Система: Искупление

Глава 39

– Готова? – Голос Райана был хриплым и подавленным.

Конечно, я не могла быть готова…

– Что, если Лион ошибся? – сдавленно спросила я, вращая в руках корону, которую когда-то выиграла.

– Альби, он ошибся еще на этапе заполнения заявки для участия в эксперименте, – отведя взгляд, прошептал Райан.

Он тяжело вздохнул и уселся на кушетку рядом со мной.

Глядя перед собой, я представляла, как пару дней назад эта платформа небольшого аэродрома была переполнена возвращающимися на Землю участницами шоу, верумианскими врачами и всеми, кто был ответственен за транспортировку чужестранок домой. Уверена, в отличие от меня, девушки хотели поскорее отсюда убраться. Верум подарил нам сказку, позволил прикоснуться к благополучию и красоте недосягаемой для нас жизни. К сожалению, это не несло за собой ничего более.

Уверившись в озлобленности советников, я упустила из виду, кто на самом деле все это время дергал за ниточки. Может, Система показала Лиону нечто, что разрушило его веру в нашу любовь? Или она доказала ему, что земляне действительно не достойны внимания верумианцев? Оставалось только гадать… унимая сжимающееся от боли и страха сердце.

Нервный смешок вырвался из моей груди.

«Ати, любовь условна…» – слова Таллид эхом отзывались в моем сознании, словно приговор.

Что она имела в виду?

Тогда я отмахнулась от этих слов, убежденная, что наша любовь с Лионом была выше всех условностей, что она была чем-то святым, непреложным. Но теперь… теперь я не уверена.

– Ты можешь остаться, – уже в третий раз повторил Райан.

– Нет, – прошептала я. Голос дрожал, а слезы вновь навернулись на глаза. – Если останусь, то признаю бессмысленность решения Лиона. Я должна уважать его выбор, даже если это означает, что я потеряю все, к чему стремилась…

– Продолжаешь его защищать? – легонько толкнув меня плечом, произнес он. – Я бы на твоем месте его возненавидел.

– Этим я займусь чуть позже…

Прорыдав всю ночь, я так и не смогла признать себя столь незначительной крупицей мироздания Системы. Зачем ей понадобилось рушить нашу веру друг в друга и любовь? Зачем ей снова и снова испытывать нас?..

Это жестоко и неоправданно.

– Что он тебе сказал? – спросила я Райана, уже зная ответ на свой вопрос, но все еще надеясь, что услышу что-то другое. Что-то, что даст мне повод поверить, что все еще можно исправить.

– Что это единственное, что он может сделать для тебя.

– Безумие. Думаешь, он придет за мной? Когда-нибудь…

Среди мрака и боли я искала повод верить, что все не может закончиться вот так. Что любовь, которую мы делили, все еще жива и она заставит его одуматься, вернуться…

Я все еще не могла принять такой исход… Всего за пару мгновений Система отобрала у меня все, к чему я шла, о чем мечтала… За что?..

В груди будто что-то оборвалось, оставив тяжелую, давящую пустоту.

– Не знаю, – ответил Райан, приобняв меня. – Не знаю…

Губы дрожали, и я стиснула зубы, пытаясь подавить всхлип.

Поначалу я добивалась истины, умоляла о правде, отказывалась уходить без объяснений… Я хотела бороться до конца, убеждая себя, что смогу найти способ его вразумить!

Молчание и страдания Лиона ломали меня изнутри. Надежда все исправить медленно умирала, оставляя после себя пустоту и холод.

И я поняла, что на самом деле, какой бы ни была причина, мне нечего было противопоставить Системе. Как могла наша любовь, такая сильная и всепоглощающая, оказаться столь беспомощной перед ее лицом?

Лион был непреклонен в решении расстаться, и ничего не могло заставить его передумать.

Что я могла предложить Лиону, когда сама была лишь пешкой в этой игре?

Он ушел, забрав с собой часть меня…

Разрушив, опустошив, уничтожив…

И все наши мечты теперь лежали в руинах…

– Я жалкая, да?

– Вовсе нет, – утешал меня Райан. – Но не думаю, что есть смысл продолжать бороться. Твои страдания никогда не прекратятся, если ты не научишься думать в первую очередь о себе.

Мог ли этот кошмар быть очередным испытанием проекта?

