чтобы обхватить ее бедро своей, и немного повернуться к ней, следя за тем, чтобы большая часть наших тел была обращена к фотографам. Внезапно я ненавижу то, что это должен быть наш первый поцелуй. Это худшее. Он кажется жестким. Рассчитанным. Настолько далеко от романтики, что с таким же успехом мы могли бы оказаться на мусорной свалке с гнилой банановой кожурой, лежащей у меня на голове. Это никоим образом не ослабит ее колени, и я не хочу соглашаться ни на что меньшее.

Я чувствую, как Бри делает глубокий вдох и улыбается мне. Все больше фотографов кричат. Один кричит:

— Поцелуй нас!

Бри широко распахивает глаза, глядя вперед. И теперь это то, что они все повторяют. Николь была права — за это умирают все. Я умираю за это. Я просто хочу, чтобы это было в уединении моего собственного дома, где я мог бы уделить Бри внимание, которого она заслуживает. Где я могу прижать ее к стене. Где я могу поклоняться ее рту, как я мечтал годами.

Это мой единственный шанс, и я собираюсь его испортить. Должен ли я просто взять ее губы в резкий поцелуй? Должен ли я позволить ему катиться низко и медленно? Это должен быть клевок? Проклятие. Я не могу. Теперь мое сердце болезненно колотится, руки вспотели, и мы слишком долго пробыли в этом месте. Женщина с планшетом и рацией говорит нам, что нам нужно двигаться дальше. Мы монополизировали красную ковровую дорожку, и она хочет, чтобы мы заблудились, чтобы следующий внедорожник, который только что подъехал, мог разгрузиться. Но я не могу двигаться. Мои руки щиплют и покалывают, а лицо горит. Мигающие огни причиняют боль, а резкие крики смыкаются вокруг меня. Что творится? Такое же ощущение я испытал в туннеле перед последней игрой. Думаю, я вырублюсь.

Улыбка Бри сползает всего на секунду. Она должна увидеть что-то в моем лице, чего я не хочу показывать. Ее тонкая рука касается моей челюсти, и она искренне улыбается. Это мягко. Одеяло. Улыбки Бри и Натана.

— Ты все еще со мной? — тихо спрашивает она, заставляя меня сосредоточиться только на ней. Я позволяю себе утонуть в ней, и мой пульс немного успокаивается.

Я киваю и сглатываю. Она поднимается на цыпочки и быстро целует меня в губы. Я сжимаю ее бедро, желая удержать ее здесь, желая впитать каждое мгновение ее рта, прижатого к моему, но слишком быстро она отстраняется. Она снова поворачивается лицом к фотографам и поворачивает лицо еще в двух направлениях, как будто делала это всю свою жизнь. По-видимому, довольная количеством сделанных фотографий, она проходит передо мной, берет меня за руку и тянет меня за собой , улыбаясь мне, как обольстительная королева. Все должны кланяться ей, когда она проходит. Я следую за ней потерянным щенком. Она несколько раз сжимает мои пальцы, пока мы идем, как я делал для нее по пути внутрь. Я все еще в оцепенении, не совсем замечаю все вокруг нас, но я уверен, что позже, когда я останусь один, я… Я буду корить себя за то, что испортил наш первый поцелуй.