Шпаргалка

Воскресенье Суперкубка, детка! И, да, Акулы сделали это! Две недели назад они выиграли чемпионат NFC, а теперь мы все здесь, в Лас-Вегасе, где «Акулы» (они же величайшая команда на земле) будут играть с «Ослами» (шучу, их на самом деле зовут «Жеребцы», но никто заботится о них, и мы хотим, чтобы они ели грязь). Лили оставила своих детей с Дагом, чтобы быть моей второй половинкой. Натан заплатил за то, чтобы вылететь первым классом прошлой ночью, и я позволила ему, потому что на моем банковском счету было около двух долларов и кусок жевательной резинки, но я никак не могла пропустить чертов Суперкубок. Кроме того, теперь, когда мы официально вместе, мне пришлось научиться позволять ему платить за вещи. Оказывается, он испытывает радость, когда я позволяю ему баловать себя, поэтому я стараюсь чаще говорить «да».

Как, например, когда я получила электронное письмо о том, что моя танцевальная студия была выбрана из-за доступного места в The Good Factory (я пытаюсь играть круто, но просто знаю, что прыгаю вверх и вниз), Натан сразу же спросил: если бы я позволила ему оплатить ремонт, который нам пришлось бы сделать, чтобы превратить помещение в танцевальную студию, и мы пошли на компромисс. Вместо того, чтобы вернуть ему деньги, которые я заработала на рекламе, как планировала, я собираюсь использовать их для ремонта. Смотри, рост.

Я не видела его с тех пор, как мы приехали в Вегас, потому что он был невероятно занят командой и мероприятиями для СМИ, как и последние несколько недель после победы в чемпионате NFC. Я полностью понимаю, однако, и крала каждую минуту с ним, что я могла. Скоро все это закончится, и мы, наконец, сможем провести вместе несколько месяцев в межсезонье, свободные от его жесткого графика.

Тем не менее, были безостановочные текстовые сообщения следующего уровня. Всегда кокетливые маленькие цифры, как этот разговор, который у нас был вскоре после приземления прошлой ночью.

Я: Привет, горячие штучки. Мы в Вегасе!

Натан: Мне показалось, что день вдруг показался ярче.

Я: Stoooppppp jk это так отвратительно, и мне это нравится. Продолжай делать это.

Натан: :) Скучаю по тебе. Пожалуйста, не напивайся и не сбегай со странными парнями сегодня вечером.

Я: Боже, ты такой придирчивый.

Натан: Чертовски прямо. Единственный человек, с которым ты можешь сбежать в Вегасе, это я.

Я: О, хорошо. Потому что ты единственный, с кем я хочу сбежать. Как насчет сегодняшнего вечера?

Натан: Не могу сегодня вечером. Я занят. Как насчет завтрашнего вечера? У меня есть кое-что с 6:30 до 10:30, но после этого я свободен.

Я: Конечно! Звучит отлично!

Теперь мы с Лили идем в предоставленную нам ложу на стадионе, обутые в болезненные высокие каблуки и закутанные Саран в модные дизайнерские платья а-ля Маршаллы .

За исключением того, что я — это я, и нельзя рассчитывать, что я полностью соответствую общественным нормам моды, я также надела свое симпатичное белое облегающее платье с черной майкой (конечно, с номером Натана 8), затянутой в пояс небольшой узел спереди.

Кое-что, что я усвоила в начале карьеры Натана: жены и подруги НФЛ живут по строгому модному кодексу, и этот кодекс всегда модный AF. Только как его друг я могла свободно ходить на игры в кроссовках и футболке. Как его девушка… вообще-то, какая разница. Я все равно приду на игры в чем захочу. Сегодня я хотела надеть каблуки и нарядиться. В следующей игре это может быть комбинезон с капюшоном. Никто никогда не может действительно предсказать, что произойдет с моим выбором одежды.

После того, как нам показали кабинку, мы заходим внутрь и обнаруживаем Вивиан, маму Натана, уже здесь и высасывающую весь кислород своим большим эго. Она вертит оливки в бокале для мартини, выглядя так, будто у нее на кончике языка вертится не меньше десяти высокомерных комментариев.

