Скандал, развод и Новый год (СИ)

Глава 22

Оглушительная тишина…

Теперь я знаю, что это такое. Я словно нахожусь под толщей воды и не слышу ни единого звука.

Что он сказал? Расстались с Ликой?

Значит, дети теперь действительно могут поехать к отцу, потому что он один.

Марина точно его пожалеет. А Максим… Максим станет разрываться между мной и Столетовым. Но у меня теперь есть Егор, а у Столетова нет никого, поэтому сын может отправиться за сестрой. Туда, где трудно…

Я обхватываю себя руками за плечи и сажусь на диван.

Баринов не меньше меня ошарашен. Он присаживается рядом и не знает, что делать: то ли со мной остаться, то ли ехать домой и поддерживать дочь. Представляю, в каком она состоянии…

— Почему вы расстались? — холодным ровным тоном задаёт вопрос Столетову.

— Не сошлись характерами, — усмехается мой бывший. — Вы же знаете, как это бывает: чужой город, неустроенный быт, отсутствие комфорта, я всё время на работе… Лике было скучно и тяжело, поэтому она предложила расстаться.

— Точно она предложила? — продолжает пытать шеф.

— Точно, точно, можете у неё спросить. Так что, Марина, ты со мной? — гад заглядывает через моё плечо и обращается к дочери.

— Да, пап, я еду с тобой. Максим пусть сам решает, — слышу сзади резкий, высокий голос дочери.

Он пронзает меня насквозь металлической дробью. Превращает внутренности в кашу. Убивает предчувствием невосполнимой потери.

«Если и Макс согласится уехать, я просто умру…» — приходит в голову простая и правдивая мысль. Она меня совершенно не пугает.

Знаю, что не смогу жить без своих детей. Не представляю, как Вадик столько времени не видел и не слышал их…

Плечо мне подставляет сын.

— А я останусь с мамой, так будет справедливо, — уверенно заявляет Макс.

— Как хочешь, — роняет Столетов и кивает дочери. — Собирай свои вещи, мы едем в гостиницу.

Баринов встаёт с дивана и пытается вразумить Марину:

— Мариш, послушай…

Я трогаю его за плечо:

— Не надо, Егор. Она взрослая девочка.

Не хочу больше никаких разборок и сражений. Пусть половина моего сердца отправится к северным снегам, но я верю, что она вернётся. Я буду ждать этой встречи.

— Мариш, я помогу тебе собраться, — иду в спальню и холодными, негнущимися руками достаю из шкафа свой красный чемодан.

Мне кажется, что он окрашен моей кровью. Она невидимо сочится, унося минуты, дни, месяцы жизни…

Но мне нечем закрыть рану. Дочь ещё не уехала, но уже не рядом…

Не со мной…

В спальню входит Егор:

— Лер, я тогда съезжу домой, посмотрю, как там Лика. Если что — сразу звони. Ладно?

— Хорошо, — равнодушно роняю.

Нет сил на слова, на эмоции, я экономлю энергию, чтобы выдержать смертельный разрыв.

— Ты в порядке? — Баринов заглядывает в глаза, взяв меня за плечи.

— Да. Ты мне сейчас не мешай, пожалуйста, надо ничего не забыть. Марина едет далеко, если что-то важное оставит — придётся высылать почтой… — умоляю Егора.

Хочу, чтобы он скорее ушёл.

Баринов сейчас, как инородное тело в нашем пространстве. Мне кажется, как только он исчезнет, всё снова встанет на свои места.

Я не чувствую Егора своим.

Да, меня к нему тянет, он мне нравится, но в минуты беды хочется быть рядом с близкими, родными, любимыми…

Господи, зачем я согласилась на эту свадьбу. Не выйди я замуж, Марина осталась бы со мной…

Кажется, уже ничего не исправить. Дочь уедет с отцом, а я буду двадцать четыре на семь ждать её звонков, сообщений, терзать Максима, не звонила ли сестра…

Ладно. Нельзя показывать Столетову, как мне плохо. Он воспользуется этим и начнёт манипулировать.

Чтобы не сойти с ума, надо дать себе определённый срок, так психика сможет выдержать грядущее напряжение.

Например, месяц. Дочь поживёт у Столетова месяц, а потом я её верну. Поеду туда и заберу. Выкраду, если это потребуется…

Не смогу сама — подключу Егора. Думаю, он мне не откажет.