Мог ли совет проверять таким образом силу наших чувств?

Конечно, нет!

Но даже зная это, я хотела найти виновных, свалить все это на кого-то, отказавшись верить в очевидное…

Райан молча гладил меня по спине, пока я безвольно утыкалась ему в грудь.

В удушающей тишине мы пробыли до тех пор, пока на платформу не прибыли врачи.

По позвоночнику пробежал ледяной озноб.

– Райан, я не хочу забывать, – умоляла я, – пожалуйста, сохрани мои воспоминания. Убеди врачей… прошу.

– Тебе лучше забыть, – взглянув мне прямо в глаза, сказал он.

Я знала, что Райан прав, что забвение принесло бы облегчение.

Могу ли я позволить себе забыть?

Что останется, если я откажусь от воспоминаний?

Дыхание перехватило, а сердце замедлило ритм. Память – это все, что у меня осталось. Это были не просто воспоминания, это была моя жизнь, моя истинная любовь, моя душа. И даже если это будет причинять мне боль, я предпочту жить с ней, чем забыть все, что было между нами.

– Бороться с Системой невозможно, а все пути ведут к поражению. Я хочу запомнить это навсегда.

Как и каждый вечер, стоя на самом краю парапета, я внимал нескончаемому гулу Кристаллхельма. Он был эхом моей собственной пустоты, он заполнял могильную тишину, подчеркивал ее.

С годами я понял, почему отец проводил бесчисленные часы в немой темноте, уставившись куда-то вдаль из своего кабинета. Теперь и я искал ответы, смысл… своего пути.

Ветер растрепал мои волосы, нарушив хрупкую атмосферу уединения.

Я взглянул вниз…

Как и каждый вечер, желание сорваться с края боролось во мне с неизменной истиной, заложником которой я стал.

– К вам гость, – тихим голосом объявила Система.

Я никого не ждал в столь поздний час, но ярость этого мутанта, настойчивые шаги которого уже раздавались на нижних этажах, заставила меня оживиться.

Усмехнувшись собственной реакции, я выжидающе уставился на дверь, из-за которой вот-вот появится ненавистное лицо. Лириадор был моим проклятьем, живым напоминанием о боли, которая преследовала наяву и во снах, кошмаром, от которого мне было не сбежать.

Образы Ати немедленно заняли все мои мысли. Время шло неумолимо, но я помнил все: пронзительную глубину ее взгляда, мягкость ее прикосновений, тепло, исходящее от нее, и глубину ее чувств, которые переполняли меня каждый раз, когда я был рядом. Каждый момент, проведенный с ней, казался одновременно и бесконечно далеким и мучительно близким. Умоляя, упрашивая, заставляя себя думать о чем угодно, кроме нее… я все равно закрывал глаза и видел ее лицо, слышал ее голос, и внутри все рушилось.

Я стал безумцем, который потерял сон, аппетит и смысл жизни. Сумасшедшим, который вместо смирения, оставаясь наедине с самим собой, предпочитал мечтать…

Имел ли я на это право?

Нет. Но я не мог по-другому…

– Аурелион! – злобно крикнул Лириадор, пытаясь противостоять сковавшему его страху.

Меня всегда забавлял тот факт, что, будучи многократно слабее, он позволял себе столь пренебрежительное ко мне отношение.

Взгляд Лириадора прожигал насквозь. Он в ярости скрежетал зубами, сжимая какой-то пакет в руках.

Уверен, мои глаза налились кровью, когда я потянулся через весь зал к сознанию Лириадора. Мне не нужны были слова, меня не интересовало его состояние, только бы добраться до сути.

Опередив меня на долю секунды, он в отчаянии выкрикнул:

– Она мертва!

– Что? – Мой голос дрогнул.

– Атанасия умерла, Аурелион, – прошептал Лириадор в ужасе от собственных слов.

– Нет, – разозлился я, тут же проникнув в его сознание. – Нет, нет… – словно умалишенный, повторял я, убедившись в том, что просто не могло быть правдой.

Лириадор сделал шаг назад и отдышался, как только я покинул его сознание.

Руки безвольно повисли вдоль тела, а грудь пронзила нечеловеческая боль.

– Невозможно…

– А чего ты ждал, отправив ее на Землю? – исходил ядом Лириадор, направившись ко мне.