— Здравствуйте, миссис Донельсон, рада снова вас видеть.

Я улыбаюсь и протягиваю руку, как продавец автомобилей. Хотите купить эту кучу дерьма? Нормальные люди обнимаются в подобных ситуациях. Но давайте все помнить, что Вивиан Донельсон далеко не нормальная, и она всегда видела во мне угрозу карьере Нейтана. Другими словами, она ненавидит меня.

Эти темные глаза — похожие на глаза Натана, но такие навязчивые, что кажется, будто они никогда не закрываются, — скользят по моей протянутой руке.

— В следующий раз тебе стоит сделать маникюр перед важной игрой, как жены и подруги других игроков. А липкие браслеты оставь дома. Они не вписываются в этот мир. — Эти глаза снова поднимаются. Рука: не пожата. — Никто не любит хиппи, сидящего в секции жен НФЛ.

Лили делает шаг вперед, словно собирается вырвать серьги из ушей и избить эту женщину в стиле Wreck-It Ralph. Я хватаю ее за предплечье и останавливаю, потому что мне не нужно, чтобы она сражалась за меня в этой битве. Меня даже не задели ее слова. Все, что я сейчас чувствую, это грусть по Натану. Было бы мучительно расти с такой взыскательной, требовательной матерью. Неудивительно, что он чувствует себя заваленным давлением и ожиданиями. Я также благоговею перед ним за то, что он преодолел влияние этой женщины и стал таким щедрым, добрым человеком, несмотря на нее. Это просто доказывает, что деньги — это не то, что определяет человека; это только усиливает их природу.

Что ж, пришло время миссис Донельсон узнать о своей природе и о том, какое влияние она оказывает на окружающих ее людей. Натан действительно отошел от своих родителей за последние несколько недель по предложению своего терапевта и посвятил себя установлению новых границ. Он рассказал мне о вещах из своего детства, о которых я понятия не имела, а также откровенно рассказал об отношении его мамы конкретно ко мне. С самого начала наших новых отношений он ясно дал понять, что мне никогда не придется носить кляп рядом с его мамой. Я могу свободно высказывать свое мнение и постоять за себя при его полной, непоколебимой поддержке.

Так что все, отойдите — я собираюсь стать худшим кошмаром этой женщины.

— Миссис Донельсон, — начинаю я с размеренной улыбкой. — Во-первых, тебе давно пора перестать говорить мне такие грубые вещи.

Я думаю, она бы нахмурилась, но ее лицо всегда хмурится, так что трудно сказать.

Я продолжаю:

— Я думаю, ты уже знаешь, что я здесь, чтобы остаться. И ты можешь быть полностью уверена, что если ты продолжишь разговаривать со мной или моим парнем, как раньше, твои дни в этой кабинке с нами закончатся. То, что ты родила его и подтолкнула к успеху, не гарантирует тебе места в нашей жизни.

Как я уже говорила, я не представляю угрозы для женщин в жизни Натана — пока они не заставят его выбирать. Он будет выбирать меня каждый раз, и теперь, когда я знаю почему, я полностью намерена позволить этой силе ударить мне в голову. Я буду защищать его так же яростно, как он защищает меня.

— Я не буду говорить от имени Натана, хотя у меня есть длинный список проблем, которые я хотела бы прокомментировать, но что касается того, как вы относитесь ко мне, вы снисходительны и грубы, и я не буду мириться с этим.

Глаза Лили расширяются, и она сжимает губы, чтобы не улыбнуться. Левый глаз миссис Донельсон слегка дергается. Ее подбородок поднимается вверх, и я готова к ее резким словам. На самом деле, я готова к буквальной пощечине.

Ни то, ни другое не происходит.

— Этот напиток ужасен. Я посмотрю, не лучше ли то, что у них есть.

Она проносится мимо нас, и вместе с ней в воздухе проносится холодок. Я благодарю свою счастливую звезду, что Натан не близок с этой женщиной, и мне приходится терпеть ее лишь несколько раз в год.

Как только она уходит и дверь за ней закрывается, Лили поворачивается ко мне.