Переодеваю халат, выношу чемодан и ставлю рядом с Вадимом. Тот зависает в телефоне, Максим делает вид, что занят уроками.

Марина выгребает из своего стола учебники и тетради. Менять школу в середине года — и глупость, и стресс. Но если она так решила… Пусть…

Открываю шкаф с вещами детей и, аккуратно сворачивая, укладываю одежду дочери. Держу в голове, что там, куда она едет, очень холодно.

— Вадим, надо купить ей тёплый пуховик и шапку. Или шубу тёплую. Там у вас наверняка продаются, — обращаюсь к бывшему мужу.

— Купим, — бурчит он, не отрывая взгляда от телефона.

— И обувь какую-то. В тоненьких сапожках она будет мёрзнуть, — продолжаю наставлять.

— Лера, я не совсем идиот. Куплю всё, что нужно, — повышает голос Столетов.

— Наверное, надо забрать карточку из поликлиники. Завтра в школе зайди в медицинский кабинет, возьми оттуда карту, там все прививки отмечены.

Столетов поднимает на меня глаза. Смотрю на растерянного Вадика и понимаю, что он не готов к той ответственности, которую на себя берёт.

Он ведь и в школе был всего один раз — первого сентября, когда дети в первый класс пошли. На все собрания, мероприятия ходила я. Вадик ни классного руководителя не знает, ни директора.

Но назвался груздём — полезай в кузов. Придётся теперь думать о завтраках и ужинах, научиться готовить для любимой дочери, потому что она любит по утрам поспать.

Контролировать выполнение уроков. Нанимать и оплачивать репетиторов, дополнительные занятия, кружки. Возить её туда, если самой будет сложно добираться.

Заботиться о чистой одежде, узнавать, с кем дружит, чтобы в плохую компанию не попала. С учителями и родителями быть в контакте, следить за электронным дневником и родительским чатом…

«Ох, Вадик, Вадик… Ты ещё не знаешь, что тебя ждёт…» — мысленно сокрушаюсь.

И даю бывшему шанс передумать. Без потери внутреннего достоинства сделать шаг назад:

— Вадим, я тебя прошу, если почувствуешь или узнаешь, что там слабая образовательная программа, нет кружков, проблемы с хорошими репетиторами по английскому или Марине не подойдёт климат, позвони мне. Я приеду и заберу, верну её в школу. Не делай дочь заложницей наших проблем. Не ставь крест на её будущем. Плохо сдаст ЕГЭ — будут проблемы с поступлением. Мы же оба хотим только хорошего для неё?..

Столетов принимает мою подачу. Мне кажется, я даже слышу благодарность в его голосе:

— Лер, ты не волнуйся. Если что, я тебе позвоню. Ты только меня из чёрного списка убери, а то до тебя не дозвониться.

— Хорошо, — послушно киваю.

Вадик мнётся, а потом предлагает:

— А может, со мной? На хрена тебе этот Баринов? Я же знаю, ты с ним не из-за денег. Мне насолить хотела, признавайся?

И я понимаю, что этому козлу вовсе не дочь нужна и важна. Это очередная манипуляция, шантаж, попытка меня вернуть. Типа «хочешь, чтобы дети были рядом, вернись ко мне».

Резко захлопываю крышку чемодана.

— Знаешь что, Столетов… Я уже замужем. За другим. И он, в отличие от тебя, по чужим койкам не скачет! — отчаянно защищаю свой новый брак.

— Ой ли, Валерия Андреевна? Вот тут вы ошибаетесь, дорогая. Ваш новый муж тот ещё кобель. Оглянуться не успеешь, как он себе любовницу заведёт, а тебя отправит щи варить да пироги стряпать.

Злость и ревность сплетаются внутри меня в терновый клубок. Он колет, оставляет болезненные раны на сердце. Перед глазами представляются гадкие ухмылки офисных гадюк.

«А ведь этот странно, что Баринов держит при себе этих обожательниц? Может, ему льстит такое поклонение: все женщины его хотят, добиваются его внимания, соревнуются за право быть рядом.

По сути, я не знаю этого мужчину. Он мне показал одну свою сторону, но не сомневаюсь, что есть и другая, тёмная сторона.

И она мне может очень не понравится…»