Скандал, развод и Новый год (СИ)

Глава 5

На работу сегодня опоздываю. Бессонная ночь на неудобном маленьком твёрдом диванчике. Кружащиеся в голове стаей ворон тёмные тяжёлые горькие мысли. Экстренный подъём — забыла завести на телефоне будильник, разбудили дети, которым нужно было быстро позавтракать перед школой. Хмурый Вадим, страдающий похмельем и плохим настроением.

Всё это заставляет лихорадочно суетиться на кухне с приготовлением еды и дольше обычного приводить себя в порядок.

Машины у дома нет, её нужно забрать сегодня от ресторана. Вызываю такси и мы долго пробираемся по пробкам.

Замечаю, что коллеги странно на меня поглядывают. Охранник на входе провожает хмурым, осуждающим взглядом. Девчонки-дизайнеры хихикают над чем-то в телефоне и украдкой посматривают в мою сторону.

Мне не по себе. Чувствую какую-то неловкость, тревогу, дискомфорт.

Достаю карманное зеркало и внимательно рассматриваю своё лицо: глаза на месте, помада не размазалась, пуговицы на блузке тоже все застёгнуты. Не могу объяснить непонятное оживление в коллективе и неподдельный интерес к собственной персоне.

— Валерия Андреевна, вас шеф вызывает, — заглядывает в кабинет секретарь Людочка.

Я встаю из-за стола, одёргиваю юбку и решительным шагом отправляюсь к начальнику. Надеюсь, наш отдел не слишком накосячил, иначе по какому поводу ему вызывать меня на ковёр?

Но я жестоко ошибаюсь. Снова. Кажется, судьба решила выбить у меня из-под ног последнюю опору...

Директор в кабинете стоит у окна и смотрит на падающий снег. До Нового года осталось всего несколько дней, и впервые мне не хочется отмечать этот праздник. Теперь он будет ассоциироваться с изменой мужа, горьким разочарованием, крахом моей семейной жизни.

Не хочу…

— Можно, Марк Николаевич? — заглядываю в кабинет.

— А, Валерия Андреевна! Входите, голуба, присаживайтесь, — Матвеев поворачивается на звук и приглашает меня к столу. Сам садится в большое кожаное кресло.

Невысокий рост и невзрачная внешность заставили этого мужчину отчаянно карабкаться наверх. К пятидесяти годам он имеет успешный бизнес в области рекламы, свою типографию, красавицу жену модельной внешности и одарённого сына. Мальчик учится в специализированной гимназии, идёт на золотую медаль.

Шеф растерянно проводит рукой по своей лысой макушке, теребит узел галстука, словно ему нестерпимо душно и хочется развязать аксессуар.

Позже я понимаю: Матвеев просто не знал, как подступиться к неприятному разговору и разрешить сложившуюся ситуацию.

Не глядя в глаза, он начинает:

— Валерия Андреевна, не буду ходить вокруг да около. Вот вам ручка и листок бумаги — пишите заявление по собственному желанию.

Я отказываюсь верить в услышанное. Лихорадочно вспоминаю, с каким проектом могла так промахнуться, недоглядеть, пропустить ошибку.

— Вы что, меня увольняете? — таращусь на начальника в полном недоумении. Он кивает, всё так же отводя взгляд.

— За что? Почему?

— А вы не знаете? — Матвеев находит в себе силы посмотреть на меня. — Неужели не видели ролик в сети?

Шеф берёт со стола телефон, скроллит ленту, заходит по ссылке и показывает мне видео, снятое кем-то на корпоративе мужа и слитое в интернет.

— Поздравляю, вы нынче звезда ТикТока. Посмотрите, сколько просмотров. В комментариях идёт конкурс на лучшее название ролика. «Кровавая баня», «Пир вампиров», «Месть обманутой жены»…

У меня пропадает дар речи. Я смотрю на своё искажённое злобой лицо на экране и вспоминаю свои чувства. Ярость, которая захлестнула в тот момент. Серый туман в голове, барабанящий в висках пульс, острую боль в груди…

Я словно снова стою напротив мужа и его любовницы и смотрю на счастливую пару. А мой мир рушится, осыпается песком времени и покрывается сажей потухшего семейного очага.

На видео рядом с Ликой мелькает генеральный директор "Алмазов Сибири".

Откуда-то издалека доносится голос Матвеева:

— Простите, но нашей компании лишнее внимание прессы не нужно. СМИ этот скандал не обойдут стороной, будьте уверены. Баринов — не та фигура, которую можно игнорировать. А его присутствие здесь только слепой не заметит.

Молчу. Не знаю, что сказать. Сжимаю под столом похолодевшие руки и кусаю губы.

«Только не реви! На работе нельзя плакать! Это не профессионально! Держись!»

Глубоко дышу, чтобы солёное море осталось внутри и не выплеснулось наружу.

А Матвеев продолжает пинать мою последнюю опору:

— Хоть мы и рекламное агентство, но чёрный пиар не приветствуем. Сумели устроить скандал в известной корпорации, сумейте и оградить от него родную контору. Я ценю вас как профессионала и глубоко сочувствую как обманутой женщине, но и вы меня поймите — под угрозой дело всей моей жизни…

Мне было всё ясно. Да и как я могла просить Матвеева так рисковать? Он много хорошего для меня сделал, вырастил от простого дизайнера до руководителя отдела. Платил зарплату, выписывал щедрые премии, к праздникам всему коллективу дарил небольшие подарки.

Без слов взяла ручку и написала заявление.

Стыд густой горячей волной поднялся откуда-то снизу, покрыл моё лицо отвратительными красными пятнами, сделал багровой шею.