— Я никогда в жизни так не гордилась тобой. Что ж, хорошо, потому что меня буквально трясет теперь, когда все закончилось.

— Все, что нужно этой женщине, — это шуба, и она станет диснеевской злодейкой. Кроме того, где отец Натана?

— У него завтра важная встреча, и он хочет отдохнуть. Он сказал Натану, что посмотрит часть игры по телевизору.

Лили моргает.

— Ты издеваешься надо мной.

— Если бы.

Натан так усердно работал, чтобы порадовать своих родителей, и вот он уже во второй раз на Суперкубке, а его отец даже не удосуживается показаться, потому что ему нужно вымыть голову и хорошенько выспаться.

Мы с Лили спускаемся по трем ступеням, ведущим из развлекательной части ложи к кожаным сиденьям перед стеклом. Стадион быстро заполняется болельщиками, одетыми в контрастные цвета: черный и серебристый, оранжевый и темно-синий. Энергия искрится по стадиону, как фейерверк. Мое собственное предвкушение бурлит во мне, причудливый стиль шампанского.

Натан (и его команда, ну а если серьезно, кого они волнуют) скоро пройдут через этот туннель, и этот стадион сойдет с ума. Они держат таблички с его именем, носят футболки с его номером, а противоборствующие болельщики боятся его и того, что он будет делать сегодня. Его имя будет на языке тысяч. Петь и кричать. Все размышляют: каков Натан Донельсон в реальной жизни?

Но я знаю.

Я знаю о зеленой бутылке шампуня и о том, что он боится летать. Я знаю, что он может хранить секреты лучше, чем Лили, тем летом из винного холодильника моих родителей таинственным образом пропала бутылка вина, и я знаю, что простыни Натана кажутся мне мягкими, как масло. Он мой, и мое сердце колотится при одной мысли об этом.

Миссис Донельсон возвращается чуть позже со свежим напитком, и мы все сидим в ужасно неловком молчании. Она постукивает своими длинными наманикюренными ногтями по пластиковому подлокотнику, и мы все умираем от желания начать эту игру. Длинный кончик ее высокого каблука вибрирует взад-вперед. Мы с Лили продолжаем корчить за ее спиной сдержанные мучительные рожи.

Наконец, из динамиков гремят дикторы. — Дамы и господа, пришло время поприветствовать чемпионов NFC, LA Sharks!

Стадион оглашается криками, роятся съемочные группы. Время шоу. Я на краю своего кресла, когда густой туман и яркие огни заполняют переднюю часть туннеля Акул.

И вот они.

Первым появляется Натан, за ним следует команда. Они мчатся сквозь туман с уверенностью в себе, от которой у всех мурашки по коже. В данный момент меня не волнует, что вы думаете о спорте — вы хотите быть такими спортсменами.

Джамал сгибает обе руки и кричит гладиатором. Другие мужчины бьют кулаками и пинают воздух через поле к своей скамейке запасных. Натан — это тихий Натан. Он выдыхается со сталью в жилах, как всегда невозмутимый. Когда он находится на пятидесятиярдовой линии, он останавливается, и его шлем поднимается вверх. Я чувствую его взгляд на себе, как будто его пальцы скользят по моей коже. Он впервые улыбается и поднимает руку, чтобы помахать мне. А потом указывает. Универсальный жест Это для тебя, любимая. Я делаю глупое лицо, а затем посылаю ему воздушный поцелуй. Он ловит это. Поклонники поворачиваются и наводят на меня свои лазерные лучи, но все, что меня волнует, это Натан.

В перерыве между таймами Лили и миссис Донельсон пытаются болтать, но, поскольку Лили говорит сквозь зубы, я предполагаю, что все идет не очень хорошо. Я ускользнула в зону закусочной кабинки, чтобы посмотреть на свой телефон на тот случай, если у Натана будет минутка, чтобы написать мне.

— …это потому, что в последнее время он… отвлекался, — говорит миссис Донельсон в не слишком завуалированной попытке обвинить меня в том, что «Акулы» проиграли тачдауном. Я выбираю печенье со стола и откусываю большой кусок. Ммм, шоколадные чипсы.