– Чего я ждал… – уставившись перед собой, глупо повторил я.

В голове пронеслись воспоминания:

«Твои стремления ведут к неминуемой гибели Верума, – спокойно произнесла Система, когда я поделился своими намерениями остановить Земной Эксперимент Мироздания и Локальных Явлений. – Теперь тебе доступно прошлое, настоящее и будущее. Не отказывайся от возможности узнать, что ждет вас дальше, – отголосками отзывалось у меня в сознании. – Только тебе решать, Аурелион. Только тебе, но помни, что отныне ответственность за благополучие твоего народа – твоя первостепенная задача, как и любого другого советника. Из бесконечного множества вероятностей любой исход, при котором землянка остается подле тебя, ведет к гибели твоего народа. Теперь ты это знаешь, как и другие советники Верума. С этого момента она в опасности, и только ты можешь ее спасти».

Вцепившись в мантию, Лириадор встряхнул меня.

На Церемонии единения я видел сотни вариантов будущего, пытаясь обойти пророчество Системы. Я прятал Ати в самых дальних уголках Верума, но нас находили, и следовало неизбежное… Я сбегал вместе с ней на Землю, но меня выслеживали, и следовало неизбежное… Я оставался недвижим у того проклятого алтаря, чтобы сражаться за нее открыто, и все это… вело к неизбежному. Ати умирала на моих руках, не прожив и пары месяцев…

Я терял себя в бесчисленных попытках найти решение, найти способ защитить единственного человека, чья жизнь для меня была важнее всего на свете. Я терял себя, снова и снова предавая Верум, только бы остаться рядом с ней… только бы она жила, но даже моя смерть ничего не меняла… Даже отказавшись от идей отмены эксперимента, забросив должность советника и сбежав на край вселенной… Все неизбежно закачивалось так, как сказала Система: «Из бесконечного множества вероятностей любой исход, при котором землянка остается подле тебя, ведет к гибели твоего народа. Теперь ты это знаешь, как и другие советники Верума. С этого момента она в опасности, и только ты можешь ее спасти».

– Нет… нет, пожалуйста, нет… – рухнув на пол, сипло шептал я.

Наша любовь, наша боль, наша утраченная жизнь… стоила каких-то двадцать лет…

– Ты ведь мог забрать ее, – возвышаясь надо мной, с омерзением кинул Лириадор, – но не сделал этого! Ни разу не навестил! Ты бесхребетный трус.

– Нет… она жива. – Слова едва слышно сорвались с моих губ. Мир вокруг стал размытым, а я потерял способность воспринимать реальность.

– Восстание против действующей власти. Глупо. Бессмысленно. Напрасно. – Каждое слово Лириадора беспощадно врезалось в сознание, уничтожая все оставшееся внутри. – И все из-за тебя.

Я уже не понимал смысла его слов.

Уже ни в чем не было смысла.

Мой взгляд решительно направился к парапету.

– Держи. – Лириадор бросил к моим ногам пакет. Его глаза сверкнули, будто он знал то, чего не знал я. – Это тебе, дорогой друг. Напоследок.

Он тяжело вздохнул, направившись прочь.

Когда я взглянул на маленькую книгу, очертания которой просвечивались сквозь мутную пленку, мне вдруг показалось, что среди страниц виднелся край… фотографии…

Кое-как вскрыв герметичную упаковку, я трясущимися руками прикоснулся к единственному посланию от Ати.

– Могу ли я заглянуть внутрь? – вслух спросил я, мечтая услышать ее голос.

Неподдельный ужас, как и в день нашего прощания, сковал меня, заставляя рыдать.

Я аккуратно вытянул фотографию, всматриваясь в бесконечно любимое лицо. Сидя на скамье у озера, Ати широко улыбалась, глядя в камеру. Ее волосы развевались на ветру, белоснежная кожа сияла на солнце, а счастливый взгляд грел мою изничтоженную душу. На фотографии с оборотной стороны помимо даты была подпись: «Любимая мамочка. Встречаем осень».

– Конечно, – прошептал я на выдохе. – Ты завела семью и была счастлива…

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я смог отвести взгляд от фотографии. Продолжая держать ее в руке, я бережно открыл книгу. Стоило страницам затрепетать, из-под последней выпал небольшой конверт. Чтобы поднять и открыть его, пришлось положить бесценные сокровища на пол рядом с собой.