Парадокс: согрешил муж, а стыдно было мне…

— Простите, Марк Николаевич, я не ожидала, что так получится, — извиняюсь, обернувшись уже в дверях.

Шеф тоже чувствует себя не в своей тарелке:

— Ничего, Лера, всякое в жизни бывает. Ты держись. Я распоряжусь, чтобы тебе выплатили всё до копейки и премию по итогам года. На какое-то время этих денег хватит. Если не найдёшь работу — позвони, я по своим каналам попробую тебя пристроить. Ну, и денег подкину, если понадобится…

— Спасибо вам, — благодарю и скорее покидаю кабинет директора.

Быстро бегу по коридору, чтобы уединиться. В туалетной комнате закрываюсь в кабинке и от души реву.

Матвеев — хороший мужик, я его понимаю, но обида от этого меньше не становится. Отчаяние заполняет каждую клеточку тела. Что мне делать?

Нет денег, нет работы, нет убежища, где я с детьми могла бы спрятаться и переждать жизненный шторм.

Ехать к родителям в Хабаровск, менять хорошую школу и перспективы высшего образования в столице на холодный климат и более низкое качество образовательных услуг — не вариант.

Снимать жильё в Москве теперь не по карману, пока не устроюсь на новую работу с достойной зарплатой.

Есть подруга, которая может приютить на время: Света работает бортпроводницей и дома бывает редко. Думаю, пару недель мы сможем у неё перекантоваться. Видеть Вадима я больше не могу…

От души наплакавшись, умываю лицо и иду в кабинет за вещами. До конца рабочего дня мне не выдержать насмешливые и сочувствующие взгляды коллег.

Все видели, что произошло. Все знают, что у моего мужа молодая беременная любовница. Не хочу ни жалости, ни советов, ни поддержки…

В машине звоню Светлане. Познакомились мы ещё в институте, который она благополучно бросила и променяла на мечту о небе.

Окончила курсы стюардесс, с английским у неё со спецшколы было всё в порядке, и теперь летает по всему миру, наслаждаясь жизнью.

Я вроде и завидую с одной стороны, а с другой — понимаю: Светка заплатила отсутствием детей и семьи за эту возможность путешествовать и целовать розовые облака на закате и восходе.

На звонок подруга отвечает почти мгновенно:

— Привет! Только подумала о тебе! Лерка, я, кажется, выхожу замуж!

Мне и радостно за неё, и горько за себя. Моему-то замужеству пришёл конец…

— Поздравляю! А я развожусь… — сообщаю сквозь вырвавшиеся слёзы.

— Как разводишься?! — недоумевает Тарасова. — У тебя же дети?

— Да, дети, но это не остановило Столетова от измены. И он скоро снова станет отцом, его девушка беременна.

Говорю и представляю, как Светка ищет, куда бы присесть. Такие новости принимать стоя сложно, можно и в обморок от шока свалиться.

— А-хре-неть! — произносит по слогам подруга. И долго молчит, переваривая информацию.

— Ладно, Свет, не будем про меня. Лучше расскажи, кто жених. Он москвич?

Пытаюсь переключить разговор, потому что ковырять свою болячку нет ни сил, ни желания. Эта боль со мной надолго, и я стараюсь привыкнуть к ней, будто она была всегда…

Светка тихо и нехотя рассказывает. Ей кажется, что её счастливые новости сейчас неуместны:

— Нет, Лер, не москвич. Он итальянец, из Барселоны. Мы почти год изредка встречались, когда я туда летала, и переписывались. В общем, закрутилось, а вчера Лоренцо сделал мне предложение.

— Так ты в Барселоне?

— Да, в Барсе.

— А когда домой?

— Мы с Лоренцо прилетим через пару дней на Новый год. Покажу ему нарядную Москву во всей красе со снегом, ёлками и подсветкой, — делится радужными планами Тарасова. — Ты же приедешь ко мне на свадьбу в Италию?

— Конечно, — опрометчиво обещаю, уже зная, что вряд ли смогу позволить себе такой вояж. — Надеюсь, скоро увидимся!

— А то! Впереди девичник, выбор платья и пижамная вечеринка только для нас с тобой. Правда, мне нельзя алкоголь, но мы что-нибудь придумаем, — смеётся находчивая подруга.

Меня озаряет догадка:

— Так ты в положении? И когда ждать появления малыша?

— Через семь месяцев, если всё будет нормально.

— Свет, я за тебя очень рада. Надеюсь, Лоренцо станет хорошим мужем и отцом, — шепчу в трубку, вытирая солёные дорожки на щеках в очередной раз.

— Спасибо, Лер. А я за тебя не очень. Как ты вообще? Очень тяжело?

— Ничего, я справлюсь. Позвони, когда найдёшь время увидеться. Всё, лапуль, мне пора бежать!

Мы прощаемся, я обнимаю руль и укладываю тяжёлую голову на руки. Новая волна отчаяния вышвырнула меня в бушующее житейское море без спасательного круга.

Где тот берег, к которому я смогу прибиться? Островок, что даст мне передохнуть и набраться сил на борьбу с обстоятельствами?

Сможет ли кто-то принять меня на борт с детьми и дать пищу и кров на какое-то время?

Что ж, надо дождаться выплаты и понять, сколько времени я смогу протянуть без работы. Найти недорогую аренду квартиры или как-то избавиться от Столетова.

В общем, отставить панику и нытьё и начать действовать.

Плохо, если ролик видели дети, это их расстроит. А с другой стороны, откроется правда, и отец больше не сможет кормить их своими сказками...