Лили чувствует необходимость вступиться за меня и Натана, что для меня мило и весело, потому что я не трачу ни единого чувства на Вивиан.

— Отвлечение полезно для людей. Я думаю, именно его отвлекающие факторы помогли ему избежать этого мешка во второй четверти.

Немного натянуто, Лил, но жест милый.

Миссис Донельсон фыркает. Я продолжаю есть свое печенье.

— Скорее всего, не. Сегодня он выглядит вялым. Я не думаю, что он уделяет достаточно времени тренировкам.

— Я не думаю, что ты тратишь достаточно времени на то, чтобы сказать ему, что он делает отличную работу!!

Ого, это быстро обострилось. Лили стоит. Миссис Донельсон встает. Эти женщины вот-вот бросятся, а я только что вернулась сюда, наслаждаясь своим печеньем.

Мой телефон гудит, поэтому я отворачиваюсь и погружаюсь в разговор с моим любимым человеком.

Натан: Привет. Как проходит твой день?

Я: О, хорошо. Как твой?

Натан: Довольно скучно. На самом деле ничего не происходит. Я скучаю по тебе.

Голос миссис Донельсон ненадолго прерывает мои мысли.

— Я толкаю его, потому что люблю его!

Я: То же самое. Такая же.

Натан: Мы все еще о наших планах на потом?

— ЭТО НЕ ЛЮБОВЬ, — кричит Лили.

— И как долго вы стали мамой, мисси?

— Не скучай по мне!

Я: Наше бегство? Ах да, я совсем забыла об этом. Хотя звучит хорошо.

Мне нравится, что мы так шутим. За моей спиной разворачивается дневная мыльная опера, и мы с Натаном делаем вид, что собираемся сбежать.

Натан: Отлично. Ну, мой босс говорит, что я должен вернуться к работе. Люблю тебя.

Я: Люблю тебя!! Иди надери своим коллегам задницы!

Натан: *эмодзи акулы*

Я оборачиваюсь и вижу обнимающихся миссис Донельсон и Лили. Какого черта я пропустила?!

Мы все затаили дыхание последние десять минут. Эта игра такая напряженная. На данный момент счет 21–17, Шаркс проиграл на четыре. На часах осталось всего тридцать секунд, и это четвертая минута. Им нужно получить первую попытку, чтобы иметь шанс на победу, и у них не осталось тайм-аутов. Стресс на этом стадионе ощутим, и я, честно говоря, не могу представить, какое давление ложится на плечи Натана прямо сейчас, когда он видит, что время на исходе.

Обе команды быстро выстраиваются в строй, а затем мяч переходит к Натану. Он несколько раз шаркает ногами в поисках открытой трубки, но ее нет. Мое сердце колотится, когда я смотрю, как он сжимает мяч под мышкой и бежит. У него нет другого выбора, кроме как попытаться спуститься первым самому.

Поначалу все выглядит многообещающе, но затем, как будто я вижу все это в замедленной съемке, защитник прорывается через линию и врезается в Натана, укладывая его на спину.

Мяч выбит. Пошарил. Игра закончена.

Коллективный вздох сотрясает стадион, и все наши плечи опускаются. Игрок, схвативший Натана, встает и протягивает руку, чтобы помочь ему подняться. Я вздыхаю с явным облегчением, когда Натан берет его и стоит невредимым.

В этот момент я понимаю, что прилипла к стеклянной стене, как жук к лобовому стеклу. Освободившись, я поворачиваюсь лицом к своей сестре и маме Натана. Каким-то образом нам всем удалось сблизиться во второй половине игры. Лили действительно дала Вивиан пищу для размышлений во время их словесной перепалки, и с тех пор она стала более податливой. О, не поймите меня неправильно, она все еще серьезная пилюля, но я думаю, что в тот момент, когда Лили помогла Вивиан увидеть, что она каким-то образом стала точной копией своей собственной матери, которую она презирала, это ошеломило ее.

Мы через многое прошли втроем во время этой игры за Суперкубок.

И теперь все кончено.