Трясущиеся руки едва держали конверт, и каждое мгновение, казалось, было вечностью. Я не сразу нашел в себе достаточно мужества, чтобы открыть его, но сделав это – оторопел.

«Лион!

Когда-нибудь я обязательно найду способ связаться с тобой. Кто знает, может, это письмо мне не пригодится, если вдруг нам с тобой все же удастся встретиться снова. Но на всякий случай – пусть будет. Да?»

– Да… – ответил я, прикрыв глаза рукой. – Ты должна была меня забыть…

Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя и вернуться к тексту письма. Буквы расплывались перед глазами, но я продолжал читать:

«Лион!

Когда-нибудь я обязательно найду способ связаться с тобой. Кто знает, может, это письмо мне не пригодится, если вдруг нам с тобой все же удастся встретиться снова. Но на всякий случай – пусть будет. Да?

Прошло три года с тех пор, как я вернулась домой. Благодаря обещанным наградам моя семья ни в чем не нуждается. Мы переехали в большой дом, которому не страшны перебои с электричеством и плановое отключение воды. Папа чувствует себя намного лучше. Спасибо..

Я продолжаю работать, помогая людям в меру своих возможностей. Пытаюсь быть похожей на тебя, анализируя запросы граждан чуть шире и глубже обычного.

Думаю, все это было тебе очень интересно узнать… Да?»

– Да… – Боль утраты разрывала меня на части, лишая воли к жизни.

«Хочу, чтобы ты знал: я очень жду тебя. Очень. Злюсь, но жду. Думаешь, я так легко приму тебя обратно? О нет, дорогой, тебе придется хорошенько постараться, чтобы как следует вымолить прощение.

Люблю тебя, Лион!

Навсегда.

Твоя милая Ати».

Слезы текли по щекам, когда я перечитывал все снова и снова, будто слова могли вернуть ее… Мне было страшно переходить к следующему листу…

«Лион!

Ты нужен мне… даже не представляешь, насколько…

Прошло девять лет с тех пор, как мы виделись в последний раз. Около года назад умер папа, а недавно вслед за ним и мама…

Иногда мне кажется, что я тебя просто выдумала. Столько лет я жду чего-то, уже даже не знаю чего. Но ты должен знать, что все эти годы я любила тебя, несмотря на то что тебя не было рядом.

Не думаю, что тебе есть до нас дело… Мне тебя не хватает. Я помню, что ты был мне опорой, силой, уверенностью в завтрашнем дне. Лишь раз… я хочу снова почувствовать это лишь раз…

Люблю тебя, Лион…

Навсегда…

Твоя милая Ати».

– Мне так жаль… Ати, милая, ты ждала меня. Ждала, а я…

«Лион!

Каким ты стал?

Как ты поживаешь?

Как ты устроил свою жизнь?

Прошло шестнадцать лет. Думаю, за это время у тебя много всего произошло. Чертовски любопытно!

Мне не хватило смелости рассказать об этом в прошлый раз, но, думаю, тебе давно пора было узнать…

У нас с тобой есть дочь.

У нее твоего цвета волосы, которые переливаются золотом на солнце. Твои высокие скулы и врожденная величественная осанка. Недавно ее черные глаза впервые заискрились, напомнив о тебе.

Если со мной что-нибудь случится, пожалуйста, не дай ее в обиду. Найди ее. Ради меня. Ради нас. Ради будущего, которое еще можно изменить. Кроме нас, у нее никого нет… И, признаться честно, меня это тревожит…

И, прошу, не вини себя за то, что произошло так давно.

Я верю, что ты никогда не отказался бы от нас без весомой причины. Я это принимаю и уважаю.

Спасибо тебе за все.

Люблю тебя, Лион!

Навсегда.

Твоя милая Ати».

– Что?.. – перечитывая строки снова и снова, шептал я. – Но как?..

Стоя на краю парапета, я всматривался в темное небо. Первый луч рассвета, едва пробивающийся сквозь туман, заставил меня задержать дыхание.

Принимая боль и ошибки, я пообещал себе найти силы двигаться дальше.

Теперь я знаю, что должен делать.

Это не конец, это лишь начало нового пути.

И этот путь будет моим искуплением.