«Жеребцы» встают на колено при следующем снэпе, официально заканчивая игру. Я не даю себе ни минуты, чтобы искать лицо Натана в стороне, потому что все, что я хочу сделать, это обнять его как можно скорее. Так что я использую это время, чтобы спустить свою добычу вниз по лифту к входу в прессу. Охранники проверяют мой пропуск у ворот, после чего меня вместе с остальными членами семей игроков гонят по темному туннелю, ведущему к полю.

Упс. Я только что поняла, что так быстро вышла из кабинки, что случайно оставила Лили и миссис Донельсон в своей пыли. Очень жаль. Надо поторопиться, дамы.

Я выхожу из туннеля как раз вовремя, чтобы увидеть Натана посреди поля, быстро обнимающегося с квотербеком команды-победителя. Он классный, этот Натан. Мужчине удается выглядеть искренне счастливым за своего противника, хотя я знаю, что он опустошен.

Он так усердно работал, чтобы добраться до этого момента, только для того, чтобы в конце концов сыграть в проигрышную игру. Я надеюсь, что СМИ не зацикливаются на этом единственном недостатке, потому что до этого момента этот человек вел адскую игру, и это заслуживает упоминания. Но почему-то я знаю, что они будут. Этот клип, в котором Натан возится с мячом, будет повторяться снова и снова .

Камеры повсюду следят за тем, как два квотербека обмениваются словами. Конфетти сыплется сверху, когда игроки поздравляют друг друга и демонстрируют хорошее спортивное мастерство, которого, как я знаю, они не чувствуют. Джамал находится через поле, и он прижимает палец к глазам, чтобы остановить слезы. Дерек сидит на скамейке, низко опустив голову. Я не могу найти Прайса и Лоуренса, но я уверена, что их настроение похоже.

Это калейдоскоп эмоций на этом поле. Там, где один человек в восторге и бьет грудью своего товарища по команде или целует жену, у другого глаза опущены, и он подавляет разочарование.

Я теряю Натана из виду и чувствую легкую панику. Как он держится? Мой стальной плюшевый мишка-перфекционист где-то на этом поле, и я знаю, что он раздавлен. Мне нужно добраться до него.

Стоя на цыпочках в конечной зоне, я вытягиваю шею, чтобы увидеть, но это сложно, когда на поле так много других тел. Я подумываю попросить одного из этих гигантов в подушках поднять меня на плечи, но я спасена, когда наконец замечаю Натана в стороне, переговаривающегося с одним из его тренеров. Мужчина протягивает ему что-то и указывает в мою сторону. Я широко раскидываю руки, готовая обнять Натана, пока он плачет у меня на груди.

Когда он поворачивается, его взгляд поражает меня, как чемпион в тяжелом весе на ринге. Я задыхаюсь. Ему не нужно плакать в мою грудь. Тот мужчина улыбается.

Он идет ко мне, на него сыплется дождь конфетти, люди обнимаются, празднуют и плачут вокруг него, и он разделяет эмоции, как Красное море. Он вспотел и блестит. Жилистые руки накачаны и вены от долгой, изнурительной игры. Съемочные группы видят его улыбку и окружают его. (Я понимаю их любопытство.) Может быть, у него сейчас нервный срыв? Может он игру специально забросил? Потому что это не взгляд человека, который только что потерял все, чего он когда-либо хотел.

Нет. Он приближается ко мне, и его яркие белые зубы блестят в свете фонарей. Он бросает шлем себе под ноги, а затем его колено следует его примеру. Весь хаос вокруг нас исчезает. Это я и мой лучший друг. И он делает предложение.

— Привет, милый друг, — говорит он мне, беря мою руку в свою, шероховатую от новых мозолей и обмотанную медицинской лентой. — Я знаю, что мы уже запланировали это прошлой ночью, но я подумал, что ты, возможно, захочешь услышать это из моих уст, а не через текст. — Натан сжимает мою руку, и я уже плачу. — Бри, мой лучший друг, я люблю тебя. Мы не очень долго вместе, но вместе уже много лет. Ты выйдешь за меня? Позволишь ли ты мне любить тебя каждый день с этого момента? Ты, наконец, переедешь из своей дерьмовой квартиры в мою?

Я смеюсь.

— Это всего лишь уловка, чтобы увести меня от плесени, не так ли?

— Это единственный способ, которым ты это позволишь.

— Ты так хорош в лазейках.

Он моргает, глядя на меня, и я также вижу влагу на его ресницах.

— Это да?

Я отчаянно киваю, смеясь, плача и чуть не писая в процессе.

— Да!

Натан вскакивает с ног и подхватывает меня, закручивая, а вокруг нас падает конфетти, словно свежий снегопад. Это действительно может происходить?

— Сегодня ночью? — шепчет он мне на ухо. — Ты сбежишь со мной?

В этот момент съемочной группе наскучивает наш момент Hallmark, и они возвращаются к команде-победителю, чтобы услышать, как они объявляют, что едут в Диснейленд.

Все еще в его руках, когда мои ноги свисают на два фута над землей, все кажется сюрреалистичным.

— Ты уверен? Не знаю, понимаешь ты это или нет, но для тебя это был большой день. И… ты понимаешь, что твоя команда только что проиграла? — Я не хочу об этом спрашивать, но по тому, как он себя ведет, можно подумать, что этот человек празднует, а не скорбит. И хотя побег с Натаном по праву является моей мечтой, мне нужно знать, что он уверен. Нужно убедиться, что он не действует опрометчиво, потому что разочарован.

Он хихикает, и его руки сжимаются вокруг моей поясницы.

— Да, я знаю, что мы проиграли. И да, я разочарован, но в основном я просто рад, что все наконец закончилось. Я чувствую, как этот огромный вес свалился с меня. Теперь я просто готов некоторое время дышать рядом с тобой. Желательно где-нибудь на пляже. С тобой в самом откровенном бикини, которое я только могу найти.

Я бы ткнула его в бока, но он носит полные подушечки — вряд ли это справедливо. Вместо этого я наклоняюсь вперед и целую его губы одним кровоподтеком. Вот ты и наказан.

— Бри, весь ответ в том, что я не хочу ждать ни секунды, не будучи на 100 % искренне и полностью твоим. Но если ты хочешь подождать и устроить большую свадьбу, я это сделаю. Не думай, что ты должна выйти замуж за меня сегодня вечером, чтобы мне стало легче из-за поражения. Потому что это не то, что это для меня.

Я наклоняюсь и снова целую его, не спеша рассматривая его губы, как будто тысячи незнакомцев не смотрят. На вкус он как пот и надежда, и я ни за что не упущу эту возможность. Мы можем устроить грандиозную вечеринку, когда вернемся домой.

— Я сойду с ума, если ты не женишься на мне сегодня вечером, — совершенно серьезно говорю я Натану.

Его щеки изгибаются в улыбке, и он опускает меня.

— О, я совершенно забыл дать тебе это — может, начнем сначала?

Он держит коробку с кольцом и открывает ее.

Я купаюсь в его красоте. Это кольцо такое красивое, что можно ударить меня под дых, но больше всего оно похоже на меня. Он не безвкусный и не массивный. Мне не придется волочить руку по земле, когда я иду. Это простой, красивый бриллиант огранки «принцесса». Именно то, что я бы выбрала сама.

Как только я надеваю кольцо, Джамал, Дерек, Прайс и Лоуренс толпятся вокруг нас. Это шум поздравлений и потных объятий. Это не продлится долго, потому что ребятам нужно идти в душ, а Натан должен быть доступен для интервью после игры. Ему как раз хватило времени, чтобы поцеловать меня один раз в щеку, два раза в шею и еще раз в губы, прежде чем он раздраженно хмыкнул и заставил себя отступить.

Он указывает на меня, как будто готовится бросить мне выигрышный улов.

— Бри Чиз. Все еще со мной?

Прикрывая рот ладонями, я кричу:

— Всегда!

Через десять минут я снова нахожу Лили в кабинке. Миссис Донельсон уже ушла, слава богу, так что мне не нужно ей ничего сейчас объяснять.

— ТОРОПИСЬ! — говорю я, поднимая ее со стула. — ДВИГАЙ СВОЮ ПОПКУ — МЫ ДОЛЖНЫ ГОТОВИТЬ МЕНЯ К МОЕЙ СВАДЬБЕ!